Что такое дом?

Мистер Саллем был мужчиной в том возрасте, когда начинают подкрашивать первую седину. К своим годам он имел счастливую семью и любимое дело, хороший дом и высокий капитал. Его уважали в обществе, и городская известность его совсем не смущала.

Жизнь Мистера Саллема напоминала непопулярный в литературе сценарий, когда успех и привилегированное положение в обществе никак не сказались на их обладателе. Он никогда не смотрел свысока и мог спокойно позвать деловых партнеров поиграть в футбол в ближайшие выходные. Просто, без всякого бизнеса, для удовольствия.

Больше всего Мистер Саллем ценил моменты, которые возвращали его в детство – беззаботные времена, когда наслаждались не телефоном последней модели, а звездным небом, чистым воздухом и искристым снегом. Вот и сейчас, как и тогда, он стоял с лопатой у родительского дома в деревне и любовался звездами.

Январским снегом избу замело по окна. Мистер Саллем махал лопатой как мальчишка. Неизвестно, почему, но уборка снега доставляла ему особое удовольствие и давала мощный заряд энергии. Однако ни сам Мистер Саллем, ни его семья не задумывались об этом. Да и зачем. Радость ребенка на лице седеющего Мистера Саллема объясняла все лучше любых слов.

Он вырос в условиях, чьи обитатели привыкли отводить в сторону полные сожаления и стыда глаза, когда речь заходила об их материальном положении. Уже тогда Мистер Саллем смело помышлял о жизни в изобилии. Его мечты не были мечтами в привычном понимании, ведь он обладал поразительной способностью – видеть путь достижения любой своей фантазии.

Наблюдение, благодаря которому удалось установить этот факт, сделал дед Мистер Саллема на пятый год жизни мальчика. Он сидел на скамейке возле дома и поджигал самокрутку, когда маленький Саллем подошел к нему и спросил:

– Дедука, а почему все скволечники висят так низко?

Дед выпустил изо рта дым и поинтересовался:

– Почему ты так решил? – делая скидку на рост ребенка и размышляя, что для него все, что выше его способности достать рукой, должно быть низко.

Малец удивленно смотрел на старика.

– Дедука, ты сталый, а такой глупый. Скволечник – это домик для птичек. Домики, котолые птички делают для себя сами, лежат высоко-высоко на делевьях. Набрав в легкие побольше воздуха, маленький Саллем продолжал: – Так почему домики, котолые делаем мы, висят так низко? Птички же не поймут, что это мы для них сделали. Они могут лешить, что это для мышек, наплимел. Мышки тоже хлебушек кушают.

Дедушка так заслушался, что забыл выдохнуть дым. Раскашлявшись, словно ему обещали Оскар за лучший кашель курильщика, он рассмеялся. Внук же сохранял непоколебимую серьезность. Дед решил его переубедить и указал на птичек неподалеку:

– Смотри, они прилетели и кушают. Им неважно, низко домик или высоко. Они хотят есть.

Мальчик уверенно парировал:

– Да они покушают, а потом улетят! Видишь! – и тыкал пальцем на покидающего скворечник снегиря.

Дед смотрел на мальчика с выражением лица, присущим всем взрослым, которых дети поставили в тупик. Внук успел догадаться, что обеспечивать птичек нормальными птичьими домами придется самому, и побежал в сарай. Он вытащил скворечник, который они вчера сколотили с отцом, притащил к дереву и встал с видом главного бригадира на строительном участке.

Минут пять мальчик осматривал дерево, прежде чем дед выронил изо рта новую самокрутку. Пятилетний Мистер Саллем со скворечником в зубах решил водрузить птичий домик туда, куда полагается, и полез на вершину дерева.

Для деда осталось загадкой, что произошло в голове ребенка за те минуты, что он стоял на земле, но мальчик лез на дерево, тщательно избегая веток, с которых мог сорваться. Маленький Мистер Саллем разумно выбирал выступы на дереве, на которые могла уместиться его нога. Крупным ребенком он не был, так что затея удалась легко. Мальчик залез достаточно высоко для птичьих гнезд и с гордостью повесил скворечник на ветку. Затем он достал из кармана остатки хлеба, раскрошил и вернулся на землю тем же путем.

Позже, когда Мистеру Саллему исполнится четырнадцать, дед расскажет ему об это случае, удивительном для всех, кроме самого мальчика. И неважно, что тогда пятилетний Мистер Саллем скворечником называл обыкновенную кормушку. Он уже понимал, чего хочет, и как этого добиться.

– Я помню, – скажет деду подросший Мистер Саллем. – Я подошел к дереву и углядел ту ветку. Я сразу понял, что она подойдет идеально. Не спрашивай, как. Я просто это знал. И я начал размышлять, как до нее добраться. Скользя взглядом вниз, я заметил, что передо мной начала выстраиваться картинка. Я видел дерево как лестницу на пути к единственно важной ветке, поэтому нужные «ступеньки» как бы подсвечивались, а остальные пропадали из виду. Я запомнил все, и, сохраняя в памяти общий обзор, полез наверх.

Так работала способность Мистера Саллема – сначала он определял, чего хочет, а потом искал пути достижения. Поэтому другим его мечты больше напоминали четкие планы. Люди привыкли, что их мечта остается чудом, которое однажды должно произойти само по себе. Мистер Саллем относился к мечтам иначе. Он верил, что если сам смог придумать себе мечту, значит, может придумать и способ ее воплощения. Подход был другим, но суть не менялась – он тоже умел мечтать, пусть многим и казалось, что это не так.

Мистер Саллем мечтал жить в изобилии и прекрасно понимал, что бизнес в современном мире – плодовитая площадка для заработка. Но он испытывал неприятие к бизнесменам в их стереотипном понимании – лощеным костюмам, дорогим машинам, часам за тысячи евро, которыми подчеркивают статус. Мистер Саллем верил, что уважение к другому человеку не измеряется побрякушками. Уважение он видел в труде, приносящем пользу, в знаниях, приобретенных на собственных ошибках, в глазах людей, живущих с открытым сердцем. Его желание жить в изобилии подразумевало не внешний лоск, а ощущение свободы, которое появлялось, когда пропадала нужда.

Десять лет назад имя никому неизвестного Мистера Саллема прогремело на весь город – он построил Квартал Круглых Домов. Было бы ошибкой считать, что на его разработку он потратил больше десяти лет с тех пор, как выучился на архитектора. Он работал над ним всю жизнь.

Идея пришла к нему в возрасте почемучки, когда Мистер Саллем спросил маму: «Почему все дома квадлатные или плямоугольные? Почему нет клуглых домов?». Мама мальчика не знала, что круглые жилища имеют некоторые народы, поэтому ответила что-то вроде, что так удобнее, вмещается больше людей в маленькое пространство. Зачем людям жить в тесноте, мама уже не смогла объяснить.

Газеты писали заголовки: «Местный житель построил Квартал Круглых Домов. Гений или сумасшедший?», «Местный чудак хочет поселить людей в грибы», «Соцопрос: “Круглый дом – что за бред?”», «Квартал Круглых Домов – будущее нашего времени?», «История успеха: как деревенский сумасшедший сколотил состояние на круглых домах». Вопросом, который озадачил Мистера Саллема в детстве, теперь озаботились эксперты, беспрестанно сравнивая круглые и квадратные дома. Тихо наблюдая за происходящим, Мистер Саллем дал всего одно интервью.

– Мистер Саллем, почему вы считаете, что людям нужны круглые дома?

– Не важно, в каком доме живет человек – круглом или квадратном. Он может жить где угодно, даже в норе у скунса, если пожелает. Дом, жилище – это внешняя оболочка дома внутреннего, который есть в сердце каждого.

Люди забыли об этом доме. Они вбухивают миллионы в муравейники, которые все равно остаются пустыми, потому что люди в них существуют, а не живут. Они постоянно заполняют дом, как им кажется, нужными вещами, забывая привнести в него главное – дом своего сердца. Покупая в кухню новую плиту лишь потому, что старая надоела, они пытаются заполнить в сердце дыру, образовавшуюся от отсутствия дома. Только то – черная дыра, и ее можно кормить бесконечно.

Сейчас модно повторять, что нужно меняться самому, потому что куда бы ты ни отправился, ты берешь с собой себя. Но, прежде чем меняться, нужно отыскать себя под внешними завалами, найти дом внутри. Тогда любая точка мира станет для тебя родной.

Круглые дома – это напоминание. Человечество скитается без дома из поколения в поколение и от простых слов «найдите дом внутри себя» не изменит образ жизни. Люди просто не помнят, как это. Круглые дома – это первая тропинка в нужном направлении, триггер, способный вернуть память больному с амнезией. И кто знает, может, однажды нам будут не нужны разделяющие нас дома, потому что мы все будем жить одной большой семьей.

Концепцию дома в сердце Мистер Саллем сформулировал, ощущая себя частью большой семьи. Единственный ребенок, он имел множество двоюродных и троюродных братьев и сестер, внучатых теть и дядь, бабушек и дедушек. Когда вся семья собиралась вместе, маленький Саллем становился самым счастливым ребенком на земле. Ему нравилось чувствовать себя частью чего-то значительного и единого. Он ощущал силу и покой. Он видел любовь. Она была для него изобилием.

Мир успеха и бизнеса стал одновременно родным и чужим для Мистера Саллема. С одной стороны, бизнес приносил довольство и доставлял удовольствие. С другой – Мистер Саллем не знал богатой жизни. Он питал равнодушие к неуемному накопительству и воспринимал деньги как инструмент, доступный каждому. Он одевался в обычную одежду, не имел машины и мог спокойно съесть бутерброд с сахаром, как в старые добрые времена. Поэтому для тех, кто не читал газет, он выглядел как обычный человек.

Мистер Саллем не имел вблизи примеров успешного предпринимательства, поэтому все законы и приемы бизнес-среды осваивал с нуля. Когда спустя десять лет он рассказывал историю, как часами сидел над книгами по маркетингу, изобретая толковую рекламу, учился планированию и грамотному распределению бюджета, ему не верили. Люди принимали его за прирожденного предпринимателя, полагая, что невозможно со дна прыгнуть так высоко, и все чаще называли сказочником. Как будто и не было тех заголовков.

Мистеру Саллему не было до них никакого дела. Он продолжал строить круглые дома, давать уроки начинающим бизнесменами и радоваться простым заботам, вроде уборки снега. А потом он брал в охапку детей и жену и бежал на горку, на которой в семь лет расквасил себе нос. И катался, и падал, и смеялся, когда старший сын попадал снежком ему в рот. Он оставался обычным человеком, который обрел дом в собственном сердце.