Я и моя Ведьма

скачать книгу бесплатно


– Да, они ему к новому году петарды купили. Папка Вовкин сказал, что он с ними будет.

Настя все болтала, рассказывая, как Смирновы готовятся к новогодним праздникам. А я смотрела на неё и понимала, что так она хоть немножко переживает настоящую жизнь. Примеряет на себя счастье другой семьи. Мне так захотелось её пожалеть, сделать для неё что-то важное, помочь. Может одежду ей какую купить или продуктами помочь, Ленке передать. Ведь ничего же ребенок хорошего в жизни не видит! Отца не было никогда, Ленка её, как и Петьку, нагуляла с кем-то. Матери по большому счету у девочки тоже не было – почти каждый день пила и пропадала до ночи. Так дети и выживали сами – кто накормит, кто одежду подкинет. Да, тоже надо им помочь!

«Ну, давай! Облагодетельствуй сирых и убогих! Купи им продукты, одежду, будешь вся такая правильная. Благотворительность – это же святое!»

Слова Айи звучали вроде правильно, но чувствовался сарказм и издевка. Это было так непривычно после всех её слов ободрения.

– Ты хочешь сказать, помогать бедным людям не надо? Что-то я совсем ничего не понимаю. А дети? Им же без помощи других не выжить!

– Слышала поговорку, что нам даются испытания по силам? Ты не смотри, что это ребенок, душа в ней вечная и мудрая. Приходя в это воплощение, она сама выбрала себе такой путь. Видимо она хотела научиться стойкости, целеустремленности. Ты помощью своей приучишь её к тому, что все ей и всегда обязаны помочь. Так и проживет она на подачках, а истинный потенциал души раскрыт не будет.

– Так может ей советом каким помочь можно? Как говорят – один раз рыбой накорми, а на второй раз дай удочку.

– Ты, значит, решила за неё, что она дитя несмышленое, путь ей укажешь, и она по верной дороге пойдет. Убережешь её от кочек и ям на этой дорожке. Только путь у неё свой! И уроки свои, твоей душе такие и не снились. Есть только одна помощь, которую ты можешь ей дать! Выявить в ней неповторимые искры души, помочь им разгореться, ничего не отрицая в ней и не осуждая. Поддерживать её во всех её начинаниях. И это самое сложное, потому что мы себя и своих детей не умеем так поддерживать. А уж к чужим детям нам не хватит великодушия уделять столько внимания. Вот теперь и решай, хочешь ли ты еще ей помогать?

Я смотрела на Настю, как она суетилась со своей худенькой одеждой, как она стеснялась показать дырки на колготках. Но в её глазах я видела ту искру души, о которой говорила Айя. В этот момент я поняла, что смогу быть для неё мудрой наставницей, поддержкой и вдохновительницей. Ведь я ведьма!

Мы с Настёной пили чай, и я рассказывала ей про своего котенка, которого в лесу нашла. Детские глазенки были восторженно распахнуты, она слушала мою историю как необыкновенную сказку. Засыпала меня вопросами: а какого цвета котенок, мальчик или девочка, а как назвали, а как он мурчит и много еще. За всеми этими разговорами я и не заметила, как прошел час.

Наверное, из-за мороза сегодня никто не заглядывал в библиотеку. Я предложила Насте полистать детские книжки с картинками – это всегда было её любимым занятием, а сама принялась заполнять ежемесячные документы: мониторинги, табеля, отчеты. Раньше меня это занятие бесило. Переделывала каждую бумажку по десять раз, злилась, психовала, и снова делала дурацкие ошибки. А сегодня я отнеслась к этой работе как к медитации: цифры, буквы, значки складывались в осмысленную мозаику. Старинные часы на стене помогали мне: тик-так— готово одно окошечко, клак-клак – заполнена графа. Я даже немного расстроилась, когда все документы были готовы.

Раньше на эту работу я тратила пять рабочих дней…

Дверь снова скрипнула, и в комнату закатился непонятный снежный ком. И еще один. И еще… Ага, вот и Петька с Вовкой, а с ними Маша – сестра Вовы. С ног до головы облепленные снегом, с бордовыми щеками и довольными физиономиями.

– Играли в царя горы! Я выиграла! – прокомментировала Маша.

Ну, кто бы сомневался! Девочка крепкая, в классе самая высокая и спортивная. Родители её возят в какую-то секцию по борьбе. Но, в то же время, девочка добрая и сообразительная. Душа компании. Наверное, она дружила со всеми детьми в школе, а так же со всеми старушками в деревне и с собаками.

– Прошу вас, царица! – галантно подставил руку Петя. После этой реплики вся компания дружно захохотала. От этой кутерьмы с мокрой одеждой и шуток детей в помещении библиотеки стало непривычно тесно. В них было море жизненной энергии, которая заполняла все вокруг. Налила им чаю, чтобы отогрелись, а они наперебой рассказывали, как сначала взрывали петарды, а потом катались в бочке с горы, а потом родители Вовы и Маши поехали в город, а им предложили попроведать Настю. Вот здесь все и встретились.

Срочно надо спасать положение! Я знала, что эти шалопаи сначала перелистают все журналы, потом начнут рыться в детских книгах, перевернут все настольные игры и еще чего-нибудь сломают.

Неожиданно меня осенила чудесная идея!

– Ребята, а вам родители на ночь книжки читают?

Настя с Петей сразу покачали отрицательно головой. И видно было, что их эта мысль не заинтересовала даже. А Маша с Вовой воодушевленно закивали.

– Да! Мама читает иногда, когда не сильно устает. Только последнее время совсем редко читает.

– Тогда мы с вами устроим читальный вечер! При свечах!

О! Вот эта идея понравилась решительно всем! Все дети любят сидеть при свечах, а в незнакомом месте это еще загадочно и необычно. Я предложила всем устроиться на полу, нашла в подсобке жесткие диванные подушки и даже старый плед. Зажгла три больших свечи, выключила люстру, и наступило волшебство! За окном уже загорался ранний зимний закат, и с каждой минутой становилось темней. В комнате было слышно только мерный стук деревянных часов, и я начала читать. «Это случилось в 17… году. В нашем трактире „Адмирал Бен-боу“ поселился старый моряк».

Глава 7. Совесть

Домой я возвращалась, все еще находясь под впечатлением волшебного вечера. За пару часов я прочитала детям всю книгу Стивенсона «Остров сокровищ» и в голове еще проносились картинки необитаемого острова и сундука с пиастрами. Мне хотелось, чтобы весь мир был так же счастлив и наполнен фантазиями, как и я.

Но дома меня ждало огорченное чадо. Андрей не выбежал меня встречать, как обычно. Он лежал в своей комнате на кровати под одеялом и что-то бурчал под нос. Я знаю, такое у него бывает. Надо переждать, потом он сам придет и расскажет. Чаще всего это оказывалась ссора с другом или неудача в компьютерной игре. Так он проявлял свою злость. Если бы ему было больно, он бы сразу мне сказал, прибежал, показал. А с гневом он боролся именно таким способом, переживая его внутри.

Конечно, мне хотелось разговорить его, пошутить, но еще время не подошло. Я переоделась, посидела с котенком, приготовила ужин, а сын все не выходил из комнаты. Вот тогда я забеспокоилась. Так долго он еще не отсиживался под одеялом. Видимо на этот раз произошло что-то серьезное. Придется изменить алгоритм поведения.

Я пошла в детскую, села на край кровати. Отвернулся, лежит, пыхтит.

– Зайка, на кого ты злишься?

– Я не буду говорить, потому что ты ругаться будешь…

Вот как! Он еще и боится меня! Ну, сама виновата, всегда на него кричала, ругала за каждую провинность. Еще надо разобраться, почему я так себя вела с единственным любимым ребенком. Это явно проблемы во мне. Только как мне вернуть доверие сына? Сказать ему, что я изменилась – не поверит. Оставить его одного с неизвестной проблемой – опасно. Мне пришла в голову только одно – рассказать ему о своей детской проблеме.

– Я тебе рассказывала, что наша семья жила очень бедно. У нас было только самое необходимое, а на какие-то красивые или классные штучки у нас не было денег. Мама часто была грустная и ругала меня, если я просила что-то дорогое, и на её взгляд, бесполезное. Однажды, я увидела у нашей тёти очень красивую заколку. Я знала, что родители не будут покупать мне такую же. И я её украла… Да, помню, как в гости к тете пришла, поиграла с двоюродной сестрой, а когда уходила, сунула эту заколку в карман. Как я радовалась в начале! Разглядывала заколку, любовалась, как она переливается прозрачными камушками. Я представляла, как надену её и все подружки обзавидуются. И вдруг я поняла, что никогда не смогу надеть эту заколку! Вдруг тётя увидит и все поймет. Ведь я её украла, я совершила преступление! Все будут считать меня воровкой. А как меня будут ругать родители – об этом страшно было думать. Я больше всего боялась наказания мамы. Она нас не била, но ругалась так, что лучше бы ударила. Мне было так стыдно, я несколько дней не могла спокойно спать. Тётя уже приходила к нам и сокрушалась, что потеряла новую заколку – подарок мужа. У меня было желание выбросить эту проклятую блестящую штуку, закопать её и не видеть, но что-то подсказывало мне, что от этого мне не станет легче, что я всегда буду помнить свой проступок и не смогу смотреть в глаза тёте. А я её очень любила.

Только через пять дней я смогла признаться маме, что сделала. Я уже боялась услышать крики и ругань в свой адрес, но она вдруг меня обняла и заплакала. Она много чего говорила, но я запомнила, что у меня есть совесть, и что она рада, что я услышала голос этой совести. Потом мы вместе ходили к тёте, и я просила прощения у неё. В этот раз мне уже не было так страшно, потому что со мной была мама. Тётя тоже меня хвалила, что я оказалась честной и смелой. Я очень удивилась, когда она в тот день подарила мне другую заколку, попроще, но тоже очень красивую. Я носила её несколько лет, пока она не сломалась. А мама с того дня на меня больше никогда не кричала.

Андрей слушал меня внимательно, всем телом, хотя из-под одеяла так и не вылез. Пока я сделала, что могла.

– Если тебе нужно побыть одному, я не буду мешать. Но если ты захочешь поговорить – я обещаю, что ты найдешь у меня поддержку. Ты уже взрослый, и ругать тебя мы не будем, потому что ты сам должен быть в ответе за свою жизнь. Наши уговоры, советы и ругань ничего не изменят.

Я уже собиралась встать и уйти, как Андрей легонько взял меня за руку и со всхлипом произнес.

– Мне нельзя больше в школу идти. Я учительницу сильно оскорбил и ругался неприличными словами. Она сказала, что меня сейчас из школы исключат и больше ни в одно приличное место не пустят…

Тоненькую плотину обиды прорвало, и Андрей заревел в три ручья, как не было уже года три. Он рыдал, задыхался и все пытался рассказать мне, как все это недоразумение произошло. Из его несвязного рассказа я поняла, что на уроке «Окружающий мир» была тема про очистку воды. Он посчитал, что тему эту знает и увлекся рисованием своего комикса. А на следующий день была самостоятельная работа по этой теме. Он написал все, что знал об очистке воды: про дистилляцию, про насыщение воды ионами серебра и обеззараживание шунгитом. Он также написал про замораживание и зарядку воды положительными эмоциями. Всё это он узнал из разговоров с отцом, Сергей всегда очень трепетно относился к тому, какую воду мы пьем, изучал вопросы её очистки и применял все это в быту. Конечно же, сыну всегда были интересны манипуляции папы с водой, и он всегда с радостью повторял все за отцом.

Оказывается, ничего из того, что написал Андрей, не было сказано на уроке. Им рассказали про обычную фильтрацию воды через бумажный конус, заполненный песком и углем. Учительница не стала разбирать уникальную работу Андрея и просто влепила ему двойку. Может, у неё было настроение плохое, или голова болела, только мой сын не стал терпеть такую несправедливость. Он сначала пытался ей объяснить, что такая фильтрация совершенно не очищает воду, и её нельзя будет пить. Предлагал проверить это экспериментально. На это учительница назвала его наглым выскочкой и что-то еще сказала про отца. Тут Андрея понесло, он стал обвинять учительницу в глупости и невежестве, осуждал всю систему образования как несовершенную и не дающую реальных знаний для жизни. Потом хлопнул на прощание дверью и еще матернулся, выбегая из школы.

Нда…. Ситуация сложилась непростая. С одной стороны наш сын прав: он был развит не по годам и увлекался такими знаниями, которые изучали, наверное, только в институте или даже научных кругах. С другой стороны, оскорблять старших неправильно, и он знал это прекрасно. Матершинные слова он наверняка позаимствовал у деда. Мы, как родители, тоже были виноваты, часто обсуждали несовершенство системы образования при ребенке, и он это все впитывал. Что делать? У меня было несколько вариантов развития ситуации, но я хотела, чтобы сын сам нашел выход.

Мы решили с Андреем, что он сам подумает, какой выход можно найти из сложившейся ситуации. Видно было, что он немного сомневается в своих силах, но цель появилась, и он приободрился. Я оставила его размышлять, решила не стоять у него над душой. У меня были свои домашние дела, и я хотела успеть их сделать до прихода мужа.

Примерно через час с работы пришел Сергей. Сын с радостным криком «Папка!» выбежал его встречать. Грусти и печали я на его лице не наблюдала, видимо, уже что-то придумал. Свою радость от встречи с отцом он выражал ежедневным ритуалом: со всего разбегу запрыгивал на папу с руками и ногами и так висел на нем, пока Сергей тискал его и что-то рычал. Эта картина напоминала мне веселую возню двух собак: матерого пса и маленького щенка. Сегодня и мне пришлось поучаствовать в этой заварухе, потому что Сергей заодно с сыном сгреб в охапку и меня. Тесно, неудобно, дышать нечем у него под пуховиком, но, до чего же приятно! Этот момент был таким ярким, что я вспомнила, как любила встречать своего отца, так же вдыхала морозный запах с его куртки и чувствовала себя маленьким комочком в крепких мужских руках.

Наигравшись вволю, мы выпустили нашего папу, чтобы он мог раздеться и отдохнуть. Андрюшка скакал рядом и пытался с ходу рассказать о своей проблеме, но я дала ему знак, чтобы он немного подождал. Только Сергей сам спросил – Ну рассказывай, дебошир, чего в школе натворил?

Мы онемели от удивления, откуда он мог узнать?

– Да не удивляйтесь вы так! Деревня маленькая, новости быстро расходятся. Лерка Матвеева, одноклассница твоя, отцу рассказала, как домой пришла, а он мне и позвонил, чтобы я, значит, в курсе был. Говорит, не лупи сына сильно, не во всем он виноват. Так вот теперь хочу знать из первых уст, что произошло.

Андрюшка снова рассказал свою школьную размолвку с учительницей, на этот раз спокойно и по порядку. Отец слушал внимательно, не выражая никаких эмоций. Когда рассказ подошел к концу, он спросил: