скачать книгу бесплатно
Ирина стала плохо спать. Просыпалась ночами, переживала, накручивала себя.
А утром садилась за подготовку презентации, но растерянно смотрела на белый лист, не зная с чего начать.
«Может, нужен еще какой-то специалист? А что мне надеть – надо ли выглядеть просто, в футболке, или лучше в пиджаке, чтобы добавить компетентности и важности, уверенности, себе, в первую очередь? Волосы убрать, или оставить распущенными? Макияж должен быть спокойным, но в то же время ярким. Так, на маникюр надо записаться, чтобы все идеально было. А из какого угла комнаты вести трансляции, чтобы свет падал?», – рассуждала сама с собой она.
Записывала себя на видео с телефона, репетировала, смотрела, изучала. Голос совсем не тот в записи. Лицо какое-то перекошенное. И фон у стеллажа с книгами не подходит. Что-то не так. Может, пока не поздно, отказаться? Или попросить более красивую девочку читать текст с презентации.
«Я начинаю слишком волноваться и сходить с ума. Как будто организовываю личную встречу с трансляцией на весь мир и все таблоиды будут потом обсуждать от какого кутюрье моя футболка, и что это нелепые сережки на мне. Так, надо погулять и отвлечься» – отбивалась от мыслей Ирина.
Прогулка пошла на пользу, а вкусный латте 0,5 со сливками и шоколадной крошкой поднял настроение. Как же это здорово, когда сидишь на террасе кофейни, пригревает солнце, хотя февраль, кутаешься в шерстяное пальто, и смело представляешь, что уже лето, тепло, свободно и все дозволено.
– Ирэн, к нам записалось 318 человек! Это успех. Дай бог, дойдет треть, все равно, считай, это 100 человек. Держу за тебя кулачки! – радостно в трубку верещал Давид накануне первого вебинара.
– Дэв, я все еще волнуюсь, желудок болит третий день, тошнит. Как бы не разболеться.
– Успокойся. Я все организую. пройдет замечательно. Ты только включай в беседу метод обратной связи, не забывай. Помнишь, как мы проговаривали: «Поставьте плюсики, как меня видно-слышно», «Напишите, как вам план работ». Чаще обращайся к публике, и читай вопросы по ходу, но не отвлекайся на них постоянно. Первая встреча не должна затянуться дольше 75 минут. Это знакомство. Не надо сыпать теорией. И заманушку придумай какую-нибудь, чтобы к следующему вторнику люди не отвалились».
– Да, босс, слушаюсь! – игриво посмеялась она.
Ирина чуть выдохнула. Но тем больше ответственности, если соберется не 10 человек, а аж 300. Все готово. Речь отрепетирована, наряд выбран. Но чем ближе к мероприятию, тем страшнее, а вдруг, никто не дойдет?
Глава 3
Татьяна
Приходилось ли вам находить чужой телефон, и просматривать фотографии или документы совсем незнакомого человека, из любопытства? Вот представьте, вы точно понимаете, что телефон древний, вам не нужен, использовать его вы не намерены, но заряжаете его, потому что интересно, а что там внутри, а как связаться с владельцем? Надо включить в любом случае. Зарядку еще раздобыть. В той коробке, куда вы годами не заглядываете, со старыми проводами, аккумуляторами, цифровыми фотокамерами и кнопочными телефонами, дискетами… А стоит ли брать его, бесхозный телефон, или правильнее лежать ему там, где он был? А если этот телефон- ваш, вашей прошлой жизни, полный забытых файлов и отформатированных памятью фрагментов. Ваш помощник и ваш предатель. Ваш подарок или наказание. Свидетель забытого. Который лежит годами, никому не нужный. Но в какой-то момент все прошлое даст о себе знать и будет обнаружено. Случайно.
Татьяна залезла в дальний ящик, где не проводила ревизию годами. И увидела коричневый чехол со старым планшетом. «Надо же. Он тут. Давно не был нужен, последние лет шесть пользовалась новым, – изумилась она -. Привет, мой друг. Как ты, жив еще? Сейчас посмотрим, смогу ли тебя реанимировать». И вставила провод от телефона в разъем, наблюдая, как тот начал заряжаться, и черный экран стал просыпаться. Да, это был ее первый планшет, подаренный коллегами, на возвращение из декрета, когда ребенку был год. Четыре года она с ним не расставалась, а потом купила смартфон, который смог заменить и фотоаппарат, и будильник, и часы, и планшет, и телевизор, и компьютер.
А планшет начал глючить, тупить и переставал держать заряд. Ремонтировать она его не стала, как и не отдала ребенку, чтобы та не играла в приложения. 8 лет о нем не вспоминала. Как много это в размерах последних событий, и как мало в рамках жизни. Первым делом Таня нажала на окошко с фотографиями, остались ли они. Ха, смешно, видео ребенка из сада, еще с молочными зубами, коряво рассказывающей стих, с западанием звуков Л-Р, еще в колготках, праздничном кружевном платье, с бантиками, заколками и пухлыми щечками. Где сейчас эта девочка? Даже не помнит ее больше Татьяна. Когда видишь ребенка ежедневно – не замечаешь резких изменений. А когда тебе показывают фотографии, а особенно видео- удивительно. Как мозг перестает помнить эти фрагменты, когда-то такие трепетные и милые сердцу. Целая жизнь прошла за эти годы.
Да, это дошкольники верят в деда Мороза, и радуются пластилину на Новый год, игрушке или набору паззлов, а проходит всего несколько лет, и запросы меняются. Теперь подавай наборы косметики, сумки, рюкзаки, карты Озона, черные ремни с шипами, соблюдение определенного стиля и соответствие часто меняющимся молодежным кумирам. И как эти пухляшные славные детки превращаются в колючих подростков, ненавидящих все вокруг и умудряющихся отрицать даже то, что любят и искренне желают?
Полистав галерею дальше, Татьяна увидела и себя. Она ли это? На нее смотрела девушка со стройными ногами, в розовой майке, с волосами, ниже плеч, очерченным овалом лица, и выпирающими скулами. Сейчас ей нравилось изображение, той, восьмилетней давности. Странно. А что произошло с ней сейчас? Почему она раньше была такой хорошенькой, а сейчас не влезает ни в одну рубашку того периода. Плюс 15 кг. Сидит в этой же майке, изрядно растянутой, зато любимой. Что она сказала бы той, 29- летней девушке, была бы такая возможность? Что было за это время упущено? Пытаясь вспомнить события этого времени, Таня осознала, что тогда была счастлива и полна планов. Да, одна воспитывала дочь, да, сопли у ребенка в саду, постоянные больничные, да, отсутствие длительных отношений и верного плеча рядом. Но были планы, что вот-вот и все наладится. Она чувствовала себя порхающей и сексуальной. А сейчас ощущение, что вес защищает. Таня прячется за лишние кг. Уходит от себя и от внешнего мира. Избегает боли, разочарований. Закрывает эмоции. Погружает их в бесконечность внутреннего, чтобы никто не нашел. Почему душа хочет спрятаться, а тело выпячивает себя, становясь более заметным, но менее притягательным. Восемь лет назад Татьяна хотела выйти замуж и родить второго ребенка, в момент, когда дочь пойдет в 1 класс. Нет, претендентов еще тогда на виду не было. Но она загадала так. Это сейчас Татьяна понимает, что морально и физически была к этому не готова, и вряд ли притянула бы психологически здоровых людей, лишь очередных временных, проходящих. И была бы она одна, но с двумя детьми, и не факт, что стройнее, чем сейчас. Погрузилась Таня в воспоминания. И чуть приятная грусть показалась на ее лице и четкая горечь в сердце. Она выросла за этот период и стала той, кем стала. Испытала разное, и событий было так много, что и не упомнишь их всех, на добрый десяток лет хватит. Что еще хранил это планшет? Заметки, стихи, скриншоты высказываний, и такое предвкушение предстоящего счастья, такую веру в любовь, верность, нежность. Она точно не хотела бы ничего менять в тот период. Ей попадались правильные люди и события разворачивались чудесным образом первое время. А потом что-то замкнулось, и Таня запуталась. А где истинно ее, а где она сама? Что для нее действительно важно и нужно?
Хотя, если быть до конца честной с собой, Татьяна не нравилась себе и в тот период. Она не видела ни свою стройность, ни сексуальность, и особой заинтересованности от других не замечала. Хотела казаться лучше. Врала, не договаривала. Себя не принимала. И тщательно выбеливала свою биографию. Создавая целые сценарии и образы не-себя. Боялась говорить, что работает офис-менеджером за 35 тысяч в месяц и снимает квартиру, ей казалось, что к 30 годам правильнее уже занимать высокооплачиваемые должности, иметь свое жилье, преуспевать не только на работе. Она лишь производила вид, что сильная и независимая, и с легкостью справляется и с детскими капризами перед сном, и с бытом. Да, тогда было больше ресурсов, сил, времени. Сейчас как-то поистрепалось все. Голова седая, взгляд потухший, лицо уставшее, и руки. Такие руки отнюдь не аристократичные, грубые от мороза, нервных срывов и плохого питания. Пряча себя от себя. Одеваясь в темноте бесконечной ночи с сентября по май, не имея зеркал и желания радоваться себе, каждое утро начиная с быстрого ритуала «встала-поела-поехала на работу». И даже и не зная где лучше: дома, с дочерью-подростком, и матерью, в 42 метрах на троих, попугаем в клетке и больным котом на уколах, или в офисе на третьем этаже административного здания завода, где к Тане обращаются по имени-отчеству, и зарплату до сих пор называют получкой. А восемь лет назад Татьяна жила в Санкт-Петербурге, и даже никогда не намеревалась переезжать, тем более обратно в Удмуртию. Считает ли она ошибкой все то, что произошло с ней за это время- безусловно, нет. Лишь в минуты тишины, наедине с собой пытается разобраться. Что сделать, как выйти из этого пессимистичного круга непонимания себя и своей жизни? «Обратиться к психологу», – подсказывает ей внутренний голос. Но где ж его взять в этой глуши? Все друг друга знают, и на весь городок быстро просочится информация, что Танька Баринова больная, если к психологу ходит. Иногда она посещала сайты психологической помощи, читала чужие анонимные запросы. Но сама писать психотерапевту стеснялась, не такие же у нее проблемы, чтобы отвлекать профессионалов от дел, действительно важных, она и сама справится. Вот, почитает, что советуют другим, авось, и самой легче станет. Но запросы людей все какие-то не о том. Про мужей, разводы, многодетные семьи, наркоманов, депрессии и истощение. Не, это все не откликалось. Поэтому Татьяна верила, что вскоре увидит схожую с собой ситуацию, и тогда уж точно подключится к обсуждению, получит верные рекомендации. В такие моменты она считала себя запертой в темнице принцессой, мечтающей, что вот-вот приедет принц, прознавший про нее, и спасет, а даже не спасет, а просто скажет: «Поехали!», и она поедет. Куда угодно. Потому что верит в эту сказку и не потушила в себе надежду стать счастливой. Но почему-то взять ответственность за свою жизнь была не готова, и полагалась на мифичного героя. Который появится из ниоткуда, и уведет неизвестно в какие дебри. Почему в детстве всех призывали «терпеть, и тогда бог увидит твои старания и вознаградит»? Сколько еще терпеть-то? Когда начинать жить?
«Да кому я нужна, очнись, какие принцы, размечталась, иди на работу», – говорил внутренний командный голос Татьяны. И она работала. Хотела ли она вернуться в большой город, и снова снимать жилье? Возможно. Хотя обреченно понимала, что именно с момента переезда в Ижевскую область началась ее полоса невезения. Если бы Татьяну спросили, как бы она поменяла свою судьбу, она вернулась бы в то состояние, восьмилетней давности, осталась бы в Санкт-Петербурге, не стала бы идти на поводу матери и возвращаться в глушь с ребенком, ожидая каких-то перспектив. Да ей было сложно, потеряв работу в Питере, думать, как без регистрации, денег, продолжать снимать квартиру, как устроить ребенка в школу. И в миг сдалась, помыкавшись еще пару месяцев. В родном поселке все понятно и просто. И дочь в школу пошла в ту, что окончила Таня. Даже математичка та самая работает, уже директором. Сложнее было снова оказаться в роли маленькой, вернуться в двухкомнатную квартиру матери. Сначала мечтала найти работу, снова снимать жилье, свое, чтобы быть полноценной хозяйкой, или не покидала мысль, что найдет себе мужчину и будет жить у него. Но так за эти восемь лет ничего и не поменялось.
Ей приходилось мириться с капризами и придирками грубой матери, со взрослением дочери, и с неудавшимся карьерным ростом. Таня чувствовала себя на дне, и выхода из него не видела. Лишь иногда мечтала, что вот-вот скоро, она познакомится где-нибудь с волшебным чудесным человеком, который увидит в ней женщину, и полмира положит к ее ногам.
Но пока Татьяна фантазировала, как сделать свою жизнь счастливой, и кто ей в этом поможет, на нее нагромоздились колоссальные проблемы с дочерью Ульяной. С учебой в 8 классе, прогулами, и поведением, в целом. Поделиться Таня с этим могла лишь
с одноклассницей Надей, и то говорила лишь эпизодически и крайне мало, потому что было стыдно признаваться в этом. Приятнее было бы радостью гордиться, хвастаться, а не ныть, как все плохо.
– Тань, налаживать с ребёнком контакт – это задача взрослого. Но твоё негодование законно сейчас. Она взяла без спросу твои деньги, украла, попросту, – пыталась успокоить приятельница.
– Я не справляюсь. Хотелось бы, чтобы к моему приходу было все готово по домашке.
А она вообще ничего не делает, ни в школе, ни дома. Скатилась на двойки, и ей нормально. Я в ее возрасте из-за тройки расстраивалась, а тут такое безразличие. Нет у нее ни одного стимула. Ни обещания мои, ни наказания не работают. Телефон отбирала, интернет выключала, ей хоть бы хны. Орет без конца, грозиться с окна третьего этажа выйти, если не отдам телефон, дерется, толкается, двери выламывает, когда в комнате ее закрыть пыталась. Я устала от своей дочери. Мне говорили, что подростки- сущее зло, но и подумать не могла, как это сложно, я такой же не была, мы с братом шуршали по дому, и на кружки успевали, и с учебой справлялись, и за огородом следили летом.
– Даже если ты закрутишь все гайки Ульяне, и будешь её бить, уважать она тебя не начнёт. Ребёнок в сильнейшем стрессе, поэтому дерётся и орет. Никто не хочет быть плохим для родителя. Никаких интересов в таком состоянии и быть не может. Нет на это душевных сил, – говорила Надежда.
– Она радует себя сладким, чипсами и виртуальными роликами на ютубе, блогеров этих тупых. А не реальной жизнью, где мать цербер требует выполненных уроков, чистого пола. Ну разве сложно помыть на кухне пол, раз в неделю? Мы с 6 лет с братом и ужины готовили родителям и попробуй оставь чашки грязными в раковине, отец дал бы ремня.
А тут, ей на все пофиг.
– Танечка, ну на что это похоже? Реально на депрессию. – предположила Надежда.
Татьяна нашла в рюкзаке дочери закрытую пачку стиков для электронной пыхтелки, как та выражалась. Спросила откуда. Дочь сказала, что ей подарили, мол: «Ты все равно денег не даешь, откуда бы я купила». Таня напряглась. То, что дочь может купить в неполные 14 лет, она и представить не могла, и одежда не пахла никогда. И пачка запечатана. И аппарата самого нет нигде, может и зря переживает? Потом нашла фантики от плиток шоколада. Снова «подарили», якобы, день рождения был у одноклассника. Отвечала Ульяна уверенно. Татьяна стала угрожать, что спросит у мамы этого ребенка.
Потом Уля начала рассказывать, что нашла 100 рублей у школы, пошла в магазин и купила плитку шоколада. Татьяна засомневалась, хотя готова была поверить в эту версию. Но после уточняющих вопросов к подростку, вскоре та запротестовала и начала орать. Значит, врет и что-то скрывает. Как много было вариантов за 10 минут предложенных ребенком. Татьяна не верит ни единому слову. А в тайне надеясь, что дочь не у нее ворует деньги. А потом Ульяна сказала, что поделится правдой: мол, украла 1000 рублей из кармана мальчика из параллельного класса, и по курткам в гардеробе лазает, за мелочью. Стащила в магазине конфетки, в буфете покупает булочки на ворованные монетки. Рублей 30 набегает каждый день. Уж не на сигареты же тратит, и не на бухло, а просто печеньки и кексы в столовке берет. А дети даже не считают сколько у них было, и не замечают ничего. Татьяна была в ужасе от услышанного. Как с этой ситуацией справится?
– Да, ситуация очень странная… Нет в голове стопа. Явно, что у ребёнка проблемы, – резюмирована Надежда, узнав об этом, успокаивая плачущую Таню.
– Грустно это все. Что ей и дома тревожно, и в школе плохо, и в художку перестала ходить, хотя еще два года назад это факультатив был любимым, а бросила, потому что там более способные и талантливые дети. Мне сейчас кажется, что не вскрыла пачку стиков она только чтобы в класс принести и поделиться. Значит, ей там не хватает внимания и авторитетности. Может, и не сама курит, а покупает кому-то, чтобы казаться частью общества, которое ее не до конца принимает. Хочет быть хорошей и щедрой, наверное.
И как мне быть? Объяснить, что это показное внимание, а не истинное, и конфетками и развлекушками, а уж тем более сигаретами и доступным сексом, дружбу не купишь?
Татьяна записала дочь к платному психологу по подросткам, относясь к этому мероприятию, как к тому, что готова попробовать, чтобы сказать: «Я сделала все, что могла!». Хотела анонимно в субботу, чтобы никто из окружения не знал.
– Иначе оставлю ее бабушке, раз так со мной ей плохо, а сама уеду. Но отношения не улучшатся, ни у меня с Ульяной после этого, ни с матерью. Нет ресурсов. И пока психолог – это некая «таблетка», которая поможет. Очень дорогая таблетка. 1900 рублей за сеанс 50 минут. И сначала они хотят со мной поговорить, а потом уже с ребенком. Это ж сколько денег на это надо, ума не приложу.
– Я понимаю. И считаю твоё решение попробовать правильным. Поддерживаю тебя. Кроме того, ты многие свои проблемы вытянешь на поверхность через психолога. Точно знаю, – верила Надя.
– Я не знаю, что делать. Мне так неловко тебе писать снова об этом и жаловаться, но просто больше не с кем. Мать уехала в кардиологический санаторий на три недели, и даже не в курсе что у нас произошло. А ей расскажут все бабки у подъезда и такой будет позор. Ульяна стала воровать уже по-крупному. Сегодня в школе произошло неприятное – у некоторых старшеклассников украли пакеты формы для физкультуры. Не перевесили или спрятали в раздевалке, как было раньше! Думали сначала на парней из 11Б, но по камерам увидели одну лишь Ульяну. Она напихала в свой рюкзак три пакета с чужой формой и ушла из школы. То есть пришла, не побывав на уроках, своровала и ушла. Что она с ними сделала- непонятно. Сейчас начнётся заварушка и ее выгонят. Она последние две недели приносит брелки и ручки, говоря мне, что нашла, но не носит их в школу, а пользуется только дома. И я не верю ее ангельским глазкам и словам: «Это не я!».
Ульяна призналась, что украла ручку, браслет, брелок и наушники. Были беседы, ругань, спокойные разговоры, о том, что надо вернуть и брать чужое нельзя. Татьяна не справлялась, и как повлиять на произошедшее не понимала. Раньше ее дочь так себя не вела. Но за последний год прямо сама не своя стала.
– Надюша! Выяснилось, что Улька продала на Авито краденую форму, переслав ее в другой город! Представляешь! Я не знаю, что мне делать. Какой стыд. Выпороть ее хочется и плакать от бессилия.
– Поверь мне, ей плохо, поэтому она так поступает. Не потому, что она преступница. Из-за своего статуса в классе.
– И мне стыдно за ребёнка, с которым после всего этого не будут дружить, и репутация пострадает, и вся эта история обернётся против нее, и еще долго будет аукаться. И если что-то пропадёт теперь, начнут думать на нее, и не будут верить ей, хотя она может быть ни при чем.
– Тебе придётся пройти это с ней, рядом, – подбадривала подруга. – Вещи вернуть.
И за ту форму, что утрачена, придётся заплатить. И она должна решить, что из её вещей можно продать, дабы возместить убытки пострадавшим. Только ощутив последствия поступка, она сможет двигаться дальше. Но ты с ней. На её стороне, и помогаешь ей это пройти. А не караешь её. Наказания в данном случае только озлобят. И да, её будут подозревать во всем, после такого, это правда. И дружить с ней перестанут. Это последствия. Я бы постаралась её перевести как можно скорее из этой школы. Но после того, как она извинится. И ты поможешь ей возместить ущерб. Мне кажется, что если тихо все замять, то она снова будет брать чужие вещи. Очень хочет быть хорошей, а не получается выделиться. Помни, что дети больше всего нуждаются в любви тогда, когда меньше всего её заслуживают, – мудро рассуждала Надежда.
– Я не хочу, чтобы весь класс это узнал. Это не мелкое хулиганство. А умышленное вредительство. Не хочу для нее позора. А сейчас она боится, напугана, знает, что поступила скверно. А мне стыдно перед соседями и родителями этих детей, мой ребёнок умышленно стащил вещи, которые не нашли, и перепродала. Ну как так?
– Твоя дочь накосячила, а исправлять тебе, – говорила Надя.
– Мне позвонили из магазина и попросили забрать ребёнка, застуканного на воровстве. Мол не раз ее уже ловили и выгоняли. И теперь отдадут только мне. Но я сказала, чтобы ее отпустили, и задерживать подростка не имеют права. На меня орали, что как воровать, так она может, а как убытки возмещать, так кричит на весь магазин: «Не звоните маме!».
И теперь ее телефон выключен уже 4 часа, и не знаю, дошла она до дома, боится моего наказания, или ещё куда пошла воровать. Все ее обещания ничего не стоят. Причём сладости есть дома, а она пошла тырить, шоколадки, значит, были из магазина, пару недель назад, когда я обертки находила. Очень разочарована.
– Ты же понимаешь, что это история не про сладости. Ребёнок сбился с пути, ей нужна помощь.
– Надюша, мы вчера с Ульяной до 23 часов говорили об этом, а сегодня, сразу после школы, она снова пошла на преступление! У меня нет сил. Я не орала, не ругала за не выученные уроки, хотя переживаю, как она собралась 8 класс заканчивать с такими прогулами и двойками. Мы говорили. Она легла со мной спать. Как раньше в ее детстве мы ложились. Я не давила, и не заставляла продавать свои вещи, не вынуждала просить у всех прощение. Хотела мира и доверительных отношений. Наладить все. А она сегодня снова в унитаз вылила все мои старания. И украла из бабушкиной комнаты 500 рублей, истратив из них 312 на чипсы и соломку какую-то.
– Тебе надо переключиться на себя сейчас, а не быть сфокусированной на проделках Ули. Ну может, будет неплохо, чтобы она пожила с бабушкой, когда та вернется, пока все не уляжется. А ты на неделю отдохнешь или на пару дней съезди куда-нибудь? Только как бы она не подумала, что ты её больше не любишь.
– Дочь не чувствует себя интересной в классе, у нее нет друзей, она пытается привлечь внимание то сигаретами, то конфетами, то скверным поведением. Я боюсь, как бы на алкоголь не перешла, и в ранние сексуальные контакты не вступила. Когда я говорила об этом, она заткнула меня. Но мне страшно и тревожно.
Вызвали Татьяну в школу. Информировали сухо: «В связи с неприятным инцидентом, вам нужно явиться для разговора с администрацией. Во вторник, в 12.45». Как на суд.
– Мне кажется официальное предупреждение будет, что если ещё один косяк, то выгонят, как порочащего честь школы. Я боюсь, что они повесят на Ульяну все грехи с начала года, и за все попросят меня расплатиться. Все телефоны, которые пропадали. А сейчас у нашего дома мы встретили обоих родителей Кривенко, он же бывший мент, ты помнишь, и у меня паника случилась, – делилась Татьяна с Надей. – Я не хотела с ними видеться, даже на уровне быть узнанной и здороваться, а тем более объясняться. Свернула как бы в другой подъезд делая вид, что ищу ключи. По-дурацки, конечно. Не готова сама инициировать эти разборки с деньгами. Подожду, что предложат в школе. И попрошу перевода в другой класс. Школу менять не готова. В какую другую? Доучилась бы тут, 9 класс закончила и в техникум, в город. Но понимаю, что мне самой придётся налаживать отношения. Короче, много мороки, взрослой такой.
Когда провели Татьяну к директору школы, как ей было стыдно. Она снова поделиться могла лишь с Надеждой:
«Наша математичка, которая выдавала мне похвальный лист и аттестат, двадцать лет назад, сейчас отчитывает меня, как мать ужасного ребенка. „У вас же девочка, а такая, что хуже всех хулиганов парней“ – сказала она мне. Было нас трое сначала, потом попросили позвать дочь и привлекли ещё одну тетку, не знаю кто она, и устроили Ульяне допрос, с привлечением социального педагога из детской комнаты полиции! Дочь была напугала и молчала. Я сначала заступилась, хотела рассказать за ребёнка ее версию. Меня заткнули. Улька молчала ещё минуту. Потом сказала, что с ней не дружат. Ее начали спрашивать, знала ли она чью форму берет, она замялась, потому что в прошлый раз говорила, что не видела, а мне признавалась, что брала конкретные. Ей стали рассказывать, что придётся нести ответственность и извиниться. Ей уже никто не верит, потому что она всем врет. Оказывается, уже три недели, после каждого вторника, когда она идет ко второму уроку, вещи детей в раздевалке перевешаны. Я напирала, что нет доказательств, и что готова нести ответственность только за то, что вынесено было из школы в прошлый раз. Мне на это сказали, что лучше принести всем извинения и компенсировать убытки, и что все ждут денег за ущерб. Дочь выпроводили. Мне сказали, что нужен психолог, я соглашаюсь с радостью, мы уже начали ходить к платному, и готовы к вашему, бесплатному. Но на это мне ответили- если вы уже ходите, то и ходите к своему. Затем они стали размышлять, как Ульяна будет просить прощения. И предложение было следующим- звонить всем по громкой связи, чтобы дочь извинялась, а я бы уточняла, как могу загладить вину ребёнка финансово. Пять пострадавших, с заявлениями на компенсацию, 12 600 рублей суммарно. Вот где я такие деньги найду с бухты барахты? В другой класс переводить не будут. Камеры установили и предупредили вахтёров следить за Ульяной. И выпускать из школы не будут без записки от классного руководителя. Когда Таня стала говорить про дружбу, что Ульяна чувствует себя изгоем в классе, учительница сказала, что девочка общается со всеми, конфликтов ни с кем не имеет, а то что кто-то не берет ее в группировки-это нормально, типа у всех свои интересы и уже устойчивые связи. Но классная руководительница взяла все на контроль, и хочет предупредить каждую мамочку, что я буду звонить. Даже если у них нет финансовых претензий. Мне это не нравится» – в запой тараторила Таня по телефону Надежде.
И пока Татьяна переживала дикий стыд от этих разборок, ее дочь, придя со школы, садилась на кровать, пила из банки джин-тоник, (кто только детям его продает?) и смотрела ролики с телефона, спрятанного матерью, но обнаруженного дочкой. Чем выбешивала Таню еще больше.
«У меня нет сил! 3 банки джин-тоника она выпила за день! И легла спать. Тошнило ее полночи. Не готова я к этому. И бабушка наша еще орет на меня, что дочь у меня гулящая, и ни в грош меня не ставит, давно надо было ей пиздюлей вставить, а не разговорами с психологом исправлять ситуацию. Я не хочу быть долбанутой, маниакально все прятать, – делилась Таня. – И не ест она нормальную еду. Ни в школе ни дома. Одни сухарики, чипсы и сосиски. Деньги тратит, непонятно откуда взятые, на ерунду. Хотя в холодильнике и суп и мясо, а она жрет непонятно что», – делилась она.
На следующий вечер Таня не выдержала напряжения, наорала на дочь. Потом обе плакали, позвонили пострадавшим сторонам, было неприятно. Ульяна отказывалась вообще выходить из дома и посещать школу, хотела перевестись на домашнее обучение, чтобы уже никогда не переступать порог ненавистного учебного заведения. Очередное бегство от проблем.
– Я не являюсь авторитетом для нее, и ведёт она себя не как ребёнок, а как на равных со мной, – рассказывала Таня приятельнице, за неделю ставшей такой близкой и все понимающей.
– Тебя только это тревожит? Отсутствие собственного авторитета? Это, скорее, твоя проблема. А в ее поведении что тебя беспокоит?
– Она не делает уроки. И в принципе ничего не хочет делать. Ей не интересно. Я ей даже гитару купила год назад на день рождения, велосипед, ролики. И хотела к репетитору водить, раз ей тяжело учеба дается. Готова мириться с двойками-тройками, если бы знала, что она хоть в чем-то преуспевает. Но я не вижу стараний ни в чем. И поэтому грустно. У неё нет друзей, чувствует себя одинокой. Залипает в играх, ворует мой ноутбук, чтобы смотреть ролики блогеров этих дебильных.
– Авторитет – это не та проблема. Она понимает, зачем надо учиться? Убираться? Правильно питаться? Не сидеть в телефоне дольше положенного? С друзьями сложнее – это социальная адаптация. Тут ребенку нужна твоя помощь. Много твоего ресурса. Вы не на равных, и не будете ещё лет десять. Она ребенок, которому ты помогаешь встать на ноги. Как поставишь, так она и пойдет, или туда. Если ты чувствуешь, что вы на равных, то, возможно, среди вас нет взрослого, – заметила Надя.
Воровство продолжалось, много и по мелочи. В пятницу с Татьяной связывалась учительница и школьный психолог. Вечером Ульяна показала сокровища в виде наушников, ручек. Аж 8 предметов! То есть не хотела идти в школу вообще, а раз пошла, должна вернуться с уловом.
– Задолбалась, сил нет никаких. Спрашивала, зачем ворует, она попрекает меня же тем, что я ей такие вещи бы не купила, потому что у меня денег нет. Чувствую, что отдаю все финансы, силы и время. И все в пустоту, толку нет. И ещё так много нужно ей купить, и так многое сделать. Она ворует. Не ест нормальную еду, таскает сладости, ее подозреваю, не верю, допрашиваю, мне стыдно перед родителями этих детей, и перед учителями. Провела с ней все выходные, а ей пофиг. Ее радости – только сладости, чипсы и комп.
И ещё ей хочется, чтобы я ее слушала, была добренькой, все покупала, что она просит, и не орала.
– Сочувствую тебе очень, Тань. У меня мелкий сын еще. Представляю, как тяжело с подростками. Уже не хочется, чтобы дети вырастали, – говорила Надя.
– Я вот тоже недавно смотрела на старом планшете видео маленькой дочери. Куда все делось? Почему все пошло не так? В чем я ошиблась?
Иногда Татьяна думает, а что было бы, если хоп и нет у нее ребёнка. Вот бы была работа, неплохой заработок в Санкт-Петербурге, только на нее, покупала бы себе одежду, ходила бы на спорт, к психологу, ездила бы в отпуск, не привязываясь к каникулам, сидела бы на сайтах знакомств, и чаще бы ходила на свидания, и секса и радости было бы больше. Это такая свобода. И была бы почти счастлива. Меняла бы работы, и искала то, что по душе, а не потому что график удобный, чтобы уроки проверить, и не переехала бы обратно к матери… Таня ждет, когда пройдёт несколько лет и Ульяна вырастет, уедет, чтобы самой выдохнуть и вернуться в Питер, или заняться собой и своими желаниями. И конечно же, она хотела бы, чтобы дочь хорошо училась и по ЕГЭ поступила бы в СПбГУ или другой крупный вуз, и получила бы классное образование. Но с отметками дочери им дорога только в техникум. Татьяна возвращает себя, что это невозможно. Ребёнок есть сейчас, и нужна ей помощь и поддержка сейчас. Но уделяя внимание дочери- Таня не получает радости, лишает себя удовольствий. А забывая об Ульяне на время, выбирая себя, понимает, что это аукнется, и огребает она в 10 раз сильнее, психическим состоянием, истериками, откатами, воровством, произволом, непониманием. Татьяна хочет видеть дочь уже взрослой и самостоятельной, и не готова мириться с тем, что та не тянет нагрузки на свой возраст, отстаёт, не понимает, отвлекается, не выполняет ничего по дому. А Таня лишь больше наседает с требованиями, раз ее не услышали с первого раза…
– И адски горько от этого, что я все понимаю, но не знаю, как исправить, чтобы МНЕ было хорошо, – сетовала Татьяна.
– Сочувствую очень. Сложно ощущать бессилие, когда ты вложила много ресурсов и терпения. Тань, она не может. Это правда. Для хорошей успеваемости ребёнку очень нужен контакт с учителями. Нужно здоровье. А их нет, – поддерживала Надя.
Внутри себя Татьяна продолжала играть, делая вид, что все хорошо, что она
не нуждается, со всем справляется, и то, что у ребенка проблемы в школе- это все временно, верила в психолога. Хотя на самом деле убивалась. Изматывалась и валилась без сил
от переживаний и долгов. Всерьез подумала сменить школу, но в соседней отказывали, мест не было в середине учебного года. Хорошо, думает, пусть доучится дочь последние четверти тут. К психотерапевту Ульяна ходила 4 месяца, несколько было занятий и с Танейпо поводу налаживания доверия с дочерью, но очевидно легче не стало. Татьяна понимала, что должна себя радовать, однако денег на это не было совершенно. И не хватало уверенного признания компетентности ее, как матери, нужна была поддержка и ощущение, что все она делает правильно. Нужен второй взрослый партнёр, который укажет, что ребёнок- это ребёнок, а не второй взрослый, какой Таня пыталась сделать.
– Хочу с кем-нибудь познакомиться, – делилась она с Надей. – Чтобы как в молодости с Алексеем было. В отношения вкладывались, меня баловали, я была счастлива, и выше всех этих уроков и быта. А сейчас одна херня и стабильная жопа. Просматриваю анкеты, но все не то. А вообще чувствуют себя тёткой, которая ничего кроме работы и дома вечерами не видит. Совсем не отдыхаю и не наслаждаюсь этой свободой, мне лениво пешком до дома с работы дойти, радую себя только мороженым. Все как-то пофиг. Есть кровать и киношки.
– Не торопись заводить отношения. Но развеется стоит, – поддержала Надежда.
Нервотрепка со школой не прекращалась. Конфликтная комиссия утвердила учебное заведение, Татьяна пришла к директору на беседу. А та говорит: «Как можно двойки и тройки получать в 8 классе в таком объеме? Я не хочу вас брать, и так классы переполнены». Таня чуть не расплакалась от досады. Прогнали ее.
Навалились еще проблемы с матерью. Они все чаще ругались. Мать то отчитывала Таню, а в случае непослушания, указывала на дверь. Довела мать до кардиологического отделения больницы. А сама плакала, и не понимала, как ей вырваться из этого города и круга безденежья. Радости нет, денег нет, секса тоже нет, добирает Татьяна общения, но оно не о том и не с теми, не интересно.
– Развлекаю себя, как могу. Но мне мало. Огонька, драйва, куража хочу. Но мне вечерами скучно, и я иду за общением на Тиндер, там тоже не нравится. Никаких заделов и постоянных диалогов. Так утомляет листать чужие лица и добирать крохи слов. Надоело постепенно делиться с кем-то о себе, а потом хоп, извиняются, или просто пропадают. Ищу общения только, но больше двух дней оно не складывается. Разучилась ходить на свидания. А мне бы дружбу, общение, понимание, опору и сильное плечо рядом.
– Понимаю тебя, Таня, но мы уезжаем на лето на дачу к свекрови. Пиши, не пропадай, – попрощалась Надежда в конце мая.
Ульяна закончила восьмой класс в этой школе, с двойками и тройками. Наступило лето, и та продолжала сидеть дома. Воровство, вроде бы прекратилось, или пока Татьяна о нем не знала. Контакта с дочерью ей не удалось наладить, но степень напряжения снизилась.
Таня залезла на Тиндер снова. Не выставляла фото, боялась, что встретит знакомых. Искала лишь общения. Спустя два месяца встретилась с одним дядечкой наркологом.
Он подвозила ее до дома на машине и кормил вкусными хинкалями, как она давно мечтала. Но ни разу не обнялись даже. Переписывались эпизодически лишь, задела не увидела. Татьяна женщиной себя не чувствовала. К ней обращались как к бесполому существу. Также общалась с женщиной больше 2 месяцев по смс, хотела дружить, но видеться было ни к чему. Разговоры про массажи, косметические процедуры, поездки на море она разделить не могла. Вскоре все стухло, не успев и разгореться. Дружбы не получилось.
«Я бы хотела рядом человека, который бы решал за меня все проблемы… Но уже не жду такого, выросла. Сложно тянуть все. Прямо вот поплакаться хочется. Мне тяжело. И поныть некому. Хочу радоваться и ходить на массажики, но бью себя по рукам, что не время. И по кафешкам уютным бродить, как раньше, в Питере. И в театр, и в кино хочу» – понимала Татьяна про себя, но как всего этого добиться, не знала.
Залезла на сайт знакомств, и решила уже не тратить время на длительные переписки: встретилась с двумя мужчинами после несколько дневного общения. И оба раза приезжала в райцентр, в ресторан, дорого и вкусно ела, но люди совсем ужасали своей внешностью. Было не интересно, расплачивалась, и уходила. Последний случай запомнился особенно, в красках делилась она с Надей. Вместо молодого человека 34 лет на встречу пришел, опоздав на час, мужик предпенсионного возраста (может и 45 ему, но он то ли бухает, то ли выглядит крайне плохо), отекший, и в рубахе из девяностых. Съел еду, которую заблаговременно просил заказать, так как опаздывал, раскритиковал все блюда, выбрал вино, и стал пить, никуда не торопясь. А Таня мечтала побыстрее уйти, и больше с ним видеться. Торопила его, говоря, что столик предоставили на 2 часа лишь, и время заканчивается. Он предложил Тане расплатиться. Не пополам, не за свое, а Тане, мол, она же пригласила. А он может отвезти ее к себе домой и организовать секс на диване, в благодарность, даже чай предложить из пакетика, утром. Таня офигела от наглости, расплатилась за ужин. Убежала в слезах. Негодование зашкаливало.
А вернувшись, снова увидела дочь в квартире в состоянии алкогольного опьянения. Вызвала скорую. Грозила сдать в наркодиспансер, раз в неполные 14 лет та так напивается. С кем пила? Одна? Где покупает? Кто продает? На какие деньги?
Следующая встреча с мужчиной из сайта началась с переписок. Эдуард. Взрослый, разведен, двое самостоятельных детей. Общались хорошо, в целях совпадали, по фото хорош. Согласилась на встречу, даже отель забронировала, понимая, что хочет секса. Мужчина не выглядел довольным. Увидев Таню в черном пальто и в брюках, спросил, почему та не в платье. Странный. Но красивый. Выпили в рюмочной 12 настоек на двоих, не закусывая. Он расплатился и задержался в туалете. Таня вышла на улицу, подышать, с ней заговорили два молодых парня, ей впервые за долгое время приятно было поймать внимание кого-то.
– У нас хорошее пиво, будете? – спрашивали они.
– Я тут не одна, – робко ответила Таня.
– Ну так мы вас вдвоем угостим.
Эдуард пришел, растерялся, как это так, Таня уже болтает с мужиками, стоит ему отлучиться на минуту. Он купил сигариллы, и они закурили, гуляя. Никуда не торопились, зная, что есть хороший отель, который Таня заблаговременно забронировала, понимая, что хочет попробовать с этим мужчиной. Наконец-таки отдаться и получить удовольствие.
До гостиницы дошли к 19 часам.
– А когда вы бронировали? – уточнили на ресепшн, не найдя номера брони.
– Вчера вечером. И оплатила уже, – уверенно говорила Татьяна, смущаясь от мысли, как сейчас в номере, наброситься сразу на Эдуарда, или сначала душ принять.
Оказалось, что в спешке Таня выбрала не те даты и выкупила номер с воскресенья до понедельника, а не с субботы, и тариф оказался невозвратный. Удалось договориться с администратором, отменили бронь, но деньги, обещал вернуть лишь через 3 дня. Так получилось, что уже вечер, а где ночевать- не совсем понятно, и денег у Татьяны нет лишних, а в этой гостинице остались дорогие номера. Эдуард почему-то в этом процессе участвовать не стал, помощь не предлагал. Смотрели отели поблизости, с его телефона. Удалось найти, повезло, что номер был на 11 этаже, с чудесным видом, как она и хотела. Направились туда на такси, которое снова оплатила Таня, чтобы не чувствовать себя обязанной. Секс, душ, спешный выход в магазин, чтобы успеть до 22 часов купить пиво. Бутылок 9 купил на двоих, и разных закусок. Всего-то пиво из «Пятерочки» и чипсы с сухариками, а не ужин в ресторане.
Утром Таня договорилась с администратором на ресепшн, принесла завтрак в номер, Эдуард лишь оплатил ей такси до дома. Уезжала она довольная, внешне. Да, от быта отдохнула. Но что между нами – не понимала? Понравилось ли ему? Как часто они будут встречаться дальше? Хотя он даже не предложил ее проводить, а остался в отеле досыпать до расчетного часа.
Татьяна начала тянуться к Эдуарду, писать чаще. Фантазировать. Просить еще встречи. Они виделись в мотелях, иногда на 2—3 часа, несколько раз на ночь оставались вместе. Ей хотелось какой-то определенности, считает ли он ее своей девушкой, хочет ли перспектив? Пора бы его домой водить и с окружением знакомить, и будет ли он делать ответные шаги к сближению? Она месяц находила слова и затеяла разговор:
– Эдик, я хочу поговорить с тобой. О взаимодействии со мной, – предлагала она.
– А что не так в нашем взаимодействии? – удивился он.
