скачать книгу бесплатно
Башня. Новый ковчег 1
Ольга Скляренко
Евгения Букреева
Сто лет назад на Землю пришёл потоп, и вся суша оказалась под водой. Но на этот раз человечество, пусть и небольшая его часть, оказалось более подготовленным. Была построена огромная Башня, в которой люди постарались предусмотреть всё для комфортного существования. Теперь люди могут не просто выжить – они могут жить. Но не всегда всё складывается гладко и как задумано. Возникшая проблема с ресурсами требует введения жестких мер, в новом мире не остаётся места для старых и больных.Перед Павлом, главным героем, встает проблема: сохранить комфортную жизнь в Башне, но только для тех, кто работает, или все же найти другой выход.Что в итоге победит? Холодный расчёт или человек, который живёт внутри каждого?И что несёт твоя любовь миру: разрушение или созидание?
Ольга Скляренко, Евгения Букреева
Башня. Новый ковчег 1
Пролог
– Бог видел, что мир растлился, ибо и сам образ жизни людей и животных стал порочным. И сказал Он Ною: «Я решил покончить со всеми, кто живёт на земле, ибо она переполнена их жестокостью и насилием; Я уничтожу и их, и землю вместе с ними.
Голос учителя звучал ровно и неторопливо. Книга, лежащая перед ним, с потемневшими от времени страницами, к которым даже прикасаться было страшно (настолько хрупкими и ломкими они казались), притягивала взгляд. Хотелось подойти, положить ладонь на эти страницы, впитать всем существом тепло – тепло, которое способна издавать только бумага.
– Господь сказал Ною: «Войди в ковчег и ты, и вся семья твоя. И возьми с собой чистых животных всякого рода по семь пар, самцов и самок, а от нечистых животных – по паре, самца и самку, и от птиц по семь пар, самцов и самок, чтобы род их сохранить на земле. Ибо ещё семь дней, и Я пошлю на землю дождь, который будет идти сорок дней и сорок ночей, и сотру с лица земли всякое живое существо» …
Учитель закончил читать, оторвал голову от книги и посмотрел на присутствующих. Их было трое: два мальчика и девочка. Один из мальчишек, светловолосый, с открытым, веснушчатым лицом, явно, любимец – из тех, кому многое позволяют, и которые знают это, весело рассмеялся.
– Хотите сказать, Иосиф Давыдович, что наш потоп – не первый за всю историю человечества?
– Вполне возможно, – учитель мягко улыбнулся, и эта улыбка не просто тронула его губы, она заискрилась в глазах, расползлась сеточкой добрых морщин по усталому лицу.
– Я в это не верю, – мальчик откинул со лба светлые волосы.
– А во что же ты веришь, Паша?
– В смысле, Иосиф Давыдович, я не верю во все эти кары небесные и всё такое. Вот возьмите наш потоп, тот, который случился почти сто лет назад. Надо быть полным тупицей, чтобы не понимать его причины: экология, войны, астероид, вызвавший приливы и мощный тектонический сдвиг. То есть это даже не одна катастрофа, а серия катастроф, техногенных, природных, социально-экономических…
– Сейчас Паша нам опять лекцию читать будет, – насмешливо перебила его девочка.
– Не буду. Я хочу сказать, что это не какой-то там Господь Бог, это мы сами всё сделали.
– Но ты же не будешь отрицать тот факт, что нынешнее человечество поступило ровно так же, как и ветхозаветный Ной. Построило свой Ковчег, – снова улыбнулся учитель.
– Да. Но мы-то пошли куда дальше, чем этот ваш ветхий Ной, – засмеялся мальчик. – У нас целая Башня, и в ней есть всё, что нужно человеку – электричество, производство… да мы всем себя обеспечиваем сами и можем прожить тут хоть тысячу лет.
– А если что-то пойдёт не так?
– Да что может пойти не так? – мальчик оглянулся на своих друзей, ища поддержки.
– Ну а если? – не сдавался учитель.
– Ну если… – мальчик задумался. – Тогда я считаю, надо сделать всё возможное, чтобы Башня функционировала, как можно дольше. Башня – это наш дом, а дом надо беречь. Человечество уже не уберегло землю, и её затопило. Люди должны учиться на своих ошибках.
– То есть, Паша, Башня – первична?
– Конечно.
– А ты как считаешь, Аня? – учитель повернулся к девочке.
– Я думаю, главное – это всегда человек. Беречь надо людей, а не какое-то там… производство, – сказала она.
– А если человек башкой не думает? Наворотит дел, и Башне нашей каюк, ну? И всем тогда конец, – светловолосый прищурился.
Девочка сердито закусила губу. Видно было, что это не первый подобный их спор, и по всему выходило, что ей пока так и не удавалось переспорить приятеля.
– А ты что думаешь, Борис? – учитель обратился к красивому мальчику с тёмными волнистыми волосами. Он стоял чуть поодаль, молчал и улыбался, как бы немного снисходительно, свысока.
– Я? Ничего, – он пожал плечами. – Я ничего не думаю. Это всё рассуждения, высокие материи. Пашка с Аней такое любят. А большинство людей… большинство людей об этом даже не задумываются.
– Да? И что же они тогда делают, эти люди?
– Люди? Люди живут. Просто живут…
Глава 1. Ника
И везде, куда доставал взгляд, было море. Даже не море – океан. Мировой океан. Толща воды, тёмно-серой, многокилометровой, уходившей к горизонту, туда, где так же, как и здесь, не было и не могло быть ничего кроме воды.
Ника стояла на самом краю бетонной платформы.
Внизу ворочался неповоротливый, по-стариковски вздыхающий океан; сверху – лохмотья лиловых туч, намертво приклеившихся к воде; справа, слева, впереди и сзади – всюду – серые сумерки, и в этих сумерках тёмный силуэт Башни, её, Никиного, дома.
Даже теперь, на приличном расстоянии казалось, что до Башни можно дотронуться рукой – такой огромной она была. Но этот серый, в четыреста с лишним этажей исполин, уходящий в облака, не мог затмить те новые ощущения, которые переполняли Нику. Было здесь, среди этих бескрайних стальных волн что-то такое, что заставляло забыть о безопасных стенах Башни, что звало с собой и за собой.
Во-первых, ветер. Он бил в лицо, трепал волосы, хватал за руки, пел, стонал, нёс с собой миллион запахов и звуков.
Во-вторых, птицы. Крикливые желтоклювые чайки; неприметные, почти сливающиеся с плывущими сумерками буревестники; кайры-аристократки в чёрных фраках и белых манишках и ещё бог знает какие пернатые, чудом уцелевшие после катастрофы, раз и навсегда перекроившей землю.
И в-третьих, само море.
Странно, они, люди нового поколения, их родители, и даже родители родителей, рождались, жили и умирали среди окружающей их воды, и при этом большинство из них даже не знало по-настоящему, что такое море. Когда на уроках литературы их старенький учитель читал: «Мне моря сладкий шум милее, когда же волны по брегам ревут, кипят и пеной плещут, и гром гремит по небесам», – в душе Ники ничего не отзывалось. Море всегда было рядом как часть обыденного пейзажа. По крайней мере, для тех, кто жил и работал на надводном уровне башни. Достаточно бросить взгляд в окно общего коридора, и вот же оно, море, спокойное и равнодушное. Или неспокойное, но всё равно равнодушное и безжалостное к их мелким человеческим страстям и страхам, чаяниям и заботам.
Года два назад их завуч, Зоя Ивановна, организовала экскурсию в доки и на плавучий пирс в ознакомительно-учебных целях. Их тогда согнали в кучу в какой-то загончик, рядом с воротами, и толстый дядька, бригадир рыбачьей артели, долго и бессвязно, перескакивая с пятого на десятое, рассказывал о тяжёлых буднях рыбаков. Пахло рыбой, а от спецовки бригадира – острым и крепким потом. Вот и всё море.
И лишь сейчас, стоя наверху полуразрушенного здания, Ника вдруг отчётливо поняла, что море нельзя воспринимать отдельно: как пейзаж за окном, или как картинку в книге, или как суету рыбаков на пирсе. Нет, море всегда должно быть вместе с чем-то. С ветром, с воздухом, с шумом, с дыханием волн, криками чаек, солёными брызгами на губах.
Ей вдруг так захотелось поделиться этим вновь открывшимся знанием с ребятами. Те копошились внизу, пролёта на два ниже. Сквозь шум ветра, который господствовал здесь на открытой верхней площадке, доносились их смех и крики. Ника уже открыла рот, но передумала. Нет, вряд ли у неё хватит слов, чтобы рассказать то, что она чувствует. Вместо этого она закрыла глаза и подставила лицо колючему ветру.
– Эй!
От неожиданности Ника вздрогнула и обернулась. В проёме лестницы показалась вихрастая голова Марка.
– Дурак, – тихо выдохнула Ника, отступая от края.
– Ну извини.
Марк подошёл к краю площадки, присел, свесил ноги. Повернул к Нике смеющееся лицо. У Ники закружилась голова, она ещё больше отодвинулась к ближайшей стене, прижалась лопатками к сырому шершавому бетону.
– Да, не боись, не упаду! – Марк покачал ногами. – Правда здесь здорово?
Ника кивнула.
Идея смотаться сюда, на заброшенную башню, принадлежала Марку. Он вынашивал её последние несколько недель, строил планы и собирал команду. Вообще, цель у Марка была банальная – охмурить Веру, к которой он неровно дышал класса с седьмого.
Ника усмехнулась про себя. Вряд ли этот поход, авантюрный и безрассудный, мог покорить такую основательную девушку, как Вера. В Марке, разумеется, была куча других достоинств, но авантюризм всё перекрывал с лихвой. Ника и сейчас недоумевала, как Марку вообще удалось убедить Веру на этот шаг. Но всё-таки удалось, раз все они – и Вера, и улыбчивая Оля, и братья-близнецы Фоменки, вечная Маркова свита, и она, Ника, и Сашка, бог знает зачем потащившийся за ними, и сам Марк, конечно – были сейчас здесь, в полуразрушенном здании в нескольких километрах от дома.
Впрочем, наверх, кроме Ники и Марка, подниматься никто не спешил.
– Они там бытовку разглядывают, – пояснил Марк.
– Какую бытовку? – не поняла Ника.
– Ну такую, со времён строительства ещё осталась. Для рабочих. Там, правда, мало что уцелело. Что наверху было, за сто лет наши давно растащили, а что под воду ушло, так тому кирдык, что-то проржавело, что-то сгнило. Мне батя рассказывал, один мужик типа трепался, что припёр отсюда розовый унитаз. Врёт, наверно. Откуда здесь вообще могут быть унитазы.
– Врёт, – согласилась Ника.
– Верка! – крикнул Марк. – Иди сюда! Тут круто!
– Не поднимется она, да и ты, – в голосе Ники зазвучало опасение. – Отошёл бы от края.
– А что? Здесь класс. Сама иди сюда. Ну. Да не бойся. Слабо, да?
– Ничего не слабо.
Ника отодвинулась от стены, осторожно подошла к Марку.
– Давай, – подначивал тот.
Ника присела, медленно, одну за другой, опустила ноги. Судорожно вцепилась руками за край платформы и зажмурилась.
– Не бойся, – уговаривал Марк. – Главное – вниз не смотреть, а то голова с непривычки закружится.
Ника открыла глаза. Страшно, конечно, аж дух захватывает, но всё равно здорово.
– Меня батя в первый раз сюда привёз, мне шесть лет было. Я тут вообще всё как свои пять пальцев знаю, – хвастался Марк.
Марк, конечно, привирал, но в том, что он здесь бывал, Ника не сомневалась – уж больно ловко Марк направлял лодку между пролётами наполовину затопленного строения и уж больно уверенно швартовался. Отец Марка был начальником береговой охраны, и для Марка море точно не было пустым звуком. Он знал, как умеет любить и ненавидеть море, каким верным другом и каким опасным врагом оно может быть. Марк бредил морем и даже неподдельно горевал, когда его после обязательных семи классов не отправили вниз к отцу, а оставили учиться дальше вместе с другими перспективными учениками, у которых были хорошие оценки, головы на плечах и, что главное – знания в этих головах. «Всё равно, я буду моряком, – убеждал всех Марк. – Куда бы не распределили, сбегу вниз и всё!» Взрослые, слыша Марковы речи, посмеивались, но Ника не сомневалась – Марк действительно убежит.
– Слушай, а нам ведь, наверно, попадёт, да? – Ника повернула к Марку раскрасневшееся лицо.
– Чего это? Ну, то есть, если поймают – попадёт, конечно. Так ведь не поймают.
– С чего ты так уверен?
– А вот смотри.
Марк принялся пальцем чертить на грязном бетоне.
– Вот наша Башня. У нас четыре выхода: с севера, юга, востока и запада. На востоке доки и пирс. Там рыбаки. Они обычно рыбачить уходят на северо-восток подальше в море, мне батя рассказывал. Но не очень далеко. Вот если б у нас настоящие корабли были, как раньше, или хотя бы лодки с моторами, а то весла, – Марк расстроенно присвистнул, но тут же продолжил. – На юге – платформа электростанции. Северные ворота вообще закрыты.
– Это из-за той аварии, да? – перебила его Ника. – Папа работал на северной электростанции, пока её не затопило. Ты там когда-нибудь бывал?
– Не-а, – покачал головой Марк. – Издалека только видел, когда с отцом плавали. Близко туда опасно подходить. Большую часть платформы там вообще на хрен снесло, даже издалека жутко выглядит. Батя говорит, от всяких придурков северные ворота и закрыли.
Ника прыснула. В данный момент они и были этими «всякими придурками». Марк, глядя на неё, тоже засмеялся:
– Короче, северные ворота закрыты, а мы вышли через западные, вот здесь, видишь?
Он ткнул пальцем в схему.
– И пошли на северо-запад к заброшке. А чтобы пришвартоваться по нормальному, надо обогнуть её вот тут, севернее. Прямо не войдёшь, здесь арматурины торчат, а часть вообще под водой, мигом брюхо проткнут и пикнуть не успеешь. А если с юга огибать, то там течение сильное. Если бы у нас была лодка побольше, да гребцы поумелее, может быть и справились, а так унесёт в море и капец. Поэтому нам пришлось во-о-от такой крюк делать и с запада подбираться. Здесь и заход получше, и вообще. Короче, нас никто не заметил, – подытожил Марк.
– А из окон? – засомневалась Ника. – Из окон точно видели.
– А из окон сверху никого не различить, – засмеялся Марк. – Так что можешь успокоить своего Сашеньку.
Марк угадал точно – Ника и правда высказывала не свои, а Сашкины опасения.
Сашка ныл с самого начала всей затеи. И как они доберутся вниз, с верхних уровней на нижние, и как достанут лодку, и особенно как выберутся из самой Башни – всё вызывало у него сомнения.
Ника же воспринимала происходящее, как весёлое приключение. Почти вся её жизнь проходила наверху: в просторной квартире надоблачного уровня – по выходным, и в школьном интернате – по будням. И ещё пару десятков этажей вниз, куда можно было добраться без риска напороться на какой-нибудь КПП, и где не было ничего интересного. Обычные жилые этажи, похожие друг на друга, как серые унылые клоны. Школьные экскурсии, вроде той, к пирсам и рыбачьим артелям, были не в счёт.
Сегодня всё было по-другому.
Примерно пятьдесят этажей их компания преодолела пешком. Они хохотали и горланили, перепрыгивали через ступеньки, обгоняя друг друга. На первом же КПП их тормознули. Молодой охранник, старше их на каких-то пару лет, весело подмигивал, отпуская несмешные шуточки, а второй, грузный мужик с потухшим взглядом, особо не вслушиваясь в сбивчивые объяснения Марка, устало замахал руками – проходите, мол, не задерживайте.
– Чего ты, Марк, им втирал? На фига? – поморщился Сашка, когда они миновали охрану. – Достаточно было Нике свой пропуск показать и сказать, что она – Савельева. И нас бы всех сразу пропустили.
– Перестань, Саша, – Ника нахмурилась. Пользоваться именем своего отца она не очень-то любила.
– Учись обходиться без протекции, – Марк похлопал Сашку по плечу. – К тому же на обычных жилых этажах КПП держат только для видимости. Надо, вот и наставили охрану по всей Башне. А вот ниже, там на каждом пропускном пункте не люди, а звери. Особенно на закрытых этажах.
– Как это, на закрытых? – округлила глаза Оленька.
– Так это. Не знала что ли, что в Башне есть пустые этажи?
И Оленька, и Вера разом помотали головами. Ника тоже помотала головой за компанию, хотя она о пустых этажах слышала от отца, но никогда об этом не задумывалась.
– Батя мне говорил, что ещё до Закона начали перекрывать этажи, а потом ещё больше этажей позакрывали. За ненадобностью. Мы с пацанами однажды хотели на один проникнуть, ни фига не вышло, – Марк весело засмеялся, словно, в этом было что-то смешное, и Ника, не выдержав, прыснула вслед за ним.
– Да там нечего делать на этих этажах, – нахмурился Сашка. – Там электричество отключено и вентиляция тоже.
– Не, вентиляция не может быть отключена, – засомневался Лёнька Фоменко.
– Да какая разница, – перебил его Марк. – Всё равно туда не попасть. Там охрана —звери, я вам говорю…
Со зверями им столкнуться не пришлось, потому что, не доходя до следующего КПП, они свернули к одному из грузовых лифтов, который довёз их прямиком до четырнадцатого этажа.
