скачать книгу бесплатно
С этих пор, периодически в их коллектив и стала как-то незаметно и естественно вливаться комендант здания Нона Петровна Барсукова (до замужества Приходько).
Это была уроженка казачьего края – брюнетка лет пятидесяти, которые ей было затруднительно и дать-то.
Когда-то она была очень красива, фигуриста, шикарна и даже фундаментальна. Но с годами она несколько растеряла былые формы и форму, но всё ещё сохраняя сексуальную привлекательность.
Недаром многие мужчины, особенно крупного и крепкого телосложения, посещавшие здание медицинского центра и общавшиеся с, внешне немного похожей на Мэрилин Монро, Ноной, мечтали с удовольствием и наслаждением предаться с нею любовным утехам.
Но и не только они, а и более субтильные мужчины также были бы не прочь окунуться в её заманчивые формы и ощутить все её прелести.
Из всего коллектива ООО «Де-ка» Нона Петровна поначалу больше дружила с Инной Иосифовной.
Они дружили не так, как дружат красивые, зрелые, интеллигентные женщины средних лет, не обременённые взаимными обязательствами и личными интересами. Они дружили, как дружат красивая женщина, не знающая, что она королева, с некрасивой, как раз считающей себя оной.
Но совершенно по-другому дружили Надежда Сергеевна и Инна Иосифовна.
Платону часто приходилось слышать, поначалу шокирующее не только его, но и изредка приходящих к ним посетителей, слишком панибратское, дружеское и даже излишне любовное, если только не лицемерное, их взаимное обращение друг к другу, как «Инусик» и «Надюсик».
Внешне можно было подумать, что здесь царят мир, дружба, порядок, взаимоуважение и любовь.
Однако на деле всё было не так просто. Оказывается ещё до прихода Платона, внутри этого коллектива медленно и верно зрел конфликт между Инной и остальными сотрудниками.
Первые, слабозаметные признаки этого начали тускло проявляться ещё со дня рождения Инны, а затем и других.
Во время таких мероприятий Платона больше всего поражали довольно дорогие ежегодные подарки, которые в советское время дарили работникам только на большие юбилеи или при уходе на пенсию.
Очевидно, изменились времена, нравы и возможности.
Но изменились не только они, а и культура поведения и общения, приняв в себя больше пошлости и развязности.
Именно почувствовав это во время празднования дня рождения Инны, Платон, чтобы несколько разрядить обстановку был вынужден выйти из-за стола, якобы, по нужде.
Этим он предоставил возможность Инне, задавшей уже изрядно выпившим коллегам вопрос о вышедшем на минутку из комнаты Платоне, перевести разговор на его персону:
– «И почему ему всегда удаётся уговорить женщин? По всем вопросам! Почему он пользуется неизменным успехом у них?».
Марфа, совершенно без задней мысли, желая показать свою мудрость и осведомлённость, непринуждённо ответила:
– «А потому, что у него есть волшебная палочка!».
– «А! попиралочка!» – уточнила всегда догадливая Инна, переводя разговор во фривольную плоскость.
– «Щаз!» – почему-то раздражённо отреагировала Марфа.
Тут же эту половую тему подхватил Иван Гаврилович, предложив соответствующий давно затёртый тост.
Поддатая Марфа, в ответ на этот похабный призыв уже сильно захмелевшего Гудина: «Выпьем за счастье тех ворот, откуда вышел весь народ!», не злобно, но с ехидцей, спросила, невольно повторяясь:
– «Гаврилыч! А ты сам-то, из каких ворот вышел? Какое всё-таки твоё гинекологическое дерево?».
Уже вернувшийся на место Платон, удивившийся повтору, тут же органично подключился к общей теме:
– «Марф! Память у тебя прям девичья! Как у той, которая после дефлорации спросила: «Я девушка?».
Марфа задумалась непонятно на что, тут же не стесняясь вопрошая:
– «А что такое дефлорация?».
Платон, теперь уже смеясь, разъяснил старухе:
– «Ну, это, когда девственности лишают!».
Понятливая Марфа тут же поправила слишком заумного коллегу:
– «Ну, да! Это когда целку ломают!».
Платону, опешившему от такой её откровенной бесцеремонности, осталось только поддакнуть Марфе.
Вообще говоря, Марфа Ивановна, в той или иной мере, никого по работе не любила и не уважала. И было, за что. И каждого – за своё.
Поэтому общение с Платоном, их совместное зубоскаление, было для неё своего рода психотерапией.
Одно время у Марфы и с Платоном тоже сложились сложные, натянутые отношения.
Видя в нём конкурента, опасаясь его, она невольно ревновала коллегу к безусловным успехам в работе, к быстро заработанному авторитету среди сотрудников и посетителей, была недовольна его советами и, в конце концов, сорвалась на нудное его подкалывание, граничащее с простым хамством.
Когда Платону надоели Марфины наскоки, он возвёл своё отношение к ней в матерную степень.
Не ожидая такого от, как она считала, паршивого интеллигентишки, Марфа поначалу даже потеряла дар речи, а потом уже и вовсе прослезилась от обиды. Старуха поплакала над своим разбитым хамством, но постепенно успокоилась, затихнув, как мышка, спрятавшись в свою психологическую норку.
Это, в итоге, надолго выбило Марфу Ивановну из седла её любимого, старого, матерщинного конька.
Как-то раз Гудин в присутствии Платона поругался с Марфой.
Он орал на неё, при этом невольно тужился, став красным, как рак.
Язвительная Марфа, тут же стараясь остудить оппонента, просто ошарашила его:
– «Ты чего это воздух испортил? Старый пердун!».
Вмешавшийся в разговор Платон вместо сглаживания конфликта невольно подлил масла в огонь, неожиданно для себя прокомментировав:
– «А это он свой адреналин выпустил со злости!».
Обиженный и опозоренный Гаврилыч срочно был вынужден выбежать покурить.
К счастью для Платона, да и для всех сотрудников, других куряк в их коллективе не было.
После дней рождения Гудина и Тороповой в празднованиях наступал перерыв аж до декабря – до дня рождения Алексея.
В конце этого лета неожиданно в больницу попала Ксения.
Ей сделали срочную операцию по поводу женских болезней.
Причины этого были исключительно возрастные и ни как не связывались с Платоном. Воспользовавшись пребыванием в больнице, Ксения заодно сознательно и навсегда лишила себя способности беременеть, тем самым, получив возможность больше не думать о предохранении.
Этот тривиальный вопрос постоянно осложняет отношения между женщинами и мужчинами, кроме всего прочего, вызывая необходимость всё время высчитывать, выкраивать, подстраиваться, сдерживаться, переживать.
Однако, как не редко бывает, полученная полная свобода действий в сексуальных отношениях с мужем, поначалу никак не сказалась на их количестве и качестве. По-прежнему в этих отношениях ещё некоторое время действовали стереотип поведения и сила привычки.
Ксения невольно вспомнила своих старших сестёр Варвару и Клавдию, поочерёдно бывших возлюбленными Платона.
Они не могли в своё время так свободно вести себя с ним, за что во времена своего девичества Варвара и поплатилась своей первой, ранней и незапланированной беременностью.
Периодические рассказы сестёр о качествах Платона надолго и надёжно засели в мозгу их младшей сестрёнки, уже с детских лет мечтавшей о нём, и настойчиво, годами, шедшей к своей заветной цели.
Таким образом, получалось, что её сёстры, Варвара и Клавдия, в своё время оказались для Ксении надёжными пробир-дамами.
Поначалу, не на шутку испугавшийся Платон, ощутив отсутствие жены, впервые понял, что явно любит и жалеет её.
Он часто навещал Ксению в Боткинской больнице, надёжно обеспечивая семейные тылы – необходимый уход и воспитание двенадцатилетнего сына Иннокентия.
Особенно проявившаяся в эти дни нежность и заботливость по отношению к Ксении трансформировалось у него в стихотворение о любимых глазах жены:
Да они всегда, везде со мною.
В них могу взглянуть я сотни раз.
Дорожу возможностью такою:
Видеть блеск родных, любимых глаз.
Не глаза мы любим, любим очи.
Ценим же открытые глаза.
Мы о них мечтаем дни и ночи.
Бережём их в жизни лишь… раза.
Любим мы, когда из глаз струится ласка.
А стеклянный взгляд, прикрыв рукой,
Мы не любим – это только маска.
Ближе нам лишь облик дорогой.
И скажу, в порядке заключения.
И скажу, пожалуй, без прикрас:
Вы всегда, везде, и без сомнения
Берегите блеск родных Вам глаз!
Вскоре Ксения вернулась домой и быстро окунулась в обычный жизненный ритм. На этот раз беда прошла стороной. Однако ненадолго.
Осенью на Платона обрушились совершенно новые, неожиданно страшные заботы и проблемы. И принёс их ему его четвёртый ребёнок, первый от официального брака с Элеонорой, третий из сыновей – Даниил.
До этого бывшая жена несколько лет не давала их общему сыну общаться с отцом. И это пришлось на самый трудный период в формировании личности и гражданственности молодого человека – отрочество и юношество.
Но теперь его сын Даниил, недаром в детстве звавшийся «папин хвостик», став относительно взрослым – двадцатилетним парнем, соответственно ершистым, непреклонным, напористым максималистом, берущим для себя всё от родителей и общества, эдаким молодым волчонком, – требовал к себе повышенного внимания. Особенно сейчас, в связи со случившейся с ним бедой.
Теперь, когда в своей жизни он совершил грубые, непростительные ошибки, и оказался просто на краю пропасти, между жизнью и смертью, он обратился за помощью к отцу, как к последней надежде, невольно вспомнив о его существовании. А произошло с Даниилом следующее.
После окончания школы мать убедила его поступить на кулинарные курсы для быстрого получения востребованной специальности и заработка.
Даниил, всегда делавший всё основательно, с отличием окончил училище, получив квалификацию повара, а по просьбе руководства ещё и повара-кулинара, после чего ему предложили остаться на научную и преподавательскую работу.
Но планы у Даниила были другие. Немного поработав по распределению, он перешёл на, в финансовом отношении более выгодную, работу официантом в ресторан.
Попутно Данила занялся культуризмом в спортивной секции.
Именно там его и приглядели лихие люди, видя его успехи в силовых занятиях, его упорство и силу воли.
Как одиноко блуждающего волчонка, его завлекли в стаю.
Они предложили молодому человеку заняться ещё и боксом. Бывший самбист Даниил и в новом виде спорта также преуспел. Его успехи в первом же соревновании, быстрота реакции и воля к победе, вскоре привели его и в борьбу без правил.
Новоявленные тренеры-самозванцы опекали подающего надежды парня, формируя из него настоящего бойца.
И, в конце концов, выставили его на бой против 35-летнего чемпиона Москвы в боях без правил, предварительно детально обучив Данилу верному способу быстрой и безусловной победы над фаворитом, сделав на него большие ставки в тотализаторе.
Хотя Данила по природе был немного трусоват, но в то же время он мог в нужный момент найти в себе силы и волю для преодоления страха и трудностей. А, скорее всего у него был просто хорошо развит инстинкт самосохранения.
Даниил проявил смелость и вышел на ринг против чемпиона, дав уговорить себя на опасную авантюру.
Бой длился всего несколько секунд. Поначалу, уверенный в быстрой победе, чемпион решил немного покуражиться над новичком.
Вальсируя по рингу, не вкладываясь в удары, он пытался малой кровью, особо не напрягаясь, относительно быстро закончить бой в свою пользу.
Новичок, как мог, поначалу ловко уворачивался. Тогда чемпион, разозлившись, стал удары наносить резче и жёстче. И это вскоре дало результат.
Как его и учили, против удара противника с правой, Данила сделал резкий нырок вниз и влево, пропуская бьющую руку мимо своей головы. Тут же, будучи вдобавок ещё и левшой, он нанёс противнику мощнейший удар с левой в район печени, с разворотом всего своего тела.
Как и предсказывали учители Данилы, от такого удара противник, испытав болевой шок, просто задохнулся, потеряв всякую ориентацию в пространстве и контроль над ситуацией.
Тут же он получил от Даниила ещё и завершающий нокаутирующий боковой удар с правой в челюсть.
Бой был выигран, а «тренеры» Данилы сорвали на тотализаторе солидный куш, частично одарив и новичка.
«Умные люди» посоветовали Даниилу немедленно уйти с ринга, пока его не подставили одни и не убили другие, предложив ему заняться новым, более прибыльным и, якобы, менее опасным делом.
Тут же объявились и старые друзья по спорту, которые его в своё время нашли, обучили и воспитали, вовлекая в итоге в свои дела.
Так ненавязчиво молодой человек попал в сети и был завлечён в бандитское сообщество.
Его стали персонально обучать экстремальной езде на автомобиле, готовя, якобы, в автогонщики. Впоследствии оказалось, что учителем Данилы был сам главарь банды.
И началось!
