banner banner banner
Задача с неизвестными
Задача с неизвестными
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Задача с неизвестными

скачать книгу бесплатно

– А никак, он с ним вообще не общался. Он даже не знал, в каком классе парень учится.

Федор еще некоторое время продолжал этот довольно бессмысленный разговор, пока не понял – говорить Людмила может до утра, и, прервав ее на полуслове, заявил, что его срочно зовет отец. Отец давно спал, Александра сидела на кухне и ждала Федора.

– Что ты обсуждал с бывшей одноклассницей?

– Стас меня напряг своими проблемами, вот, что могу, стараюсь узнать для него.

– А что там произошло? Да ты же меня знаешь, я никому и никогда ничего лишнего не скажу, рассказывай. И вообще, кто такой Стас? Это тот самый парень, который часто приезжал к вам на дачу?

– Стас мой старый приятель, расскажу тебе только то, что знаю сам. Меня не просили молчать, да и рассказывать особенно не о чем.

Федор помолчал некоторое время, раздумывая, с чего начинать, но начал с тех убийств, которыми не занимался Стас и о которых было много разговоров еще два года назад.

– Понимаешь, те убийства так и зависли, у нас в институте преподавательница оказалась соседкой одной из убитых старух. Она тоже пострадала от злого языка этой бабки, та чуть с мужем ее не развела. Она и рассказала, что на самом деле преступлений было то ли пять, то ли четыре, но никого так и не нашли. И вот теперь Стас рассказывает о том, что старики умирают от проблем с сердцем. А поскольку ситуации схожие, в смысле схожие не с теми старыми преступлениями, а между собой, то есть все они умерли после отъезда врачей, и все это произошло в одном районе, и еще несколько подобных смертей в соседних районах, конечно, это наводит на размышления. Ему поручили все проверить, но поскольку умерших уже похоронили, их не вскрывали, он не знает, за что зацепиться. Вот и мечется, то решает, что все это просто совпадение, и старики умерли действительно от проблем с сердцем, то видит тут злой умысел. Да еще эта гадская болезнь прицепилась, старые люди часто страдают повышенной возбудимостью, и чем становятся старше, тем больше всего на свете опасаются.

– Это кто тут повышенной возбудимостью страдает? Я, что ли? – протирая глаза, спросил Олег Петрович. Он направился к крану с холодной водой, налил себе целый стакан, выпил его залпом и уселся рядом с сыном за стол.

– Пап, тебе что, трудно из фильтра налить? Что ты как маленький упрямишься?

– Я не упрямлюсь, просто смешно слушать, как распинаются некоторые наши деятели, агитируя не пить воду из крана. Вино с неизвестными добавками мы пьем, водку некоторые глушат литрами, соки из подгнивших фруктов с добавками черт знает чего, все можно, а воду только из фильтра. Разве это не смешно?

– Все, философ, кончай «турусы на колесах» разводить. Лучше послушай, что я Шуре рассказываю, если все равно не спишь.

Олег Петрович выслушал рассказ сына, который тот не поленился повторить еще раз, молча встал и направился вон из кухни.

– Эй, пап, ты так ничего и не скажешь?

– А что ты хотел от меня услышать?

– Я надеялся, ты выскажешь свое авторитетное мнение. Ведь что-то ты обо всем этом думаешь?

– Я думаю, вы ерундой занимаетесь, а «авторитетное мнение» пусть профессионалы высказывают, им за это платят, – произнес Ямпольский, поворачиваясь спиной и выходя с кухни.

– Ну вот, а я губы раскатал, что это с ним, обычно он более заинтересованно относится к рассказам Стаса.

– Да, забыл тебе сказать, – Олег Петрович вернулся на кухню. – Я увольняюсь из института, не хочу ждать, когда попросят выйти вон.

Оторопев от подобного заявления, Федор с Александрой так и остались сидеть с приоткрытыми ртами. Первым пришел в себя Федор:

– Завтра с утра у отца занятия, поеду с ним в институт и по дороге выясню, что там у него произошло.

– Федь, – робко проговорила жена, – может, это не окончательно, может, он еще одумается.

– Ты отца плохо знаешь, он так просто ничего не говорит, либо произошло то, о чем я еще не слышал, либо… Уж даже и не знаю что. Ты хотела мне что-то сказать еще днем, а я был занят на проекте, теперь рассказывай, что-то плохое?

– Даже не знаю, короче я беременна, срок маленький, так что можно еще все исправить.

– С ума сошла? Что исправить? Даже не думай что-то исправлять, я только рад, что нас будет трое, точнее четверо, отца не посчитал.

– А как же моя работа? Я же на несколько лет выпаду из профессии!

– Шур, ты умная женщина, когда еще рожать, если не сейчас, пока молодые? А с профессией твоей ничего не случится, никто не имеет право тебя уволить, отсидишь по уходу за ребенком, а там будем решать.

– Честно говоря, я и не собиралась ничего делать, просто испугалась вдруг, я же не знала, как ты примешь подобную новость.

– Дурочка, – ласково сказал Федор, – жаль я раньше этого не знал, отец обрадуется ужасно, и что бы там у него не произошло, эта новость ему сразу настроение поднимет.

Лорина

Бог наказал меня за то, что я совершила, теперь я умираю. Всего-то прошло меньше трех лет, а я уже не могу сама себя обслуживать. Лежу как бревно и думаю, думаю, только мыслей хороших в голову не приходит. Наверное, я моральный урод, как мои родители, или как мать моего друга. Иногда я вспоминаю о ней и никак не могу понять: два сына и притом один из них любимый, а другой – будто не она его рожала. Если бы у меня были дети, я наверняка их любила бы одинаково. Во всяком случае никогда не показывала бы одному, что он для меня второй сорт, а его брат самый лучший. Когда мы были детьми, Юра часто ко мне приходил, он всегда был одет хуже старшего брата, хотя разница в возрасте у них была маленькая, года полтора, наверное. Мы странно познакомились с ним, он внезапно напал на парня, с которым я столкнулась, катаясь на велосипеде. Парень был совсем не виноват, и я почти не пострадала, так, чуть коленку ободрала и все. Велик у меня был старенький, его нам отдали какие-то знакомые родителей, но я все равно была счастлива и очень быстро на нем научилась кататься. Вот и гоняла по нашему парку, потом научила кататься Юру и мы гоняли по очереди. Его старший брат тоже выходил в парк, у него был свой велосипед, но с ним я не дружила. Однажды он сказал, что велосипед родители купили им на двоих, но он не даст его младшему, потому что тот может сломать что-нибудь. Самое смешное, старший плохо катался, а Юра хорошо. Но разве это было кому-то интересно? Потом бабушка с дедушкой меня увезли в Подмосковье, на дачу, и я наконец почувствовала себя любимым ребенком. Несколько лет мы с моим другом не виделись, а однажды он появился на пороге нашего дачного дома. Я даже не узнала его сразу, так он вырос и таким красивым стал. Или мне так тогда показалось, не знаю. В восемнадцать лет он женился, его женой стала женщина лет тридцати. Очевидно, комплексы из детства так и остались при нем. Я сперва очень переживала, даже плакала по ночам, когда никто не видел. Думаю, я была в него влюблена, но потом меня закружила институтская жизнь, и мы опять почти не виделись. Через несколько лет я вышла замуж, но очень быстро развелась, поняла, что брак был ошибкой. Потом узнала, он тоже развелся, но довольно быстро женился снова, теперь уже на своей ровеснице. В те разы, что мы с ним виделись, а это бывало крайне редко, я заметила, он равнодушно говорит о своих детях и так же равнодушно о женах. Однажды я спросила:

– Ты любил хоть когда-нибудь?

– Да, – ответил он, подумав. – Я любил мать и отца, но они меня совсем не любили. Всю любовь они отдали старшему, не знаю, может, так всегда происходит. Тебя ведь тоже не любили твои родители?

– Не любили, но мне больше повезло, у меня были бабушка и дедушка, они заменили мне всех.

– Повезло, – задумчиво проговорил он, – а меня так никто и не любил.

– Но ведь твои жены, они-то наверняка тебя любили.

– Не знаю, мне это было безразлично.

– А ты знаешь, что я тоже была в тебя влюблена?

– Знаю, но я всегда видел в тебе только друга. Наверное, я вообще не способен на любовь. Не дано мне этого.

– Так не бывает, каждый человек наделен чувством любви, но только у некоторых это чувство спит. Его не разбудили в детстве или накрепко заперли где-то так далеко, что теперь и не достать. Постарайся найти в себе это чувство, ты же понимаешь, твои дети интуитивно знают, что ты их не любишь. Не боишься, что они вырастут такими же равнодушными и холодными? Послушай меня, я ухожу из этого мира, постарайся полюбить своих детей, ты, как никто другой, знаешь, как страшно быть ненужным.

– Никуда ты не уйдешь! Я принес деньги, мы найдем тебе подходящего донора и после операции ты будешь жить долго и, надеюсь, счастливо.

– Где ты взял эти деньги? Ведь ты не так много зарабатываешь, а я не хочу, чтобы ты отрывал деньги у семьи.

– Неважно. Это деньги тебе на операцию, не волнуйся, семья не пострадает.

Он давно покинул палату, а я была все еще в недоумении. Полис, за который я платила несколько месяцев назад, давал мне возможность умирать с относительным комфортом, но никакую операцию я оплачивать не собиралась. Каждый должен ответить за свои поступки, вот теперь пришла и моя очередь. Так зачем же бороться с судьбой, она лучше знает, как и когда нас наказывать. Я ни на что не в обиде, как вышло, так и вышло. Завещание давно написано, никого у меня не осталось, вот только Юра, мой последний и единственный друг, но он сам выберет свою судьбу.

Георгий

Он шел по дорожке больницы к выходу и мечтал о том, чтобы его Лорина, наконец выздоровела, о ней он всегда думал – «моя» Лорина. Тогда он, возможно, скажет ей, что именно ее он мог бы любить. Он не будет объяснять, зачем женился, да она и не спросит. Просто, когда она выйдет из больницы, предложит жить вместе, может, даже заберет детей у бывшей жены. И зачем он только женился? Что за блажь пришла ему в голову? Он знал, что очень красив, женщины частенько оглядывались на него, а в потенциальных любовницах у него вообще никогда недостатка не было. Вот и спал бы с разными женщинами, но тут ему пришла в голову мысль о том, что для него это совершенно не возможно. Он слишком брезглив и никогда не сможет лечь в постель со случайной подругой. Он и первый-то раз был женат только потому, что гормоны взбунтовались и ему нужна была постоянная женщина, а второй раз женился потому… он и сам не знал почему. Надо было не разводиться с первой женой, тогда бы и сейчас не было проблем, как оставить детей и уйти к Лорине. Впрочем, это все ерунда, главное – ее здоровье, а остальное как-то решится. На лавочке в сквере, через который он проходил, сидели две молодые женщины. Они синхронно проводили его долгим взглядом и так же синхронно вздохнули.

– Интересно, он артист? – проговорила одна.

– Вряд ли, я бы такого не забыла. Посмотри, как хорош, и фигура и лицо, а глаза! – она еще раз вздохнула. – В таких глазах можно не просто утонуть, в них так и тянет утопиться!

– Поспокойнее, не про нашу честь такие мужики. У него небось баб, как у дурака фантиков.

И они продолжили прерванный разговор. Юра уже удалился на довольно большое расстояние от больничной территории, когда к нему подошли двое парней и в довольно грубой форме попросили закурить. Один встал сзади, вроде как прикрываясь от ветра, а второй протянул руку.

– Скажите, что надо, я не курю и потому не могу предложить.

Тот, что стоял сзади, придвинулся почти вплотную и присел.

– Э, детки, такой прием я использовал еще в ранней юности, до армии. – Спокойно проговорил Юра и неожиданно ударил того, что стоял впереди левой рукой в лицо, одновременно правой ногой ударил присевшего сзади на корточки. Не прошло и минуты, как парни уже удирали по улице, матерясь и при этом один без конца сплевывал кровь. Видно было, что он потерял пару передних зубов. Отбежав на приличное расстояние, они обернулись, но никого не увидели. Улица была пуста, по обеим сторонам ее стоял высокий забор, и, казалось, несостоявшейся жертве некуда было деться, однако, насколько хватало глаз, никого не наблюдалось.

– Блин, да куда же он делся? – проговорил тот, что меньше пострадал, потирая ноющий бок, которому досталось от чужой ноги.

– А х… его знает! Пойдем отсюда, скажем боссу, что наваляли ему, он ведь проверять не побежит.

– Интересно, чем ему этот красавчик не угодил? Денег, что ли, должен?

– Не знаю, может, и должен, нам заплатили? Заплатили, предупредили, что он дерется, как профи, нет! Вот теперь пусть сам с ним и разбирается.

А Юра вышел с другой стороны улицы и направился на работу. Он догадывался, кто нанял этих недоумков избить его. Но, как известно, не пойман – не вор, потому устраивать разборки с этим человеком он не стал, много чести. Но для себя принял к сведению, что его противник никак не успокоится, никак не поймет, что он, Юра, не собирается претендовать ни на какие блага, ему и своих проблем хватает. Деньги за операцию он внес, как только вышел из палаты Лорины, теперь оставалось ждать результатов. Сколько бы Лорка ни сопротивлялась, но сегодня ее будут готовить к операции. Он специально просил хирурга не обращать внимания на ее слова. Объяснил, что женщина абсолютно не верит в успех, а потому необходимо сделать операцию, не ставя ее об этом в известность. Хирург сначала возмутился и начал говорить, что без согласия больной он просто не имеет права делать операцию, но когда ему в карман была положена толстая пачка денег, заколебался, помолчал и уступил. Юра расписался везде за подругу, заверил врача, что в любой ситуации будет говорить, что расписывалась сама больная, и он свидетель, короче говоря, уломал хирурга. Теперь оставалось только ждать. Тем более что донор, кажется, нашелся сразу, как только были внесены деньги.

Ямпольские

Федор с отцом утром отправились в институт. Олег Петрович был подавлен и молчалив. Так же молча он разделся в гардеробе и, автоматически поблагодарив работавшую там женщину, пошел не в аудиторию, а поднялся на второй этаж, подергал ручку двери Красного зала и, поняв что тот заперт, отправился к себе на кафедру. С утра там находилось не так много преподавателей, он поздоровался со всеми кивком головы и уселся за свой стол. К нему подошла старая преподавательница, которая работала в институте много лет, и проговорила:

– Олег, ну что ты из-за ерунды так расстроился? Мало ли дурочек в институте, которые, не сдав курсовые, ищут выход из создавшегося положения, м-м-м, – она пожевала губами, пытаясь найти нужные слова, – даже никак не придумаю, как назвать ее поступок. Не совсем корректным способом. – Она перевела дух и вопросительно уставилась на Ямпольского, а потом закончила: – Ты же понимаешь, в эти глупости никто не верит.

– Нина Акимовна, мое имя полощут все студенты, ну, может, не все, но многие. Вы же знаете поговорку «дыма без огня не бывает». Вот и тут, я могу до хрипоты орать, что между мной и этой поганкой ничего не могло быть, но шлейф все равно потянется. Я заслуженный архитектор, у меня куча реализованных проектов, и я должен доказывать, что я порядочный человек? Да мне проще уйти и забыть всю эту грязь! Нет, я ухожу, я уже написал заявление и его подписал ректор. Меня увольняют.

– Мы всей кафедрой пойдем и будем требовать вашего восстановления.

– Нет, я больше в этих стенах не останусь. Посмотрите на нынешних студентов, только единицы заняты учебным процессом, остальные, едва представляется случай, залезают в смартфон.

– А вот тут я с вами не соглашусь, – подал голос бородатый мужик, который вел одну из групп на четвертом курсе. – У меня в группе почти все работают, есть отдельные личности, не считающие мой предмет важным, но да бог с ними, а остальные молодцы.

– Вы сейчас расстроены и раздражены, – вступила вновь Нина Акимовна. – Подождите, может, все само рассосется.

Ямпольский пожал плечами и вышел из комнаты. Там его встретил Федор, который уже знал, что на отца написали кляузу.

– Пап, ты, во-первых, не расстраивайся, любой донос требует доказательств, а у этой дешевки ничего нет. А во-вторых, надо поговорить с ректором, он мужик умный и все прекрасно понимает.

– Этот умный мужик сам не знает, как отмыться от грязи, которую на него льют, он же отказался государственные деньги «пилить», теперь его норовят «сожрать», а тут еще история со мной. Ему пришлось подписать мое заявление об уходе, мы вчера с ним долго разговаривали, он очень извинялся, но честно мне сказал, если я буду настаивать на расследовании, неизвестно чем все закончится, а так я хоть с чистыми документами уйду. У этой «дешевки», как ты выражаешься, не очень дешевые родители. Не нам с ними тягаться. Я себя уважаю, чтобы вступать в подобную полемику.

– Хорошо, как ты решил, так и будет. Надеюсь, новость о том, что Шура беременна, поднимет тебе настроение?

– Это хорошо, но пока она не родила, я отправляюсь на дачу. Сегодня позвоню Юрию Степановичу, пусть увеличит нагрев дома, все же не лето, а я уже стар.

– Да ну тебя, я-то надеялся, ты вприсядку плясать будешь, ну ладно, не вприсядку, так хоть какие-то радостные эмоции должны быть? А ты как замороженный. Прекрати думать об этой дуре, она не стоит того.

– Я не о ней думаю, я думаю о том, что человек, не облеченный властью, не имеющий большого капитала, достаточно беззащитен в нашем мире. Что сейчас, что прежде, ничего, по сути, не изменилось. Просто прежде мы меньше с этим сталкивались, потому что не имели дела с людьми из «высоких» кабинетов. Да, люди остались те же, ничего господин Маркс не придумал хорошего, хоть и был редким умницей.

– Он, пап, просто не учел человеческую природу, верил: дай людям то, что они хотят, и все будут счастливы. Пушкин в своей сказке о «Рыбаке и рыбке» был более прозорлив, понимал, сколько не дай, все мало будет. И так во всем и всегда. Хватит философствовать, что ты намерен делать, неужели так все и оставишь? Утрешься и уйдешь?

– Да, сынок, утрусь и уйду, я не гожусь для борьбы, тем более с тенью. Теперь всегда любой студент может сказать обо мне гадость, а я не смогу на это ответить так, чтобы ему стало стыдно, а не мне. Я неправильно воспитан, не умею отвечать ударом на удар. По-хорошему, ее бы выгнать из института, но она платит, точнее, ее родители, еще и доплачивают за каждый несданный зачет. Я же имел неосторожность возмутиться таким подходом к учебе, денег не взял, зачет не поставил. Теперь разгребаю последствия своей наивности. Думал, старый дурак, что могу из нее человека сделать. Эта девочка неплохо рисует, и объемное видение у нее хорошее, просто она очень ленива, да и занята всякой ерундой.

– Ты мне скажи, как ее фамилия, в какой группе она учится. Глядишь, встретимся, земля, она круглая, помнишь, как написано: «Да воздастся каждому по его заслугам…» или что-то подобное.

– Долго ждать придется. Давай лучше о твоем будущем ребенке говорить.

– Ты разговор не переводи, что ты намерен делать?

– Да то, что и сказал, уйду из института, поеду на дачу и буду доделывать ее. Пенсия у меня хорошая, да и накопления у нас с тобой есть, проживем. А Шурик родит, назад вернусь в Москву и буду ей помогать. В конце концов, не вечно же мне на работу бегать, через три года мне, между прочим, семьдесят стукнет. Имею право и отдохнуть перед смертью.

– Про это мог бы и промолчать, когда ты уходишь совсем?

– Сегодня последний день, ректор не возражает, если я не буду дорабатывать до конца второго семестра. Он хорошо все понимает, и понимает, насколько противно мне сейчас здесь находиться.

– Но он знает, что ты ни в чем не виноват?

– Конечно, только и он своей карьерой ради меня рисковать не будет, тем более что у него и своих проблем достаточно.

Они разошлись, каждый в свою аудиторию, но Федор продолжал мучиться мыслью о том, что отец уходит вынужденно, и это после стольких лет работы, после стольких успехов. Как несправедливо это все, как только этой девке не стыдно было оболгать пожилого и глубоко порядочного человека!

Стас

Он проверил все возможные версии и вынужден был признать: на данном этапе сделать большего нельзя. Он даже проверил версию о том, что все смерти организованы только для того, чтобы скрыть одну единственную. Вот только зачем, если ни одна смерть не расследовалась. Короче, на данный момент он был занят текущими делами и совершенно забыл о том, как хотел распутать историю со смертью стариков. То единственное заявление, которое было написано дочерью одного из погибших, так и осталось без ответа. Пришлось молодой женщине принять смерть отца как неизбежность. Ей объяснили, что в его возрасте так бывает, вроде здоровый человек, а умирает неожиданно для родных. Тем более он давно не проходил врачей, не обследовал сердце. В общем, умер и умер, и ничего тут не поделаешь. Александр Васильевич выздоровел, выписался и вышел на работу. Следователь, занимавшийся его делом, пришел к выводу: человек, очевидно, чувствовал себя плохо с самого утра, пришел с работы, пошел выносить мусор и забыл за чем пошел. А дверь не запер, кто-то вошел и обокрал его. Конечно, полиция всех опросила, вора искали, но, как водится, не нашли. Сумма была большая только с точки зрения самого потерпевшего и людей со средним достатком, а для тех, кто обладал большими деньгами, восемьсот с копейками тысяч вообще были не деньги. В итоге Александр Васильевич вынужден был распрощаться с мечтой о маленькой даче, на которую он хотел потратить вырученные деньги. Но несправедливость ситуации мучила его, и тогда он стал искать частного сыщика. В Москве оказалось огромное количество контор, которые занимались частным сыском. Но в основном это была слежка за неверными супругами и прочие мелочи. Он попытался через знакомых найти нужного человека, но стоило ему заговорить о том, что полиция не смогла найти преступников, как те немногие, кого он смог найти, отказывались. Один ему прямо так и заявил:

– Вы хотите подменить нескольких профессионалов одним любителем? Вы же взрослый человек, должны понимать, такое бывает только в книгах, да и то в плохих книгах. В жизни так не бывает. Извините, но я ничем не смогу быть вам полезен.

Прошла целая неделя, потом вторая, а расследование стояло на месте. Александр Васильевич махнул рукой и почти смирился с потерей денег, но с этим не смирилась его жена. Она продолжала искать человека, который хотя бы попытается им помочь. И нашла. Звали его Георгий Мезенцев, достаточно молодой, но не мальчишка и, что больше всего ей понравилось, он не стал требовать от них предоплаты.

– Если получится, заплатите, а нет, то и говорить не о чем. – И добавил: – Я не профессиональный сыщик, занимаюсь этим изредка, когда мозги застаиваются.

– А кто вы по профессии?

– Юрист, но в основном работаю на себя, мои интересы находятся весьма далеко от расследований. Я оформляю сделки с недвижимостью, ну и, естественно, сам подыскиваю клиентам дома, квартиры, офисы, кому что надо. Сейчас из-за ограничений и прочих «радостей» приходится гораздо меньше работать, потому я и могу попытаться вам помочь. Есть немного времени. Так что если вас я устраиваю, то давайте назначим встречу с вашим мужем побыстрее, желательно сегодня вечером или завтра утром, до начала работы. Он уже нормально себя чувствует, с ним можно обсуждать эти вопросы?

Женщина заверила, что муж готов к сотрудничеству, и они обменялись телефонами.

Вечером Александр Васильевич позвонил Мезенцеву и пригласил к себе. Новый знакомый ему понравился, немногословный, сдержанный, умеющий слушать. Вопросы, которые Георгий задавал, были для начала довольно стандартны, но потом он задал совершенно неожиданный и даже оскорбительный вопрос, есть ли у его супруги близкая подруга и насколько супруга откровенна в разговорах с общими знакомыми. Этот вопрос ему уже задавали в полиции, но там постарались смягчить его, а Мезенцев задал вопрос в лоб и при этом еще и добавил, что каждое слово будет проверять.

– Вы подозреваете, что жена могла кому-то проболтаться об этой сделке?

– Не кому-то, а близкому человеку. Человек этот может быть и подругой, и любовником, да кем угодно. То же самое постарайтесь вспомнить о своих разговорах со знакомыми, любовницами, друзьями. Простите, если я вас обидел, но у меня нет времени на сантименты. Потому вопросы все задаю сразу без оглядки на чувства клиента.

– Ну что же, отвечаю, у меня нет близких друзей, которым бы я мог что-то сказать, все они остались в далекой юности. Я, знаете ли, не умею ни прощать, ни забывать обиды. Мстить не буду, я просто вычеркиваю этого человека из своей жизни. Про жену скажу, у меня никогда не возникало подозрений на счет ее верности, но если вы считаете необходимым, проверяйте и меня и ее.

Задав еще несколько вопросов, выслушав рассказ о том, как все произошло, Мезенцев попрощался. Вообще, он был человек весьма свободолюбивый, потому, отработав на дядю, в прямом смысле этого слова, после института пару лет, он подал заявление об уходе. Сколько родственник его ни уговаривал остаться, сделать карьеру на поприще адвокатуры, Георгий остался при своем мнении. С сожалением, с бесконечными примерами, как мог бы молодой адвокат хорошо устроиться в этой жизни, но дядя вынужден был его отпустить. Подписывая заявление, он взял с племянника слово, если что-то в его жизни пойдет не так, он непременно вернется.

С тех пор прошло много лет, Георгий определил круг своих интересов и занялся теми вопросами, которые были ему интересны. Он никогда не брался за работу, не изучив все возможные подводные камни, которые могли бы ему встретиться. Так случилось, что ему одинаково было интересно заниматься и поиском и продажей недвижимости, и разгадкой разного рода преступлений. Юридическое образование давало базовые знания, а вот все остальное было заслугой его дотошности, трудолюбия и его интуиции. Одно время он даже подумывал пойти работать в милицию, тогда она еще так называлась. Но потом представил всю лавину требований, предъявляемых к сотрудникам, да еще и необходимую там дисциплину, и подобное желание у него больше не возникало. Ему хватило армии, тех навыков, которые он там приобрел, и института. Кое в чем ему помогал дядя и один парень из адвокатского бюро. Георгий всегда щедро платил за помощь, потому никогда не испытывал в ней недостатка. Первым делом он позвонил знакомому из МВД, выяснил, кто занимался делом Александра Васильевича Попова, и направился к этому человеку. Там, после недолгих переговоров, он получил все материалы, точнее, их копии, еще раз заверил следователя, что он не собирается предавать огласке то, что ему удастся узнать, а даже напротив, сразу все материалы отдаст ему, следователю, и, распрощавшись, наконец вышел из здания.

На сегодняшний день у него было еще намечено несколько неотложных дел. С оформлением и подачей документов по сделке, которую он курировал, ему удалось справиться достаточно быстро. А вот договориться с клиентами о том, как будут выполняться расчеты между ними, никак не получалось. Сделка предстояла длинная, включала в себя несколько жилых помещений, и у каждого помещения был, естественно, собственник. Вот с одними таким собственником ему пришлось повозиться. Там выступала супружеская пара, и они настаивали, что ни в какую банковскую ячейку деньги класть не будут, потому что там они их не видят и что с этими деньгами произойдет, не знают. Георгию пришлось потратить почти полтора часа, чтобы убедить их, что это наиболее надежное место, что деньги, причем не только их, но и все остальные, будут проверены на подлинность, прежде чем попадут в ячейку, и один ключ будет у них, а другой в банке, каждую ячейку можно открыть только двумя ключами одновременно и никак иначе. После долгих объяснений, уговоров и угроз, что он, Мезенцев, всю сделку аннулирует, они согласились подписать соответствующие документы.

Теперь дело оставалось за малым, и Георгий спокойно направился в больницу, где лежала его Лорина. Она знала его как Юру, но его полное имя никогда не звучало в их разговорах, а помнила ли она его фамилию, он не имел представления, тем более что, едва окончив школу, он сменил фамилию. В конце концов, Лорине было всего десять или одиннадцать лет, когда ее забрали бабушка с дедом и увезли к себе. А в пятом классе она вообще перешла в другую школу, и они много лет не виделись. Все старшие классы он дружил с одной девочкой и им прочили чуть ли не совместную жизнь, но как-то он решился и приехал к Лорине на дачу, где они по-прежнему жили втроем, больше он ни о ком думать не мог. Он вдруг понял, вот его родной человек, единственный, с кем он может поговорить и помолчать. На выпускном вечере он спровоцировал ссору с той девочкой и, ужасно довольный собой, исчез из ее жизни навсегда. Теплое отношение к подруге детства так и не переросло во что-то большее, и он, как и прежде, относился к ней вполне дружески, даже скорее по-родственному, и не спешил часто приезжать.