Духи весны. Рассказы

скачать книгу бесплатно

Духи весны. Рассказы
Ольга Соболевская

Это истории – воспоминания девушки – женщины в разных возрастах и «эпохах» переменчивого 21 века. Работа на производстве, в офисе, и даже в недвижимости. И, конечно, любовь.А главное – это истории о душе, начинающей пробуждаться.

Ольга Соболевская

Духи весны. Рассказы

ЛИРИЧЕСКОЕ ВСТУПЛЕНИЕ

В феврале я остро почувствовала, как приближается весна. Как просыпаются недра земли под еле подтаявшим снегом и где-то там внутри созревает трава. А вечером будто слышала, как мчатся ночные машины, расплескивая темные лужи на трассе, как, грациозно потягиваясь, выходят из тёплых зимних укрытий уличные коты. А утром солнце уже греет, и так освещает привычный городской пейзаж -снующих людей, метро, магазины, что кажется, что ты очень юна, и мир нов и не изведан… И воздух свежий, теплый и немного морской, пахнет почками, весенним ветром и свободой. И, кажется, повернешь голову, а там за углом уже продают мимозу с деревянных ящиков, заворачивая их в газету…

И все стихии уже готовы скинуть мёртвые зимние оковы и раскинуться во всей весенней бесконечности. И слышится какой-то гул – как будто пошел лёд. Это просыпаются духи весны.

Завод не должен остановиться

2002 год.

На проспекте Науки звенят первые трамваи. 5.30 утра. От них я и просыпаюсь, еще до будильника. Голова мутная от вчерашнего коньяка и недосыпа.

Мой бойфренд встает с кровати, лениво потягивается, привычно наливает себе стопку взбодриться.

– Завод опять стоит, – сообщает мне он, насмешливо прищуриваясь.

– Я снова говорила ночью? Что его на сей раз так возбудило? – поднимаю бровь я.

– Бутилацетат и толуол закончились.

«Как он слова то эти выучил?», – думаю я презрительно. Я до сих пор не понимаю, зачем живу с этим человеком.

Затем крепкий заварной кофе, плотный завтрак, и обязательно мясо – нужно выдержать день. На Академке толпы, люди штурмом берут наземный транспорт, метро давно не работает – размыв. Поймала «тачку». Такси едет через дворы.

Волковка, налево от кладбища, пожарная часть, стая бродячих собак, склады, Грузинка… 8 утра.

За проходной меня встречает начальник транспортного цеха.

– Ольга, а у нас тут без тебя опять завод останавливается, последние растворители производство забирает…

–Бутилацетат и толуол? Ацетон, надеюсь, не исчез за ночь?

– Ацетон ещё есть.

–Лена, вчера ж на два дня по планам было, как так произошло??

Улыбчивая женщина калмыцкой наружности разводит руками…

–Ну я вчера замеры сделала, а потом они (кивает в сторону цеха), ночью пришли и забрали, я утром палкой тыкаю, а там на дне.

Захожу в кабинет, закуриваю, запиваю сигарету валерьянкой. На всякий случай. На очереди – утренний поход в цех, и там опять будут жаловаться.

Выхожу. В тёмном коридоре заводоуправления сталкиваюсь с бородатым начальником лаборатории.

– А что у нас так растворители покончались, по рецептурам же с запасом было?

Он философски разводит руками.

Чтобы пройти к начальнику цеха, нужно пройти через сам цех на втором производственном этаже – там стоят огромные закрытые ёмкости с лаком и нитрокрасками, запах едкий и привычный. А всё же какая мощь, ещё советское производство! На эту заводскую романтику я и запала, придя сразу из института культуры на огромное химическое производство со множеством заводов, разбросанных по городу.

Завод не должен остановиться. Иначе нужно будет отмывать оборудование,

а затем будет долгий процесс по запуску.

– Оля, нам срочно нужен бутилацетат и толуол, на одну партию только хватает, – деловито сказала Галина Григорьевна, вечная начальница производства. Уже пенсионного возраста, низенькая, полноватая, но энергичная, глаза умные. … Здесь вопросов уже не задаю. На ней же "люди", которым задерживают зарплату…. Да и она в наш бизнес не влезает.

Далее совещание с гендиром, бывшим главным инженером завода. У нас очень хорошие отношения, я его называю пан "-ский", ни на ты, ни на Вы. Хороший, добрый, честный, прямой, как шпала, предпочитающий починку чего-бы то ни было совещаниям и переговорам… Отчасти поэтому я и оказалась на этом месте.

В 2000-м, главное руководство всея Пигмента дало заводам относительную самостоятельность. И снабженцы, продажники и прочие коммерсанты из огромного главного корпуса заводоуправления на Октябрьской набережной, 38 разъехались возглавлять заводы, и, конечно, делать на них свои деньги. Но через два года владельцы решили, что деньги должны быть в едином Торговом доме, как и неизбежное на подобных предприятиях "воровство" при покупке и продаже. Генеральный и коммерческий директора нашего завода, с коими я состояла в нежных, но несколько разных отношениях, засобирались уходить в свои, выращенные на деньгах и связях завода, бизнесы. А на месте генерального по субординации и обычаю вставал главный инженер. Из заводоуправления оставались еще пара человек в сбыте и снабжении, бухгалтерия, заводские специалисты: инженеры, логистика, лаборатория.

Меня вызвал пить коньяк уходящий генеральный – редкая умница, обаятельный молодой мужчина, его не портила даже полнота. А ещё – его все любили.

– Ольга, тебе нужно будет ходить в цех и на склады, получать реальные остатки, делать план продаж, заказывать сырьё в Торговом доме… возможно, и не только в торговом доме, но ты и так почти всё знаешь, остальному научишься… Я же смутно понимала, что этим все не ограничится…

– Некому больше, – честно признался он.

На следующий день новый генеральный директор, явно от полноты чувств, ушёл в небольшой запой. «Ничего, не боги горшки обжигают», – ободряюще сказала Галина Григорьевна и повела меня в цех рассказывать о том, что у них опять не так.

Я была уже взрослая девочка 26-ти лет, но вот никакой ответственности в жизни у меня не было. А тут завод!

Итак, я в кабинете своего нынешнего соратника, генерального, мы обсуждаем, что ему сказать на совещании у руководства Пигмента, и я машинально краду у него со стола очередную ручку.

Генеральный, тяжело вздохнув, уезжает на "ковер", я же получаю новые остатки, сверяю с планом продаж и делаю жесткий заказ Торговому дому, в конце приписав украденной ручкой: "А если вышеуказанного сырья не будет до 12 часов следующего дня, то завод встанет». Размашисто расписываюсь на пол-листа. И отдаю документ секретарю, чтобы оправить факс.

Нужно решать текущее. На заводе ещё существует коммерция, и это тоже моё поле деятельности. Я прошу бывшего коммерческого привезти пару кубов растворителей – это Торговый дом "съест" – у нас же аврал.

Ещё раз прохожусь по площадке – тара, сырьё, вспомогательные материалы. Курю с менеджером по сбыту. Захожу поболтать к начальнику транспортного цеха – несмотря на преклонные годы, он со мной откровенно флиртует. Разогреваю в печке лаборатории взятую с собой еду. Выкуриваю ещё с десяток сигарет. Просматриваю новые рецептуры госзаказа "новой краски" для Министерства обороны – этот заказ идет напрямую через завод. Участники тендера по новой краске – это мы и ещё раз мы. Эти договорённости остались от наших ушлых предшественников. Сейчас же все текущие переговоры веду я, ибо "Дима на 30-й секунде переговоры заканчивает", как говорит бывший коммерческий, кстати… На телефоне высветилось "Наташа". Вот и он, мой давний, практически официальный, странно женатый любовник. Мы давно проводим выходные с ним на даче, да и на заводе я считаюсь «его девушкой». Только меня это задолбало, и я ушла жить практически с первым встречным. Который мне даже не нравится. Поэтому любовник в телефоне зовется «Наташа».

И вот он входит– красивый, подтянутый, в черном кожаном плаще, садится в своём бывшем кабинете на место посетителя. Я довольно киваю. Протягивает мне документы на оприходованный спирт – этот спирт мы тайно храним на заводе, а когда частично забираем на продукцию, выставляем по документам Торговом дому не по 15, а по 22 за литр. Торговый дом злится, но пока терпит, они могут взять спирт только сильно дороже. Деньги делим с гендиректором 50/50. Он строит дачу – я хожу по кабакам.

Договариваемся, что в выходные мы едем на дачу. "Надо заканчивать с моим безрадостным сожительством," – думаю я.

Время уже позднее, три дня, текущие вопросы на сегодня решены, и всё идет своим чередом.

Вечером меня ждет спортивный зал, а потом – или посиделки с подругами в ресторане, или возлияния дома. А завтра всё начнётся заново.

Духи весны

Её звали Марина. Высокая, не стройная, а скорее статная, с длиннющей гривой тёмного золота, она была очень привлекательна. Хотя, пожалуй, простовата и чуть грубовата на мой изысканный вкус. Марина была на три года младше меня, а три года в то время: «тебе – почти тридцать, скоро будешь никому не нужна» – было уже много. И когда она появилась в нашем борзом мужском рабочем коллективе, я, как действующая "возрастная" красотка, ой как ей не обрадовалась. К тому же у меня начинался роман с 22–летним мрачным программистом. На Марину я посматривала зло и "настраивала" против нее тамошнюю лучшую подругу – непосредственную начальницу Марины.

Но Марина повела себя странно. Во время нашей жёсткой публичной перепалки с коммерческим Марина вмешалась и начала за меня заступаться, хоть её, как низшую по званию, никто не спрашивал. Она кричала на коммерческого: "Вы не правы, да как Вы можете!!». Охренели мы все. Как ни странно, она это сделала без умысла, от сердца, это – чувствовалось. "Так… Тут новое гнездо вьётся", – отметил коммерческий.

После этого мы стали общаться. Марина без лишних женских вопросов научилась ходить по компьютерным делам в комнату к сисадмину только с моего разрешения и со мной.

Моя основная офисная подруга много болела в ту зиму-весну, и вечера вне «личной жизни» я стала проводить с Мариной. Офисная работа была жесткой, с отчетами и штрафами, и огромным количеством информации – на износ…плюс бесконечные совещания. А потом, вечерами, мы, «сотрудники успешной корпорации» делились на кучки и разбредались пить, тоже жестко. Те, кто не за рулём – начинали снимать стресс рядом, в ближайших кабаках.

Мы сидели во многих злачных местах. Но были и в театре. Как-то раз я оставалась у нее ночевать. Помню, как мы целовались и ласкали друг друга. Недолюбленные девочки, мы занимались «сексом» – чтобы получить толику тепла и любви. Мы не знали тогда другого способа.

Когда ближайшая подруга «встала в строй», она, видимо, чтобы не терять «позицию», предложила «дружить втроем». Теперь пили в кабаках или дома мы вместе, «на троих»… Обсуждали мальчиков, коллег, работу.

Еще помню, как мы остались у этой третьей подруги дома. Конструктивистский дом 20-х годов 20 века, ванная на кухне. Мы с Мариной сидели голые в этой ванной, в белоснежной пене и целовались, а подруга нас фотографировала и говорила, что это божественно красиво. А потом – стерла фотографии… «Девочки, ну как можно такое оставлять». Сейчас бы я настояла на сохранении фоток, но в то время мы мало фотографировались, это еще не стало необходимостью.

Были и смешанные компании, с коллегами, с новыми знакомыми, тогда мы часто и всюду знакомились. И Марина встретила какого-то мужчину, влюбилась и уехала с ним из города.

Я больше ничего о ней не знаю, и совсем забыла бы, как забыла многих из той жизни, которая теперь кажется сном. Но я запомнила эту девушку из-за одного мгновения весны…

Был апрель. Мы с Мариной пили вдвоем в Трактире у Елизаровской. Время было близко к полуночи, уже закрывался кабак, да и вскоре – метро. Мы, веселые от хмеля и весны, вышли на улицу.

–Девушки, хотите покататься на лошади?

Марина отказалась. А я впервые села верхом, даже не заморачиваясь, как надо правильно это делать … и был ночной апрельский город, воздух пах пробуждающейся весной, лошадь под уздцы вела незнакомая девушка… а потом лошадь поскакала быстрее, девушка рядом бежала, но мне было совсем не страшно.... это было безмерно прекрасно!

И кружил голову свежий весенний ветер с запахом новых почек, и расплескивались лужи под копытами лошади, и городская окраина этой весенней хмельной ночью превратилась в таинственный сказочный город.

Несколько минут далекой весны, лишь мгновение – в котором я была живой.

Прощание с театром

Итак, последнее собрание учеников группы Эксанимо из «Театральной школы для взрослых» после выпускного спектакля.

– Актеру не нужна голова. Для этого режиссер нужен…. А актер должен наблюдать за людьми, осваивать новые профессии. Вот я в Ижевске познакомился со строителями, они рассказывали, как происходит приемка подъезда…

Педагог явно в ударе. А я сижу в углу большого стола и рисую кружочки. Из них букет. Я специально в угол села. В углу легче переждать все эти поучения тихо, сдержаться и не обидеть творца.

–… а после приемки в этом подъезде снимают плитку, трубы, ну что там можно снять и несут в другой подъезд…

Народ начинает клевать носом. Это надолго. Придется вспомнить о своих обязанностях помрежа, старосты, соратника, секретаря – кем я только ни была. Тяну руку.

– Володя, – мне кивают, разрешив сказать, – позволь вернуться к теме нашей встречи. Вот мы закончили учебу, и что дальше?

– Я всегда вас рад видеть (пишу п.1 Володя нас рад видеть всегда). Но, друзья, нужно участвовать и в новых проектах, ведь актер…

Мы заседаем в литературном кафе, группа «Эксанимо», курс Владимира Х. Взрослые мальчики-девочки, отучившиеся почти 2 года в театральной школе. И слушаем нашего педагога, режиссера, да и просто гуру. Говорить он может почти бесконечно, я проверяла. Кстати, он младше всех нас, а некоторых – намного, Вовке еще не исполнилось 30-ти.

–… и я попрошу Ольгу, так как она продолжает заниматься организационными вопросами…

Под букетом пишу инфу. Машинально.

Букет из кружочков очень уж напоминает букет невесты. Я скоро выхожу замуж. Не по любви, скорее ради удобства и отчасти назло. Назло, конечно, Вове, но он пока о свадьбе не знает.

Почти два года театральной школы позади – а это удивительная, яркая, настоящая жизнь… И теперь все закончилось. Да и с нелюбимой работы меня тоже уволили по сокращению. Остается одно – выйти замуж, за того, кто любит и заботится в меру сил. Быть как все. Говорят, что мне очень повезло – я «впрыгнула в последний вагон». Потом уже все – старая, «никто не возьмет». А театралка – это лишь прекрасная фантазия. Теперь буду жить в реальности.