скачать книгу бесплатно
Уничтожать за то, что они посмели похабно отозваться о НЕЙ!
Об этой девушке, которая… которая…
Катастрофа приближалась: в висках заломило с такой силой, что он едва не разбил лбом стекло, содрогнувшись от приступа дикой боли.
К счастью, оравший телевизор легко заглушил легкий звон, донесшийся со стороны окна. Да и действо на экране уже достигло кульминации:
– …ей все же удалось добиться своего! Никто уже не скажет нам, как все это произошло – Кирилл Витке мертв, а Елена Осенева, получившая за убийство с особой жестокостью двенадцать лет строгого режима, так и не призналась в содеянном. Она продолжала упрямо твердить, что ее подставили, что она никогда не состояла в любовной связи с мужем подруги, что она любит другого мужчину. Как же, не состояла! А фотография, на которой они с Кириллом, обнаженные, лежат в постели? Елена заявила, что это – постановочное фото, что она была без сознания, когда неведомые злодеи уложили ее в одну постель с любовником! Это оправдание настолько нелепо, что даже… смешно! Были они любовниками, были. Вот только Кирилл, видимо, тяготился этой связью, он продолжал любить свою жену. И вскоре решил порвать с надоедливой любовницей. Чего обезумевшая от страсти Осенева ему не простила. Она подсыпала своему любовнику в пищу медленно действующий яд, который «сработал» лишь через несколько часов после того, как Елена рассталась с Кириллом Витке. А когда Кириллу стало плохо во время деловой встречи с профессором Шустовым, вместо вызванной профессором настоящей кареты «Скорой помощи» приехала совсем другая тишина. В итоге несчастный оказался в загородном доме своей любовницы, где и скончался. Зачем Осенева приволокла Кирилла туда? А чтобы избавиться от трупа! Кирилл Витке должен был исчезнуть бесследно и навсегда! И поэтому его тело красотка безжалостно подбросила в кормушку для свиней, в дом своего соседа-фермера. Известно ведь, что милые хрюшки вполне способны сожрать человеческую плоть вместе с костями…
– Ох и сука! – загнусавил один из охранников. – А ведь ни за что не скажешь, вон, какая цыпа!
– Че, и ей вдуть хочешь?
– Не, этой – нет, – буркнул «озабоченный» под дружный регот коллег. – Еще откусит мои причиндалы и свиньям бросит! Паучиха просто! Как эта, как ее… о, как «черная вдова»!
Но девушка, смотревшая на зрителей с фотографии, меньше всего напоминала паучиху или монстра. Если верно выражение, что глаза – зеркало души, душа этой девушки никак не могла принадлежать жестокому чудовищу.
В больших, чуть раскосых глазах редкого оттенка молодой листвы светились ум, ирония, верность, преданность, доброта. Да и весь облик этой коротко стриженной стильной брюнетки вызывал мгновенную симпатию, а вовсе не опасения и тревогу.
Прильнувший к стеклу человек мучительно всматривался в лицо на экране, ощущая, что он видел эту девушку, причем совсем недавно! Но раздиравшая его изнутри боль мешала сосредоточиться, он вообще с большим трудом улавливал происходящее на экране.
А действо вновь переместилось в студию, и вертлявый типчик возбужденно затараторил:
– Вот так все и было. Елена Осенева осуждена и отбыла к месту отбытия срока, но ее подельники, активно помогавшие ей в расправе над несчастным Кириллом Витке, еще на свободе. Они успели скрыться до того, как ими заинтересовалось следствие. Вот, кстати, их лица, – на экране появились две фотографии: мужчины лет сорока с умным волевым лицом и парня помладше, лет двадцати семи, чьи глаза тоже не могли принадлежать бандиту – слишком спокойный и открытый был у него взгляд. – Это Матвей Кравцов, бывший начальник службы безопасности строительного холдинга Мирослава Красича, и его заместитель, Владимир Свидригайло. Если вы, дорогие телезрители, встретите этих людей, – не подавайте виду, что узнали их, они чрезвычайно опасны! Лучше сразу звоните в полицию! А теперь вернемся к основной теме нашего ток-шоу – жизнь после смерти: смерти любимого человека, смерти веры в дружбу, смерти всех надежд. Мы пригласили в студию Милану Красич и тех людей, которые поддерживали эту так много пережившую девушку в течение всех долгих дней бесконечного кошмара. Они постоянно находились рядом с ней! Итак, встречайте: Милана Красич и ее друзья – Сергей Тарский и профессор Петр Никодимович Шустов!
И в студию вошли трое. ОНА – и…
От всего увиденного личность того, кто прорывался на волю, не обращая внимания на дикую боль и все более жестокие атаки липкой бездны, не желавшей отпускать лакомую добычу, последним усилием воли, которую захрипевший от ярости копил все эти мучительно долгие дни небытия, устремился к поверхности реальности…
Глава 10
Он больше не в состоянии был терпеть. Да и как можно терпеть, когда твой череп буквально разлетается на куски, взрывается изнутри?!
Или… снаружи?
Потому что за долю секунды до того, как потерять сознание, он отчетливо увидел, как в малую частичку, оставшуюся от содержимого его головы, от его сознания влетел странный мерцающий огонек.
А потом – все погасло. Исчезло. В том числе и огонек.
Наверное…
И он, неуклюже взмахнув руками, грузно рухнул на землю. И посыпались осколки стекла из разбитого взмахом его руки окна.
Это уже никак не могло остаться незамеченным: дверь вагончика распахнулась, и в прямоугольнике электрического света проявился весьма недовольный господин. Очень крупный господин, самый толстый и высокий из всех, собравшихся в вагончике.
Отзывавшийся на кликуху Кабан.
Он всмотрелся в груду тряпья, лежавшую под разбитым окном, и удивленно присвистнул:
– Ни … себе! Пацаны, гляньте, кто с нами телик смотрел!
– Кто? – по бокам главного фигуранта (потому что заглянуть через его плечо никто не сумел), как опята-мутанты вокруг кривого пня, «выросли» несколько особей из его коллег.
– А вон, под окном лежит.
«Опята» прищурились, вглядываясь в тряпичную кучу, и сообщили всей Вселенной, что они очень удивлены. И озадачены. А с некоторыми из них даже случился когнитивный диссонанс.
Потому что сей несчастный калека должен был сейчас находиться у конвейера и заниматься физическим трудом, столь благотворно влияющим на его психосоматическую реабилитацию, а не напрягать свой не слишком-то полноценный рассудок.
Он ведь ничего не соображает, милостивые государи, и для него просмотр телепрограмм должен быть столь же информативен, как и учебник по квантовой теории волн. Но вполне вероятно, коллеги, что его привлекли фотографии роскошных самок, и это животное возбудилось, отчего с ним случился конфуз: обморок, неудачное падение, досадное происшествие с разбитым окном. Пожалуй, стоит привести его в чувство с помощью оздоровительного массажа внутренних органов – в частности, почек и печени – путем внешнего воздействия на оные. Но – после просмотра весьма познавательной телепередачи. Нет, урод не скончается под ледяным дождем – не должен. Ну, а если сей печальный факт все же произойдет, что ж – значит, таков его фатум! Он и так продержался неожиданно долго.
На этом диспут был закончен, и собравшиеся охранники вернулись в вагончик, оставив калеку лежать под ледяной ноябрьской моросью – смесью из дождя и мокрого снега.
Холод. Это было первое ощущение, проникшее в его сознание снаружи. Мерзкий мокрый холод, от которого немели руки и ноги, но зато – словно окоченела и постоянная боль…
И это был самый лучший холод на свете – физический! По сравнению с ледяным вакуумом ментального небытия, в центр которого он был «вморожен» невозможно долго, время, этот холод, кусающий ТЕЛО, ЕГО тело, был просто прикосновением пушистой кошачьей лапки.
Он сумел! У него получилось! Он вернулся!! Он сделал это!!!
Последнее, что запомнил Кирилл Витке за миг стремительного падения в небытие, были ощущения нараставших боли и слабости. Ему стало плохо во время обеда с возможным партнером по бизнесу, Петром Никодимовичем Шустовым. Кажется, у него внезапно начались проблемы с лицом, случилось то, чего он боялся больше всего на свете, что стало его тщательно скрываемой от всех фобией.
Потому что красавчик Кирилл Витке уже однажды имел сомнительное удовольствие почти два года прожить в облике безобразного чудовища, когда его лицо больше напоминало кусок бесформенного, оплывшего на огне воска, чем человеческий облик. И все – стараниями одной свихнувшейся от неразделенной любви девицы, Манюни Скипиной, сестры криминального босса Бориски Скипина, промышлявшего изготовлением опасной для жизни и здоровья косметики и средств личной гигиены[2 - Читайте роман Анны Ольховской «Страшнее пистолета», издательство «Эксмо» (прим. ред.).].
В ванной комнате Кирилла его привычные гели, шампуни, пена для бритья и лосьон после бритья подменили отравленными. И он превратился в жуткое чудище, на которое невозможно было смотреть без дрожи отвращения.
Но именно в те дни он и встретил своего Олененка. Лану. Милану Мирославовну Красич, ставшую жертвой похотливой страсти Бориски Скипина.
И Лана не отвернулась от Витке, не скривилась гадливо при виде его уродливой маски, нет. Она полюбила Кирилла именно тогда, именно такого, каким он был[3 - Читайте роман Анны Ольховской «Бизнес-леди и чудовище», издательство «Эксмо» (прим. ред.).].
Но Кирилл не знал об этом. И почти год прожил в глухом лесу, скрываясь от всех и вся, имея в качестве единственного компаньона и друга здоровенного алабая – Тимку. Сына другого алабая – Хана, пса, принадлежавшего знахарю и травнику Тихону. Деду Тихону, как называли его все, кто его знал.
Именно он вместе с белым волхвом, старцем Никодимом, вытащил гнившего заживо Кирилла, вернул его с того света, остановив запущенный действием отравы процесс разложения. Но вернуть ему прежнюю внешность они не смогли.
Это сделал год спустя медицинский гений из Норвегии, экспериментальные методики которого не признавались официальной медициной ни одной из стран мира. И тогда гениальный ученый зафрахтовал корабль, постоянно находившийся в нейтральных водах. И за большие, нет – за огромные деньги – он творил чудеса. В том числе – и с внешностью людей.
Кирилл никогда бы не попал на тот корабль без посторонней помощи, и в первую очередь потому, что остался нищим – его старший брат Аристарх, женившийся на Мане, завладел их общим бизнесом. К тому же Кирилл, спрятавшись от людей в лесной чаще, понятия не имел о существовании этого гениального врача.
Но однажды он, отправившись вместе с Тимычем в очередной поход по окрестным лесам, спас от рук похитителей (впрочем, не только от рук – похитители оказались еще и извращенцами) маленького мальчика, Игоря, оказавшегося сыном известного олигарха – Владимира Семеновича Тарасова.
Кирилл тогда по-тихому исчез, отведя мальчика отцу. Награды и благодарности он не ждал – зачем ему это? У него все было – дом, друг, свобода. А в мир, к людям, он возвращаться не собирался.
Но Тарасов так не думал. Он разыскал-таки таинственного спасителя своего сына и отблагодарил его, вернув его к жизни – сделав практически прежним. Несколько мало заметных шрамов внешность Кирилла отнюдь не испортили, наоборот – придали ему особый шарм.
Проявившаяся во время балансирования личности Кирилла на краю гибели новая ментальная способность осталась при нем. Он мог теперь «слышать» чувства и эмоции людей на расстоянии. Нет, не мысли – только их страх, злобу, ненависть, хитрость, любовь, симпатию. И так далее – весь спектр человеческих страстей.
В общем, обмануть Кирилла Витке кому-либо теперь было невозможно.
Так, во всяком случае, он думал до тех пор, пока не пересекся с господином Шустовым.
Кирилл очень удивился, едва вошел в зал ресторана, где его ждал будущий партнер по бизнесу: там, где сидел Петр Никодимович, в этом месте, не «читались» никакие чувства. И эмоции тоже.
Словно он был не человеком, а манекеном.
Инстинкт самосохранения Кирилла буквально взвыл, требуя – хозяин, немедленно развернись и беги прочь! Но ведь он – цивилизованный человек, а цивилизованные люди так себя не ведут. Надо подойти к Шустову и, извинившись, под благовидным предлогом отказаться от совместного обеда.
И Кирилл к нему подошел. И пожал протянутую ему руку…
И это стало началом его конца.
Судя по всему, господин Шустов каким-то образом узнал о скрытой фобии Кирилла Витке и нанес удар именно в это слабое место. Когда Кирилл во время обеда почувствовал первые признаки недомогания, сидевший напротив него профессор озабоченно посетовал насчет изменений в его внешности.
А самочувствие Кирилла ухудшалось со скоростью приближавшегося и совершенно равнодушного к людям цунами. Казалось, что его душу с кровью, с хрустом выдирают из тела, сжимая ее все сильнее, все беспощаднее.
Пока он не потерял сознания. И, как оказалось, душу – тоже.
Вернее, душа потерялась где-то вне тела, очутившись в ледяном вакууме небытия.
Это было страшно. Нет, не так – это было невозможно, нереально! Первое время Кириллу до истерики сильно хотелось проснуться и облегченно уткнуться носом в теплое плечо лежавшей рядом любимой женщины. Его Ланы, его Олененка.
Но проснуться ему не удалось. А истерика, накрывшая личность Кирилла мутной пеленой отчаяния, выматывала его душу, и она становилась все слабее и слабее.
До тех пор пока Кирилл не попытался использовать свои ментальные способности, находясь вне тела. Ведь на то они и ментальные, верно же?
И он попробовал отыскать Олененка. Хотя нет, он сначала «поискал» свое тело, но у него ничего не вышло – и без души оно почти не «фонило».
И тогда Кирилл все силы бросил на поиски Ланы.
И нашел ее. Пусть не сразу, но нашел.
Кирилл помнил, как скрутило всю его душу от приступа дикой боли. Да, душевная боль может быть – и чаще всего бывает! – гораздо сильнее физической.
Кирилл уже сталкивался с душевными муками, причем не раз. Но то, что он ощутил в момент соприкосновения с душой Ланы, едва не разорвало его сущность на части.
Потому что вместо яркого веселого огонька и привычного жизнелюбия он «увидел» слой тусклого пепла. Огромный толстый покров пепла, под которым, как легендарная Помпея, погибала в муках душа его женщины.
Милана Мирославовна Красич оказалась в ментальном рабстве у Петра Никодимовича Шустова. Стала она полностью подчиненной его воле, послушной марионеткой.
И это послужило тем стимулом, тем постоянным источником страданий, который заставил Кирилла любой ценой искать возможность вернуться к себе.
Потому что он должен был спасти своего Олененка от рабства! От жуткой участи, уготовленной для нее Шустовым.
Кто такой этот профессор, откуда он взялся, почему выбрал своими жертвами именно их с Ланой – этого Кирилл пока еще не знал. У него не было ни времени, ни сил на выяснение этих вопросов.
Вот вернется он – тогда и разберется со всем случившимся. И со всеми.
Глава 11
И теперь свою боль и страх за судьбу любимой женщины Кирилл объединил в единое целое и подпитал этот пульсирующий сгусток эмоций всем арсеналом ментальных сил, имевшихся у него в запасе.
Сказать, что ему было трудно, – значит ничего не сказать. Поскольку состояние, в котором он сейчас пребывал, абсолютно не поддавалось какой-либо идентификации. Да, он читал о методиках индийских йогов и буддийских монахов, способных отправлять свои души в путешествие – вне тела, без тела… А потом, в любой момент, когда душе надоест парить в просторах Вселенной, по ее закоулкам летать, возвращать ее обратно.
А еще Кирилл слышал о «развлечениях» бокоров – черных колдунов вуду, умевших забирать чужие души и запирать их в особые сосуды, создавая таким образом из оставшихся без души людей своих рабов – зомби.
Но то, что произошло с ним, было чем-то совсем другим. Его душу просто взяли и вырвали из тела, безжалостно зашвырнув… непонятно куда.
Вокруг не было никого и ничего. То есть вообще НИЧЕГО. Абсолютный ментальный вакуум, представить себе который, не побывав в нем, внутри этой пустоты, невозможно. Причем душа в этом вакууме зависла в полной неподвижности, словно вмерзла в лед. И если бы не его недавно обретенные способности, Кирилл никогда не вырвался бы из этого льда.
Но даже с его новыми силами выполнить задуманное – вернуться – оказалось очень нелегко. Все по той же причине – тело-то его почти не «фонило».
Вначале Кирилл решил, что тела его попросту больше нет, что его уничтожили и физически, – потому что не чувствовал он никакого отклика на свой призыв. А так ведь не должно быть: у него кроме души и разум имелся, и память, между прочим, тоже!
И Кирилл постоянно сканировал пространство, выискивая знакомые эмоции – воспоминания своего прошлого.
Ничего. Никаких воспоминаний. Его воспоминаний. Нету…
Отчаяние все сильнее затягивало его в трясину безнадежности, обволакивая со всех сторон гипнотизирующим шепотом: «Смирись! Тебя нет! Ты умер – там, в той реальности! А то место, куда ты попал, – и есть загробный мир. Он именно такой – здесь лишь ПУСТОТА и ЗАБВЕНИЕ. То есть вечный покой».
Наверное, если бы с Ланой все было в порядке, Кирилл действительно смирился бы. И успокоился бы. Навсегда.
Но он не мог!
И поэтому снова и снова он отправлялся на поиски самого себя, судорожно разыскивая в ментальном океане свою, личную, собственную волну. Хотя бы крохотную, так, легкий всплеск на поверхности океана…
Сколько времени это продолжалось – он не знал. Потому что способов и методов отсчета времени в ЭТОЙ реальности не существовало.
По его субъективным ощущениям – прошла Вечность.
И вдруг…
Кирилл почувствовал не просто легкий всплеск – он ощутил взрыв СВОИХ эмоций. СВОИХ СОБСТВЕННЫХ – он мгновенно узнал их!
Гнев, ярость, желание убить…
Он совсем не удивился такому «жесткому» коктейлю – просто не успел это сделать, немедленно рванувшись навстречу этому взрыву. Да и сложно было бы ожидать чего-то другого – ощущений неги и счастья, к примеру, – от брошенного на произвол судьбы бездушного тела.
Больше всего Кирилл боялся потерять «пеленг», навсегда остаться в этом ледяном вакууме. Он молил свое тело – не успокаиваться, «держать» эмоции, не исчезать!
Потому что мгновенно перенестись в ту точку, где это тело находилось, Кирилл, как оказалось, был не в состоянии.
Вакуум не желал отпускать свою добычу, она ведь, добыча эта, так прочно вмерзла в лед, заняла свое место в постоянно возводимой кем-то конструкции небытия! И если именно эта часть всеобщего Вакуума исчезнет, то и вся конструкция может рухнуть! И тогда придется возводить новую!
Нет уж, еще чего не хватало! Из-за какой-то песчинки перекраивать законы этого мира?! Никогда!
И ледяная толща стала еще более монолитной, сжимая пространство вокруг Кирилла, уплотняя его – все сильнее и сильнее.
Но и зов его тела становился все более отчетливым, Кирилл чувствовал, как нарастает ЕГО гнев. И с хрустом, с болью проламывался сквозь лед небытия, оставляя на его осколках кровавые лохмотья своей души.
Но в процессе борьбы таяла и его сила. А ледяной монолит становился все плотнее, ситуация – все безнадежнее…
