скачать книгу бесплатно
Длинный пляж курорта Сэндпайпер впечатлял даже в ноябре. Вода переливалась серым и темно-голубым, порывистый ветер гнал волну. Первозданная дикость привлекала Джереми, а шум прибоя успокаивал нервы. Он действительно был встревожен.
Несмотря на морозную ноябрьскую погоду, песок был мягким и рыхлым. Ветер трепал волосы и проникал под одежду. Всего несколько месяцев назад он бродил по пляжу с Тори. Он помнил ее красное бикини и влажные от морской воды волосы. Им было хорошо и весело вдвоем. Джереми редко испытывал такое удовольствие. На две недели он отложил дела и позволил себе расслабиться. Похоже, Тори поступила так же. Они валялись на песке под ласковыми лучами солнца, наслаждались едой, приготовленной для их пикника на кухне отеля, собирали ракушки, которыми Тори задумала украсить свою ванную комнату. Потом отправлялись в маленький домик Тори и занимались любовью. Воспоминания вызвали недвусмысленную реакцию тела. Прямо хоть прыгай в воду, чтобы остыть.
С Тори было легко, потому что он знал: скоро все кончится, и он уедет. Она отличалась от его обычных женщин. Статус семьи, большие деньги не предполагали знакомства с провинциалками. Тем более, общение с Тори доставляло особое удовольствие. Однако теперь Джереми связан с ней навсегда, потому что она носит его ребенка. Джереми не планировал иметь детей, но ему придется считаться с реальностью, и он постарается быть лучшим отцом, чем его собственный. Он не может требовать от Тори изменить жизнь, потому что это нечестно. Джереми привык получать желаемое, однако считал себя справедливым человеком. Или хотел так думать. Ему необходим план действий, но он не мог сосредоточиться. Мысль о том, что он станет отцом, не укладывалась у него в голове. Чувствуя, что замерзает, Джереми повернул назад к отелю.
Его собственные родители развелись, когда ему было два года, и Джереми почти не помнил отца. Слишком часто он становился заложником в бесконечных ссорах родителей и считал себя скорее предметом торга, чем сыном. Когда ему исполнилось четыре, мать снова вышла замуж. Сводные брат и сестра были много старше его. Он еще ходил в школу, когда его сестра поступила в колледж, а брат, на десять лет старше, уже работал в Силиконовой долине. Джереми отправили в школу-интернат. Со стороны казалось, что Джереми принадлежит к привилегированному классу – семья владела большими деньгами, – но он был обделен любовью и лаской.
Джереми остановился, глядя на белые шапки волн. Вчера он видел, как Тори гладит свой округлившийся живот, и был поражен нежным выражением ее лица. Ему не приходилось наблюдать проявление материнской любви. Что бы ни случилось, решил Джереми, он никогда не разлучит ребенка с матерью. Младенец не станет заложником их отношений, если только Тори не вынудит его принять решительные меры. Он не допустит, чтобы она вычеркнула его из жизни малыша. Его ребенок не должен испытать горькое чувство одиночества или равнодушия со стороны отца. Однако ситуация требовала деликатного подхода.
Приближаясь к курорту, Джереми заметил одинокую женскую фигуру на галерее, где летом стояли ресторанные столики. Женщина была закутана в теплую куртку, вязаная лента на голове прикрывала темные волосы, собранные в конский хвост. Реакция тела подсказала Джереми, что это Тори, хотя она стояла к нему спиной. Приглядевшись, он понял, что она развешивает на перилах гирлянду лампочек.
Джереми поднялся на галерею по ступенькам, ведущим с пляжа.
– Слишком холодно для такой работы, – сказал он, и Тори резко обернулась. – Извини, не хотел тебя напугать.
– Из-за ветра и шума волн не слышала, как ты подошел.
Джереми заметил, что ее пальцы покраснели от мороза.
– Почему ты не в перчатках?
– В них неловко работать, – ответила Тори и вернулась к своему занятию.
Джереми подошел ближе, отобрал у нее гирлянду, потом снял свои перчатки, зажав их локтем. Он взял ее руки в свои. Пальцы Тори совершенно заледенели, и он согрел их в ладонях.
– Вот, надень. – Он протянул ей перчатки.
– Джереми…
– Постой. Они теплые, – сказал он, натягивая их на ее пальцы. Перчатки были велики ей, но материал сохранял тепло его рук. Минуту назад Джереми готов был вступить с Тори в борьбу за ребенка, а теперь согревал ее руки. Он не считал это проявлением слабости, ведь хорошие отношения помогут решить проблему.
– Давай-ка помогу тебе. Покажи, как это делается.
– Я обматываю провод вокруг каждого столбика и фиксирую зажимом. – Тори протянула ему связку зажимов.
Джереми почувствовал неловкость. Он пытался копировать ее движения, но понимал, что у него вряд ли получится вязать петли так же ловко. Ему никогда не приходилось делать что-то по хозяйству руками, для этого всегда находились другие люди. Черт, ну разве он не избалованный богатый бездельник?
Подтянув узел, Тори усмехнулась:
– Разве тебе не приходилось вешать рождественскую гирлянду?
– Первый раз, – признался он, обматывая провод вокруг следующего столбика.
Пальцы уже замерзли. Как Тори удалось проделать большую часть работы и не обморозиться? Он продолжал развешивать гирлянду, не желая показаться нытиком и неумехой. Вместе они закончили работу, обмениваясь перчатками, чтобы согреться. Джереми даже укрепил лампочки над арочным входом на галерею.
– Неужели сюда кто-то выходит зимой? – поинтересовался он, стараясь скрыть дрожь. Джереми уже не чувствовал собственных ушей.
– Нет, но мы вешаем гирлянды на перила и на рождественскую елку и зажигаем лампочки. Очень красиво смотрится с пляжа и из окон ресторана.
– Хочешь сказать, нам придется наряжать елку?
– Неужели замерз? Не привык к морозу?
В Нью-Йорке зимой холодно, но сегодня ледяной океанский ветер пробирал до костей. Джереми не ответил, и Тори засмеялась. Мягкий музыкальный смех ласкал слух.
– У тебя уши покраснели. Давай-ка зайдем внутрь. Не волнуйся, мы наряжаем елку в помещении, а потом выносим на улицу. Спасибо за помощь. Я оценила.
– Всегда пожалуйста, – кивнул Джереми. Несмотря на холод, ему было весело.
Тори посмотрела на часы:
– Почти полдень. Не хочешь присоединиться ко мне на ланч, или у тебя переговоры?
– Встреча назначена на два, так что у меня час свободного времени, – пожал плечами Джереми.
Из галереи через боковую дверь они прошли в ресторан.
– Наш шеф Нэл делает потрясающий морковный карри-суп с имбирем – самое подходящее блюдо для холодов.
Тори подошла к стойке бара и о чем-то договорилась, потом провела его к столику возле камина. Повесив куртку на спинку стула, она села лицом к огню.
– Не стану лукавить, зимой камин украшает жизнь.
В ресторане было тихо: занято всего несколько столиков.
– Сейчас у тебя немного работы, правда? – спросил Джереми, усаживаясь напротив.
– По выходным здесь немного оживленнее. Гости приезжают ужинать, и воскресный бранч очень популярен.
Джереми поймал ее взгляд. В обрамлении густых ресниц ее ореховые глаза казались крупнее, и сегодня зеленых оттенков в них было больше, чем коричневых. Интересно, ребенок унаследует ее глаза?
– Обязательно попробую, пока я здесь.
Официантка принесла корзинку с горячими булочками и тарелку с маслом.
– Суп сейчас подадут, мисс Шарп.
– Спасибо, Эллен.
Тори посмотрела на Джереми с улыбкой:
– Согреваешься? Уши уже не такие красные.
Усмехнувшись в ответ, Джереми посмотрел на ее губы. Он помнил вкус поцелуев. Вряд ли придется почувствовать его снова.
– Хорошо у огня. Ветер сегодня просто ледяной.
– Зачем же ты пошел на пляж? – поинтересовалась Тори, разламывая булочку.
– Подумать, – встретил он ее взгляд. – О многом надо подумать.
– Пришел к каким-то выводам? – ровным голосом спросила Тори, но мышцы вокруг рта напряглись. Она явно нервничала, и Джереми воспринял это как хороший знак. Жизнь, которую каждый из них планировал для себя, должна измениться.
– Да, – признался он, – но не уверен, что ты готова их выслушать.
Глава 3
Неприятное чувство охватило Тори. Она коротко вздохнула. Перед ней стояла трудная задача, и она знала об этом. Несмотря на то что последние сутки она не могла думать ни о чем другом, Тори не была готова к предстоящему разговору. Она надкусила булку, но аппетит стремительно пропадал.
– Вот как?
Джереми твердо встретил ее взгляд.
– Одно знаю точно, Тори. Я не могу вернуться в Нью-Йорк и сделать вид, что ничего не случилось. Я буду отцом и не брошу тебя и нашего ребенка.
Тори почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза, и опустила голову. Хорошо, что Джереми принял ее беременность и захотел принять участие в жизни малыша. Но ей претило, что он сделал это из чувства долга.
– Спасибо, – прошептала она.
– Если тебе что-то понадобится, только попроси. Ты ведь знаешь: я готов поддержать тебя материально.
«Материально». Она сжала кулаки под столом.
– Тори?
Обеспокоенный ее молчанием, он дотронулся до ее руки, заставив поднять глаза. Тори вздохнула и отчетливо произнесла:
– Спасибо, Джереми, но я сама способна обеспечить нас.
Джереми озадаченно нахмурился:
– Тогда чего ты ждешь от меня?
– Честно? Сама не знаю. Мне нужно время, чтобы все обдумать.
Он посмотрел на ее живот, потом на лицо, и в углах губ обозначилась улыбка.
– Боюсь, часы тикают, ты согласна? Стрелки приближаются к полуночи.
– Вряд ли меня можно считать Золушкой, – подняла бровь Тори, – или беспомощной дамочкой, которую нужно спасать.
В этот момент подали горячее: тарелки дымящегося супа и булочки с беконом и авокадо, которые Тори очень любила.
– Запах восхитительный.
– Так и есть. Обожаю эти сэндвичи. Не знаю, что предпочитает младенец – бекон или авокадо, но явно что-то из двух.
Несколько минут они ели в молчании, потом Джереми сказал:
– Все так странно. Прошлым летом…
Он не продолжил, но щеки Тори вспыхнули. Летом она чувствовала себя на десять лет моложе и вела себя преступно легкомысленно: утром на пляже, босиком по песку, а днем в постели. Она говорила себе, что заслужила немного романтики, но не думала о последствиях. Они оба не думали.
– Что было, то было, – заметила Тори, промокая губы салфеткой и стараясь унять сердцебиение. – Мы увлеклись, действовали импульсивно, а теперь пожинаем плоды. Сейчас не следует действовать сгоряча, Джереми, мы должны принять взвешенные решения.
– Согласен.
Тори подумала о матери, которая несколько смущалась тем, как возникла беременность, но, с другой стороны, не скрывала восторга при мысли, что станет бабушкой. Теперь они остались вдвоем. Тори была единственным ребенком и, в какой-то мере, счастливой случайностью, потому что, согласно врачебному диагнозу, ее мать не могла зачать и родить. Бабушка и дедушка Тори жили на Ньюфаундленде, и она их редко видела. Отец умер два года назад, и Тори считала себя ответственной за мать, у которой никого, кроме нее, не было.
Она взглянула на Джереми.
– У тебя есть братья или сестры?
– И брат и сестра.
Эта тема никогда не затрагивалась в те две недели, что они были вместе. Тори вспомнила, что Джереми менял тему разговора, если она заводила речь о семье. Даже сейчас он был предельно краток.
– А родители? Живут в Нью-Йорке?
– Мать – в Коннектикуте, отец – на Вирджинских островах. Они развелись, когда я был маленьким, – сказал Джереми с мрачным выражением лица. Сердце Тори упало: если он не близок с семьей, чем это обернется для ребенка?
– Двоюродные братья и сестры? Любимые тетя и дядя?
Джереми вытер салфеткой пальцы.
– Какой смысл изучать семейное дерево? – Его голос звучал жестко, и Тори насторожилась. – Мы просто… мало знаем друг о друге, вот и все. Это не имеет значения в данных обстоятельствах. Кроме того…
– Эти люди станут семьей для нашего ребенка, – подняла подбородок Тори. – Разве я не имею права больше узнать о них?
Положив салфетку на стол, Джереми поднялся:
– Извини, но мне пора на встречу. Спасибо за ланч.
Тори удержала его за локоть:
– Неужели семья настолько плоха, что ты не хочешь даже говорить о них?
Он посмотрел на нее сверху вниз со странным выражением лица, однако Тори не рискнула задать еще один личный вопрос.
– Такие темы не обсуждают за ланчем.
– Позже?
– Мне пора, Тори, – сказал Джереми, освобождая локоть, но в его голосе не было категоричности, и это внушало надежду. Может, им надо больше времени вдвоем вдали от чужих глаз, чтобы обсудить вопросы, связанные с рождением их ребенка.
– Будь осторожен за рулем, – кивнула Тори, отпуская его.
Когда Джереми ушел, она отложила сэндвич: аппетит окончательно пропал.
