скачать книгу бесплатно
Шустов, похоже, не ожидал подобного поведения. Во всяком случае, он вздрогнул и непроизвольно отшатнулся от приблизившихся вплотную ярко-зеленых глаз.
Ведьмачьих глаз. Шустов еще при первом знакомстве отметил редкий оттенок радужки этой высокой стройной брюнетки. Да и сама она, гибкая, сильная, тонкая, с выразительными чертами лица, будила в профессоре какие-то странные, глубоко зарытые под слоем липкой грязи чувства. Но какие именно, Шустов понять не мог.
И злился на непокорную девицу, и с особым рвением стремился победить ее, подставить, унизить, раздавить, превратив в безвольную амебу, готовую выполнить все приказы Господина.
И там, на суде, Шустову показалось, что он добился своего – Елена Осенева, последняя из известных потомков гиперборейцев с высоким процентом генетического соответствия, сломлена.
А как иначе – девушка вела себя так, словно все происходящее ее не касается. На скамье подсудимых сидела тряпичная кукла с отсутствующим взглядом. Она игнорировала все обращенные к ней вопросы (чем не могла не раздражать судью), безразлично выслушала приговор и только в конце пролепетала что-то жалкое своей подружке, Милане Красич.
Правда, даже этот лепет едва не разрушил блок транса, в котором находилась Милана. Тоже вот головная боль! На удивление сильная личность пряталась внутри сексапильной красотки! А ведь на вид – настоящая кисяу с интеллектом Барби: точеная фигурка с аппетитной грудью, длинные ноги, роскошные, слегка вьющиеся волосы каштанового оттенка, большие миндалевидные глаза, чувственный рот. Зачем такой мозги, таким мозги не надо. Но стоило заглянуть в кошачьи глаза Ланы поглубже, и можно было увидеть и ум, и силу воли, и преданность, и верность, и стойкость, но главное – любовь. Любовь к своему мужчине, Кириллу.
Имена эта любовь доставляла массу проблем. Вернее, стала главной проблемой.
Потому что мешала получить над девкой полную власть – Милана до сих пор не подпускала к себе Тарского слишком близко. Да, Сергей стал ее другом, он почти постоянно находился рядом с девушкой, но дальше дружбы дело не шло.
А должно было! Только отдавшись Тарскому (и вместе с ним Раалу) целиком и полностью, во всех смыслах, Милана Красич превратится в Открывающую Двери.
И совсем не надо тащить эту девку к каким-либо из Врат, Ритуал Открытия можно будет провести в любой точке Земли, хоть в подмосковном лесу.
Главное, чтобы никого из посторонних там не было, только члены «Наследия», Проводник (Сергей Тарский) с Ключом и Открывающая Двери. Ну и Учитель, конечно, чтобы создать из оболваненных марионеток Большой Защитный Круг, ограждающий Ритуал Открытия от возможных помех со стороны земных Сильных.
И когда Ключ-кинжал войдет в сердце Миланы Красич, все Врата, до единого, по всей Земле, распахнутся! И народ Гипербореи хлынет из своего умирающего мира в этот, чтобы править здесь вечно!
Почему Открывающей Врата стала именно эта девица? Потому что она уже один раз почти открыла Врата. Пусть одни, там, на Олешином острове, пусть Дина Квятковская не успела завершить ритуал жертвоприношения, но Милана успела стать связующим звеном между двумя мирами. А на поиски другого звена не было времени – мир Гипербореи угасал слишком стремительно.
Поэтому и был придуман план превращения Миланы Красич в послушную марионетку. В принципе, все почти получилось, но без накладок не обошлось – Кирилл куда-то исчез, причем бесследно, что в общем-то невозможно. Ну сами посудите – КАК может пропасть изуродованный человек, лишенный памяти? Который вообще двигаться не должен из-за дикой боли, выворачивающей тело наизнанку?! Но этот ублюдок сначала умудрился сбежать буквально из-под их с Сергеем носа, а потом исчезнуть в осенней ночи без следа!
Хотя нет, следы они с Тарским нашли. Кровавые следы на дороге. Похоже, Кирилла сбила машина, а тело сбивший решил увезти и где-нибудь закопать. А тогда им пришлось в срочном порядке выбрать из адептов гиперборейского культа более-менее похожего на Кирилла Витке мужчину, убить его, одеть в вещи Кирилла, нацепить на палец приметный перстень Витке и бросить в кормушку свиньям – чтобы тело было невозможно опознать.
Пусть и действовали в цейтноте, но все обошлось. Правда, первое время Шустов опасался, что объявится живой или мертвый настоящий Кирилл Витке, но дни шли за днями, выстраиваясь в недели, а потом в месяцы, – Кирилл не появлялся.
А в остальном все шло по плану – Осеневу осудили, Милана Красич и ее родня больше всех на свете теперь доверяют профессору Петру Никодимовичу Шустову и его аспиранту Сереженьке. Потому что Петр Никодимович лечит маменьку Миланы, у которой онкология, а Сереженька стал настоящим спасением для бедняжки Ланы, в один миг потерявшей двух близких людей: любимого мужчину и лучшую подругу.
Спасением, жилеткой, другом, но не любовником, черт возьми, не любовником! Упертая девка никак не желала подпустить к себе Тарского ближе! А насилие в этом случае неприемлемо, она сможет стать Открывающей Двери только добровольно! И магию тоже не употребишь!
Вернее, употребишь, чем бы еще Шустов смог в принципе задурить голову этой сильной девке, но то, что когда-то вышло у Дины Квятковской с братом Ланы, Яромиром, [3 - См. роман Анны Ольховской «Вампир, мон амур!».] у Тарского не получается. Потому что он – человек без единой капли Древней Крови. И присутствие в нем Раала в данном случае помочь не может.
Зато вот эта вот зеленоглазая девица, если верить Эллару, сможет помочь. Спящая внутри нее Сила в состоянии сломать последний рубеж обороны Миланы Красич. Осенева ведь была лучшей подругой Открывающей Двери, и там, глубоко внутри, Лана все еще верит в нее.
Эту веру и можно будет использовать. Но только после того, как сломленная Осенева сдастся, как говорится, на милость победителю. И будет послушно лизать пыль у его ног. Только тогда возможна инициация спящей пока Силы.
А в том, что эта Сила есть, Шустов убедился в очередной раз – она яростно полыхала в яркой зелени приблизившихся вплотную глаз. И она же позволила этой девице понять суть происходящего и хлестать, хлестать наотмашь презрительными словами:
– Ну, что молчишь, кукленыш? Ниточки оборвались? Лихорадочно связываешь их сейчас? Скажи своему хозяину, чтобы он сменил крышу – эта подтекать начинает!
– Заткнись, шлюха! – к Осеневой рванулся стоявший у зарешеченного окна Сергей. – А то я тебя сейчас…
– Не лезь! – рявкнул Шустов, жестом остановив замахнувшегося напарника.
– Да ведь она обнаглела, Петр Никодимович! Мы к ней с добром…
– С добром?! – Лена задохнулась от возмущения. – С добром?! Убив Кирилла, превратив Ланку в зомби бездушную, сломав мою жизнь, вы еще смеете крякать про добро?!!
– Мы сломали, мы и починим, – спокойно парировал Шустов.
– Как? Оживите Кирилла? Вы еще и в магии вуду дока, да, профессор? Судя по состоянию Ланы – именно так оно и есть! А теперь хотите и меня в свою коллекцию зомби добавить, так?!
– Ерунду не говори, девочка, – поморщился Шустов, мысленно чертыхнувшись – ничего сегодня не получится, эта зеленоглазая чертовка мгновенно разобралась в ситуации. – Мы хотели предложить тебе сделку: свобода в обмен на сотрудничество.
– Какое сотрудничество? – мгновенно подобралась Лена.
– А, заинтересовалась! – насмешливо усмехнулся Тарский. – Надоело нары греть и баланду хлебать, да, красавица? В джакузи обратно хочется, да чтобы шампанское рекой, да самец классный рядом! Могу, кстати, предложить свои услуги!
– Самке павиана предложи, членистоногий, – брезгливо дернула губой Лена. – Хотя нет, она тоже откажет – уж очень ты гадок. Шустов, по существу говори – что ты хочешь в обмен на мое освобождение? И как, кстати, ты собираешься его добиться?
– Как – не твоя забота. А что… – Шустов с сомнением посмотрел на девушку – лицо серьезное, сосредоточенное, в глазах – неподдельный интерес. Похоже, реально заинтересовалась перспективой выхода на свободу. Ну что же, в конце концов, он ничем не рискует. – Ты должна будешь убедить Лану стать любовницей Сергея.
– И все?!
– И все.
Лена с минуту молчала, переводя взгляд с Шустова на Тарского, а потом тишину разбил на мелкие осколки звонкий смех:
– Значит, облом у вас с Ланкой? Не удалось в койку затащить? А так хочется, что даже на сделку со мной пойти готовы? – Она вдруг резко оборвала хохот и, недобро прищурившись, процедила: – А ведь это, похоже, и есть ваша главная цель. Как бы нелепо это ни звучало. Не знаю, зачем вам надо завладеть Миланой целиком и полностью, но помогать я вам не стану. А еще – постараюсь сделать все возможное и невозможное, чтобы помешать.
– А вот с этим у тебя облом, милочка, – сжал губы в нитку Шустов. – Помешать нам, сидя в колонии, ты никак не сможешь. А мы рано или поздно добьемся своего. И в твоих интересах было бы стать на нашу сторону. По сути – на свою.
– В смысле?
– А смысл знать тебе пока рано. Не созрела еще. Вернее, не догнила. Надоест гнить – зови. Охрана!
Глава 3
И парочка, почти визуально хлопая крышками бурлящих от злости чайников, отбыла по месту гнездования.
А Лена на время ожила: теперь, когда она точно знает – ее Ланка все еще держится, ублюдкам не удалось добиться полной власти над подружкой, – она просто обязана вырваться отсюда! Любой ценой, как угодно, но – вырваться! Чтобы потом вырвать Милану из чертова круга.
Тем более что действовать ей в одиночку не придется – Матвей на свободе, и его помощник Володя, спасший их с Ланой тогда, на Олешином острове, тоже в бегах. На суде, во всяком случае, их не было.
Главное, чтобы они скрывались где-то вместе, тогда не придется тратить время на поиски одного, а потом другого. А когда Лена найдет Матвея, она расскажет ему все, что узнала о замыслах этих уродов. Да, конечная их цель пока не очень ясна – для чего им добровольный секс с Миланой Красич? Хотя, если вспомнить, во ЧТО превратила в свое время Яромира та тощая крыска, сделав его своим любовником…
Лучше не вспоминать.
Поглощенная поисками вариантов помощи подруге, Осенева все время упускала из виду один ма-а-аленький нюансик. Хотя не такой уж и маленький, и маячил он все время на виду, подпрыгивая и семафоря щупальцами, и смердел нарами и потными телами, но Лена игнорировала выходки откормленного куска гнусной реальности.
Пока этот кусок не разросся до размеров колонии строгого режима, куда ее отправили отбывать назначенные двенадцать лет.
И где новенькую встретили не тихие первоходки-мошенницы, а бывалые зэчки с тремя рядами монист на шее, где каждая монетка – уголовная статья.
Правда, на момент прибытия Осеневой в колонию самые буйные и непокорные уголовницы досиживали сроки в штрафном изоляторе, куда их затолкал от греха подальше начальник ИТК.
И замер в ожидании инспекционного чеса, который учинил новый босс УФСИН. После визита генерала частенько вместо начальника очередной колонии оставалась раздавленная тапкой тушка, конвульсивно подергивающая лапками.
Поэтому и были учинены тотальные шмон и зачистка подведомственной территории. И колония стала напоминать санаторий не очень богатого предприятия.
И оставалась такой еще с неделю после отбытия комиссии, в целом удовлетворенной увиденным. Так, пару пистонов начальнику вставили, чтобы не расслаблялся, но тушка, место и погоны не пострадали.
Поэтому Лена Осенева еще пару дней после появления в колонии могла игнорировать склизкую амебу реальности, раздраженно отводя ее увеличивающиеся щупальца в сторону. Пока два щупальца амебы не приняли человекообразный вид и не пошли в атаку целенаправленно, исключив случайности.
И даже имена у щупалец появились. Вернее, клички. Шречка и Чуня. Милые такие, изящные, кокетливо-женские прозвища, исключительно точно отражающие облик носивших их особей.
Дама, откликающаяся на кличку Шречка, в принципе не имела права писать в графе «пол» – женский. Потому как ничего женского в данном примате не было. Ну вот совсем. А вот квадратная плотная фигура с горбом жира на спине имелась. И мощные ручищи молотобойца. И маленькая, похожая формой и размером на свеклу голова присутствовала. Правда, без шеи – несуразно маленькая головенка вырастала прямо из горы плотного сала. Но зато на ней уместились узкие щелки глаз, бесформенный кусок плоти с двумя дырочками, выполняющий, судя по расположению в центре свеклы, функции носа, толстые губы, цветом и жирным блеском напоминавшие откормленных дождевых червей, и апофигей образа – редкие, короткостриженые волосенки, вытравленные перекисью добела.
Если честно, мультяшный Шрек, за сходство с которым сия трепетная фемина получила свое прозвище, был Мистером Вселенная по сравнению с ней. И в первую очередь потому, что Шрек был добрым.
А у его тезки из колонии это свойство человеческой натуры отсохло в связи с невостребованностью. Зато злобы, жестокости, похоти, глумливой наглости и прочих милых бантиков на личностном платьице дамы имелось с избытком.
Как и у ее верной подруги. Или все же друга?
Потому что прелестница по кличке Чуня тоже не имела талии, бюста и совести. Что касается особых примет внешности… Свинью на задних копытцах представили? А теперь натяните на нее робу зэчки, слегка уменьшите ушки, копытца превратите в короткопалые ладони и ножки сорокового размера, нацепите на темечко парик из спутанных черных волос и – вуаля! – перед вами Чуня.
Именно этих двух девчушек и застала Лена за вдумчивым изучением ее вещей, когда вернулась после смены. Спина гудела – за время, проведенное здесь, девушка еще не привыкла просиживать целый день за швейной машинкой, вставая только в туалет и на обед. Да и однообразная работа – в колонии шили постельное белье – к концу смены затягивала мозги плесенью, которую Лена счищала с помощью чтения – она первым делом записалась в библиотеку колонии и взяла там «Поющих в терновнике» Колин Маккалоу. Библиотекарь, тихая пожилая женщина из числа заключенных, отбывавшая срок за убийство мужа, алкаша, тирана и садиста, очень просила относиться к ветхой и потрепанной книге с максимальной бережностью. Осенева, разумеется, пообещала – она и так никогда не швыряла книги где попало и не перелистывала страницы жирными пальцами.
А вот развалившаяся на ее койке тетка, белесыми ресничками и образом в целом напоминавшая жирную свинью, перелистывала именно жирными пальцами. Щедро намазанными ее, Лены, кремом для лица! Это Осенева поняла, увидев валявшуюся на полу пустую баночку.
А еще на полу валялись ее вещи из сумки. В том числе и нижнее белье, правда, не все – огромная бабища, напоминавшая монолитный кусок сала, как раз жадно внюхивалась в трусики Лены, утробно постанывая при этом.
– Ой! – тихо пискнула рядом Рюшка, забавная рыжая девчонка, получившая срок за наркотики – у Шуры (так на самом деле звали Рюшку) заболел лейкозом младший брат, нужны были деньги, и другого способа заработать их быстро и много Шурка не нашла. Их с Леной койки как раз и стояли этажеркой друг над другом, и девушки вполне мирно уживались. – Шречку и Чуню выпустили из ШИЗО! Конец спокойной жизни…
– Это с какого перепугу? – возмутилась Лена. – И вообще, что эти жирные жабы себе позволяют?!
– Тише! – от испуга Рюшка даже присела. – Не кричи, а то услышат!
– И что?! Пусть слышат! – Осеневу уже трясло от отвращения и злости. – А ну, пошли вон, твари! И вещи на место положили!
Барак мгновенно затих, словно пришлепнутый мухобойкой тишины. Занимавшиеся своими делами женщины замерли, кто в предвкушении развлечения, кто – испуганно, а кто-то и сочувственно.
Дура эта новенькая, не соображает, что творит. Рюшка, кстати, могла бы и разъяснить местные порядки, хвостиком ведь за новенькой бегает.
Рыжуля, судя по всему, решила заполнить пробел в образовании Лены, пусть и запоздало. Она судорожно вцепилась в руку Осеневой и потянула за собой:
– Тише ты! Идем, я тебе все объясню! Это же Шречка! И Чуня! Они здесь главные!
– Главный здесь начальник колонии, как я понимаю. – Лена раздраженно выдернула свою руку из вспотевших ладошек Рюшки и решительно направилась к своей койке. – А эти две бочки сала – такие же зэчки, как и все!
Нет, Лена вовсе не была наивной дурочкой, она прекрасно знала о царящих в колониях нравах, наслушалась страшилок во время пребывания в СИЗО. Но знала также и то, что ни в коем случае нельзя показывать слабину, иначе займешь самое низкое место в лагерной иерархии. Ниже и гаже которого некуда.
К тому же наглое поведение двух реально мерзких и противных баб больно ударило по и без того натянутым нервам Осеневой, мгновенно сжав внутри опасную для окружающих пружину, приведя ее в боевую готовность.
О существовании этой пружины сама Лена пока и не подозревала. Она просто почувствовала, как ее накрывает волна слепящей ярости, в которой сконцентрировались не только гнев из-за чужой наглости, но и вся боль, вся ненависть, все отчаяние и безысходность последнего времени.
А гнусный нос в ее белье и жирные пальцы на книге стали лишь последней липкой каплей, переполнившей душу девушки…
Глава 4
– Ух ты! – из глубины заплывших щелочек на мордени Шречки вспыхнула похотливым блеском мутная серость. Она медленно развернулась всей тушей к приближавшейся Лене и по-хозяйски осмотрела ее фигуру: – О…еть! Чунька, глянь! Это ж модель прям какая-то! К нам на зону еще такие не попадали!
– Не, была одна, помнишь? – плотоядно сглотнула слюну подружка. – Ну, пять лет назад, М…вошка! Которая своего богатенького е…ря по башке слишком сильно стукнула, когда он ее метелил за что-то там. Старательная была девочка! – блекло-голубые глазки подернулись жирной пленкой похоти. – Виртуозно язычком работала! И не кобенилась, сразу поняла, ху, как грицца, есть ху!
Дама зашлась захлебывающимся хрюканием, что, собственно, гармонично уживалось с ее кличкой. Восхищенная собственным остроумием, она продолжала блистать изящными сравнениями и пикантными наблюдениями:
– А ху-то у нас и нет! Но мы и без ху управляемся, скажи, Шречка! Как ты этой М…вошке вставляла, помнишь? Та потом в больничку бегала! Жалко, перевели ее на другую зону после того, как мы чутка перестарались…
– Ни… себе чутка! – тихо произнес кто-то из зэчек. – Да вы инвалидом девку сделали, она теперь родить не сможет!
– Эй! – хрюкание и повизгивание мгновенно перешло в грозный рык. – Это кто там пасть открыл! Ну, чего затихарилась, сука? За базар отвечать кто будет?
– Хватит верещать, кабаниха, – процедила Лена, остановившись в метре от своей оккупированной койки.
– Она не кабаниха, она Чуня, – пискнула из-за спины отважно последовавшая за новенькой Рюшка. – Осенева, ну не надо! Ты не представляешь…
– Это они не представляют, – брезгливо поморщилась Лена. – Не представляют, что такое правила хорошего тона. Судя по всему, образования здесь – три класса церковно-приходской школы максимум. Вы хоть подписывать бумаги умеете, а, бревна? Или крестик ставите? Нет, скорее всего – отпечаток жирного пальца.
– Что-о-о?! Ах ты, б…дь! – Чуня дернулась было с койки, но Шречка остановила подругу жестом:
– Погоди, не надо.
– Как это – не надо?! Ты что, позволишь этой соске нас раком ставить?!
– Раком она у нас стоять будет, ты ж в курсе, Чуня. Никуда не денется, и не таких обламывали. – Шречка развалилась на койке поудобнее. – Мне та-а-ак нравится ее базар. Ерепенится, красотулечка моя, глазками своими зелеными сверкает! Ух ты, киса! Ты вот ее с М…вошкой сравнила – не, та тощая крыса этой побл…шке и в подметки не годится! Там ни сисек толком не было, ни фигуры – одни кости! А кости широкие, наши, крестьянские. И пахла она по-нашенски, обычной бабой. А эта… – особь снова поднесла к носу трусики Лены и с шумом втянула воздух. – Эта пахнет ох…тельно! И ведь не духи, свой запах. Она из другого мира…
– Инопланетянка, че ли? – гыгыкнула Чуня. – Зеленый человечек? Дак у нее тока глазки и зеленые, а все остальное – обыкновенное.
– Не-е-ет, не обыкновенное! Косточки тонкие, тело гибкое, сильное, и все при ней – и попка, и грудки! Породистая лошадка, ничего не скажешь. И необъезженная, что вообще крышу сносит! – гулкий голос Шречки все сильнее вибрировал от нарастающего возбуждения.
– Ты закончила? – холодно осведомилась Лена, отстраненно удивившись странному ощущению в области солнечного сплетения – там разрастался плотный комок пульсирующей энергии, все тело мелко подрагивало, словно сквозь него пропускали слабые токи, как на физиотерапии.
Шречка, похоже, заметила эту дрожь и истолковала ее по-своему:
– Видишь, Чуня – наша киса боится, вон, трясет ее, того и гляди – обделается, но все равно хвост трубой, шипит, мявкает что-то обидное. Го-о-ордая!
– Ага! – белесые реснички блаженно сомкнулись. – Ох, Шречка, я счас кончу! Как представлю эту барыньку всю, целиком… А мы ее… Скорее бы отбой!
– А мы не будем ждать отбоя! – две дырки в бесформенном комочке носовой плоти похотливо раздулись. – Мы сейчас урок этой сучке дадим, доходчиво так, на практике. Лабораторные занятия устроим. Заодно и остальные б…ди вспомнят, на кого можно пасть открывать, а на кого – нет.
– Так это… – поскребла затылок Чуня. – А если дежурный вертухай заглянет? Они ж перед отбоем обход делают.
– Ниче, Проныра на стреме постоит, – свинцовый взгляд перетек на тощую долговязую тетку лет сорока, пытавшуюся прикинуться ветошью на своей койке. – Да, Проныра? Постоишь? Уважишь своих подруг по нарам?
