Камнеломка. Рассказы и повесть

скачать книгу бесплатно


Сверху что-то негромко, но очень отчетливо хрустнуло. На долю секунды Лариса замерла, не решаясь, куда метнуться – обратно в лавку или прочь от здания, – но уже в следующее мгновение снова юркнула в магазинчик, захлопнув прозрачную дверь.

За окном с немыслимым грохотом что-то обрушилось.

– Боже мой, кошмар! – воскликнула продавщица. – Вас не задело?

– Нет, – Лариса покачала головой. – Я… я услышала, как что-то падает.

– Это наверняка балкон. Балкон нашей соседки, я ей сто раз говорила, что он вот-вот рухнет! Столько лет без ремонта, все шаталось, все старое, хлипкое… Чуть мою дверь не расколотило! Я хотела по-хорошему, но теперь придется…

Не дослушав, Лариса вышла на улицу.

Обломки соседского балкона лежали прямо у дверей магазинчика. Рухнул он, конечно, не весь, – тут валялось лишь несколько крупных тяжелых каменных плит. И вокруг – еще не осевшее облачко из пыли и штукатурки.

Она покосилась на кирпичи. И напугать до полусмерти могут, и убить… да, пожалуй, тоже. С чего она решила, что ее будут ловить целой и невредимой? Кто его знает, этого дракона и его пристрастия.

Надо было куда-то идти.

Улица шла вверх и вниз – к холму и к пристани. Лариса выбрала пристань, тот район она знала гораздо лучше, чем холм и парк вокруг него. Если придется убегать – лучше убегать по хорошо знакомым улицам. Хотелось есть, с утра она выпила лишь крошечную чашку кофе в торговом центре. Лучше было бы купить продуктов, а не эти идиотские шмотки кислотных цветов. Лариса запустила руку в сумку, нащупала кошелек и попыталась прикинуть, сколько у нее осталось денег. Бумажных купюр уже не было, но мелочи в кошельке оставалось достаточно. На сосиску и кусок пиццы уж должно хватить.

На переходе ее чуть не сбила рванувшая на красный свет машина. Лариса успела отпрыгнуть, машина тут же унеслась дальше по улице, и девушка не заметила, кто сидел за рулем.

Впрочем, совсем ведь не факт, что дракон сам лично собрался с ней расправиться.

Начинало темнеть, резко, быстро. В темноте ей, наверное, легче прятаться, но зато и самой страшнее. Идиотский оранжево-салатовый наряд слишком бросался в глаза, Лариса уже проклинала себя и за дурацкую идею, и за зря потраченные деньги, которые так бы пригодились сейчас. В праздничный предновогодний вечер все магазины закрывались раньше обычного, и она еле успела переодеться в туалете одного из торговых центров в свои старые джинсы и куртку. Лишнюю одежду она выбросила. Сумка сразу стала легче и меньше, и передвигаться в толпе теперь оказалось удобнее. В грязной дешевой кебабной, куда она зашла, было многолюдно, и Лариса, спросив разрешения, пристроилась за свободный уголок столика к какой-то то ли пакистанской, то ли филиппинской семье. Горячий острый кебаб и кофе со сладкой булкой помогли ей собраться, сил прибавилось.

И, кажется, ее потеряли. Лариса осторожно, из-под опущенных ресниц, осматривалась по сторонам – нет, никто к ней не приглядывается, все заняты своей едой. Но забегаловка постепенно пустела, городские улицы – тоже. Предновогодний вечер.

Ей нужно было людное место, людное даже в новогоднюю ночь. До полуночи оставалось еще слишком много времени. Пару часов Лариса прокаталась в метро, пересаживаясь с ветки на ветку, но и метро потихоньку пустело.

Лариса вспомнила про аэропорт. Ну как она могла не сообразить сразу? Сколько стоит поезд до аэропорта, она не помнила. Наверное, не надо было брать булочку к кофе, тогда бы точно хватило.

Проехав еще пару раз по кольцу метро вокруг центра, она вышла из вагона и пересела в вагон, шедший в сторону аэропорта.

Работать в предновогодний вечер всегда обидно. Хотя, конечно, лучше, чем в Рождество. Поздним вечером, за несколько часов перед Новым годом, поезд к аэропорту был почти пуст. Пару вагонов кондуктор прошел, не застав ни единого пассажира. В третьем одиноко сидела молодая женщина.

– Билет, пожалуйста, – остановился он возле кресла.

Она покачала головой:

– Нету. Но я заплачу прямо здесь… на сколько хватит… – она выудила из кармана несколько монет и протянула контролеру.

– До аэропорта не хватит.

– Я знаю. А докуда хватит?

– До полпути. Тут всего одна остановка, хватит до нее.

– А, давайте.

Он пробил билет. Она, не глядя, сунула его в карман и отвернулась к окну.

Следующий вагон был пуст. Еще через вагон снова встретился пассажир – мужчина в очках. Он точно так же задумчиво смотрел в темное окно, как и девушка из позапрошлого вагона.

– Билет, пожалуйста.

– Нету, – словно извиняясь, сказал он. – Я сейчас заплачу.

– Куда едете?

Мужчина растерянно улыбнулся:

– Сам не знаю.

– Это как?

– Ну вот так. А, да что теперь…

– Так куда едете?

– Да какая разница? Хоть на полпути выходи. О, а вот так и сделаю, – он снова улыбнулся. – Давайте.

Кондуктор пробил билет и двинулся дальше – но остальные вагоны были пусты.

Мост через реку

Только теперь Ринка решилась оглядеться по сторонам. Она была в самом настоящем озере… с ума сойти, правда в озере! – небольшом, круглом, с непрозрачной зеленоватой водой. Ринка застыла в воде и испуганно уцепилась руками за деревянный мостик, поняв, что ноги не достают до дна. Чуть в стороне от нее были еще две девушки, обе – бледные, большеглазые, длинноволосые.

– Так, теперь ты, – ее бесцеремонно ткнули сзади, она обернулась и увидела совсем рядом молодую женщину.

Бледную, большеглазую, длинноволосую.

– Ну, чего молчишь-то? Фамилия, имя?

– Рыбакова, – словно очнулась она. – Ирина.

– Тьфу, да твои-то мне зачем? Его давай говори!

– Кого – его? – не поняла она.

– В речку ты из-за кого сиганула? Только вот про «случайно с моста упала» – это не надо, да?

Ринка чуть нахмурилась.

– Я правда случайно.

– Дурочка. Которые случайно – они к нам не попадают. Они сразу уходят, не задерживаясь. Так что говори, красотка, как его зовут-то?

Ей стало страшно. На мгновение она поняла, куда попала, но эта догадка была такой жуткой и нереальной, что девушка сразу же отмела ее в сторону. «Я в больнице, наверное, – убеждала она себя. – Ну мало ли, вдруг успели вытащить, и я сейчас без сознания, и вся эта чушь мне мерещится».

– Ну что застыла? Скажешь наконец или нет?

– А вам зачем?

– Ну как же зачем, – женщина улыбнулась. Нехорошо улыбнулась. – Ты из-за него, значит, в реку, а ему хоть бы хны? Не пойдет так. Ты только имя скажи – и все будет сделано. И сны кошмарные ему обеспечим, хоть каждую ночь, и в толпе на улице ты ему все будешь казаться. И кого бы он не встретил – все время будет ошибаться, твоим именем называть.

– Нет, вы что, – растерялась Ринка. – Не надо так. Он… он хороший.

– Был бы хороший – тебя б сейчас с баграми подо льдом не искали. Ну, что молчишь-то? Остаешься, или возвращаться будешь?

– Возвращаться? Куда?

– Откуда пришла, – женщина снова нехорошо улыбнулась, огромные глаза на тонком бледном лице блеснули ярко и недобро. – А, ну чего я хочу, ты ж правил наших знать не знаешь.

– Не знаю, – тихо кивнула девушка.

– Три дня у тебя есть, милая. Вот сейчас ты решишь – и с того момента, как ты скажешь «да» или «нет», у тебя ровно три дня и ни секундой больше. Можешь вернуться, снова с ним встретиться. Только, если не получится у тебя ничего за три дня – значит, все, обратно к нам. Насовсем уже.

– Скажите… это что, все правда?

– Куда уж правдивее. Что, будешь возвращаться?

– Буду.

– Ну смотри.

– Я… Я такая же вернусь? Как есть?

– Как была, – отрезала женщина. – Тебя больше нет, запомни. Как была, ты уже никогда не будешь. Возвращаются все с потерями. Но некоторые умудряются жить дальше. Их очень мало, их единицы, но они есть.

– Я ничего не понимаю, – Ринка испуганно покачала головой.

– Ты все давно уже поняла. Просто боишься принять это и поверить.

– А этого – кошмарных снов, миражей – и правда желают? Любимым?

– Любимым чего только не желают.

Девушка несколько мгновений молчала, потом медленно, но очень спокойно подняла глаза.

– Расскажите мне, что я потеряю.

– Те, кто возвращается, теряют голос. Мычать еще кое-как сможешь, а говорить – нет. Никогда. Никто не знает, почему так. Ни один фониатр не сможет объяснить, что с тобой случится. А, да, и еще – ходить нормально больше никогда не сможешь. Тоже побочный эффект при возвращении – резкая боль при каждом шаге. Говорят, что со временем можно притерпеться. Я не знаю, не пробовала.

Ринка растерянно молчала.

– Вот что ты потеряешь, – повторила женщина, словно подталкивая ее к выбору. – Собственно, в мировой литературе все давно изложено. Ну, все понятно?

– Да. А сколько… сколько у меня времени, чтобы решить?

– У нас было три минуты на беседу. Мы уложились, – женщина сверкнула огромными глазами. – Теперь у тебя три часа на принятие решения. Если захочешь вернуться – будет три дня на возвращение. А там нужно тебе будет точно и твердо решить, куда ж ты идешь – в мир или к нам. А то на три года зависнешь, неприкаянная. Ступай, тебе покажут, где ты можешь отдохнуть.

Ей хотелось разреветься – навзрыд, в голос, пока он еще есть. Вернуться, но без голоса… Ринка мотнула головой, словно пытаясь разогнать сон, но нет, нет, ни озеро, ни бледные большеглазые девушки никуда не делись.

Зачем ей вообще возвращаться?

– Не хочу, – она покачала головой. – Не хочу возвращаться. Я не затем…

– Тихо, тихо, – перебила ее женщина. – У тебя есть три часа. И когда они пройдут, – тогда ты и скажешь, что решила.

Он устал, как собака. Правильнее всего, конечно, было бы заночевать в мотеле прямо в аэропорту и доехать до места уже завтра поутру, по светлой дороге, а не тащиться больше сотни километров измотанному и по ночной трассе. Но хотелось наконец оказаться дома – и это пересилило. Лучше потерпеть сейчас, собраться с силами и доехать. А завтра с утра – завтра же выходной – он двинет в гости к сестре Светке, купит племяшке билеты на какой-нибудь детский спектакль и двинет в гости.

Андрей разгреб машину от снега – за неделю его старенькая «Шкода» превратилась почти в сугроб. Написал сообщение сестре – мол, все в порядке, долетел, завтра ждите в гости. Устроился за рулем. В теплом салоне, после полусуток в самолете, его сразу потянуло в сон. Мотнув головой, Андрей вытащил из сумки старую кассету и вставил ее в магнитолу. Старая запись чуть-чуть шелестела. Надо бы оцифровать наконец, пока кассета совсем не развалилась.

Дешевая гитара, дешевые струны, простенький перебор. Сильный, неожиданно глубокий, заливистый девичий голос. Простые дворовые песенки – про любовь, про смерть, про неистовые страсти.