скачать книгу бесплатно
– Вы совершенно правы, молодой человек. У нашей планеты огромные связи с внешним миром, который простирается за границей галактики, обитателями которой мы с вами, молодой человек, имеем радость быть. Да. И благодаря этим связям наша Альфа-галактика известна далеко во Вселенной. Или Вы после ваших полетов не подтвердите мои слова? – он вежливо искоса глянул на Нейона, и вся его поза при этом выражала Вежливость с большой буквы.
Нейон Ти машинально кивнул головой в знак согласия. Действительно, во многих галактиках он сталкивался с упоминаниями о планете Дабл Лэнд и ловил на себе завистливые взгляды аборигенов, когда выяснялось, что он одногалактник с этой планетой. Что он мог им отвечать тогда на один и тот же вопрос: «Ну как там?». Не мог он их разочаровать и неизменно отвечал, надув щеки: «Еще бы! Там о – го – го!». И за такой ответ его еще дружней похлопывали по плечу, побывавшего там, где О-ГО-ГО!
А сейчас Нейон Ти держал в руках разноцветный буклет и смотрел на него как на фантик мечты многих лет жизни. До него никак не доходил тот факт, что вон там, за иллюминатором рекламной конторы переливается в лучах своего солнца его мечта, которая превратилась вот в этот маленький буклетик. У него и так в звездолете все панели и переборки облеплены магнитиками и плакатами с видами планеты. Он невежливо бросил на стол клерку его подарок и покинул контору, как будто расстался с мечтой. Но у него все равно не получилось бы так просто избавиться от нее.
Дабл Лэнд находилась в центре галактики. На пересечении межпланетных путей она столбом торчала посреди дороги для всех звездолетов, которым приходилось огибать ее на своем курсе с одной окраины до другой. Полеты вокруг планеты усугубляли два момента. Во –первых, для предотвращения несанкционированных проникновений на планету она была окружена силовым полем, которое при своей невидимости было непреодолимой преградой для звездолетов. Звездолеты увязали в нем как в густом клее. Силовое поле глушило электронику, двигатели останавливались, звездолет терял скорость, останавливался, и поле выталкивало корабль в окружающее пространство, где электроника вновь начинала работать и включала двигатели на рабочий режим. Была и вторая проблема для звездолетов. Высоко над силовым полем, на десятки километров ввысь и в стороны пространство вокруг планеты было перегорожено огромными электромагнитными экранами, которые не просто переливались подобно северному сиянию Земли, а несли в себе картины жизни на Дабл Лэнде. Картины эти завораживали как жителей соседних планет, так и экипажи звездолетов.
Экраны доставляли огромные неудобства для полетов в стесненных условиях межпланетных путей сообщения и не раз были причиной крупных аварий звездолетов, чьи экипажи, забыв об управлении кораблем, глазели на экраны с притягательной красотой недоступной Дабл Лэнд.
Звездолетная Инспекция никак не могла улучшить ситуацию и лишь вела статистику аварий вокруг планеты, развесив на звездных трассах вдоль экранов предупреждающие плакаты для экипажей звездолетов.
Да еще эти межгалактические монстры, прибывающие и убывающие с Дабл Лэнд. Для них был отведен отдельный сектор над планетой, где в силовом поле имелся люк для пропуска гигантских лайнеров, охранявшийся звездокарами.
Потребовалось время, чтобы Нейон Ти научился с ловкостью звездотаксиста лавировать мимо огромных экранов и потребовалось время, чтобы он приучил себя не глазеть завороженно в сторону экранных красот, кричащих яркими красками на сотни километров. В буднях рассыльного БМБ у него появились на межпланетных трассах любимые стоянки, где можно было вкусно закусить, приятно отдохнуть, удачно обменять магнитики на холодильник, послушать веселый треп звездотаксистов – этих асов местных звездных путей. Они любили приговаривать: сколько ни летай по трассам, все равно – не ты, так в тебя влетит какой-нибудь чайник – звездолетчик. Словно в подтверждение поговорки нашелся такой «чайник» и на звездолет Нейона Ти. Если бы не это, не бывать бы ему никогда на Дабл Лэнд.
Произошло все неожиданно в тот момент, когда он пролетал мимо очередной огромной электронной афиши и все его внимание и усилия были заняты маневрированием вдоль экрана. Грузовой звездолет влетел на трассу наперерез общему потоку и шел прямо на экран. Видимо, экипаж его не замечал ничего вокруг, впервые попав под чарующее влияние ярких красок экрана. Звездолеты шарахнулись с трассы врассыпную, и вся сила удара пришлась на корабль Нейона Ти, оказавшийся в ненужное время в ненужном месте. Масса грузовика была такова, что звездолет Нейона отбросило с трассы прочь, в сторону экрана, на который он начал падать. Рули заклинило, двигатели от страшного удара захлебнулись собственной тягой и заглохли.
Корабль неуправляемой болванкой полетел в, стремительно приближающийся, экран и не было уже многообразия цветов, а был впереди один желтый цвет, в который падал Нейон.
Нейон Ти не представлял силы электромагнитного поля и просто закрыл глаза, прежде, чем войти в него и не имея другой возможности хоть как – то облегчить свою участь, но и с закрытыми глазами он видел желтый цвет, через который падал его звездолет.
Вдруг резко потемнело. Он открыл глаза, успев подумать, что это конец, но темно было в кабине, а снаружи желтизна стремительно бледнела, словно угасала. На панели управления не горел ни один индикатор, ни одно табло, стоял запах горелой проводки. Электронные мозги звездолета выгорели, и теперь Нейон просто падал на планету в пустой бочке, недавно бывшей звездолетом крейсерского класса.
Скорость падения нарастала, и снизу стремительно приближалась планета его мечты. – Поле! Силовое поле! – вдруг вспомнил Нейон Ти. – Дальше него я не пройду!
Вдруг он увидел снаружи растущий в размерах указатель силового поля – восклицательный знак в красном треугольнике. Нейон Ти вцепился в кресло и снова закрыл глаза, чувствуя, как вместе с кораблем кувыркается в своем падении.
Время шло, а падение не прекращалось и он, открыв глаза, не увидел спасительного треугольника там, внизу, куда падал. Внизу была поверхность планеты, очертания которой становились все отчетливей. Ему некогда было думать. Нейон Ти резко рванул, изо всех сил, так, что хрустнул плечевой сустав, рычаг катапульты, нащупав его на кресле, внизу. Катапульта была механической и не зависела ни от электроники, ни от электропривода, рассчитанная только на наличие мощной пружины и человеческого усилия. Сочетание этих двух факторов спасло ему жизнь, потому что обшивка звездолета уже начала гореть в атмосфере планеты. Рычаг захлопнул капсулу вокруг кресла и высвободил пружину, выбросившую капсулу из кабины горящего звездолета.
На этот раз он не успел закрыть глаза. От перегрузки в них потемнело и он потерял сознание.
Дабл Лэнд! Нейон Ти никак не мог понять, ни сразу, ни в последствии – то ли эти два слова, откуда – то изнутри, тюкнули его в голову, и он проснулся, то ли первое, что пришло ему в очнувшуюся голову, были два эти слова. Так или иначе. В голове его пульсировало, словно кровь в висках: «Дабл Лэнд! Дабл Лэнд!». Еще не осознав, что остался жив, он осознал, что находится на планете Дабл Лэнд и открыл глаза. Перед глазами была серая пелена. Купол парашюта накрыл его вместе с креслом, под которым что – то неприятно булькало. Нейон Ти опустил голову вниз и увидел только свои колени над поверхностью черной жижи, окружавшей его пилотское кресло. Он поболтал ногами. Ноги были целы, и он почувствовал, что жижа была плотной и вязкой. При этом каждое движение вызывало боль. Он ощущал свое тело словно комок боли, отбивавший всякое желание шевелиться. Он откинулся на спинку кресла и расслабился.
Мысли не путались, но в голове шумело. Почему он прошел через силовое поле?! Видимо, это поле реагирует на электромагнитные волны, создаваемые работой звездолетных двигателей. Мой звездолет падал как болванка, с заглохшими двигателями и поле защиты не среагировало ни на двигатели, ни на электронику, которая выгорела при падении через экран.
– Да уж, все гениальное – в простоте, – вспомнилась ему древняя поговорка. Звездолет его сгорел в атмосфере как обычный метеорит. Если с судьбой звездолета все было ясно, то свое будущее он никак себе не представлял и снова потерял сознание.
Очнувшись, он с радостью почувствовал, что мышцы, сдавленные перегрузками катапультирования, расслабились, и боль отпустила. Вокруг по-прежнему была серая пелена, а внизу он уже по пояс сидел в черной жиже, но скафандр поддерживал постоянную температуру, и Нейон Ти не ощущал ни сырости, ни холода. Он отстегнул ремни от пилотского кресла, с трудом, поочередно, выдернул ноги из жижи и встал на кресло, после чего стропорезом начал кромсать купол парашюта, стремясь выбраться туда, наружу. Под лезвием стропореза купол с громким треском распахнулся огромными лепестками в разные стороны. Нейон Ти, стоя на кресле, вместо долгожданных заветных красот Дабл Лэнд увидел вокруг поросшую редкой зеленью черную жижу, которую на Земле назвали бы обычным болотом.
– Похоже, что не через парадный вход я попал на планету, где сбываются мечты согласно рекламным роликам, в которых я не видел таких пейзажей, – вспомнил он про свои магнитики в звездолете, сгоревшие вместе с ним. Сознание его, с юных лет пропитанное восторгами безудержной рекламы, отказывалось воспринимать действительность, черной жижей измазавшей мечту его жизни, его сверстников. Но из действительности этой надо было как – то выбираться.
Оказалось, что он вместе с креслом упал на краю болота, и ему не пришлось долго выбираться на берег по колено в чавкающей грязи. Солнечный спектр планеты был близок к земному. Растительность кругом была приятного зеленого цвета. На берег он пробрался через густые камыши и оказался на прибрежной лужайке. Вокруг лежали дабллэндовские просторы без малейших намеков на красочные пейзажи. Лужайка переходила в серое поле, за которым виднелось подобие рощицы. Нейон Ти с удовольствием вытянулся на лужайке.
Местное солнце склонялось к горизонту, но вокруг было светло как в полдень. Он вспомнил, что у Дабл Лэнда два солнца и в противоположной стороне от заходящего солнца увидел второй солнечный диск, затрудняясь определить какое из них – искусственное. Он проглотил таблетки, утоляющие голод и жажду, почувствовав, как силы возвращаются к нему, а вместе с ними и желание действовать.
Ноги сами понесли его в сторону видневшейся рощицы. Он шел и шел, а она все не приближалась. Второе солнце было высоко, когда он наконец достиг ее. В роще росли деревья, напоминавшие яблони с развесистыми густыми кронами, покрытыми узкими зелеными листочками, но плодов на них не было, как не было и никакой тени, несмотря на густые кроны. Пейзаж никак не напоминал экзотические пальмы и гигантские баобабы с рекламных роликов, на которых бродили стайки невиданных животных. Все выглядело невзрачно и уныло, несмотря на солнечный день. Нейон Ти недоумевал.
Солнце светило ярко, но не обжигало и идти было комфортно. Он был без шлема, хотя оставался в скафандре. Нейон Ти подкрепился таблетками, но это не помогло одним махом преодолеть густую рощу, и он уснул в ней, выбившись из сил.
Когда он проснулся, одно из светил было высоко. Он то ли позавтракал, то ли пообедал таблетками и отправился дальше, начиная опасаться, что роща тянется по всей планете. Вдруг роща внезапно кончилась, и Нейон Ти оказался на окраине поселения – слишком маленького для города, но непохожего на деревню своими дорогами и высотными домами. Один из домов был совсем рядом с рощей, и Нейон Ти мог его рассмотреть. Нет, он не походил на дом фешенебельного района с рекламного плаката.
Это был длинный пятиэтажный дом с несколькими подъездами. Его серые стены давно забыли, что такое штукатурка и никак не могли радовать глаз. Балконов было мало, и все они были заставлены всяким хламом или увешаны веревками с висящими на них тряпками. Вход в подъезды закрывали железные двери, которые, если их покрасить, выглядели бы похожими на двери. Они словно говорили своим видом: «Это еще что! Вы пожалеете, если откроете нас, потому что услышите наш скрип!».
Двери подъездов были обращены в сторону рощи, а между домом и рощей располагалась площадка со скамейками и скамеечками. Тут и там виднелись какие –то конструкции и обломки мелких конструкций непонятного назначения. Было видно, что когда–то они были окрашены и что их очень активно использовали непонятно для чего, но в настоящее время от всех этих конструкций остались одни торчащие пеньки.
От дома шла дорога с твердым покрытием, вдоль которой громоздилось множество разновысотных домов, образуя улицы и кварталы. Картина эта не радовала разнообразием, поскольку все дома сливались в одно серое пятно с многочисленными оттенками.
И – о, чудо! Наконец Нейон Ти увидел живых существ на планете. Он нетерпеливо направился к ним. Опрятного вида сухонький старичок сидел на одной из скамеек спиной к нему и наблюдал за тем, как малыш бегает по площадке и таскает за собой на веревочке пустую жестяную банку.
Он успел еще заметить, что сбоку от дома возле площадки стоял огромный, чуть ниже дома, плоский экран и сверкал яркими красками рекламных сюжетов о жизни на Дабл Лэнд, знакомых всей галактике. Старичок сидел боком к экрану и, казалось, не обращал на него внимания.
Нейон подошел и присел на скамеечку рядом со старичком, опасаясь испугать его своим видом, но старичок лишь мельком глянул на него и продолжал следить за малышом. Тогда Нейон Ти решил начать разговор, уверенный в том, его речь уж точно напугает старичка. – Скажите, – начал он. – А Вас не пугает мой внешний вид? – он сделал жест в сторону скафандра. Неожиданно старичок на чистом земном языке ответил:
– Чего я должен испугаться? У Вас одна голова, два уха – все как у людей. Ну а костюмов я всяких видывал. К нам со всей галактики привозят. Я и не такое видел в наших магазинах, – старичок ухмыльнулся растерявшемуся от его слов незнакомцу.
– Это не костюм, – быстро взял себя в руки Нейон Ти. – Это скафандр звездолетчика. Я рассыльный БМБ по галактике и мой звездолет потерпел аварию. Он сгорел в атмосфере, а мне удалось спастись, и я должен связаться с Землей, запросить помощь.
Но старичок не дослушал его:
– Не говорите глупостей, молодой человек, – почему–то вспылил он. – Никто не может попасть к нам на планету из космоса! Я сам участвовал в создании силовой защиты Дабл Лэнд. С тех давних пор никто не мог проникнуть к нам из галактики, – гордо закончил он. – Должен Вас огорчить, – возразил Нейон Ти. – Ваша защита оказалась очень ненадежной, и я убедился в этом на своем горьком опыте, в результате которого я здесь, перед Вами. Нейон рассказал старичку историю своего появления на скамейке, лишившую старичка спокойствия. Он забыл про малыша, вскочил со скамейки и начал ходить вокруг нее, бормоча:
– Это все он! Брикс! Это он приказал ввести ее в работу! Я говорил в свое время, что защита испытана не в полном объеме! Но ее включили и она столько лет не давала ни одного сбоя в работе. И вот такой провал! Наша планета уязвима! Это немыслимо! Это катастрофа планетарного масштаба! Ты, молодой человек, должен остаться здесь с этой тайной навсегда!
Нейон Ти с удивлением следил за его реакцией, но не только он один. Малыш подбежал к старичку со своей банкой на веревочке:
– Дедушка! Ты куда? – залепетал он испуганно. От его слов старичок враз успокоился и вернулся на скамейку:
– Нет – нет, малыш, я никуда, я здесь. Иди еще погуляй.
Малыш убежал, гремя банкой, а Нейон Ти спросил, кивая на малыша:
– Так это он играет? А я думал он хочет банку в мусор выбросить.
Старичок посмотрел на него долгим взглядом, изучая скафандр, и ответил:
– Да, теперь я вижу, что ты чужепланетянин и по скафандру твоему, и по словам твоим. Я живу на Дабл Лэнде третью сотню лет и не видел ни одного чужепланетянина. Этого не должно быть, но вот ты сидишь передо мной и мир не перевернулся. Чудеса!
– Вы не представляете как Я удивлен тому, что я здесь! Название вашей планеты известно на всех планетах галактики и за ее пределами. Рекламой Дабл Лэнд увешаны все планеты. Я с детства, как и все земляне, мечтал посетить вашу планету, где сбываются мечты и завидовал вам, живущим на ней.
Чем дальше Нейон говорил, тем светлей становилось лицо старичка и тем шире оно расплывалось в улыбке.
– Да, чужепланетянин, ты меня порадовал своими словами. Вся наша жизнь здесь посвящена тому, чтобы слава о нашей планете гремела во всей Вселенной, – он устремил глаза ввысь, и они блестели. – Ведь я помню то время, когда мы окружили планету не только защитой, но и экранами. Вы видели их, молодой человек? – он гордо глянул на Нейона.
– Еще бы. Их видно из всех уголков галактики. Из – за них я и попал сюда.
Старичок снова вскочил со скамейки:
– Экраны – это гордость, это слава нашей планеты! Мы добились того, что планета наша на виду и на слуху у всей Вселенной! Да! Правда, в свое время размах планов нашего правительства оказался обширней возможностей планеты, – он замялся, махнул рукой и продолжал. – Электромагнитные экраны вокруг планеты требуют огромного количества энергии, гораздо большего, чем ожидалось и энергии стало не хватать на планете. Но и тут нашли выход. Зачем нам тратить на планете энергию, если у нас два солнца и не бывает ночной тьмы? Второе солнце у нас получилось нечаянно. Когда запускали первый экран, то один практикант перепутал плюс с минусом и включил ускоритель магнитного поля для растягивания экрана, а в результате короткого замыкания у нас вместо поля получился плазменный шар, да с тех пор так и крутится вокруг планеты. Удачно получилось, – хихикнул он. – Иначе сидели бы мы на планете по ночам без света, любуясь экранами. Практиканта того выгнали, а на искусственном солнце защитили десять диссертаций.
Нейон Ти не ожидал услышать ничего подобного в своих мечтах о планете Дабл Лэнд, но слова старика невольно заряжали его оптимизмом и гордостью за планету.
– Вы знаете, – начал он осторожно, пытаясь опустить старичка из глобальных воспоминаний на твердую почву реальности. – Я не пойму зачем Ваш малыш таскает за собой эту банку?
– Вот я и говорю, что ты- чужепланетянин, – снова сел на скамейку старичок. – Ты не понимаешь элементарных вещей. Мой внук вышел поиграть на улице. Это для тебя банка, а для него это игрушка, и она ему нравится, даже не пытайся отнять. У нас на планете с младенческих лет мало нужно для счастья, потому что нет большего счастья, чем процветание планеты и ее слава на всю галактику, молодой чужепланетянин! Поэтому внук мой Тино счастлив и рад своей игрушке – так считаю и я, и его родители.
Нейон Ти слушал и не хотел верить во всю эту белиберду.
– А где же его родители? – спросил он первое, что в замешательстве пришло ему на ум. – Родители его, как и прочая молодежь, трудятся на заводе. Раньше, до того, как наше правительство сделало планету знаменитой на всю галактику, у нас было множество заводов, производивших всевозможные товары. Но уже давно слава нашей планеты принесла нам огромные связи во Вселенной и все необходимое нам доставляют межгалактические лайнеры. Магазины наши забиты товарами со всей Вселенной и на планете царит изобилие всего, что только можно себе представить. Чтобы мы еще больше гордились своей жизнью, правительство не поскупилось и во дворах домов установило экраны, подобно орбитальным, но меньших размеров, которые круглые сутки, в дневные и ночные часы, показывают картины нашего процветания и красоты нашей жизни. Ты можешь в нашем дворе смотреть такой экран и радоваться за нас, чужепланетянин!
В подтверждение его слов огромный экран во дворе переливался яркими красками. Слов у Нейона Ти не было. А старичок продолжал:
– Товаров у нас теперь хватает, и никто их не производит, так же, как и продукты. Заводы стали не нужны и теперь их совсем немного. При каждом городе оставили по одному заводу, и они выпускают одинаковую продукцию- огромные железные балки. Только я сам не знаю, и никто не знает, – пожал он плечами. – Зачем и куда требуется столько огромных железяк?! На каждом заводе висит огромный плакат: УКРЕПИМ НАШУ ПЛАНЕТУ! Старичок вздохнул:
– Потому ты и не видишь вокруг никого, что молодежь на заводе трудится, старшие дети в обучальнях, где их грамоте учат, младшие дети – в растильнях, где их ходить учат, старики в старильнях старятся и из окон любуются изобилием планеты. Меня вот к внуку домой отпустили. Тот приболел, так врачи с ним гулять прописали. Больницы у нас закрыли вместе с заводами, и врачи считают главным лекарством от всех болезней прогулки под экранами. Видишь, как он весело бегает? Мы гордимся нашей медициной, чужепланетянин!
Казалось, старичок устал от своей речи.
– Как вы определяете время работы и отдыха, если у вас постоянно светло? – не выдержал Нейон Ти, которого распирало от вопросов.
– Очень даже просто, – старичок показал часы на своей руке. Половина циферблата была белого цвета, а вторая половина – черная.
– Светлый сектор часов – это день, а темный сектор – это ночь.
Он снял часы и протянул Нейону:
– Возьми, чужепланетянин, без них ты не сможешь жить на нашей планете.
Нейон часы взял, а в ответ подарил свой складной стропорез:
– Это от меня подарок с далекой Земли. А жить я у вас не собираюсь, – ответил он скорее из чувства противоречия, нежели из чувства уверенности, что когда – нибудь покинет эту планету. В голове мелькнула мысль о межгалактических лайнерах, и он неожиданно улыбнулся, что не ускользнуло от внимания старичка:
– Это хорошо, что ты улыбаешься. Ты можешь гордиться, что попал на Дабл Лэнд! Любой обитатель галактики хотел бы быть на твоем месте, любуясь рекламой нашей планеты, но им это не дано, так же как тебе не дано никогда похвалиться тем, что ты побывал здесь, на планете мечты. Я хотел бы знать имя первого посетителя планеты, ведь оно войдет в нашу историю, – закончил он торжественным тоном. При этом жутко обрадовался подарку:
– Ого! Да это древняя сталь! У нас все железное идет в металлолом, собирается по всей планете и переплавляется в болванки, поэтому не каждый может позволить себе вещь из металла. Так что- игрушка моего внука – весьма ценная вещь! – важно добавил он, пряча подарок в карман.
Нейон Ти представился. Оказалось, что старичка зовут Бугель, что сына старичка зовут Крюйс, и он на огромном грузовике возит в ночное время железные болванки с завода куда – то в сторону ракетодрома, а сейчас его сын отдыхал дома перед рейсом.
Нейон Ти не успел расспросить про ракетодром. Бугель устал от своей словоохотливости и встал со скамейки, вспомнив, что время лечебной прогулки внука истекло. При этом Бугель успел еще сказать, что сын его гордится своей работой и гордится тем, что у них с женой, работающей на заводе, каждый месяц высчитывают из зарплаты на содержание растильни и обучальни, из которых они вышли, на содержание старильни, в которую они попадут, на пополнение энергозапасов планеты, истощенных орбитальными рекламными экранами. Он вместе с ними гордился, что они вносят свой вклад в галактическую славу планеты и радовался за внука Тино с его банкой на веревочке.
Старичок позвал внука и похлопал на прощание Нейона по плечу:
– Ну вот, чужепланетянин, я пошел, а ты привыкай к нашей жизни, сиди и смотри на экран, любуйся. Скоро ты будешь гордиться всем этим, как мы.
Он повел внука домой, не замечая ни обшарпанных стен, ни грязных балконов, ни ржавых дверей. Стоявший во дворе экран заливал все вокруг яркими красками, несмотря на солнечный день. Бугель с внуком скрылся за дверью второго подъезда, которая жутким скрипом выразила недовольство тем, что ее побеспокоили.
Нейон Ти не собирался смотреть на экран. Он сидел и ждал приближения стрелки часов к черному сектору. Спасительные таблетки помогли скрасить ожидание. Он не ошибся в своих ожиданиях.
Сын оказался похожим на отца и в его чертах уже проглядывались признаки сухонького старичка, когда он выходил из подъезда под скрежет потревоженной двери. В один миг Нейон Ти оказался перед ним и сразу начал:
– Ты Крюйс? Мне нужна твоя помощь. Помоги мне добраться до космодрома. Мне необходимо быть там.
Видимо, отец рассказал сыну о встрече, и он с интересом разглядывал настойчивого незнакомца, почти ровесника, следовавшего за ним по пятам. По походке Крюйса и его движениям было видно, что он больше привык слушать в своих дальних рейсах, чем говорить, ничем не отличаясь от дальнобойщиков любого уголка галактики
– Да, – кивнул он головой. – Мне отец говорил. Я отвезу тебя туда, даже если бы ты этого не хотел. Отец приказал сдать тебя представителям власти, ведь доступ к ним имеется только там.
Для Нейона ключевым словом было «космодром», а все остальное он пропустил мимо ушей. Для него главное было добраться до звездных ворот планеты, и он с радостью последовал за неторопливым Крюйсом.
Они обогнули дом и пошли по широкой ровной дороге мимо скопления жилых домов. Идти пришлось недолго, потому что дома скоро остались позади, а впереди оказалась обширная площадь с возвышавшимся на ней ангаром. Ангар был огромен. Несколько его огромных ворот были обращены к площади.
Крюйс молчал всю дорогу. Так же молча он достал из кармана какой – то брелок, нажал на него и одни из ворот бесшумно открылись, ничем не напоминая в своем поведении двери подъезда. После второго нажатия брелка из ворот выплыла, нет, Нейон ясно видел, что она не вылетела, не выехала, а именно выплыла – настолько бесшумным и плавным было это действо. Тем более, что платформа была без колес. Длиной она была метров тридцать и на обоих концах имела по кабине в виде прозрачного круглого колпака. Нажатием брелка Крюйс открыл одну из кабин, колпак которой откинулся вверх и Нейон Ти вслед за Крюйсом поднялся по вертикальному трапу наверх. В кабине было два места, но руля никакого не было. Крюйс уселся в кресло, кивнув Нейону на оставшееся свободным место.
Как только они заняли свои места, колпак бесшумно опустился. Крюйс достал откуда – то из – под кресла квадратный пульт с кнопками и рычажками, похожий на джойстик. Платформа вдруг плавно тронулась с места, и они поплыли вперед, по дороге. Крюйс неожиданно нарушил молчание, почувствовав себя в родной стихии кабины:
– Сначала едем на завод, загрузимся и – на космодром. Вообще–то, до космодрома там еще далеко. Нам на шахту надо, груз сдать. Там и груз, и тебя примут – это не мое дело, – глянул он на Нейона Ти, словно проверяя сохранность своего груза.
– Неужели тебе совсем неинтересно откуда я прибыл? – не выдержал Нейон Ти.
– Мое дело – возить груз, болванки эти, а остальное – не мое дело. Попал к нам на планету – живи и радуйся, – голос Крюйса, в отличие от отца, не выражал ни восторга, ни гордости.
– Слушай, – перевел разговор Нейон Ти. -А зачем вам такие дороги хорошие, если вы по ним без колес ездите?
Но Крюйса и этот вопрос не оживил:
– Это не дорога вовсе. Это, типа, обмотка такая. Она, типа, создает поле, силовое, и в этом поле, значит, грузовик и плывет. Да мне это и не надо знать, – решительно закончил он. – Не мое это дело. Мое дело – болванки возить. Ты отца моего спроси – он тебе все объяснит, как дорога эта работает. Они тут в свое время все устроили на планете, и правительство прославило ее во всех мирах. Теперь мы живем и пользуемся, – в голосе послышались нотки гордости. – Благодать. Выйдешь во двор, посмотришь на экран, на всю красоту нашу, и ты не поверишь, ничего больше не хочется. Так здорово кругом! И зачем мне знать про эту дорогу? – с усмешкой посмотрел он в сторону чужепланетянина. Логика его была железной, подобно болванкам, которые он возил, и Нейон понял, что все его вопросы перед ней бессильны. Спрашивать расхотелось.
Завод оказался недалеко, но на проходной их высадили из кабины и не пустили за ворота, словно там производили секретные истребители звездолетов, а не железные болванки. Им пришлось ждать, пока платформу загрузят. Когда она выплыла обратно, стрелка часов переползла на черный сектор. Между кабинами громоздилась на платформе огромная плоская балка, вид которой не вызывал никаких мыслей по поводу ее предназначения.
Из ворот платформа вышла задним ходом и Крюйс полез садиться в кабину, которая была задней по дороге на завод. Когда Нейон Ти вслед за ним забрался на платформу, он успел разглядеть, что на концах балки было по два отверстия, куда свободно можно было бы просунуть руку, но такого желания не могло возникнуть по той причине, что балка еще даже не остыла. От нее веяло жаром как от гигантского пирога с запахом остывающего железа. А к заводу подплывали все новые и новые платформы, выстраиваясь в вереницу у ворот.
Когда платформа тронулась, Нейон опять не вытерпел:
– Кому может понадобиться такая балка, да еще в таких количествах?!
– Этого никто не знает, не наше это дело, – Крюйс пожал плечами. – Наше дело – возить их. Значит, это надо для блага планеты, если возим.
Крюйс сидел, откинувшись в кресле, с джойстиком в руке. Платформа шла плавно, словно не чувствуя на себе огромного груза. В задней кабине между ними оказался плоский экран, который сразу ожил, как только платформа тронулась. Экран сиял: вид ярких пейзажей, красочных нарядов, богато накрытых столов, нарядных детишек скрашивал проплывавшую по сторонам серую местность, на которой ничто не привлекало глаз.
Нейон Ти видел, как Крюйс оцепенело уставился в экран и смотрел на яркие картинки, будто видел все впервые. Стрелка часов медленно ползла по черному сектору, напоминая о том, что на планете ночь, а они все плыли и плыли вперед. По дороге попалось несколько поселений из обветшалых заброшенных домишек, перед которыми торчали указатели со сбитыми с них названиями.
– Здесь давно никто не живет, – подал голос Крюйс, не отрывая глаз от экрана. – Все теперь в городах живут. Там есть экраны, там красивая жизнь, – как младенцу растолковывал он.
Когда стрелка достигла середины черного сектора, платформа остановилась перед воротами в бесконечном, насколько видел глаз, заборе.
– Вот и шахта, – Крюйс выдавал слова малыми порциями, как драгоценные камни. – Наверное, не потому что они ценные, а потому, что их очень мало, – мелькнуло в голове Нейона Ти, уставшего не от езды, а от молчания.
Вопреки ожиданиям, их не высадили, и платформа проплыла под аркой ворот. Крюйс опять нарушил молчание:
– Вот и все. Теперь наши пути расходятся: болванка – в шахту, я – в обратную дорогу и спать, а ты – куда надо, туда и попадешь, это не мое дело, – он открыл колпак кабины, и они спустились с платформы.
