В паутине

скачать книгу бесплатно


От услышанного Катю бросило в жар. Она резко села и уставилась на Пашу, словно на привидение. У неё перед глазами вдруг возник чёткий образ ребёнка в ярком зелёном комбинезоне.

– Ты?! Тот мальчик?! – воскликнула она взволнованно.

– Что? – не понял Паша.

Август 1995 г., Дзержинск

– Ой, смотрите какой щеночек, – воскликнул Андрей, указывая на арку между домами. Оттуда им на встречу бежал маленький щенок породы спаниель. Щенок подбежал к Паше и начал его облизывать.

– Эй, перестань, – сказал Паша, улыбаясь во весь рот и пытаясь увернуться от энергичного персика. – Ха, щекотно, – смеясь, сказал Паша, но все же не отпускал собаку.

Остальные дети тоже потянулись к щенку, а он стал прыгать вокруг них и по очереди их облизывать, радостно повизгивая. Подбежав к Андрею, щенок начал с усердием вылизывать ему руки и тыкаться носом в карман.

– Что он делает? – спросил Паша.

– Он, наверное, голодный, – предположила Катя.

– Точно, у меня же тут пирожок остался, – сказал Андрей и вытащил из кармана салфетку, в которую был завернут пирожок.

– Ты опять стащил еду со стола? Мама же запретила брать еду на улицу и есть её потом грязными руками, – недовольно произнесла Катя.

– А это не для меня, это для него, – выкрутился Андрей и протянул пирожок собаке. – Кушай.

Щенок с удовольствием накинулся на выпечку, радостно повизгивая и помахивая хвостом. Быстро съев пирожок, щенок снова посмотрел на мальчика и гавкнул, словно прося добавки.

– Больше нет, – сказал мальчик и показал щенку пустые ладони. Щенок тявкнул ещё раз и благодарно облизал Андрею щеку.

– Интересно, откуда ты такой взялся? – спросила Катя, теребя собаку за ухом.

– Кажется, я знаю, – ответил Паша. – У нас во дворе вчера бабушка продавала щенков. Может, и сегодня пришла.

– Так он, наверное, потерялся, – расстроившись, произнёс Андрей. – Мы должны помочь ему найти хозяина, – воскликнул он и вскочил с места.

– Нет, мама не разрешает нам уходить со двора, – строго сказала Катя, поднимаясь на ноги рядом с ним.

– Ну и что? Мамы здесь нет, – смело ответил брат. – Паша, идём, – сказал он и направился к выходу со двора. – Щенок, пойдем с нами, – крикнул он, поманив щенка рукой.

– Стой, мама нам не разрешает, – повторила девочка. – Она наругает тебя, – сказала Катя. – И меня наругает из-за тебя, – сердито добавила Катя, явно не желая быть наказанной за грехи брата.

– Подумай о бедном щеночке. Неужели тебе не жаль его? – спросил Паша.

– Нет, она злая, – бросил Андрей и побежал со двора. – Паша, идём скорее.

Мальчики наперегонки побежали со двора, щенок бежал им вслед, а Катя сердито скрестив руки на груди, крикнула им вдогонку, – Ну и беги, я все расскажу маме! – она села на карусель и стала ждать возвращения брата.

Сентябрь 2018 г., Нижний Новгород

– Это было в 1995 году, – начала шёпотом говорить Катя. Она встала, накинула на себя халат и стала ходить кругами по комнате. Во рту у неё пересохло, руки тряслись от напряжения. Она все ещё не могла поверить в происходящее. – Мы тогда жили в Дзержинске. У нас во дворе появился новый ребёнок. Ненадолго, всего на несколько дней. Но ведь для ребенка каждый день этот как маленькая жизнь. Мы подружились. В один из дней мальчишки решили собрать черемуху, кто больше. И мальчик упал, и поранил руку. В другой день к нам во двор пришел щенок, – сказала Катя и замолчала.

Говорила Катя, делая большие перерывы между словами. Ей было тяжело об этом вспоминать. Ещё тяжелее было оттого, что она никогда ни с кем это не обсуждала. Она давно разместила эти воспоминания на задворках памяти и старалась об этом не думать. Получалось плохо, и вся её жизнь была отражением этой борьбы с самой собой. Она тихо промолвила:

– В тот день Андрюша пропал… Он пошёл с тем мальчиком, чтобы вернуть щенка хозяевам. И не вернулся, – сказала она, и с губ её сорвался стон отчаяния и скорби. – Я ждала его, долго ждала. Потом во двор вышла мама и спросила, где Андрей. А мне было нечего ей сказать. Мы искали его всем двором, расспрашивали соседей, прохожих, но никто ничего не видел, никто ничего не знал. Мама постарела на глазах. Она плакала каждую ночь, уходила из дома на много часов. Уж не знаю на поиски или просто не могла находиться в квартире, где все напоминало ей о пропавшем сыне. Спустя какое-то время она начала прикладываться к бутылке, а напившись – распускать кулаки.

Сказав это, Катя инстинктивно просунула руку под халат и потянулась к ключице, провела пальцами по изгибу тела змеи и нащупала под ним шрам – один из многих оставленных ей мамой в прорыве злости. После небольшой паузы, Катя продолжила:

– Еще какое-то время спустя её уволили с работы, а я, вместо того чтобы ходить на уроки, бегала по городу в поисках еды и хоть какого-нибудь заработка – подметала улицы, мыла подъезды, сдавала мамины пустые бутылки, помогала старикам носить тяжелые пакеты за булочку с маком или пару яблок. В–общем, как понимаешь, мне пришлось очень рано повзрослеть. Мама, она… Мне вроде как сложно её во всем этом винить. Она ведь потеряла сына. Но… Но все же она вела себя так, как будто она потеряла обоих детей. Я перестала для неё существовать. Она винила меня… Долгие годы она винила меня в том, что Андрей пропал. Я тоже винила себя. Но я была ребёнком. И мне нужна была моя мама. Но её не было. Была только посторонняя мне женщина, в глазах которой я видела только презрение и вопрос «Почему он, а не ты?!». Она так и не смогла меня простить. Не знаю, простила ли я сама себя, но, по крайней мере, научилась с этим жить. В двадцать лет я, накопив немного сбережений, уехала из дома, переехала сюда в Нижний Новгород, подрабатывала везде, где могла сгодиться. Наконец устроилась в бар, сначала посудомойкой, потом ребята научили меня мешать спиртное, и я встала за бар. И вот теперь по прошествии стольких лет, за моим баром появляешься ТЫ. Не могу поверить, что это был ты, что ты тот самый мальчик… – произнесла Катя, наконец, остановилась и посмотрела на Пашу.

Паша не знал, что ей ответить. Он был до глубины души поражён услышанным, и также как и Катя, не мог поверить в то, что это действительно происходит.

– Катя, я… мне… , – не мог он подобрать слова. – Я не знаю, что тебе сказать. Моё сочувствие вряд ли тебе поможет, ве…

– Скажи мне, что случилось тогда?! – оборвала его Катя на полуслове.

– Я не знаю, – ответил Паша. – Я даже не помню тот день. Мне было сколько, четыре, пять лет? Для меня это был…, – замешкался Паша, – просто день. Обычный день, один из многих, – произнес он осторожно, боясь задеть Катю за живое. – Прости, – смущенно сказал он и после небольшой паузы добавил: – Катя мне, правда, очень жаль.

В комнате воцарилась тишина, которую нарушал только шум стрелок от настенных часов и сопение кота, спящего на подоконнике.

– Можно я попрошу тебя уйти? – наконец промолвила Катя.

– Да, конечно, – сказал Паша и начал одеваться.

Катя закрыла за Пашей дверь, опёрлась на неё и начала медленно сползать по ней на пол. По щекам текли горячие слезы, и она не пыталась их сдержать. Она словно снова переместилась в тот день, 14 августа 1995 года, когда пропал её брат, и снова ощутила то чувство пустоты, которое не покидало её на протяжении долгого периода времени. Она снова почувствовала себя маленькой напуганной девочкой, которая смотрит на вход во двор и ждёт… ждёт, когда придет её брат. Но он не пришёл ни через полчаса, ни через час, ни на следующий день. Андрей пропал, и она так и не узнала, что произошло с её младшим братом. Мама оставила Катю за старшую, ведь она и была старшей. И она должна была следить за детьми. Следить, чтобы ничего не случилось, чтобы никто не ушел со двора. И она не справилась. Она отпустила своего брата. Это чувство вины преследовало её много лет. Только спустя годы она нашла в себе силы простить себя и осознать, что она была такой же маленькой девочкой и мама не вправе была винить её за произошедшее. Но кто бы не был в этом виноват, это не вернет Кате её брата и не вернет ей детство, которое ушло вместе с Андреем.

Паша вышел из подъезда, глубоко вздохнул и направился прочь от Катиного дома. В голове его как на репите крутился вопрос: «Скажи мне, что случилось тогда?!». Он сказал, что не знает. Он вспомнил страх, которым был пронизан голос Кати, когда она погружалась в детские воспоминания. Страх и отчаяние, отчаяние и боль. Паша никогда не думал, что спустя столько лет встретит её. Он был поражен тем, как страшно повернулась её жизнь после пропажи брата. Он был потрясен её историей до глубины души. Но, увы, не мог никак облегчить её страдания. И повернуть время вспять Паша тоже не мог.

Сентябрь 2018 г., Ульяновск

– Алина, привет. Как ты? – прозвучал обеспокоенный голос брата в телефонной трубке.

– Привет, – устало ответа Алина. – Даже не знаю, какому из крутящихся в голове вариантов отдать предпочтение. Плохо, тяжело, больно… выбирай.

– Да, тупой вопрос, извини, – тут же поправился он.

– Да ничего, – отмахнулась Алина. – Классический вопрос в такой ситуации. Люди никогда не знают, что говорить и как себя вести в таких обстоятельствах, – сказала она и между ними повисла тишина. – Кажется, пора начинать верить в карму, – после некоторой паузы продолжила Алина.

– Не говори ерунды, – оборвал её брат. – В случившемся нет твоей вины.

– Ты сейчас про аварию или …?

– Ты знаешь, о чем я, – тихо, но настойчиво произнес он. – Мы не могли ему противостоять. И ты это знаешь.

– Знаю, но… от этого не легче. Ненароком начинаешь задумываться… – протянула Алина и смахнула с ресниц слезинку. – Ладно, не стоит об этом. Как твои дела?

– Мои дела, – задумчиво повторил он. – Если расскажу, ты не поверишь, – сказал он и глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. – Сестренка, прости, что лезу к тебе со своими проблемами именно сейчас. Я знаю, тебе не до этого. Но мне очень нужен твой совет.

– Выкладывай, – ответила Алина, уверенная, что это поможет ей ненадолго отвлечься. Но сказанное братом сделало только хуже. Этого она никак не ожидала от него услышать. Алина молча слушала брата, боясь его перебить. Когда он закончил говорить, она сказала лишь, – Нет. Не вздумай этого делать!

Октябрь 2018 г., Нижний Новгород

Паша уже который раз приходил в бар «Черная жемчужина», чтобы увидеть Катю. Он понимал, что ему не следует этого делать. И самым правильным в этой ситуации было бы больше никогда с ней не видеться и не говорить. Он понимал, что в сложившихся обстоятельствах он был живым напоминанием о том, что случилось с её братом. Ей и так пришлось нелегко. Он увидел это в её глазах и услышал в её голосе в тот вечер, когда она рассказала ему свою историю.

Но это была их история.

В тот вечер, когда она шел домой от Кати, он вспомнил ту милую, но строгую девочку, которая хоть и желала подурачиться с младшим братом и его новым другом, но очень боялась ослушаться маму. Ту девочку с русыми косичками, которая хохотала от души, когда щенок вылизывал её милое личико. Которая очень хотела забрать его домой, но знала, что мама не разрешит.

И вот теперь от этой маленькой девочки ничего не осталось. У Паши перед глазами стоял образ маленькой Кати, которая радостно обнимала щенка. Этот образ постепенно растворялся и уступал место нового образу – частично сбритые волосы, пирсинг в брови и нижней губе, татуировка змеи практически на половину тела… и глаза, полные боли.

Какова была вероятность встретить её в другом городе спустя столько лет?

Он был уверен, что ему не стоит искать с ней встречи. Ему нужно просто испариться из её жизни и позволить ей жить дальше, позволить ей забыть.

Но он знал, он увидел в тот вечер в её взгляде, что она не может забыть. Хотя их встреча и разбередила старые раны, было ясно, что они не зажили, что они всё ещё кровоточат.

Паша знал, что не сможет помочь ей забыть. Но он чувствовал, что и оставить её тоже не может. Волей неволей он стал частью этой истории. Истории, которая началась более двадцати лет назад.

Он не решился постучать в её дверь, хотя и знал, где она живет. Он боялся, что она прогонит его и осудит за его вторжение в её едва устаканившуюся реальность.

Поэтому он стал искать с ней встречи в баре. Но Катя не приходила. Вот уже несколько смен она не появлялась на работе.

В очередной раз, просидев за барной стойкой весь вечер, и не дождавшись прихода Кати, Паша подошел к дежурившему в этот день Максиму и спросил:

– Макс, слушай, ты знаешь, где Катерина? Уже несколько дней её не видно.

– А ты что запал на неё? – хитро подмигнул Максим. – Она у нас девчонка видная. После того, как ребята её за бар поставили, в её смену от мужиков отбоя нет. Всегда полная касса.

– Да, она хороша, – согласился Паша. – Ну, так, где она? – чуть более настойчиво спросил Паша.

– На больничном, типа. Сказала, что у неё вроде как в семье что-то случилось, попросила несколько смен её в график не ставить, – ответил Максим. И хотя он пытался говорить максимально отрешено, было видно, что он волнуется за Катю.

– А когда вернется, не говорила?

– Нет, я не в курсе, – сказал Максим и резко сорвался вглубь зала, где только что едва не началась потасовка. – Эй, парень, тебе хватит, – прикрикнул Максим на еле стоявшего на ногах посетителя и, с трудом оторвав его от барной стойки, выпроводил парня за дверь, пока тот осыпал бар матами, а стоявших у барной стойки девушек – бесхитростными и не лишенными подтекста «комплиментами».

Паша вышел из бара и мысленно прочертил в голове карту до дома Кати. Он не собирался заходить к ней, но ноги сами понесли его в сторону её дома. Войдя во двор, Паша устремил взгляд к её окнам. Свет в них не горел. Не до конца понимая, чего он хочет здесь дождаться, Паша сел на качели, и оставшуюся часть ночи смотрел в её окна. Спустя несколько часов, когда начало светать, Паша встал и пошел прочь со двора. В голове снова всплыл образ Кати в слезах и её отчаянный вопрос: «Скажи мне, что случилось тогда?!».

Сентябрь 2018 г., Ульяновск

Осознание потери пришло не сразу. Ещё несколько дней после того, как узнала новости, Алина не верила в происходящее. Её накрыло эмоциями лишь на третий день, после того, как медсестра сообщила, что завтра в больницу придет следователь обсудить какие–то детали аварии.

Эти три дня, Алина провела будто в каком–то шаре, лишенном эмоций и искажающем восприятие. Она вспоминала фильмы, где безутешные вдовы, после сообщений о смерти мужа, падали на колени, кричали, бились в истерике. Алина всего этого не делала. За три дня она не проронила ни слезинки. Вообще не выказала ни единой эмоции по этому поводу. В какой–то момент ей даже стало стыдно, и она стала ругать себя за такую отчаянную безразличность. «Да, что с тобой не так?!», – подумала она. «У тебя вообще есть чувства?!».

Чувства были. Какой-то защитный барьер сдерживал их на время, чтобы они не раздавили её. Но барьер дал трещину. Стоило медсестре выйти за дверь, как он рухнул, и все эти чувства резким потоком захлестнули Алину. Она вдруг ощутила острую пустоту внутри себя, пустоту в душе. Слезы отчаяния потекли по её щекам. Она сжала простынь в кулаках и стиснула зубы, дабы не закричать от бессилия и боли.

«Их больше нет», пронеслось у неё в голове.

Алина попыталась встать с постели, но ноги её подвели, и она оказалась на полу. Слезы застилали её глаза. Всё её тело сотрясала мелкая дрожь. Легкие горели огнем, желудок словно подпрыгнул к гортани и начал резко сокращаться. Её вырвало на пол палаты, и тело прошиб пот. Она не могла кричать в голос, но тихо выла, закрыв лицо руками, и жадно втягивая воздух сквозь пальцы.