Откровения

скачать книгу бесплатно


Дома готовила котлетки. Хотела сделать кисель, но решила, что пока для меня это сложновато. Кушала и хвалила себя, дюже девка хозяйственная. Никому такую отдавать нельзя, чтоб не попортили её, ну или она их.

Сильно мёрзнут пальцы и нос, а дома только одно одеяло, придётся спать в пижамке. Вспомнила, что у меня были пёс и кошка, а теперь их нет, оба в чужих руках. Взгрустнулось. Одёрнула себя, что не имею права грустить. Хотя, если честно, стало печально оттого, что хочется сладенького, очень сильно. Пока писала, вспомнила, что делаю изумительные леденцы, пошла готовить, не прощаюсь.

Откровение 16

Здравствуй. Приятно, что откровения ждут и читают, словно душу обнимают, я это ценю, благодарю. Что ж, начнём.

Вчера выдался непростой по эмоциональной окраске день. Днём была работа, впрочем, ничего нового и особо выдающегося. Когда я шла на неё, то всё так же гоняла мысли по учёбе и нашла кучу альтернативных вариантов: от элитной сиделки за границей до бальзамировщика в Сургуте.

На работе что-то мешало в глазу, сказали, что, может, это конъюнктивит, и выписали капли. Я решила, что это просто что-то с чем-то, но капли решила капать старательно. Настолько себя накрутила на работе мыслями, что, когда шла с неё, слёзы по моим щекам бежали аки крокодильи. Если быть совсем честной, то те семь лет, которые я определила себе, я готова, кажется, была обрубить сразу по прибытии домой. Меня трясло в автобусе, а я думала, думала и думала. Жаль всех близких и родных, мне нельзя так, даже для такого эгоиста, как я, это слишком.

Сейчас мне горько осознавать, насколько сузилось моё сознание, как я напугана и морально подавлена, что вижу лишь один выход. Мне всегда казалось, что найти варианты несложно, нужно только чуть подумать. Хорошо, что мне нужно было к Булочке. Я сидела одна в пустой квартире, замотавшись в плед. Так привычно. Одна в квартире. Раньше это было так странно и ново, а теперь совсем нет. Соседняя комната – дедушки. Я не заходила и не смотрела. Закрывая глаза, я вижу все мои рисунки, стоящие на серванте, мои поделки, фото и баночку с причинами, почему я люблю его. Сейчас понимаю, что причин никаких нет. Просто люблю и всё. Опять накатывает, поэтому продолжим.

Пока была одна, нахваталась конфет, мяса и консервированных томатов, стало чуть легче. Посидела чутка с вернувшейся Булочкой и отправилась домой, изрядно нагрузившись. Да, кстати, я очень хотела пиццу, так вот, желанию моему было суждено исполниться. Что ж, у меня чуть от счастья не треснула рожица, а пицца не влезла в холодильник. Человечек, причастный к этому, ты – чудышко. (Звуки смущения и очень сильно-стеснительной радости.) Дома намыла посудку, досмотрела самое трогательное что-то, покупалась, заплела волосы в косу и улеглась.

Утром проснулась с хорошей мыслью о том, что меня ждёт пицца, хоть кто-то, да… На работке надо было брать кровь на сахар. Я собрала все-все свои силы, вспомнила, что я дочь самурая и самураечки, не меньше, и пошла. Всё прошло крайне успешно: мои руки знали, что и как делать, они летали, а я диву давалась. Вообще, я получила значительное удовольствие от процесса и чуть не решилась идти работать изпаличнойкровососальщицей. Потом с шутками-прибаутками принялась за кормление, развлекая одних и приголубливая других. Затем документация, которую я заполняю, в общем-то, с удовольствием, кроме температурных листов. Следом обед, где мне удалось уговорить бабулечку покушать, воркуя, что приготовлено всё специально для неё и это очень вкусно, хотя бабулечка норовила накормить этим же меня, но я оказалась убедительней. Получила одобрение от коллеги, который до этого безуспешно пытался уговорить пожилую леди на супчик. Покормила, побеседовала, уложила одну и пошла к другому.

Это какая-то совершенно особая связь, когда ты понимаешь человека по взгляду, движению ресниц, пальцев. Ты читаешь его, а он с тобой разговаривает, позволь только открыть душу и услышать. Эти мгновения прекрасны, я благодарна, что могу помогать, дарить любовь, тепло и заботу тем, кто так в них нуждается.

Забегала в комнату к одному дорогому мне человечку. Прошла пара секунд, прежде чем она узнала в белоснежной фигурке, за округлыми очками с блиставшими от радости глазами ту самую, которая кличет её «птичкой-говорун» и слушает, пытаясь понять. Эта улыбка, эти руки, прижавшиеся к груди, глаза, засиявшие в ответ мне, сказали всё и даже чуть больше. Когда работаешь в таком месте, не нужны слова, чтоб выражать то, что ты чувствуешь, они излишни.

Позже бегала по отделению и искала всех и вся – пустота. Пришлось уползти на пост и, замерзая, писать и писать.

Путь домой. На улице шёл град, а я шла на остановку. В автобусе неприятный мужик всю дорогу пялился и подвигался ближе – противно. Хотела купить себе киви, но, внезапно передумав, купила мармелада. В гости зашёл Тимонка, угостился пиццей и докушал мясо. В квартире очень холодно. Я пишу и не чувствую пальцев, даже кольца держаться перестали. Я напялила все тёплые вещи разом, но это не помогает. Буду садиться за учёбу. Надеюсь, что у меня хватит сил, просто хватит сил не обесценить, но сберечь в себе то, за что люблю и уважаю, – тебя, Олечка, твою самость. Двести лет – это, конечно, слишком много, но я должна себе август баловства, купаний, солнца и фруктов. Создана, чтоб полюбить, принять и баловать себя, не меньше.

Откровение 17

Приветики, я уже тут и готова рассказать всё-всё, если даже не чуть больше, но как пойдёт, начинаем.

Сегодня я проснулась на полчасика позже, так как это было запланированное мероприятие. Поехала на работку. Очень рада, что мои поездки лицом к чьемуто лицу отложены дня на два так точно. Не знаю, чем вызвана такая нелюбовь к общественному транспорту; раньше вроде я её так часто не имела.

Идя по парку, услышала карканье, очень тревожное, меня оно напрягло, огляделась. На пеньке сидел, как маленький дурак, воронёнок. Весь нахохлившийся, с коротким хвостом и насупленный. Мой путь пролегал как раз мимо пня. Начала придумывать оправдания, что не пришла на работу, так как вороны заклевали или унесли к себе в гнездо как главную драгоценность. Но они отвлеклись на собаку, бежавшую мимо, и стали пикировать на неё, хватая за уши, а я проскочила. Ктото должен был принять удар на себя, а мне ещё людям добро дарить, а заклёванной это, наверное, делать чуть сложнее.

Вообще, на работушке сегодня я летала, ибо счастья было жуть сколько, что меня вернули обратно к милым сердцу человечкам на первый этаж. Сделав утренние дела, удалось ухватить чутка каши, приятно, когда тебе её вновь оставляют.

Вчера на посту забыла свои пастилки, и коллега, одна из чудесных и улыбчатых человечков, поделилась, что, не зная, чьи это, съела пару штучек, так как они ей понравились, с кислинкой такие. Я осталась этим довольна, тем более что я, как оказалось, у неё же вчера из мешка взяла пару конфет, обменялись, так сказать.

После пятиминутки и распределения обязанностей позвала коллегу, обожаемую донельзя, на чаёвничество. Она, правда, не собиралась, но я смогла уговорить. Работа и снова чаепитие, в котором я, как полноправный участник, а не бедный родственник, заняла местечко за столом с напарницами. Меня угостили вкуснющим сбором трав и ягод, надо найти только его и накупить мешок целый, злаковыми конфетками, за которые я готова не душу, конечно, продать, но надо подумать, и колбаской, которой я угостилась уже сама в честь ухода прекрасного человечка в отпуск.

Сделала перевязки и обработки, их было удивительно немного. Затем был мой личный обед. Посидела минут двадцать и ушла на пост, потом подумала, вернулась и досидела ещё полчаса, читая про гипноз, попутно борясь со сном.

Настало время кормления. Справившись на своём посту, пошли помогать на другой. Прошлись по тумбочкам, вынеся из одной комнаты два мешка с «очень нужными» вещами, принесёнными с помойки. Потом я коротала время, сидя и готовя материал, думая о всяком, но, конечно, больше о приятном.

Время топать домой, и я забежала сказать до свидания на другой пост, правда, чутка там подзадержалась. Разговорились про отношения. У меня спросили, помирилась ли я с человеком, с которым была вместе. Для меня даже странно это было слышать, да и вспоминать тоже. Нет. Побила посуду и выгнала. Звучит максимально смешно, но я себя за это уважаю. Оказалось, что коллеженька уже тоже не в отношениях, что ж, мотайте на ус, господа. Какое же удовольствие я испытываю, имея не только рабочие темы для разговоров. Мне хочется пищать от восторга, да что уж скрывать, я и пищу, тихонько только.

Побежала домой на автобус. Народу было ровно столько, что все сидели, а я нет. Увидела, что освободилось место, и направилась к нему, но передо мной вырулила откуда-то появившаяся старушка, и места не стало. Что ж, я оплатила проезд и пошла обратно, было забавно. В итоге я всё-таки уселась рядом с грузным мужчиной и ехала вся скособочившись, ибо мне было полсиденья, а ему полтора. Но всё ж решила, что негоже так делать, и оттеснила мужичка к окну с уставшего медработника.

Высадившись, пошла в детский сад, дабы печати мне на документацию поставили. Спросили, как прошла практика, и я тут же рассыпалась в благодарностях воспитателю, к которой меня прикрепили, и, конечно, к руководству. Это было очень тёплое общение. Мне несказанно сегодня на него везло. И да, мне очень нравится, как выглядят дамы в детском саду: все такие нарядные, стильные, ухоженные – восхищаюсь. Но и своими солнышками в костюмах с мишками и божьими коровками любуюсь, пожалуй, больше.

Направилась домой. Был дождик, но как же солнечно было на моей душеньке, она пела такие серенады, что никому и не снились. Пришла и решила чутка отдохнуть, в итоге проснулась через пять часов. Еле разбудилась. Почему-то кружилась голова. Села и скушала целиком гранат, который давеча мне принёс Тимонка. Такого здоровенного не видела ни разу, сладенький попался. От довольности умяла его за один раз, теперь как кровушка меня начнёт греть, надеюсь. Похоже, что я снова ложусь спатеньки, пора, Оличка, береги себя, цени, люби и согрейся, в конце-то концов!

Откровение 18

Я проснулась. Это был очень сладкий сон, приятный, тёплый и нежный. Хотелось умуркаться, хотя, может, так и было. Начну со вчера.

Проснулась я так же сладенько, но около восьми утра. С радостью навела порядки в квартире, намыла и начистила всё, испекла блинчики, оказывается, я это умею. Затем приехали суши, я решила себя побаловать, и мне это удалось. Затем попыталась сесть за учёбу – это не привело ни к чему хорошему. Когда открыла и пролистала задания, попутно с ними знакомясь, у меня опять хлынули слёзы. Я долго ходила по квартире из угла в угол, периодически сползая по стенам, у меня не было никаких сил. Меня выворачивало наизнанку от осознания собственной беспомощности. Я просила себя прекратить это издевательство над своей нервной системой, но не могла. Я испытываю ненависть и больше ничего к тому, чем пытаюсь себя занять в эти выходные. Она пожирает меня изнутри. Я остаюсь один на один и проигрываю этот бой. Немного успокоившись, я набрала Исечке предупредить, что существует большая вероятность, что дочка её старшая является абсолютно безмозглым существом, которое не способно получить образование выше среднеспециального из-за огромнейшего недостатка в её головушке ума и активности нейронных связей. Вообще, я настроила себя на это и некоторое количество частично близких мне людей. Стало немного легче. Полезла искать вакансии, кем же я смогу быть, кроме дворника, без образования. Варианты были, решила, что получу справку и поеду на юг Франции присматривать за старичками или в Германию частной нянечкой. Конечно, зная мою «везучесть», не исключаю, что меня вербанут или просто утащат, хотя нет, это ерунда, кому нужны вербовщики без высшего педагогического? Села чутка почитать. Позвонил знакомый, предлагая ехать в июне на юг, выслушала с каменным лицом и положила трубку. (Какая Ялта, если я буду гореть в аду?)

Лежа на полу, включила Арбенину и вдохновилась. Решила создать образ. Тут же разделась, хотя в квартире не потеплело ни на градус, и начала творить. Мне жизненно важно было показать себе себя, что я так же хороша, что я могу собой восхищаться, играть и соблазнять. Это удалось. Нанося макияж и закручивая волосы в косы, я поражалась, что это тело, послушное, гибкое, отдано во власть мне – мурашки побежали от этой мысли, столь она была прекрасной. С процессом фото всегда много мороки, слишком много всего: таймер, высота, свет, эмоции, движения. Вроде удалось всё. Засобиралась к подруге, так и хотела бежать с калачиками на голове, но потом передумала. Доскакала быстро, периодически слушая музыку через один наушник, так как второй поломался во время беседы с мамой. Вообще, получается, что чем больше я беседую с родными, тем больше получаю негативных эмоций, злости на кого-то, недовольства, жалоб. Мне с собойто непросто, а тут…

С Шулькой кушали новый салатик, приготовленный её золотыми ручками, и беседовали о всяком разном. Затем решили глянуть фильм и наткнулись на что-то совсем необычное, что поразило каждую, просмотр решили отложить, ибо хотелось приключений. Прямо сейчас. Так как дамы мы свободные, то решили погулять ещё с кем-то. На удивление компанию быстро нашли и даже договорились, но Олька переобулась и сделала выбор в пользу другого человечка. Вообще, нас ждали уже ребята, но мы их проигнорили, правда, потом они нам виделись в каждом встречном. Собрались и выскочили.

На улочке я клацала от холода зубами, пока шли до места встречи. Она случилась. После первых минут разговора мне захотелось его окончить. Человек говорил про политику, про свою тяжёлую жизненную ситуацию и про пиво раз в неделю (меня аж передёрнуло от воспоминаний). Мы попытались уйти раньше, но нас тактично он проводил до подъезда.

Дома мы сидели в куртках и пили чай. Я хотела приятного весёлого общения, а подгрузилась ещё больше. Повезло, что у Шульки была вислоухая кисонька, любительница глажения, чесания и мурканья. Меня чуть не разорвало от нежности, пока я тискалась с ней. Вот такой я и видела свою идеальную кисоньку. Хотела забрать, но почему-то не разрешили. За чашечкой чая разобрали молодого человека по полочкам, хотя и разбирать-то почти нечего было, скарба хватило б на полполки.

Поболтали, и я, узнав, что знакомая, старше на год, вышла замуж, глубоко изумилась. Чуть позже, правда, бегала и кричала, как так можно, рано же. Сказала Шульке, что, когда она сыграет свадьбу, я помру, наверное, от избытка чувств.

Было уже неприлично поздно, поэтому решила, что хватит испытывать Шулькино гостеприимство на прочность, и начала вызывать такси. Правда, никто не хотел ехать – неприятненько. В итоге на свою головушку я согласилась, чтоб меня проводил тот самый человек, с которым пару часов назад расстались. Встретил он меня уже с бутылкой. Пока шли, он мне рассказывал душещипательную историю про свою бывшую, поломанный палец и вредную привычку, которая скручивается в косячок. Я не сказала ни слова, да и зачем?

Мне нехило присели на ушки. Даже у подъезда я не могла уйти и тактично дослушивала еще полчаса. Надо всё-таки учиться говорить нет более жёстко. Надеюсь, человеку стало хоть чутка легче.

Дома сразу бросилась спать. Умываясь, заметила на предплечьях полосы, которые хотела оставить сама, вдоль тех, бледных, почти невидных, которые оставляла раньше. Испугалась, оказалось, что это швы от кофты, но всё равно было неприятно.

Ночью отчего-то снилась перестрелка в подвале. Я сидела у стены, крича от страха, прикрывшись каким-то металлическим листом, а по нему барабанили пули, рядом падали мёртвые, взрывались бомбы, и меня закидывало землёй. Потом резко наступило перемирие и меня выпустили. Тот ужас не пожелаю испытать никому. Хотя, наверное, каждым человеком, у которого в руках было оружие, была я, убивавшая себя же. Я снова не чувствую рук от холода. Мне так хочется сейчас раскрыться, улыбаться и радоваться всему, что меня окружает. Я нуждаюсь в тепле столь сильно, что… Да имеет ли это какое-то значение? Я начинаю растворяться в себе, уничтожая и сметая то, что выстраивала с любовью и трепетом. Чего я добиваюсь? Чего-то, но точно не счастья себе. Мне хочется рассказать что-то ещё, но боюсь, что это может отвернуть от меня, сделать больно или заставить разочароваться во мне, хотя странно, если ты, человечек, ещё этого не сделал.

Откровение 19

Добрый вечер. Я сижу напротив монитора с диким взглядом. Столько эмоций за день давненько не было. Сейчас же у меня заледенела только правая ладошка, дома уже не так холодно, но я всё ещё хожу упакованная по полной программе.

Вчера я плохо помню, что было. Помню, что усадила себя писать диплом и даже, о чудо, без истерик корпела над ним весь день. Потом жарила пельмешки и варила леденцы. Затем полезла купаться, так как водичку ж отключают, все дела. Наскрабилась, намылась вдоль и поперёк, правда, разлила настойку мяты, и теперь у меня ванная благоухает аки деревенская грядка, но это здорово, я люблю мяту. Всегда съедаю её, когда ею украшают тирамису. И тирамису люблю, кстати. И покушать тоже. Слегка пострадала, так как не знала, чего душенька вкусить желает. Полезла в свою книгу рецептов и, увидев свинину с шампиньонами, поняла, что вот оно, то самое, просящееся сначала к Ольке в ручки, а потом и в ротик. Подумала, что приготовлю, но не сейчас, позже, когда чуть-чуть разгружусь. Обязательно возьму сидра, зажгу свечи, включу «Сектор Газа», накину шёлковый пеньюар и буду кушать из красивой тарелочки, потягивая из высокого бокала сами знаете что (возможно, он будет вишнёвый, или манговый, или апероль). Так-с, опять в мечты погрузилась. В общем, просушилась, сделала массаж головушки, намаслилась, поздравила человечка с днём рождения и улеглась. Обычно я пишу длинные витиеватые штукипоздравлялки с картинками, но человечек меня чутка не порадовал, поэтому вот.

Утром просыпалась ещё до будильника, сон был поверхностным. На улице чутка потеплело. Помню, как ехала в автобусе и очень напряг мужчина, чисто внешне, хотя выглядел аккуратно, но что-то было такое, жуткое. Мне очень не хотелось, чтоб он на меня посмотрел, хотя обычно я предпочитаю наоборот. Маньяк сто из ста. Надеюсь, я ошиблась. Удалось немного проехать сидя, день почти задался.

После пятиминутки, которая длится обычно не менее двадцати минут из-за личных неинтересных вопросов коллег, я отправилась к начальству. Мне нужно было взять на денёк или два отпуск за свой счёт, а так как я работала вторым человеком, это ничего бы не изменило. А отпуск нужен был, чтоб предзащиту диплома провести дома, а не на работе. Начальство мне отказала, потому что она не посчитала нужным указывать мне, какой-то там медсестре, причину своей нехочухи. Когда же я уточнила, что из-за этого может встать вопрос о неполучении мною диплома, она ответила, что это сугубо мои личные проблемы. Что ж, если рыба гниёт с головы, то у нас она уже протухла и зияет бесцветными глазищами. Меня это расстроило. Сильно. Благо сохраняется масочный режим и никто не видел, как у меня дрожали губы и как я периодически вытирала слёзы, неустанно бегущие по щекам. Зато мне оставили кашку. Я ей обкушалась, и всё почти стало хорошо. Звонилась с Иськой, Тимонкой, списывалась с куратором. В общем, защищаться буду, сидя в изоляторе. Как по мне, так очень оригинально.

Одна бабушка всё пыталась уйти и прямо-таки выбивала дверь. Силы немерено. Её кольнули, и меня приставили приглядывать. Она меня обняла, и мы шли так по коридору. Затем смотрели в окно на птичек и дома. Она сравнивала меня с куколкой и радовалась, что я тут, такой хороший человечек. Она говорила мне, что многое забывает и, наверное, сходит с ума. «Уже», – думала я. Хотя кто не сошёл ещё? Я смотрела, как она крутит в руках зубную щётку, завёрнутую в целлофан, и моё сердце рвалось от боли. Тело, ещё способное двигаться, гулять, жить, с душою запертого, боящегося закрытых дверей ребёнка, обречённого быть здесь, сданного за ненужностью и шаловливостью. Тебе горько это слышать? А я это вижу ежедневно.

На обеде обо мне позаботились и налили супчика. Затем с любовью делала материал, но, как сказала коллега, получились «пиздюлины». Что ж, и такое бывает. Делаешь салфеточки, а получаются не совсем они, но это так, мелочи.

Провожали высокостоящего коллегу в другие места. Я рада за него, хоть и будет не хватать. Считаю его главным и основным маячком помощи, наставления, который ввёл меня в курс происходящего, подсказывал и поддерживал. Кушали вкусные пироги с малинкой. Такая нежнятина, словно губки кушаешь. От вина отказалась, словно приличная дама. Пила водичку.

Оказалось, что человек, которого я считала очень близким и дорогим мне, отказался от общения со мной. Было больно. Я очень рассчитывала на его поддержку и подколы друг над дружкой. Что ж, меня вычеркнули, возможно, как и я. А есть другие варианты?

Направилась домой. Обнаружила, что порвалась куртка – такое себе. Зашла в магазин и купила, помимо овощей и фруктов, «Скитлс», решила, что сегодня я его однозначно заслужила. Поговорила с Булочкой. Радует, что учится сама пользоваться видеозвонками. Как увидела мою мордашку, то расхохоталась, да и я в ответ. Приятно, когда у любимого человечка всё хорошо.

Дома пребывала в непонятном возбуждении. Доделала, что хотела. Опять раздевалась и в откуда-то взявшемся винтажном кружевном белье расстилалась по пледу. В голове активно играет весна. Вообще, чем более я тревожусь, тем более мне хочется оголяться. Поэтому если увидите меня в платье до пят, то знайте: счастлива.

Сейчас согрелись обе ладошки. Хочется спать давно, но рассказывать желание сильнее. Хочу закончить тем, что если покупаете «Скитлс», то не ешьте сразу всю пачку, как я, а то язык щиплет. До завтра, доброй ночи, приятных сновидений мне, тебе и всем тем, кто дорог.

Откровение 20

Здравствуй, привет, честно говоря, я соскучилась. Мне доставляет огромное удовольствие своя писанина. Я счастлива, когда занимаюсь этим, так как проживаю эмоции вновь и могу поделиться этим с тобой, надеюсь, ты это ценишь, а ты ценишь.

Я не писала два дня, жуть. Почти ломка началась, и как же это приятно. Неужели я маленькими шажочками иду и делаю то, от чего кайфую и что у меня получается? Я расту, и это радостно. Большое, однако, вступление, но мне важно было высказаться. Ты можешь порадоваться за меня. Мне приятно. Осознаю, что нужно писать каждый день, ведь каждое мгновение случаются чудеса, и мне так хочется ими поделиться! Начну.

Честно говоря, у меня немного перемешались дни, но я попробую преподнести это вкусно. Сегодня я встала тяжко, ибо спала пять часов, а почему, сейчас всё поясню.

На работку вчера я ехала и приехала. Работали вдвоём с коллегой, которой я очень симпатизирую: приятно, когда можете побеседовать о чём-то личном, ну, всем же понятно, что у девчонок за секретики могут быть: мальчишки да шуры-муры всякие. Должна была быть предзащита, я немного волновалась и перед ней, сделав все дела, засела в стерилизационной с компом и листочками.

Когда начались доклады, я поняла, что рабочий день заканчивается, а предзащита и не думает. Вызвала такси и полетела домой, внимая про что-то наверняка очень важное. Дома я написала записку, чтоб меня не трогали, и засела в комнате. Меня потряхивало. Наступила моя очередь. Читая, я поняла, что проваливаю всё. Мне задавали вопросы, на которые я знала ответы, но не могла их сформулировать. По итогу сказали, что разбирать меня нет смысла, так как всё равно бесполезно и всё неверно. После огласили, что часть девочек не прошла предзащиту и им нужно будет что-то отредактировать и отправить своим научрукам на согласование, и только меня – что было вполне ожидаемо, ведь я все пять лет являлась лучшим последним номером – отправили на пересдачу, где мне придётся снова всё перечитывать перед преподавателями. Сначала у меня навернулись слёзы, но потом я решила, что не стоит это того, и успокоилась в момент. Мне стало весело. Но, рассказывая маме и её подруге о том, что не сдала, я ощутила предательскую дрожь в голосе. Даже сейчас, когда пишу, начинает щипать в носу. Окружили мысли о том, насколько я плохая и тупенькая дочь. За что я такая вот есть? Лирическая пауза.

Тимонка зачем-то скинул мою куртку на пол, так как я положила её на кровать, – высказала, что думаю об этом, была зла. Пошла купаться. Потом мы дамской компанией кушали, говорили о чём-то и пили настойку из лепестков розы. Почувствовала себя феечкой, не меньше. После еды поговорила со взрослыми наравне об образовании, одарённости, переезде и работе.

Вернулся Тимонка, и мне стало некомфортно от беседы двух близких мне людей. Я это чувствовала, бывало, и раньше, но сейчас не захотела окунаться в это снова и засобиралась к себе. Пришла подруга, и, решив, что вдвоём мы всё сдюжим, домой я захватила пару своих горшков с цветами. Беседуя, коснулись вопроса про дружбу, и я была неприятно удивлена тем, что она считает нашу не той самой. Хотя я именно такой её и вижу. Спросила об этом, но она проигнорировала мой вопрос, такое себе, конечно.

Дома мы пили чай с мармеладом и болтали. Хохотали до боли в животах, разговаривая о сексуальных меньшинствах, мании преследования Олькой и о том, что шиповник течёт словно не в то горло. Палата номер шесть была в сборе, в общем-то. Также делились девичьим, ну как делились, поплакались на голяк того, чего нужно настоящей женщине (разума, конечно). Разошлись ближе к часу ночи, а мне вставать в шесть.

Ну да ладно, зато пообщались чудненько.

Проснулась так, словно и не спала. Сейчас пытаемся подружиться с человечком, который просит меня собирать себе образы. Не думала, что это может так увлечь. Мне хочется носить льняные платья и шёлковые костюмы, босоножки в две зарплаты и перья на подоле. Это новое чувство, приятное, которое растит во мне женщину.

Пока шла по парку к работе, смотрела, как на солнце играет кошка с котятами. Было очень радостно и приятно видеть котячьи игрища. Захотелось погладить, но идиллию нарушать не стала. Уже на работе узнала, что все были приглашены на праздник медперсонала, кроме, как ты думаешь, кого? И ещё одного человечка. Сплочение коллектива, ага. Впрочем, меня это не удивило.

Был приятный неторопливый рабочий день. Коллега чудесно выглядела, о чём я не преминула сообщить. Мне приносит удовольствие видеть улыбки в последнее время. Проживающие все получили от меня порции нежности и тепла: кого-то я погладила по плечу, проходя мимо, кого-то по головушке, кто-то был похвален за послушание, кто-то получил воздушный поцелуй по просьбе, кто-то был ласково назван, кто-то был приобнят, чьи-то пальцы были согреты моей ладонью. Я чувствую, как преисполняюсь любовью, она идёт изнутри, я сама становлюсь её источником – это волшебно.

Я вышла с работы, и от мысли, что придётся ехать в жарком автобусе, меня поворотило, поэтому пошла домой пешком. Путь занял два с половиной часа. Было жарко, но я топала и наслаждалась каждой секундой. Идя вдоль дороги, я обратила внимание, что путь мне преграждает машина, перегружавшая брёвна. Напряглась, ибо мне не нравятся всякие такие штуки, которые не знаешь, как обойти или объехать. Но я нашла проход и успокоилась. Проходя мимо, я задрала голову и посмотрела на рабочего, а он в свою очередь на меня. Я улыбнулась, и мне ответили тем же. Это правда, что от улыбки станет день светлей, он просто заискрился новыми красками.

Шла и любовалась природой, думая о том, что, похоже, нашла свою религию. У меня в жизни становится всё больше определённости. Наверное, но, возможно, это не точно. Я смотрела, как белоснежный кран вычерчивается на фоне дышащего безмятежностью лазурного неба. Солнышко пригревало очень хорошо, особенно одно из моих мягких мест попало под прицел и грелось, как на сковородке, благо не шипело и не скворчало, хотя ощущения были похожие. Пока шла, нагибалась за одуванчиками и, собирая пушистую головку в кулачок, рассеивала их, сдувая. Было легко, свободно, и самой летелось.

Заскочила в магазин за едой, но купила только клубнику и йогурты. Дома полезла купаться под ледяную водичку. Накрошила салатик. Правда, огурцы попались подмороженные, ну или это я их под морозилкой хранила.

На ужин были овощи с чипсами – очень вкусно и нравится. Общалась с работодателем заграничным,

Откровение 20

которая называла меня «госпожой». И почему меня это сразу не насторожило? Не еду я в Швейцарию, в общем, пока. Хотела сесть за письмо, но поставила в приоритет восьмичасовой сон.

Проснулась с тяжёлой головушкой. Радовалась, что это последний рабочий день. На завтрак съела кашу, запивая её шоколадным соусом и подбирая наряды в зелёно-фиолетовой гамме. Опоздала на автобус. На улице погода прелестная, поэтому ждать было комфортно. Ехала, томно смотря в окно. На работу зашла вместе с коллегой. Удалось перед пятиминуткой перехватить каши, чтоб не сосало под ложечкой. Делали материал, я бегала с перевязками, прививками, беседовала с психологом. Ушли на обед. Я предложила выйти на балкон и позагорать. Коллеженька поддержала. Она сидела на стуле, а я, скинув халат и оставшись в маечке и брюках, наслаждалась теплом, оперевшись на полуразрушенную стену беседки.

С коллегой о чём-то болтали и улыбались, щебетали воробьи, и качали головками одуваны. Я мечтала о том, чтоб выстроить свой интернат, с кучей персонала и садом, чтоб в такие тёплые деньки вывозить постояльцев на солнышко.

Снова кормёжка. Разговаривали о том, куда пойду работать с дипломом. Отвечала, что он для мамы, а сама хочу в психиатрию. От разговоров о ней пришла в возбуждение и отчего-то замёрзла.

Пошла измерять всеобщее давление. Недавно поступил мужчина сорока пяти лет, бывший спортсмен. Мне радостно его видеть. Почему-то на нём периодически барахлит тонометр. Бывает, что достаточно взгляда. Искрит.

Собиралась домой, мне сказали напутственных добрых слов и чтоб звонила, приятно. Попрощалась с проживающими, мне сказали, что после диплома надо сразу на врача поступать, что ж, приму к сведению.

Пошла на море. Сняла тапочки и побрела к водичке. Шла по волнистому дну, неся рюкзак, пакет в одной руке и тапульки в другой. Подвернула брюки, но всё равно замочила, сначала хотела выйти, а потом решила, что сама себе хозяйка и раз хочу мочить, то буду, и зашла по колено. Когда надумала выходить, поняла, что была на мели. Пришлось идти по бёдра в воде, не совсем понравилось.

Выкупав полтела, сидела на бревне и сохла, пару раз словно в дрёму проваливалась. Отдохнув, пошла обуваться в лес, спасаясь на картонке от муравьёв. Появилось очень много комарьёв, пищавших в ушки, настроение чутка подпортилось, поэтому домой решила добраться на автобусе.

Уже дома сидела и снова пыталась отдохнуть. Ужинала, всё было недостаточно вкусно. Пообщалась с человечком, много было рассказано мной, меня хвалили, и я чувствую, что не зря. Он озвучил ту мысль, которую я долго не могла признать и поймать. Я не готова пока о ней рассказать, она дика и для меня.

Сейчас снова хочу кушать и очень спать. Каждый день быть лучше, я опять поднимаю планку, готова работать, но сначала включу авиарежим, чтоб сон был столь длителен и сладок, сколько посчитает нужным мой организм. И да, ручки у меня не мёрзнут. Я пишу, я счастлива, я любима собой.