Быть Кали

скачать книгу бесплатно


– Привет, – наконец-то сказал он и исчез в прихожую снимать обувь.

Элеонора почувствовала сначала раздражение, а потом тревога опять охватила ее всю. Что ж он за идиот такой!

Она продолжила сидеть так, чтобы все-таки разговор шел по ее сценарию, а муж спокойно разулся, повесил пиджак, и вошел в гостиную, и только один раз взглянул на нее как-то исподлобья. Но Элеонора не отчаивалась, она продолжала держать лицо, отстраненное и горькое выражение, но как бы смирившее уже с судьбой.

Он сел как-то тоже совершенно глупо, не на софу перед ней, а на большой диван в той стороне, куда она была полу повернута спиной. Сел и сидит, молча. Она еще какое-то время смотрела в пространство перед собой, но потом ее стало это уже бесить, что происходит? Почему этот человек, чья вина была несомненна и доказана, ведет себя так, что она еще должна к нему поворачиваться?!

Она занервничала еще сильнее, и повернула к мену уже очень злое и оскорбленное лицо, а он смотрел на нее спокойно и непробиваемо, после чего Элеонора уже не выдержала и села прямо в кресле, но вдруг ужаснулась от того, что ноги ее в прямом смысле тряслись так, что это было прям видно, и тогда она срочно их поджала под себя, повернувшись все-таки к мену лицом. Но лицо ей пока удавалось удерживать. Она смотрела на него уже с ненавистью, а он так и продолжал молчать. И вдруг неожиданно для Элеонору ее сдавшие нервы выдали:

– Тебе что, меня совсем не жалко?!

Он только сжал на мгновенье губы, но ответа не дал.

– Тебе совсем нечего мне сказать?! – Это уже был выкрик сорвавшегося голоса.

– Я уже все сказал, всю ситуацию объяснил, я думал, что ты мне что-нибудь скажешь.

Он был так спокоен, он, кажется, был готов, готов именно к такому. Он что ее переиграл?

– Послушай, – голос его стал мягче, – Я понимаю, что получилось очень некрасиво, еще и при твоей этой коллеге, как ее? Но у нас же все очень давно заглохло, мы так жили последние лет 10… Это же не отношения вообще.

Он усмехнулся и посмотрел на жену с улыбкой, но она была уже красная и трясущаяся, как перед сердечным приступом, и он осекся, опустил глаза, и уже без улыбки продолжил:

– На счет Марка, я не настаиваю, чтобы он жил со мной, ты не подумай, я ни в коем случае не собираюсь его отбирать, тем более по суду. Это было бы не по-человечески. Я про его школу сказал, потому что подумал, что… Ну тебе, возможно, трудно будет с ним одной, а так он сможет жить и здесь и у нас с Настей. Она только за то, чтобы он с нами жил, она и своих детей хочет и Марка уже очень любит.

Тут Элеонору стало по-настоящему тошнить, она похолодела вся и видимо побледнела, потому что он, взглянув на нее, изменился в лице:

– Тебе действительно плохо? Ты белая прям.

Элеонора почувствовала, что ход за ней:

– Она с Марком общалась?

– Да, прости, это действительно было плохо с моей стороны…

– Плохо? – роль обвиняющей придавала ей сил.

– Ну ужасно гадко, хренового, полное говно! Что ты хочешь услышать? Я тебе боюсь лишний раз что-то говорить, и Марк, между прочим, тоже, ты ж от любой фигни в припадки впадаешь.

– Знакомить нашего сына со своей любовницей – это фигня?!

– Нет, я же сказал, что это мой косяк, я признаю, что это очень плохой поступок, но я хотел быть уверен, понимаешь?

– Нет! – заорала Эелеонора, выйдя окончательно из себя, – Не понимаю! Это же наш ребенок! Какой пример ты ему подаешь?! Чему ты его учишь!? Что можно обманывать мать, что можно на мать насрать?!

– Да он сам не хочет с тобой разговаривать ни о чем, – он тоже перешел на крик, – Он боится тебя, ты его запугала своим холодом, отталкиваешь его, как будто это не твой сын, а какой-то нагадивший щенок!

Элеонора почувствовала себя обманутой и мужем, и сыном, но одновременно очень маленькой и слабой, и ей вдруг показалось, что он такой вот родной, как раньше когда-то…

– Пожалуйста, давай забудем это все как страшный сон, я не идеальная, ты тоже косяк на косяке…

– Какой сон, Эль? Я уже все решил, я только боялся вот этих сцен, и тянул поэтому…

– Да это ж какая-то чушь! Что ты решил? Какая Настя? – Элеоноре вдруг стало по-настоящему страшно, ей на секунду показалось что она сошла с ума, что все это ее брак, ее жизнь, просто какая-то галлюцинация.

Но на его лице только проявилась усталость и раздражение.

– Наверное будет лучше, если я съеду прямо сейчас, а то эти выяснения никогда не закончатся.

– Нет! Я не тебя не пускаю! Нет!

В дверях появился испуганный Марк.

– Эль, пожалуйста, я его с собой сегодня возьму. Ты поспи, успокойся, я позвоню завтра, хорошо? Марк, иди оденься быстренько, переночуешь со мной и Настей.

Бессилие обрушилось на Элеонору и сорвало все стоп-краны:

– Вы никуда не пойдете, я вас не пускаю! Я опозорю тебя, слышишь?! Я тебя уничтожу! Тебя с работы выкинут! Я твою Настю эту шлюху найду, ее пробьют по базам, она наверняка проститутка! Где ты ее взял? В стриптиз-клубе? К ней же ни один вменяемый мужчина на пушечный выстрел не подойдет!!! А тебя я прокляну, слышишь, твоя мать родная тебя проклинает! Выродок!!!

Они быстро обулись под аккомпанемент ее воплей и выбежали во двор. Завелась машина, открылись ворота, а Элеонора стояла по середине прихожей, еще держа в руках защитную подушку, но уже не знала, что с ней делать.

***

Всю ночь почти она не спала, выпила все успокоительные в доме, а уснула только в шестом часу, и с утра позвонила на работу, сказалась больной.

Муж, как и обещал, позвонил, спросил, как дела, она сухо ответила, что с ней все в порядке, что он может спокойно подавать на развод, она согласна. Хотя на самом деле она не была согласна ни с чем из происходящего.

Но он поверил, воодушевился ее спокойным голосом и даже сам начал говорить о том, что понимает, как-то надо сообщить это все родственникам и друзьям, его этот вопрос заботит не меньше ее, он хочет закончить все интеллигентно, но думает, что пусть лучше она сама решит, как им будет лучше это сделать.

Она величественно согласилась подумать и действительно задумалась об этом. Это же такой удар по ее репутации, это же ВСЕМ придется об этом рассказать.

Неизбежный надвигающийся позор навалился на нее тяжеленой плитой, и было полное ощущение, что плита могильная. Не было ни одной идеи о том, как можно было бы его избежать. И даже если этот жуткий человек одумается, и будет умолять о прощении, все равно все узнают, что он ей изменил, и даже изменял, не разовая ошибка заскучавшего идиота, а прям целый роман, он купил ей дом! Им вроде как, но оформил же на нее. Можно ли это скрыть? А он, наверное, уже кому-нибудь сказал, о, господи! Как же теперь жить?!

И вдруг в голове Элеоноры возникла прозрачная и сверкающая, как брильянт, мысль, можно даже сказать, что на нее снизошло настоящее озарение. Она поняла, что можно ведь не жить. И перед ней, как нарезка из фильма, понеслись картины такого сюжета: все сочтут ее супруга настоящим монстром, он будет наказан всеобщим осуждением, его замучает чувство вины, он иссохнет и будет совершенно несчастен со своей это тварью, а их сын будет проклинать его и себя всю оставшуюся жизнь.

И обставить это можно все так… Ее охватило вдохновение, она перезвонила мужу и сказала, что они взрослые цивилизованные люди и должны веси себя соответственно. Развод собственно дело то житейское, вон на Западе люди его даже отмечают, так почему бы и им не устроить какое-нибудь, скажем, барбекю, на которое позвать родных и друзей, и сообщить эту, казалось бы, малоприятную новость, но сделать это легко, с улыбкой, дать понять, что это их общее решение, что они благодарны друг другу за совместные годы и желают друг другу дальнейшего счастья.

Мужу идея очень понравилась, он был так рад, что Элеонора переварила это и так быстро пришла в норму, что взялся все организовать сам, всех позвать, все купить. Она сказала, что, конечно, сделает свои знаменитые в их кругу рулетики из лаваша, которые каждый пикник кто-нибудь просил ее приготовить. В общем, поговорили так, словно двое счастливых супругов обсуждают очередной семейный банкет.

И реальность как-то снова собралась в понятную схему, в которой теперь было ясно, что делать и куда идти. Она тут же вспомнила, что у ее соседки был знакомый, какой-то наркоман что ли, или некромант, совершенно непонятно в чем разница, они однажды с этой соседкой сильно хохотали над ним, когда он каким-то случайным образом затесался в их сверкающую компанию на дне рождения соседкиного брата. Он был такой странный и страшный, молчаливый и хмурый, с длинными грязными волосами, в прыщах, в дешевой черной одежде. Он умудрялся даже такой элегантный цвет, как черный, превратить в тряпье. Они начали дразнить его, подкалывать, провоцировать, спрашивать о девушках. Им казалось, что выходило очень остроумно, хоть и унизительно, конечно, но тот, почему-то, не обижался и не смущался, а как-то странно улыбался сам себе. А потом разговор зашел о его хобби, ну то есть по образованию он был химик, а увлекался алхимией. Это казалось тогда невероятно смешно, какая еще алхимия? И они с соседкой еще долго хохотали потом, представляя его в длинной конусной шапке у котла с зельем, и как он выдавливает в этот котел свои прыщи, умора.

Но тогда он дал ей номер телефона, и сказал, что раз она такая злая, то обязательно захочет когда-нибудь кого-нибудь отравить, и тогда она сможет купить у него быстродействующий яд, который почти невозможно обнаружить при вскрытии. Это было конечно каким-то сумасшествием и, наверное, даже оскорблением, но они так смеялись тогда. И она почему-то сохранила номер.

Она схватила телефон, нашла его контакт и написала:

– Здравствуйте, вы мне как-то говорили, что я могу у вас кое-что купить.

– Кто это?

– На дне рожденья у Сережи Мельника, вы говорили, что я злая.

– А, я понял, 200 000.

– Хорошо, где я могу с вами встретиться?

– Я буду в субботу в 12 в кафе в центре пить кофе.

– В субботу? А раньше никак нельзя?

– Нет.

– Хорошо, ладно, я буду там в субботу в 12.

– Ок.

– Спасибо вам, до свидания.

Было невероятно странно, что это оказалось на столько легко, и от такой удачи Элеонору охватила эйфория. Она стала планировать, как она сделает это, ведь нужно было сделать максимально эффектно. Она думала сначала выпить яд и лечь в ванну, чтобы он нашел ее холодную там, в их доме, который они строили вместе. Он обязательно бы прослезился, не смог бы не заплакать. Но потом решила, что это не то, нужно что-то более масштабное. Поэтому она решила, что лучше будет, когда придут гости, они с мужем сообщат им о решении развода, и именно тогда, при всех, после объявления, она и примет его. Она будет мила и весела, и все будут восхищаться ее выдержкой, когда найдут безжизненное тело на полу кухни, в которой она подготовит восхитительный фуршет!