скачать книгу бесплатно
Картинки с выставки. Наука и технологии в раннем СССР
Ольга Елина
Книга посвящена истории Первой Всероссийской (Всесоюзной) сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки с иностранным отделом 1923 г. В фокусе внимания автора научно-просветительская и технико-технологическая составляющие выставки. С опорой на широкий комплекс архивных источников исследованы разнообразные сюжеты смотра: задачи, намеченные его организаторами; роль ученых как экспертов и экспонентов выставки; взаимодействие научной и художественной групп при формировании экспозиций; назначение, содержание и облик самих экспозиций; «трудовые будни» и праздники выставки. Вместе с тем выставка представлена как репрезентация образа власти, инструмент «научной дипломатии», агитационно-пропагандистская кампания, рассчитанная на крестьянство. Через документальное описание локального исторического события охарактеризована общая научно-техническая и социокультурная панорама раннесоветской модернизации с доминантой техники, созданием «науки для крестьянства», поиском новых форм организации исследовательской деятельности.
Книга адресована широкому кругу читателей, интересующихся историей отечественной науки и техники, историей искусства, социально-политической историей России.
Ольга Елина
Картинки с Выставки. Наука и технологии в раннем СССР. По материалам Всероссийской выставки 1923 года
© Ольга Елина, 2024
© Рутения, 2024
© Музей современного искусства «Гараж», изображения, 2024
© Государственный научно-исследовательский музей архитектуры имени А. В. Щусева, изображения, 2024
© Государственное бюджетное учреждение культуры города Москвы «Музейное объединение „Музей Москвы“», изображения, 2024
© Государственный исторический музей, изображения, 2024
© Государственный музей политической истории России, изображения, 2024
© Архив Центрального парка культуры и отдыха имени М. Горького, изображения, 2024
© Российский государственный архив экономики, изображения, 2024
© Российский государственный архив кинофотодокументов, изображения, 2024
© Российский государственный архив литературы и искусства, изображения, 2024
© Центральный государственный архив города Москвы, изображения, 2024
© Государственный историко-художественный и литературный Музей-заповедник «Абрамцево, изображения, 2024
© Государственный центральный театральный музей имени А. А. Бахрушина, изображения, 2024
© Мультимедиа-арт-музей, изображения, 2024
© Областное государственное бюджетное учреждение культуры «Ульяновский областной краеведческий музей имени И. А. Гончарова», изображения, 2024
© Пермская государственная художественная галерея, изображения, 2024
© Саратовский государственный художественный музей имени А. Н. Радищева, изображения, 2024
© Архив Андрея Кондрашова, изображения, 2024
© Архив семьи Лисицыных, изображения, 2024
Предисловие
Международная выставочная деятельность – тема, традиционно интересующая историков, искусствоведов, экономистов, социологов. Россия участвовала во всех всемирных смотрах, стартовавших в 1851 г. в Лондоне и ставших символом научно-промышленной глобализации. Выставка в Турине и Риме 1911 г. оказалась последней, где наша страна предстала в своей имперской ипостаси. Из-за Первой мировой войны, прокатившейся по европейским странам, почти на 15 лет прервалось всемирное выставочное движение; первая послевоенная выставка прошла только в 1925 г. в Париже. Однако уже в 1923 г. в Москве большевистская Россия, едва оправившись от потрясений революций и Гражданской войны, провела крупнейший смотр с иностранным участием. Разумеется, Первая Всероссийская (Всесоюзная) сельскохозяйственная и кустарно-промышленная выставка с иностранным отделом (далее – ВСХВ) не претендовала на статус экспо. Однако по целям и демонстрационным параметрам она выходила за рамки всероссийских, что позволяет поставить ее в ряд международных.
ВСХВ известна прежде всего новаторским оформлением, восторженно принятым передовой советской публикой и зарубежными участниками. Поэтому она активно изучалась как феномен отечественного искусства начала XX в. Искусствоведческие исследования начались еще в СССР, особый импульс им придал период оттепели 1960-х гг., эпоха «переоткрытия» русского авангарда. С тех пор опубликовано множество фундаментальных трудов, в которых ВСХВ рассмотрена с позиций революционных художественных поисков, архитектуры выставочных ансамблей раннего СССР, истории освоения территории Центрального парка культуры и отдыха им. М. Горького и т. д.[1 - Из истории советской архитектуры 1917–1925 гг.: Документы и материалы / Отв. ред. К. Н. Афанасьев, сост., автор статей и примеч. В. Э. Хазанова. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1963; Хазанова В. Э. Из истории советской архитектуры первых послереволюционных лет: гражданская архитектура РСФСР, 1917–1925 гг.: Дис. <…> канд. искусствоведения. М., 1965; Хазанова В. Э. Советская архитектура первых лет Октября. 1917–1925. М.: Наука, 1970; Рязанцев И. В. Искусство советского выставочного ансамбля, 1917–1970: Работы художников Москвы и Ленинграда. М.: Сов. художник, 1976; Хан-Магомедов С. О. Архитектура советского авангарда. Кн. 1: Проблемы формообразования. Мастера и течения. М.: Стройиздат, 1996; Он же. Сто шедевров советского архитектурного авангарда. М.: Эдиториал УРСС, 2005; Выставочные ансамбли СССР. 1920—1930-е годы: материалы и документы / Отв. ред. В. П. Толстой; сост. И. В. Рязанцев и др. М.: Галарт, 2006; Казусь И. А. Советская архитектура 1920-х годов: организация проектирования. М.: Прогресс-Традиция, 2009; Броновицкая Н. Н. Памятники архитектуры Москвы. Архитектура Москвы 1910–1935 гг. М.: Искусство – XXI век, 2012. С. 90—104; Колузаков С. В., Евстратова М. В. Временная архитектура Парка Горького: От Мельникова до Бана. М.: Центр современной культуры «Гараж», 2012; Колузаков С. В., Евстратова М. В. 1-ая ВСХВ // Энциклопедия русского авангарда. Т. 3. История. Теория. М.: Глобал Эксперт энд Сервис Тим, 2014. С. 101–102; Чепкунова И. В. Выставка 1923 года – первый советский архитектурный ансамбль // Русское деревянное. Взгляд из XXI века. Архитектура XIX–XXI веков: В 2 кн. Кн. 2. М.: Кучково поле, 2016. С. 136–179; Никитин Ю. А. Архитектура выставочных комплексов России XIX – начала XX вв. Диссертация… доктора архитектуры. СПб.: Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет, 2016; Евстратова М. В., Колузаков С. В. Временная архитектура Парка Горького. М.: Музей современного искусства «Гараж», 2019; Балабух О. П. Об особенностях создания выставочного пространства (на примере Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки 1923 г.) // Студенческий форум. 2020. № 11 (104). С. 5–7.] В последние годы появилась серия публикаций в интернете, посвященных «обложке» ВСХВ – ее павильонам[2 - См., например: Всероссийская сельскохозяйственная и кустарно-промышленная выставка 1923 года: https://ru-sovarch.livejournal.com/552499.html (https://ru-sovarch.livejournal.com/552499.html) [дата обращения: 10.10.2023]; Сельскохозяйственные выставки 1918–1938: http://www.cnshb.ru/artefact3/ia/ie1.asp?page= text&text=vyst1918-1938 (http://www.cnshb.ru/artefact3/ia/ie1.asp?page=text&text=vyst1918-1938) [дата обращения: 10.10.2023]; Рублев А. Д. Парк Горького (Партер). Глава 1. Часть 1. 1 http://samlib.ru/editors/r/rublew_a_d/1parkgor.shtml (http://samlib.ru/editors/r/rublew_a_d/1parkgor.shtml) [дата обращения: 10.10.2023]]. Отметим также подготовленные крупными музеями публикации и «выставки о выставке», приуроченные к юбилейным датам первого советского смотра[3 - К 100-летию ВСХВ музей ВДНХ издал аннотированный вариант фотографического альбома, выпущенного в 1937 г. в двух экземплярах для специалистов-организаторов будущей Всесоюзной выставки 1939 г.: Первая Всесоюзная: К 100-летию Всесоюзной сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки 1923 года. М.: КП ВДНХ, 2023. 116 с., ил. Отметим включенную в альбом брошюру «Первая Всесоюзная» из серии «Библиотечка выставочного работника», подготовленную отделом печати ВДНХ СССР к 50-летию ВСХВ. Юбилейные выставки прошли на ВДНХ, в Государственном музее социально-политической истории в Петербурге, Музее парка Горького и т. д.]. Между тем в научно-техническом контексте выставки раннего советского периода не изучались. Это относится и к ВСХВ. Данная книга пополнит искусствоведческую историографию важным содержательным материалом.
Однако поставленные нами задачи выходят далеко за рамки заполнения историографических лакун. В предлагаемой книге ВСХВ изучена как многоплановый научно-просветительский и технико-технологический проект большевиков, несущий важную социально-политическую нагрузку и потому представляющий для исследователей самостоятельную историко-научную ценность. В центре работы – экспонирование достижений прикладной науки, технологий, связанных с сельским хозяйством – главной отраслью российской экономики в рассматриваемый период.
В истории аграрной науки начало 1920-х гг. считается полигоном идей, практик, институций, схем управления; ВСХВ транслировала публике эту разновекторную панораму. В фокусе исследования оказались самые разные грани смотра: задачи, намеченные вдохновителями выставки, успехи и сложности в их реализации; роль ученых как организаторов, экспертов и экспонентов; взаимодействие научной и художественной групп при оформлении павильонов и экспозиций; «трудовые будни» и праздники выставки; отражение события в современной ему литературе. Особый акцент – на самих научно-технических экспозициях и мероприятиях ВСХВ: их обсуждении и подготовке, участии в этом институций-разработчиков, предметном содержании, символическом значении, восприятии публикой.
ВСХВ показана в книге и как агитационно-пропагандистская кампания, призванная индоктринировать широкие слои публики, в первую очередь – крестьянство, идеями их преобразования, тотальной модернизации труда и быта. Демонстрируя выставку миллионам советских людей, проводя по ее модели многочисленные региональные смотры, большевики уготовили ВСХВ роль важной практической площадки создания «нового советского человека»[4 - Исторический обзор подходов и этапов в развитии представлений о «новом человеке», в том числе в большевистской России, дан в: Krementsov N. Introduction: On Words and Meanings // The Art and Science of Making the New Man in Early-20th-Century Russia / N. Krementsov, Y. Howell (eds.). London: Bloomsbury Academic, 2021. P. 1—23; idem: New Sciences, New Words, and „New Men“ / N. Krementsov, Y. Howell (eds.). London: Bloomsbury Academic, 2021. P. 85—104; Кременцов Н. Что нового было в «новом человеке» первой трети XX века? Научное знание как культурный ресурс // Новое литературное обозрение. 2022. № 4 (176). С. 31–49.]. И если о «сталинских крестьянах» известно достаточно много, то середина 1920-х гг. с ее противоречивыми импульсами, адресованными деревне, изучена гораздо меньше. В книге прослежено, как крестьянство воспринимало устроенную для него «школу выставки», какие отклики рождали идеи «науки для крестьян», их «воспитания знанием». Перечисленное позволило реконструировать образ крестьянина, формировавшийся в раннем СССР и отраженный выставкой.
Наконец, выставка представлена как витрина «красной дипломатии», действенный инструмент налаживания экономического и научно-технического сотрудничества с иностранными государствами в сложных условиях преодоления международной изоляции СССР.
Всестороннее изучение ВСХВ позволило поместить смотр в более широкий контекст социально-экономического развития страны, поразмышлять об образе науки и технологий в Советской России и раннем Советском Союзе. Выставка в данном случае оказалась чем-то вроде магического кристалла, через который стало возможным рассмотреть в деталях отдельные фрагменты научно-технической и социокультурной панорамы начала 1920-х гг.
Выставка была выстроена за рекордные десять месяцев. Она планировалась как юбилейный смотр к пятилетию Октябрьской революции, но дважды переносилась из-за событий Гражданской войны, «военного коммунизма», голода начала 1920-х гг. За период подготовки возник Советский Союз, что значительно расширило проект, дополнив его республиканскими экспозициями. В итоге ВСХВ отразила и показала преимущества социализма эпохи Новой экономической политики (нэп) с элементами частной собственности, свободного рынка и пр. Один из аспектов нэпа, продемонстрированный на ВСХВ, – «разворот к крестьянину-единоличнику» – программа, так и не реализованная из-за смены курса на массовую коллективизацию. Во многом именно этим несостоявшимся «разворотом», тотальной сменой государственных приоритетов объясняется «забвение» ВСХВ в социально-политической историографии раннего СССР.
Книга призвана восполнить существующие пробелы и решить самостоятельные историко-научные задачи. В ней ВСХВ предстанет не только в узком титульном значении выставки сельского хозяйства и кустарной промышленности с иностранным отделом. Мы надеемся, что получилось показать ее смотром модернизации, манифестацией авангарда не только внешнего, но и содержательного.
Одна из немногих работ, посвященных выставке как объемному историческому событию, готовилась к 30-летнему юбилею ВСХВ и вышла из печати на излете сталинизма, в 1953 г. Небольшой по объему текст М. И. Федоровой[5 - Федорова М. И. Первая Всесоюзная сельскохозяйственная выставка. М.: Изд-во МГУ, 1953. 113 с.] оказался выстроен в соответствии с требованиями эпохи. Акценты книги – на роли партии, участии И. В. Сталина в подготовке выставки, демонстрации достижений колхозов, клеймении экспозиций «буржуазной науки», в первую очередь «вейсманистов-морганистов» Института экспериментальной биологии, превознесении показа достижений Мичурина и «мичуринской биологии» и т. д. Вместе с тем в книге проанализированы документы, связанные с партийными решениями о выставке, приведены данные по участию в ней различных групп населения, наградная статистика и пр.
К историографии следует отнести уже упомянутые работы по художественной составляющей ВСХВ, затрагивающие также некоторые содержательные аспекты (см. литературу в примечании 1).
Для общего контекста истории и методологии выставок изучен большой массив публикаций, посвященных развитию выставочного движения и отдельным смотрам – от экспо до региональных сельскохозяйственных[6 - Обозначим диапазон публикаций – от фундаментальных трудов: Geppert A. C. T. Fleeting Cities. Imperial Expositions in Fin-de-Si?cle Europe. New York: Palgrave Macmillan, 2010; Rydell R. W. World of Fairs: The Century-of-Progress Expositions. Chicago: University of Chicago Press, 1993 и международного электронного ресурса: World’s Fairs: A Global History of Expositions / R. Rydell, ed. London: Adam Matthew Digital, 2017 до монографий: Шпаков В. Н. Россия на всемирных выставках, 1851–2000. М.: Росинтэкс, 2001; Шпаков В. Н. История всемирных выставок. М.: АСТ; Зебра Е, 2008.].
Наконец, исследование вобрало в себя большой корпус разнообразной социально-исторической и историко-научной литературы: о советской модерности и ее месте в мировом процессе, о «культурной дипломатии» как средстве пропаганды, о судьбах крестьянства в меняющихся условиях 1920-х гг., нэпе как идеологическом предшественнике «Великого перелома», об институционализации советской науки, составе и структуре постреволюционного научного сообщества, экспериментах по «созданию нового человека» в 1920-е гг. и т. д.[7 - Среди литературы отметим некоторые монографии и крупные тематические сборники: Грэхэм Л. Сможет ли Россия конкурировать? История инноваций в царской, советской и современной России. М.: Манн, Иванов и Фербер, 2014; Долгова Е. А. Рождение советской науки: ученые в 1920—1930-е гг. М.: РГГУ, 2020; Эпоха социалистической реконструкции: идеи, мифы и программы социальных преобразований / Гл. ред. Л. Н. Мазур. Екатеринбург: Изд. Екатеринбургского ун-та, 2017; Дэвид-Фокс М. Пересекая границы: модерность, идеология и культура в России и Советском Союзе. М.: Новое лит. обозрение, 2020; он же. Витрина великого эксперимента: культурная дипломатия Советского Союза и его западные гости, 1921–1941 годы. М.: Новое лит. обозрение, 2015; David-Fox M. Revolution of the Mind: Higher Learning among the Bolsheviks, 1918–1929. Ithaca: Cornell University Press, 1997; Id. Showcasing the Great Experiment: Cultural Diplomacy and Western Visitors to the Soviet Union, 1921–1941. Oxford: Oxford University Press, 2012; Id. Crossing Borders: Modernity, Ideology, and Culture in Russia and the Soviet Union. (Pitt Series in Russian and East European Studies.) Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 2015; Gerasimov I. V. Modernism and Public reform in late Imperial Russia. Rural Professionals and Self-Organization, 1905–1930. Palgrave-MacMillan, 2009; Graham L. Lonely Ideas: Can Russia Compete? Cambridge: MIT Press, 2013; Krementsov N. Revolutionary Experiments: The Quest for Immortality in Bolshevik Science and Fiction. New York: Oxford University Press, 2014; The Art and Science of Making the New Man in Early-20th-Century Russia / N. Krementsov, Y. Howell (Eds.). London: Bloomsbury Academic, 2021; Vujosevic T. Modernism and the Making of the Soviet New Man. Manchester: Manchester UP, 2017.]
Переходя к источниковой составляющей исследования, назовем опубликованные материалы, отметим их многочисленность и разноплановость. Процесс формирования выставки и два месяца ее деятельности сопровождались лавиной публикаций – от изданий самой выставки (бюллетеней, журналов, сборников, брошюр, каталогов) до газетных передовиц, эссеистики, художественной литературы. Здесь особо выделим изученную в полном объеме коллекцию специальной выставочной газеты «Смычка», выходившей с 10 августа (№ 1) по 23 октября (№ 57) 1923 г.[8 - Газета распространялась по подписке (подписная цена – 3 червонца за полных два месяца), в розничной торговле на территории выставки (выпуск – 5 руб.), на станциях железной дороги (6 руб.), бесплатно среди экскурсантов. Аудитория газеты – преимущественно посетители выставки. Редакция «Смычки» первое время размещалась в Нескучном саду (корпус 1), затем – в Доме коммуны на территории ВСХВ; ответственный редактор – член ВКП(б), специалист по крестьянскому налогообложению и землепользованию Петр Яковлевич Гуров (1895–1944).] Ежедневные выпуски «Смычки» рассказывали обо всех событиях ВСХВ, давали трибуну не только вдохновителям и организаторам выставки, но и ее главным адресатам – крестьянам.
Вторая, наиболее значимая группа источников – архивные материалы. Связанные с ВСХВ документы отложились во множестве архивохранилищ: Российском государственном архиве экономики (РГАЭ), Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ), Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ), Центральном государственном архиве г. Москвы (ЦГАМ), Российском государственном архиве кино- и фотодокументов (РГАКФД), Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ), Государственном музее политической истории в Санкт-Петербурге, Государственном музее архитектуры им. А. В. Щусева, Политехническом музее, архиве Музея Центрального парка культуры и отдыха им. М. Горького, архиве Музея современного искусства «Гараж», ряде личных архивных коллекций. Делопроизводственная документация, фотоматериалы, кадры хроники, проектная графика, плакаты, схемы, «вшитые» в дела брошюры – длинный и увлекательный путь исследования предполагал знакомство с самыми разными источниками.
Главная коллекция документов – фонды РГАЭ: № 437 (Народный комиссариат земледелия) и № 480 (Главный выставочный комитет Первой сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки СССР) и др. Знакомство с фондом № 480 показало, что архивный поиск – не всегда «собирание по крупицам». Коллекция впечатляет объемом: сотни тысяч страниц делопроизводственной документации, отразившие все этапы устройства и проведения ВСХВ, составили двадцать описей с более чем двумя тысячами дел. Как и обширное печатное наследие ВСХВ, детализированная документация – свидетельство масштаба проекта: колоссальный выставочный механизм требовал неукоснительной фиксации и балансировки каждого рабочего шага. Обсуждение законодательных распоряжений партии и правительства, организационные решения руководства ВСХВ, действия исполнителей, все стадии строительства и художественного оформления, академические дискуссии о составе экспозиций, перемещения материалов и экспонатов, каждая ассигновка – будь то ремонт проколотой шины «Форда» директора выставки или заказ сапог для охраны – все тщательно протоколировалось и отправлялось в архив. Не будем забывать о сопутствующих подобным проектам задачах жесткой экономии, финансового контроля, предупреждения растрат и воровства, плодящих дополнительную канцелярскую бюрократию. Но обратим внимание: при всей объективной необходимости практика документирования явно дрейфовала в сторону тотального «учета и контроля». Во множестве случаев очевидна избыточность бюрократии. То и дело создавались комиссии, разбиравшие незначительные ошибки и сбои: не того размера калоши, выписанные для сотрудников, опоздание с подачей служебной машины важному иностранному гостю и пр.
Вторая ключевая коллекция документов – личный архив главного архитектора ВСХВ Алексея Викторовича Щусева. Это не менее крупное собрание документов хранится в архиве Музея современного искусства «Гараж»[9 - В архивном собрании музея коллекции присвоено название «Архив Алексея Щусева (архив Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки)»; в дальнейшем мы будем придерживаться сокращенного варианта: «Архив Алексея Щусева».]. Значительную часть коллекции составляют изобразительные материалы: выставочные проекты, эскизы, наброски, рабочие материалы к ним, фотографии, вся связанная с должностью документация и переписка, многие печатные материалы ВСХВ и пр.
Выставка как «чудо», «чудесный город» – распространенный нарратив литературных публикаций о международных смотрах. ВСХВ 1923 г. стала именно таким «чудом»; о ней слагали стихи, писали вдохновенные очерки, которые также стали предметом пристального внимания в нашей книге. Что касается ее автора, погружение в документальное наследие ВСХВ создало ощущение проникновения в грандиозное выставочное действо, эффект виртуального присутствия на территории Крымского вала летом – осенью 1923 г. Хочется повторить знаменитое высказывание, переделанное на выставочный лад Демьяном Бедным: «Пришел, увидел… побежден!»
Подготовка книги заняла почти десять лет, из которых большую часть времени поглотили архивы, библиотеки, музейные собрания. Большое спасибо всем сотрудникам Российского государственного архива экономики, Государственного архива Российской Федерации, Центрального исторического архива г. Москвы, Российского государственного архива литературы и искусства, Российского государственного архива социально-политической истории, Архива Российской академии наук, Российской государственной библиотеки, Российской национальной библиотеки и других архивов и библиотек, помогавшим в многотрудном деле поиска, копирования и атрибуции материалов и документов.
Особая благодарность А. Ю. Белову, директору Музея современного искусства «Гараж», и А. С. Дикович, хранителю институционального Архива Музея, за возможность изучить в полном объеме коллекцию связанных с выставкой архивных документов и разрешение использовать их для иллюстрирования книги. Хотелось бы поблагодарить также Архив Центрального парка культуры и отдыха им. М. Горького, в первую очередь заведующую Историко-культурным сектором Е. С. Соболеву, за помощь в работе с материалами фонда. Я признательна руководству и сотрудникам подразделений Государственного научно-исследовательского музея архитектуры им. А. В. Щусева, позволившим ознакомиться с коллекциями музея и воспроизвести в книге ряд документов отдела графики и отдела редких фотографий. Большую помощь оказало руководство Государственного музея политической истории России в Санкт-Петербурге, где довелось ознакомиться с фондом плакатной графики; благодарю музей за разрешение привести в книге некоторые из материалов. Отмечу многие другие музеи, в их числе Государственный исторический музей, Музей Москвы, Саратовский государственный художественный музей, Ульяновский областной краеведческий музей, Пермскую государственную художественную галерею, Еврейский музей и центр толерантности, предоставившие важные для иллюстрирования работы из своих собраний. Благодарю А. П. Лисицына и А. Кондрашова, в свое время открывших для меня личные коллекции.
Хотелось бы выразить отдельную признательность новому для меня архитектурно-художественному сообществу и его прекрасным представителям, с которыми довелось познакомиться. Здесь слова благодарности прежде всего М. В. Евстратовой, не раз откликавшейся на мою просьбу оценить работу с точки зрения погрешностей в области искусства, где я не являюсь экспертом.
Весь период работы автора поддерживали и вдохновляли друзья и коллеги, в личном общении и в переписке, на семинарах и конференциях, в аудиториях Института истории естествознания и техники и на иных площадках с вниманием обсуждавшие тему выставки 1923 года. Спасибо тем из них, кто читал и комментировал отдельные главы и фрагменты книги, прежде всего Н. П. Гончарову, Е. В. Мининой, Д. А. Соболеву. За помощь в поиске некоторых иллюстраций благодарю И. В. Созинова. Моя бесконечная признательность – Е. А. Долговой, С. С. Илизарову и Н. Л. Кременцову, взявшим на себя труд по рецензированию книги. Их вопросы и размышления, замечания и поправки, критика и рекомендации помогли ощутимо улучшить текст. Отмечу не менее важное – проявленный рецензентами живой интерес к работе, столь необходимый автору, советы и предложения по развитию ее сюжетов. А фактические ошибки и неточности, сохранившиеся в книге, – исключительно моя оплошность.
Наконец, но не в последнюю очередь – признательность моей семье, все эти годы с пониманием несшей бремя периодического погружения в события столетней давности. Прежде всего – моему мужу, терпеливо выполнявшему неблагодарную роль читателя еще сырого материала. Его заинтересованный и строгий разбор книги на разных этапах подготовки бесценен.
Введение
Выставочное движение и российская наука: исторические размышления
Советское руководство в первые же годы своей деятельности наметило громадный выставочный проект – всероссийский смотр с иностранным участием, по сути – международную выставку, которая должна была предъявить миру СССР как державу, ориентированную на всестороннее развитие науки и техники. Большевикам удалось ярко представить инновационный образ страны, чему в немалой степени способствовало оформление выставки. Действительно, она известна прежде всего «обложкой», в том числе конструктивистскими павильонами и другими визуальными воплощениями модерности, восторженно принятыми советской публикой и зарубежными участниками.
Однако какие бы революционные цели ни ставили организаторы, в какие бы яркие одежды ни наряжали выставочный городок, советская выставка не могла воплотиться без теоретических знаний и наработанных практик экспонирования, без понимания баланса новаторства и традиции в презентации произведений научно-технической мысли. Первая выставка СССР опиралась на багаж идей, удач и ошибок, накопленных более чем полувековым опытом участия Российской империи во всемирных смотрах.
Всемирные выставки и Россия: подходы к изучению
Участие России во всемирных смотрах шло параллельно с проведением крупных внутренних выставок. Их начало связывают с государственной поддержкой выставочного движения – подписанием в 1842 г. указа о проведении сельскохозяйственных выставок в России, по итогам которого в 1843 г. в Одессе состоялся первый подобный смотр[10 - Подробнее см.: Дмитриев С. С. Возникновение сельскохозяйственных выставок в России // Вопросы истории сельского хозяйства, крестьянства и революционного движения в России. М., 1961. С. 172–180.]. Одновременно выставки продвигала научная общественность: в 1850 г. в Санкт-Петербурге прошла Всероссийская выставка сельских произведений, организованная Вольным экономическим обществом[11 - Правила выставки сельских произведений в Санкт-Петербурге, учреждаемой Императорским Вольным Экономическим обществом в 1850-м году. СПб.: Тип. III отд. Собств. Е. И. В. Канцелярии, 1850.]. Во второй половине XIX в. наиболее представительными оказались смотры в Петербурге (1860 г.), Москве (1864 и 1895 гг.), Харькове (1887 г.), широко известная Всероссийская фабрично-заводская, торгово-промышленная, сельскохозяйственная и научно-художественная выставка 1913 г. в Киеве. Среди выставок, организацию которых взяли на себя местные общества, отметим Туркестанскую сельскохозяйственную и кустарно-промышленную выставку 1886 г. в Ташкенте, Кавказскую выставку предметов сельского хозяйства и промышленности 1889 г. в Тифлисе. В 1860–1890 гг. состоялось множество специализированных выставок, в том числе знаменитая животноводческая выставка 1857 г. в Холмогорах Архангельской губернии, смотры в Москве (по молочному хозяйству, коневодству и др.), Петербурге (по сельскохозяйственным машинам и орудиям, пчеловодству, птицеводству и др.), Воронеже и других крупных городах. Целевой аудиторией всероссийских выставок являлись прежде всего землевладельцы, арендаторы земли, агропромышленные объединения, крупные производители сельскохозяйственной продукции. Иная картина наблюдалась на губернском и уездном уровнях, где еще в первой половине XIX в. была заложена традиция ярмарок, ориентированных на крестьян; достаточно напомнить про известные выставки-ярмарки в Лебедяни. К 1913 г. в России ежегодно устраивалось около 17 тыс. ярмарок и 50–60 выставок. В годы Первой мировой войны выставочно-ярмарочная деятельность ожидаемо прекратилась; ее возрождение связано уже с Советской Россией[12 - Подробнее см. об этом: Беляновский А. С. С чего начинались сельскохозяйственные выставки в России // Экспо Выставки. 2007. № 4. С. 27; Дмитриев С. С. Возникновение сельскохозяйственных выставок в России // Вопросы истории сельского хозяйства, крестьянства и революционного движения в России. М., 1961. С. 172–180; Плаксин В. Н., Юрьева А. А. Сельскохозяйственный выставочный показ в аграрных преобразованиях и модернизационных процессах России (XIX – начало XX в.). Воронеж: Изд. Воронежского ун-та, 2012.].
Как уже говорилось, Россия с самого начала подключилась и ко всемирным выставкам. История их проведения восходит, с одной стороны, к салонным демонстрациям произведений искусства, с другой – к народным выставкам-ярмаркам потребительских товаров, которые в странах Старого Света начали проводить еще в мануфактурную эру. С наступлением эпохи промышленных революций к числу предметов экспонирования добавились механизмы и машины; к середине XIX в. в тематику выставок вошла наука. Этот этап ознаменовали всемирные выставки – одновременная демонстрация достижений отдельных стран и пропаганда научно-технического прогресса в целом[13 - См., например: Geppert A. C. T Fleeting Cities. Imperial Expositions in Fin-de-Si?cle Europe. New York: Palgrave Macmillan, 2010; Rydell R. W. World of Fairs: The Century-of-Progress Expositions. Chicago: University of Chicago Press, 1993; Шпаков В. Н. История всемирных выставок. М.: АСТ; Зебра Е, 2008; Павлов К. А. Международные ярмарки и выставки. М.: Внешторгиздат, 1962.].
Всемирные выставки являлись не только отражением расширяющихся международных научно-экономических и культурных связей, но и важнейшим движителем этих связей, катализатором конкуренции, проводником процессов глобализации в целом. Выставки открывали возможность для широких слоев общественности ознакомиться в доступной для восприятия предметно-визуальной форме с итогами творческой деятельности ученых и инженеров из разных стран. Представители научно-инженерного сообщества, будучи авторами и экспертами инноваций, становились также акторами – позаимствуем термин у социологов – экспозиционного процесса.
Не менее значимая сторона всемирных выставок – архитектурно-художественная. Зодчие и скульпторы, живописцы и графики, дизайнеры-оформители и мастера плаката – еще одна группа акторов выставок. Выступая интерпретаторами идей и продуктов интеллектуального творчества, они были связующим звеном между научно-техническим сообществом и публикой. Язык искусства, доступный для широкого понимания, выстраивал «витринный» образ страны-экспонента, который оказывался не менее важным для восприятия различными аудиториями, включая экспертную, чем сущностная составляющая экспозиций. Именно в выставочной сфере широко заработала визуальная пропаганда и реклама, зародился агитационно-плакатный жанр. Разрекламированные новшества привлекали и праздную публику, и людей бизнеса. Выставочные площадки становились «рекламными стендами», пространством для переговоров между учеными и предпринимателями, где приобретались патенты, заключались коммерческие сделки, что способствовало широкому практическому внедрению научно-технических инноваций.
Российская империя участвовала во всех важнейших экспо, но лишь к концу XIX в., то есть гораздо позже других стран, включилась в самую значимую выставочную гонку: научно-техническое соревнование. Соответственно, нас особенно интересовал именно этот временной диапазон, без которого сложно понимать картину раннего советского времени. События последней четверти XIX в. наметили и закрепили превращение России из страны, поражавшей «варварским великолепием драгоценностей», в державу – экспонента инновационных достижений, по ряду параметров превосходящих зарубежные.
Россия на площадках научно-технических экспозиций
Всемирные выставки начались лондонской «Великой выставкой промышленных произведений всех наций (стран)» 1851 г., которая проходила в знаменитом Хрустальном дворце (архитектор Дж. Пакстон), ставшем символом новаторской выставочной архитектуры[14 - См.: French Y. The Great Exhibition 1851. London: Harvill Press, 1950; Auerbach J. A. The Great Exhibition of 1851: A Nation on Display. London: Yale University Press, 1999; Hobhouse H. The Crystal Palace and the Great Exhibition: Art, Science, and Productive Industry: a History of the Royal Commission for the Exhibition of 1851. London: Athlone Press, 2002; Britain, the Empire, and the World at the Great Exhibition of 1851 / J. A. Auerbach and P. H. Hoffenberg (eds.). Aldershot: Ashgate, 2008; Hamber A., Hunt T. Photography and the 1851 Great Exhibition. London: V&A Publishing, 2018; Шпаков В. Н. История всемирных выставок… С. 18–33.]. В смотре участвовали 17 тысяч экспонентов из 40 государств, в том числе из Российской империи. Многие организационные принципы Лондона применялись и далее: направление приглашений для участия дипломатическим путем; деление выставочных площадей на национальные секции (павильоны); присуждение наград по решению специального жюри и т. д. Была выработана и примерная классификация экспонатов, которая в дальнейшем расширялась и дополнялась: сырье и исходные материалы; приборы, инструменты и машины; промышленные изделия; произведения искусства, куда отнесли и науку.
РИС. В-1 Всемирная выставка, Лондон, 1851 г. Панорамная перспектива с видом на Хрустальный дворец, арх. Дж. Пакстон. Иллюстрация из книги Colquhoun K. The Busiest Man in England: The Life of Joseph Paxton, Gardener, Architect, & Victorian Visionary. Boston: David R. Godine, 2006
Рис. В-2 Братья Дикинсон. Вид на Хрустальный дворец с северо-востока в идеальном пейзаже. Цветная гравюра из книги: Dickinson’s Comprehensive Pictures of the Great Exhibition of 1851. London: Dickinson broth., 1854. Vol. I
Главными событиями лондонской выставки стали машины, в том числе аграрные, основой действия которых являлась паровая тяга. Россия, сделавшая акцент на предметах роскоши (например, малахитовых изделиях фабрики Демидовых) и вековых продуктах экспорта – зерне (пшенице, ржи, гречихе и др.), льне, щетине, шерсти, воске и прочем, осталась за рамками этого парада мировых достижений. Об этом с горечью писали отечественные публицисты. Так, по замечанию славянофила и сельского новатора А. И. Кошелева, в странах – лидерах промышленного прогресса «науки прямо и обширно применены к ремеслам и вещественному быту людей, здесь убеждены, что теперь без науки шагу нельзя сделать ни в каком производстве»[15 - Кошелев А. И. Поездка русского земледельца в Англию на Всемирную выставку. М.: Унив. тип., 1852. С. 2.].
«Всемирная выставка трудов промышленности, сельского хозяйства и изящных искусств» 1855 г. в Париже проходила в таком же ключе; традиционная российская экспозиция не вызвала интереса. Однако Гран-при получила частная коллекция пальм князя П. П. Трубецкого из оранжерей его имения Никольское под Москвой[16 - Кожин А. Е. Исторический очерк оранжерейного и тепличного разведения растений в России в XVII и XVII вв. // Труды Института истории естествознания и техники АН СССР. 1958. Т. 24.].
Россию научную впервые заметили на Всемирной выставке 1862 г., опять в Лондоне: там широко экспонировались синтетические красители Н. Н. Зинина, созданные на основе реакции восстановления из нитробензола. Однако все 13 наград, присуждаемых в этом классе, достались экспонатам из Англии и Франции.
РиС. В-3 Общий вид интерьера Хрустального дворца, Всемирная выставка, Лондон, 1851 г. A general view of the interior of the Crystal Palace, London, during the Great Exhibition of 1851 // The Great Exhibition of 1851 which displayed Wonders and Inventions from around the World, 1851
Последовавшая череда мировых смотров в целом не поменяла картину: Российская империя последовательно выставляла главным образом аграрное сырье, предметы декоративно-прикладного искусства (неизменно вызывавшие огромный интерес публики), продукцию горнозаводских предприятий, а также единичные машины, приборы и технические изделия. Каждая выставка, однако, становилась ступенькой медленного продвижения к иной, научной известности.
Так, на Всемирной выставке в Париже 1867 г., в целом ознаменованной повышенным вниманием к научно-техническим новшествам, где общий восторг вызвали европейские и американские механизмы с применением электричества, телеграфный аппарат, фары, подводный кабель, высокие награды были присуждены отечественным наукоемким продуктам. Гран-при за экспонаты в области электротехники (изделия, созданные с использованием метода гальванопластики) получил академик Петербургской Академии наук Б. С. Якоби; серебряными медалями отметили труды Г. П. Гельмерсона (геологическая карта России) и П. А. Чихачева (карта Малой Азии); Д. А. Тимирязев был удостоен бронзовой медали за Атлас карт распространения отраслей промышленности в России. На этой выставке впервые в состав жюри вошли русские ученые (Н. Н. Зинин); помощником генерального комиссара российской экспозиции стал Д. И. Менделеев[17 - Шпаков В. Н. История всемирных выставок… С. 45–62.].
Рис. В-4 Братья Дикинсон. Отдел России на Всемирной выставке в Лондоне, 1851 г. Цветная гравюра из книги: Dickinson’s Comprehensive Pictures of the Great Exhibition of 1851. London: Dickinson broth., 1854. Vol. I
В Вене в 1873 г. Большую золотую медаль получил «русский метод обучения ремеслам», разработанный преподавателем Московского Императорского технического училища (сейчас – Московский государственный технический университет имени Н. Э. Баумана) Д. К. Советкиным; была представлена знаменитая машина академика П. Л. Чебышева, преобразующая круговое движение в прямолинейное. Большим научным успехом стала демонстрация коллекций Императорского Ботанического сада в С.-Петербурге; в качестве эксперта на выставку был приглашен директор сада Э. Л. Регель[18 - Камелин Р. В. Э. Л. Регель // Швейцарцы в Петербурге. СПб.: Петербургский ин-т печати, 2002. С. 309–315.].
В Филадельфии в 1876 г. снова было отмечено анилиновое производство на основе «реакции Зинина». Во время выставки 1878 г. Париж освещали «русские свечи» – дуговые электрические лампочки П. И. Яблочкова.
На выставке 1889 г., с которой связано обретение Парижем нового символа – башни Г. Эйфеля, Российская империя, как и другие европейские монархии, официально не участвовала: смотр посвящался 100-летию Французской революции. Расходы несли сами экспоненты и помогавшие им патроны и меценаты. Наград было в целом меньше; золотыми медалями отметили коллекции почвенных карт, диаграмм, данных аграрно-почвенных исследований и образцов российских почв В. В. Докучаева (в том числе знаменитый черноземный куб), крымские вина Л. С. Голицына, входившего в состав международного жюри.
Рис. В-5 Главный фасад Русского павильона, арх. И. П. Ропет. Всемирная выставка, Париж, 1878. Цветная гравюра. Из альбома: «Мотивы русской архитектуры». № 28. СПб., 1878
Напомним, что к тому времени в Москве с успехом прошли две крупные всероссийские политехнические выставки (1872 и 1882 гг.), отмеченные заметным присутствием достижений научно-инженерной мысли; некоторые их экспонаты демонстрировались на последовавших международных смотрах; значительная часть экспозиции выставки 1872 г. составила коллекцию Музея прикладных знаний, будущего Политехнического[19 - Григорян Г. Г., Кожина Л. М. История и закономерности формирования музейных фондов технических музеев // Музейные собрания научно-технических музеев: история, проблемы, перспективы. М.: Знание, 1996; Кривошеина Г. Г. Хрустальный дворец и московские научные выставки второй половины XIX века // История техники и музейное дело: сб. ст. / Политехн. музей. М.: Двигатель, 2006. Вып. 3. С. 187–195.].
Однако критик В. В. Стасов, посещавший все экспо, оставался верен данной еще в Лондоне 1860-х гг. жесткой оценке научно-технического лица России: по его мнению, страна «словно совсем и не присутствовала на всемирных выставках». Более того, это отражало, по мнению критика, неспособность России осознать важность подобных «всемирных экзаменов для участников» и «великих поучений для будущего»[20 - Стасов В. В. Избранные произведения: В 3 т. М.: Искусство, 1952.].
Важной для Российской империи должна была стать выставка в Чикаго 1893 г., посвященная 400-летию открытия Колумба[21 - Елина О. Ю. Россия в «Белом городе»: особенности экспозиции на Всемирной Колумбовой выставке 1893 г. в Чикаго // История техники и музейное дело. Вып. 5. М.: Нестор-История, 2012. С. 278–290.]. Организационный комитет по подготовке «русской секции» впервые возглавил чиновник «из ученых» – выпускник Петербургского земледельческого (лесного) института, специалист в области аграрной экономики и статистики В. И. Ковалевский. Россия собиралась «удивить Америку» прежде всего в сфере аграрной: «Русскому сельскому хозяйству на Колумбовой выставке предстояла самая тяжелая задача: выдержать сравнение с сильнейшим из наших конкурентов. Представители всех стран света съехались на Колумбову выставку быть судьями на этом мировом состязании»[22 - Глуховской П. И. Отчет генерального комиссара русского отдела Колумбовой выставки в Чикаго. СПб.: В. Киршбаум, 1895. С. 84–85.].
Действительно, Россия впечатлила многообразием и аранжировкой экспонатов. Один из участников устроил постоянно бьющий фонтан зерна, приводимый в движение электрическим мотором; другой экспонент выстроил крепость из мешочков муки; третий красочно оформил колосьями и полевыми цветами тысячи лотков с зерном (сорта так называемой народной селекции – «ульки», «бонатки» и др.)[23 - Мельников Н. П. Чудеса выставки в Чикаго 1893 г. Одесса: Тип. «Одесских новостей», 1894. С. 28–29.]. Превосходные образцы показали сахаропромышленники; награды получили многочисленные сорта водки, ликеров и крымских вин. Специально к выставке под редакцией В. И. Ковалевского были подготовлены роскошные увражи аграрных и статистических атласов. Но в результате – всего одна фраза о российских успехах: «В юго-западном крыле здания мы находим Россию, которая сделала пшеницу основой своей обширной экспозиции»[24 - White T. The World’s Columbian Exposition. Philadelphia & S. Luis: P. W. Ziegler & Co, 1893. С. 178.]. Страна предлагала оценить на выставке, по сути, прошлое своего сельского хозяйства.
Рис. В-6 Всемирная Колумбова выставка, Чикаго, 1893. Общий вид со стороны Колоннады. Из издания: Official Views of the World’s Columbian Exposition / C. D. Arnold, H. D. Higinbotham (eds.). Chicago: Press Chicago Photo-Gravure Co, 1893
Рис. В-7 Русский отдел в Павильоне промышленности, Всемирная Колумбова выставка, Чикаго, 1893. Из издания: Official Views of the World’s Columbian Exposition / C. D. Arnold, H. D. Higinbotham (eds.). Chicago: Press Chicago Photo-Gravure Co, 1893
Америка пошла по иному пути, демонстрируя инновационные достижения, которые уже нашли отражение в практике фермерских хозяйств: сорта научной селекции с заданными свойствами; новые технологии, основанные на искусственных удобрениях, механизированные орудия труда. Коллекцию зерна американцы тоже выставили. Та же пшеница, но – десятки современных селекционных сортов, выведенных на многочисленных опытных станциях. Сорта новой для мира кукурузы, которая полюбилась публике благодаря знаменитому попкорну, широко опробованному именно в Чикаго. Главную часть американской экспозиции составили машины и орудия: «…если выставку в Чикаго можно назвать… выставкой машин, то здесь можно прибавить – по преимуществу выставкой машин земледельческих»[25 - Мельников Н. П. Чудеса выставки в Чикаго 1893 г. Одесса: Тип. «Одесских новостей», 1894 С. 30.]. Россия же только начинала осознавать важность развития сети агрономических научных учреждений и аграрной механизации. Отсюда – неутешительная самооценка, данная организаторами: «Сельское хозяйство и лесоводство, наша главная сила, на выставке представлялись слабо»[26 - Там же. С. 29.]. Правда, комиссар выставки в отчете отметил и позитивный итог смотра:
Несомненная же выгода, приобретенная нашими делегатами, экспертами и экспонентами от ознакомления их с более усовершенствованными [выделено нами. – О. Е.] произведениями Америки, начала обнаруживаться и на практике[27 - Глуховской П. И. Отчет генерального комиссара… С. 138.].
Успехи и провалы в Чикаго оказались веским аргументом в пользу скорейших преобразований аграрной сферы России. Началась разработка программы развития опытных учреждений, за основу которой была взята американская модель. Смотр, от которого Россия ждала признания своих успехов в сельском хозяйстве, направил страну на путь модернизации[28 - Никифоров В. В. Индустриализация в России в конце XIX – начале XX века: Уроки международного научно-технического сотрудничества // Новая индустриализация России: Теоретические и управленческие аспекты / Науч. ред. Н. Ф. Газизуллин. СПб.: РОСТ, 2014. С. 9—17.]. Если судить по состоявшейся через три года всероссийской выставке в Нижнем Новгороде[29 - Храмцовский Н. И. Краткий очерк истории и описание Нижнего Новгорода. Н. Новгород: Нижегородская ярмарка, 1998.], некоторые выводы после Чикаго были сделаны: главой оргкомитета по подготовке выставки стал министр финансов С. Ю. Витте, его заместителем – сторонник научной модернизации В. И. Ковалевский; в состав комиссии вошли В. В. Докучаев, П. П. Семенов-Тян-Шанский. Присутствие инновационных экспонатов возросло: техническим символом выставки стала первая в мире гиперболоидная башня по проекту В. Г. Шухова; большой интерес вызвал вегетационный домик – гордость научно-агрономической части выставки, выстроенный по проекту профессора К. А. Тимирязева[30 - Прянишников Д. Н. Мои воспоминания. М.: Сельхозгиз, 1957. С. 158.]. К оформлению впервые привлекли популярных и узнаваемых архитекторов и художников: Л. Н. Кекушева, К. А. Коровина и др.
Мы разобрали выставочный опыт, который имперская Россия накопила к началу XX в. Чтобы лучше понимать, с какими вводными параметрами начались реформы аграрной сферы, что предстояло сделать, каких результатов достигли, предложим короткий экскурс в историю развития российской сельскохозяйственной науки конца XIX – начала XX в.
Наука для сельского хозяйства в Российской империи: «медленное начало», вынужденные реформы
В Российской империи, стране земледельческой, где более двух третей населения жило сельским трудом[31 - По данным Всеобщей переписи 1897 г. почти 75 % населения страны получали средства к существованию от сельского хозяйства. См.: Агрономическая помощь в России / Ред. В. В. Морачевский. Пг.: Изд. Департамента земледелия, 1914. С. 3. Данные сословной статистики предреволюционного периода свидетельствуют, что крестьяне составляли более 77 % населения Российской империи; еще 23 % составляли казаки, также преимущественно ориентированные на сельский труд: Статистический ежегодник России. 1914 г. Пг.: Изд. ЦСК МВД, 1915. Отдел I. С. 87.], доминировало традиционалистское представление о сельском хозяйстве как исконном занятии крестьян, не требующем ни участия науки, ни поддержки государства. Эта картина нашла отражение в широко распространенных сельскохозяйственных ярмарках и провинциальных выставках: они были ориентированы на крестьянскую торговлю, главным посетителем и экспонентом был крестьянин.
Научной агрономией в России занимались энтузиасты-одиночки и редкие общественные организации. В 1891 г. выдающийся почвовед В. В. Докучаев писал своему коллеге А. А. Измаильскому:
Несчастное наше сельское хозяйство, – ни людей науки, ни знатоков учебного дела, ни людей практики. Исключения все наперечет и торчат, как оазисы в Сахаре! И… все попытки сдвинуть этот допотопный сельскохозяйственный строй с места разбиваются о рутину, чиновничий формализм и какое-то заматерелое недоверие к науке…[32 - В. В. Докучаев – А. А. Измаильскому. Письмо № 36 от 30 ноября 1891 г. // Из переписки В. В. Докучаева и А. А. Измаильского. Научное наследство. М.: Изд-во АН СССР, 1951. Т. 2. С. 918.]
Объединенные негосударственные силы долгие десятилетия определяли вектор агрономического развития; правительство с его земледельческим ведомством подключилось к этому процессу с заметным отставанием. Мощным толчком стал «Великий голод» 1891–1892 гг., который заставил центральные власти пересмотреть отношение к агрономии, заняться созданием сельскохозяйственных опытных станций. Обновленное в 1894 г. Министерство земледелия и государственных имуществ впервые возглавили ученые (раньше это были преимущественно военные) – А. С. Ермолов, П. А. Костычев[33 - Оба – ученики выдающегося агрохимика А. Н. Энгельгардта.], И. А. Стебут, В. И. Ковалевский, знакомые с западными моделями модернизации сельского хозяйства. Важный шаг был сделан уже на рубеже веков, когда под эгидой ведомства были открыты первые государственные опытные станции[34 - См. об этом: Елина О. Ю. От царских садов до советских полей: История сельскохозяйственных опытных учреждений, XVIII – 20-е годы XX века: В 2 т. М.: Эгмонт-Россия, 2008. Т. 2.]. Со временем агрономическую сеть пополнили частными и общественными, прежде всего земскими, учреждениями, обеспечив им равные юридические права и государственное субсидирование.
Последовавшее десятилетие стало эпохой масштабных преобразований: совершенствования аграрных отношений, интенсификации сельского хозяйства, расширения внутренней выставочной активности, общего институционального подъема агрономической науки и практики. На период революции 1905–1907 гг. пришлась крупная реорганизация Министерства земледелия: в рамках программы аграрной модернизации, известной как Столыпинская реформа, было создано Главное управление землеустройства и земледелия (ГУЗиЗ). Обеспечение агрономической части землеустройства – разработка агротехнических приемов для хуторских хозяйств с большими обрабатываемыми площадями – стало ответственностью опытных учреждений. Право создавать их при юридической и финансовой поддержке государства получили земства и сельскохозяйственные общества. Результаты появились очень быстро: только за 1912–1914 гг. было открыто более 60 опытных учреждений[35 - Елина О. Ю. От царских садов… Т. 2. С. 118–119.].
Что касается внутренних всероссийских сельскохозяйственных выставок, их развитие пошло в двух направлениях. Первое, наиболее массовое, касалось губернских и уездных выставок, которые остались в своем регионе. Второе направление было представлено крупными всероссийскими выставками, больше тяготевшими к международным смотрам: их целевая аудитория была из одних и тех же слоев общества, дворянства и буржуазии. В программы таких выставок к концу XIX в. также добавилась сельскохозяйственная наука[36 - Подробнее см. об этом: Плаксин В. Н., Юрьева А. А. Сельскохозяйственный выставочный показ… С. 121–124.].
Столыпинские реформы дали мощный импульс выставочной активности, способствуя формированию рынка потребителей научных знаний и техники. Среди них можно найти землеустроителей, земских агрономов, преподавателей сельскохозяйственных учебных заведений, государственных служащих, связанных с реформами, и главное – первых «просвещенных крестьян». Быстро росло количество местных выставок: в 1909–1913 гг. их было проведено более трех тысяч, в структуре наметилась схема совмещения торговой и научно-образовательной составляющих.
За предвоенные годы произошел сдвиг не только в институционализации, выставочной деятельности и практической работе, но и в области фундаментальных и прикладных агрономических исследований. Традиционно на высочайшем мировом уровне развивалось почвоведение (работы В. В. Докучаева, К. Д. Глинки, П. С. Коссовича, В. Р. Вильямса, А. А. Измаильского и др.); в ногу с ним шла отечественная агрохимия, расширившая исследовательские горизонты от практического применения удобрений до теоретических обобщений (исследования Д. Н. Прянишникова, А. Н. Лебедянцева и др.). Набирала обороты молодая и перспективная область агрономии, граничащая с прикладной ботаникой, – селекция. В России одна за другой открывались селекционные станции и отделы; плеяда замечательных ученых-агрономов, таких как Д. Л. Рудзинский (селекционная станция Московского сельскохозяйственного института), П. И. Лисицын (отдел селекции Шатиловской опытной станции), Н. И. Вавилов (Бюро по прикладной ботанике Ученого комитета ГУЗиЗ), В. В. Таланов (Екатеринославская опытная станция) и других, занялась различными селекционными проектами, которые дали свои плоды – выведенные научными методами новые сорта, генетические теории, государственную организацию сортоиспытания и сортового семеноводства – уже в первое десятилетие советской власти.
Важным направлением работ ученых-опытников стала просветительская и популяризаторская деятельность: организация бесед, чтений, сезонных лекционных курсов, проведение экскурсий, «коллективных опытов» на крестьянских землях. Большую активность в этой сфере развернули земства и сельскохозяйственные общества, оставив далеко позади государство.
Успехи агрономии в России были связаны и с общими социально-экономическими процессами, своего рода катализаторами научного поиска. Так, исследования по селекции стимулировались конъюнктурой мировых хлебных рынков, где российскую продукцию теснили в обилии представленные американские и канадские селекционные сорта зерновых с улучшенными качествами[37 - Чаянов С. К. Организация сельскохозяйственного опытного дела // Сельскохозяйственное опытное дело в РСФСР в 1917–1927 гг. Л.: Гос. ин-т опытной агрономии, 1928. С. XVII.]. Это подвигало российских ученых к инновационным селекционным разработкам, финансово поддержанным аграрно-промышленными обществами и земствами «хлеборобных» губерний империи.
Годы Первой мировой войны, помимо прочего, ознаменовались прекращением импорта, лишившим аграрную Россию минеральных удобрений. Но ученые-агрохимики предложили использовать отходы военных производств как источник сырья для производства туков, а после окончания военных действий инициировали гигантские конверсионные проекты «химификации» сельского хозяйства[38 - См.: Елина О. Ю. Мир, война и «туковый вопрос» (из истории производства минеральных удобрений в России, 1900—1920-е гг.) // Вопросы истории естествознания и техники. 2001. № 3. С. 3—36.].
В целом благоприятная внутренняя рыночная политика в аграрной сфере, в том числе введение импортных тарифов для защиты отечественного производителя, отразилась на объективных экономических показателях. В Российской империи наметились процессы интенсификации сельского хозяйства: рост производства рыночных культур (пшеницы, ячменя, сахарной свеклы, кукурузы и др.), расширение травосеяния, введение специальных культур (корнеплодов), развитие мясного и молочного скотоводства, использование усовершенствованной техники, создание перерабатывающих отраслей. Началось использование селекционных сортов[39 - См. об этом: Елина О. Ю. От царских садов… Т. 2.]; отмечалось улучшение пород домашнего скота и птицы, внедрение современных приемов агротехники, минеральных удобрений, методов защиты растений[40 - Гордеев Г. С. Сельское хозяйство в войне и революции. М.: Госиздат, 1925. С. 120–122; Чаянов А. В. Сельское хозяйство СССР // Энциклопедический словарь. 7-е изд. М.: Библиогр. ин-т «Гранат», 1927. Т. 41, ч. 2. С. 1—40.]. В результате темпы роста сельскохозяйственной продукции составляли в среднем 2,7 % в год, по ряду культур (пшеница, ячмень) были сопоставимы с американскими[41 - Кондратьев Н. Д. К вопросу об особенностях развития сельского хозяйства СССР и их значении, 8 октября 1927 г. // Известия ЦК КПСС. 1989. № 7. С. 187–210.]. В 1913 г. валовой доход от продуктов сельского хозяйства достиг 8,9 млрд руб. – половины национального дохода страны[42 - Чаянов А. В. Сельское хозяйство СССР… С. 26.].
Сложнее обстояло дело с техническим перевооружением землепашцев, снабжением их сельскохозяйственными машинами. На первых порах рассчитывали на закупку американских, английских и немецких машин и орудий, семян селекционных сортов и т. д. При этом планировалось, обретало контуры и отечественное производство аграрной техники[43 - См. об этом: Эрк Ф. Н. Из истории становления сельскохозяйственной механизации в России. СПб: СЗНИИМЭСХ, 2004; Титенок А. Т. Развитие механизации сельского хозяйства в России: Дис… докт. технич. наук. М., 2002.].
Первая мировая война и военная мобилизация экономики, негативно отразившиеся на состоянии агрономической науки и ослабившие позиции интенсификации сельскохозяйственного производства, не изменили общий модернизационный вектор. С большими издержками в некоторых областях агрономии (прежде всего семенном и племенном деле, где сказывались военные «разверстки» и «мобилизация» скота), с рядом институциональных проблем, но при сохранившемся тренде на продолжение реформ, аграрная Россия погрузилась в эпоху революций 1917 г. Революционный хаос и Гражданская война выбили страну из обоймы государств, способных претендовать на звание лидеров в научно-технической сфере. Тем не менее уже на раннем этапе своей истории большевистская Россия с ее технократическим руководством по-своему подхватила эстафету реформ, превращая дореволюционные заделы в «советские достижения», изучая и перенимая иностранный опыт, открывая площадки международных смотров.
Старые картинки с выставок нового века: «русский стиль» отечественной науки и техники
