скачать книгу бесплатно
– Последний раз помогу и поставлю жирную точку, – процедил Вячеслав, а после подошёл к большому панорамному окну, смотря пристально вперёд.
– Хорошо. Я передам Егорову.
– И ещё…, – Слава слегка закусил нижнюю губу и повернулся к Максиму с задумчивым выражением на лице, – Радова Василия мне верни. Отзывай его от всех своих дел и полностью в моё личное пользование предоставь.
– Слав, но…
– Макс, никаких но, – рявкнул Яров, сверкая глазами, – он нужен мне. Сейчас. Срочно.
Радов был одним из владельцев крупного сыскного агентства, которое полностью крышевал Ярый. Яров знал Радова уже давно, периодически пользовался его услугами. Доверял. Если надо было аккуратно нарыть на какого – то информацию, то Василий здесь был на высоте, всегда работал чётко и слаженно. Осечек у Радова почти не было. Вячеслав за все годы только одно дело помнил, где Радов накосячил, но после он сам же всё и расставил по своим местам.
– Хорошо. Я отзову. Он будет в городе к вечеру. Часов в девять уже будет у тебя. Не поделишься для чего тебе понадобился Василий?
– Девку одну вдоль и поперёк прошерстить надо, наизнанку всю подноготную её вывернуть, – на лице Вячеслава стыло нечитаемое выражение.
– И кто же та несчастная на которую пал твой выбор? Видно серьёзно зацепила, м?
– Выбор мой пал по серьёзному не так давно лишь на одну женщину. Если ты помнишь, то ты её уложил под себя, обрюхатил и после окольцевал, – Яров усмехнулся.
– Ну здесь ты проиграл по всем фронтам, уж извини, друг, – хмыкнул Максим. – Даша выбрала меня.
– Согласен. Я и поражения принимать умею, уж поверь. Я правда рад за тебя и Дашу, Темнов.
– Знаю. А теперь скажи, что с тобой творится! Слав, ты словно сам не свой, что случилось? Может я смогу чем помочь? Ты же знаешь, что тебе стоит только попросить и я всё для тебя сделаю.
– Знаю, Макс. Но здесь я уж сам разберусь, – на скулах Ярого заходили желваки, а глаза недобро засверкали, не мог он спокойно думать о той, которая предала. – Я вчера Любу встретил, Макс. Случайно.
– Ту самую Любу? – присвистнул Максим, прекрасно понимая теперь почему Вячеслав, мягко говоря, не в настроении.
– Ту самую, Макс.
– И ты отпустил её?
– Да.
– Я удивлён, что ты проявил к ней такую милость.
– Не планировал отпускать, но, увидев её сыновей, я растерялся.
– Ты и растерялся! – хмыкнул Максим, – это что – то новенькое. У неё есть дети? И не один? – покачал головой, – шустрая, однако, девка.
– У неё двое детей, Тёмный, ну это те, которых я видел. А там уже ничему не удивлюсь. На вид им лет шесть. Времени зря эта…, – Вячеслав замолчал, словно не мог подобрать нужного слова, – девица не теряла, – добавил на выдохе.
– И что ты намерен делать? – Максиму очень не нравилось выражение лица Ярого. В таком состоянии ведь немудрено натворить много чего, о чём можно после пожалеть. – Слав, мой тебе совет, просто забудь её.
Яров мотнул отрицательно головой, мужественные черты лица перекосились от ярости.
– Забыть, как её папаша подставил меня? Как Владимир Ларинцев связался с Рогозиным, которому его доченька отдала компромат, который у меня же и раздобыла? Забыть, как Ларинцев подсунул мне свою дочь, которой, как патологической садистке мало было просто подставить меня, ей необходимо было влюбить в себя мужчину, а потом растоптать, чтобы насладиться его мучениями? Или ты предлагаешь мне забыть, как Ларинцева притащила меня в номер, где меня ждали люди её отца? Забыть, как они всадили в меня три пули, Макс? Я ведь тогда чуть не сдох. Извини, но я не могу, а, главное я не хочу ничего забывать.
– Слав, я понимаю твои чувств, однако…
– Ты ни хрена не понимаешь, Тёмный. Она подставила меня. До сих пор не понимаю, как я мог на всё это купиться: невинное тело и смазливое личико. Вроде не был зелёным юнцом в свои двадцать шесть, но, тем ни менее, позволил восемнадцатилетней девке почти погубить меня. Я имел полное моральное право порешить всю её семейку. Но всё, что я смог сделать – пустить их по миру, оставив ни с чем.
– Как знаю, родных твоей Любы всё же порешили, Ярый, – Макс бросил неоднозначный взгляд на друга, – и я до сих пор не уверен в том, что это сделал не ты.
– Жизнь в нищете для Ларинцевых хуже смерти, я только по одной лишь этой причине их не прибил бы, Макс.
Максим пожал плечами, словно до конца не верил словам Вячеслава.
– Что ты задумал, Слав?
– Для начала выясню всё о Ларинцевой.
Максим мрачно наблюдал за Ярым. Не нравилась ему эта Славкина одержимость Ларинцевой, но разве Ярого можно в чём – то переубедить? Если он вбил себе что-то в голову, то уже не услышит ничьих доводов. Особенно всё тормоза перегорали, когда речь заходила об этой женщине.
.
.
Люба вернулась домой сама не своя. Завела мальчиков в их комнату, попросила самостоятельно переодеться и помыть руки, а сама убежала к себе и закрылась.
Сбежала, ничего не объяснив сыновьям, которые не сразу заметили исчезновение матери. Не могла она оставаться с детьми и пугать их.
Её крыло эмоциями.
Сильно.
Так, как давно уже не накрывало. Внутри бушевал настоящий вулкан, который извёргся на поверхность неистовой лавиной слёз, которые за мгновение залили всё её лицо.
Девушка опустилась на пол, подогнула колени, обняв их руками, сжимаясь, вздрагивая, не в силах унять лихорадочную дрожь, сотрясавшую всё её тело, тихо заскулила. Дышать стало тяжело, грудь сдавило с такой силой, что каждый новый вздох причинял боль.
Это просто неимоверная пытка видеть её Славу… нет, больше не её.
Увидела его сейчас и сразу же вспомнила день, когда звонила ему, а он не отвечал. Лишь прислал холодное сообщение, где в весьма грубой форме просил её ему больше не звонить. Никогда.
Вспомнила день, когда двое людей из личной охраны Ярого расправились с её родными. Сама она тогда едва спаслась.
Люба перевела взгляд на огромный шрам на своей ладони, который тянулся к запястью и выше. Ей тогда несказанно повезло.
Зачем он сказал, что хочет с ней поговорить?
О чём?
Нечего им больше обсуждать после того, как он безжалостно попользовался глупой влюблённой в него дурочкой и после вышвырнул прочь из своей жизни, как ненужный хлам.
Уничтожил и разрушил до основания всю её жизнь…
Так ему показалось этого мало, свёл и счёты с её отцом с которым на протяжении двух лет проворачивал свои дела. Да и её, как она поняла, хотел растерзать. Лишил всего и всех.
Такое забыть никак нельзя. Невозможно…
Люба не была уверена в том, что Яров оставит её в покое. Меньше всего она хотела видеть его именно сейчас, когда более ли менее научилась жить без него и перестала реветь ночами, раздираемая болью от потери своих родных и от предательства любимого мужчины.
Несмотря на то, что прошло семь лет, Люба его не забыла…
Помнит каждую чёрточку, морщинку и родинку на мужественном лице…
Помнит, как могут загораться синие глаза Ярого от страсти и желания…
Помнит, как любила гладить ладонями гладко выбритые щёки и подбородок, а после целовать его губы.
Сейчас же перед ней был чужак. С чужими чертами лица, холодными глазами, чужими губами.
Больно.
Очень.
Некогда любимый мужчина предал, растоптал, убил душу, вывернул её наизнанку, заставив кровоточить сердце.
Она никогда не забудет его предательства.
Никогда не простит.
Такой человек не достоин ни её, ни детей.
Если бы не Андрей, она бы не выстояла. Сама, такая неопытная и юная, лишившаяся всего и всех, а, как позже узнала, что и беременная…
= 6 =
Глава 6
Андрей, узнав, что с ней случилось, привёл Любу на дачу своего друга, где сам останавливался летом.
Люба тогда целые сутки просидела у порога, обхватив себя руками, раскачиваясь из стороны в сторону, словно безумная.
Андрей обработал её руку, а, когда наложил несколько швов на ладонь, практически не обезболив, девушка даже не вздрогнула. Душевная боль на тот момент была гораздо сильнее физической, не понимала как быть, что делать, как дальше жить. Да и жить вовсе не хотелось.
После, когда Андрей с трудом уговорил её пройти в комнату, Люба легла в кровать, закрыла глаза и даже не помнила сколько времени так пролежала. Глаза не открывала, не хотела ничего и никого видеть, да и себя видеть не хотела.
Боль острыми когтями раздирала всё изнутри, в клочья беспощадно рвала сердце, а яростное пламя сжигало всё светлое и яркое, до тла выжигало душу, оставляя лишь чёрное грязное пепелище. Каждый вздох словно яд, проникал в жилы и отравлял изнутри.
Андрей тогда всерьёз испугался за психическое состояние сестры. Она не реагировала ни на его слова, ни на просьбы, не ела, лишь лежала с закрытыми глазами из – под которых текли, не переставая, слёзы.
Андрей почти силой заставил её встать, с трудом кое как заставлял есть. Но прошло буквально несколько дней и Люба сильно простудилась. Андрей ушёл к матери, а Люба просидела под дождём несколько часов, словно не замечала, что мокнет, что тело сотрясает от холода. Зачем вообще нужно тело, если мертва душа…
Андрей провозился с ней целую неделю, температура была очень высокой, девушку лихорадило. Она не могла спать, так как сразу же видела кошмары, кричала во сне и просыпалась.
Андрей несколько раз порывался вызвать врача или положить её в больницу, но одёргивал себя. В больницу обращаться было нельзя. Слишком опасно. Андрей не исключал того, что Любу ищут.
Когда девуше стало легче, Андрей увёз её в Петербург.
Первый месяц, уходя на занятия и на работу, боялся оставлять её одну, мало ли что она может сделать с собой. А нанять кого – то, чтобы проводил с ней время, не мог, не хватало финансов.
Но, возвращаясь вечером домой, Андрей обнаруживал, что Люба сидела на том же самом месте, что и утром, когда он уходил. Казалось, что она всё это время даже не вставала. Сидела, тупо уставившись в одно место в стене, никого и ничего вокруг не слыша, не замечая и не видя.
Что теперь стоит её жизнь?
Ничего.
Без родных, без того, которому верила как себе и любила все душой, без дома, лишившаяся абсолютно всего…
Слёзы не переставали течь из глаз, Люба даже не понимала откуда в ней столько влагивлаги. Казалось, что слёзы не закончатся никогда.
Представляла, как уже до жути надоело Андрею возиться с заплаканной девчонкой, которая ведёт себя, как безумная, дни и ночи путает, словно выпала из реальности.
Через месяц Люба узнала, что беременна. Сердце снова забилось в агонии, задавая один и тот же вопрос: «Как она с этим справится?».
Кажется, что этот ужас даже не думал заканчиваться. Как же хотелось забыться, проснуться и понять, что это всего лишь кошмарный сон.
Люба боялась реакции Андрея. Всё – таки она его ещё плохо знала. Была уверена, что он отправит её на аборт. Какие ещё дети, когда им и самим очень тяжело приходится. Оба молодые, ничего не имеющие за душой.
Да и как она сможет содержать ребёнка? Не работает, ничего не умеет. Жила всю жизнь, как принцесса в очень обеспеченной семье и ни в чём себе не отказывала. У неё всегда было всё самое лучшее. А сейчас…
Сейчас она больше походит на убогий призрак: тощая, почти прозрачная, кости обтянутые кожей и не более, волосы растрёпаны, не ухоженные, вся такая жалкая, а от бесконечных рыданий и бессонных ночей под глазами пролегли синие круги, лицо осунулось, бледная.
И следа не осталось от прежней красавицы принцессы, как часто называл Любу её отец.
Больше не назовёт…
Больше уже ничего не будет так, как прежде.
Никогда.
Люба монотонно призналась Андрею, что беременна. Однако, реакция Андрея на то, что она ждёт ребёнка не просто удивила Любу, а поразила. Вот тогда она шокированно посмотрела на Андрея иным взглядом… на человека, который совсем недавно появился в её жизни, но который уже успел так много для неё сделать.
– Залетела, значит будешь рожать, – весьма спокойно заключил он тогда. – Справимся. Вместе.
– Я не смогу, – безжизненно ответила девушка, даже не замечая, что Андрей и не удивился её новости о беременности, словно знал.
– Но ты ведь не одна. Я помогу, – и, видя сомнение, недоверие и неверие во взгляде недавно обретённой сестры, уверенно добавил, – можешь верить мне, Любаш, я за свои слова отвечаю. Справимся. Успокойся и не думай о плохом. Просто доверься мне.
– Я не знаю…
– Я знаю, – твёрдо ответил, – уверен, что есть и те, которым приходится ещё хуже, чем нам. Мы с тобой здоровы, руки и ноги целы, да и голова на плечах имеется. Это самое важное, а остальное приложится. Просто поверь мне.
И Люба поверила, доверилась. Тяжело ей дался этот шаг, но выбора иного не было. Просто хотелось, чтобы рядом был хоть один человек с которым можно было бы обо всём поговорить и знать, что он поймёт, выслушает, поддержит и не осудит.
И Андрей понимал.
