скачать книгу бесплатно
Под стеклом почти пустого, закрытого круглым стеклом прилавка около кассы, между сиротливыми упаковками с незатейливым рисунком с печеньем (ура, оно есть), привычной дорогой ползет на работу рыжий таракан, никто на него не обращает внимания. Печенья уже не хочется. Ну его, это мучное и сладкое.
Что-то ужасно знакомое во всем этом, жаркая липкость захватывает как в ловушку. Как муху в паутину. Умом понимаю, что выжить везде можно, особенно с нашей закалкой, но иррациональный страх берет верх …и я, кажется, хочу отсюда вырваться. Зазеркалье.
Впрочем, на ум тут же приходит бравый слоган из некогда суперпопулярного образовательного фильма: «Орешек знаний тверд! Но все же. Мы не привыкли отступать! Нам расколоть его поможет Киножурнал «Хочу все знать!» И мальчик, который прилетел на ракете и молотком раскалывает орех, добыв из него… еду. В виде знаний, конечно.
Радуясь, что это не блокадный Ленинград все-таки, организованно прикидываем, что можем добыть мы. Потому что спасение утопающих дело рук самих их. Значит, в достатке макароны и рис. Томатная паста. Если на улице в лотке прикупить помидоры и лук, а мы видели их в лицо, то вполне можно забодяжить пасту болоньезе. Еще есть хлеб, правда, мы не знаем сколько тараканов по нему прошлось, но если его обжарить, то..ну, можно считать, что он не лежал на караванных путях миграции усатых. Тогда можно и печенье взять. Чего уж там. В войну и крыс ели.
Фу, мерзкие мысли с успехом выдворяются, когда мы вываливаемся из магазина с первым неопытным уловом. Кругом предзакатное мягкое солнце, перламутровое небо, перебор струн гитарных доносится. Теперь овощи – фрукты. Их, понятно, в достатке, горами наложены на громадных лотках, которые стоят через каждые пятьдесят метров. Выбираем один, что зазывает громче других. Прицениваемся, собрав все знания испанского. Не, на Куки ни фига не дёшево. В полный противовес с мечтами о тропиках, типа «обожремся фруктами». Не обожремся. Печалька. Овощи еще дороже.
– Помидоры давай не будем покупать? – предлагаю я, – Хватит пасты томатной.
– Да, вполне, – даже Пятачок соглашается поэкономить без лишних разговоров.
Впрочем, по сравнению с нашими ценами, на что-то прайс кажется вполне демократичным. Например, любимого нами с Людой авокадо покупаем много, тут он, слава те, не в цене. Ананас сторговываем. С трудом. Упираются для белых иностранцев, гады. Но мы тоже не лыком шиты, бананы по полкука покупать! Это же дороже чем у нас! В стране вечнозеленых помидор.
«Не пошли бы они, – сердито переглядываемся мы с Людой, – Наглость тоже в меру хороша!» И затем, чувствуя себя героями после битвы, с победой разворачиваемся ближе к дому.
Город в середине красивый. Океан рядом, морским воздухом опахивает. Мы втягиваем его чуткими ноздрями.
– А жизнь-то налаживается – ухмыляется Пятачок, прислушиваясь к растекающейся в груди неге.
По пути присматриваемся к местным кафе, на которые еще возлагаем надежды:
— Чего-то не очень здесь с этим делом. С общепитом. Так, что тут в меню написано?
— Блин! Ну и цены. Москва отдыхает, – таращусь я в красиво оформленный лист прейскуранта, – И закрыто почти все вечером в будни! Короче, похоже, так просто даже не пожрать, если припрет.
– Ладно, завтра на разведку выйдем с большим охватом территории. Приспособимся, – успокаивает Людовик.
До дому добираемся по указанному Алехандро азимуту на удивление нормально.
Вечер, наш первый вечер в кругосветке. Темнеет быстро и рано. Макароны с авокадо, посыпанные чем-то похожим на «сыр», в исполнении домовитого Пятачка прелестны. Отполировав все чайком с галетами, запускаем вовнутрь тишину.
Хочется посмотреть на фиолетовое тропическое небо. С одной стороны комнаты его видно совсем немного, потому что окна и двери квартир соседнего дома, расположенного колодцем как в Питере, выходят на сквозные, приделанные к стенам помосты – анфилады, этакие сквозные балконы-коридоры. Видно, как по ним иногда проходят к своим апартаментам люди, включают свет, двигаются неторопливо, гремят посудой, переговариваются.
Если открыть окно, то слышно всё, что произносится, дословно. Правда пока испанский для меня ещё запределен, и я могу ориентироваться только на настроение говорящих. Вот взлетает визгливый женский смех, это со второго этажа, мама с дочкой-подростком часто заливаются, их перебивает пожилой мужской, прокуренным, требующим внимания голосом, часто прилетает плач ребенка, иногда понятно, что детёныш просто капризничает от духоты или по привычке, на всякий случай, проверяя все ли ему рады.
Черный, плоский, между прочим, телевизор, прикрученный к оранжевой стене напротив зелёного холловского дивана, несмотря на заверения Алехандро, мы так и не можем настроить, одно снежное мельтешение с плохим звуком. И бог с ним, так как из рябящего экрана, понятно, что оба канала показывают либо кубинские новости, либо сериал на испанском.
Мы без интернета.
Из Путевых заметок (*далее из ПЗ)
Куки
Из старого анекдота 90-х. Покупатель продавцу: – Взвесьте мне килограмм еды. Продавец: —Так Вы принесите, тогда и взвесим.
Еды – «нихт» (по карточкам для кубинцев), транспорта, ходящего по расписанию – «нихт», интернета – «нихт» (по карточкам, и это не из дома делается, а надо идти в ближайшую зону вай-фая, например, в отель какой-нибудь, расплатиться карточкой за покупки – «(нихт-нихт)
».
Но тепло, и все танцуют.
И раз приехали, то должны, решили мы, насладиться воздухом воспетого в песнях острова сполна. Не зря же многие наши товарищи в восторге от Кубы. Тем более, что билеты на Канкун взяты только на девятое октября.
Поэтому адаптируемся. В конце концов – не Гаити, и все люди – наши социалистические братья.
Через день, когда освоились с бытом, привыкли к жаре и разведали места, где все-таки можно купить еду и фрукты подешевле – жизнь на Кубе кажется не такой уж и ужасной.
Грязные улицы как-то нивелируются, прекращают, то есть, резать глаза, и мы почти перестаем обращать внимание на определенные запахи от мусорных баков – неизбежное зло старой Гаваны, где мы и забазировались.
А несколько центральных широких улиц со скверами даже роскошны и чисты, и если никуда не сворачивать, то впечатление очень даже ничего.
Гавана – город розовых кабриолетов. Наивысшим шиком считается для крутых туристов проехать с экскурсией на таком кабриолете. Местными считается, у нас, например, другое мнение.
Сто двадцать куков удовольствие. Поскольку к категории крутых туристов мы далеко не относимся, ни один розовый кабриолет не был согрет теплом наших …тел.
А куки … каждый равный доллару, и они так молниеносно профукукиваются в незапланированных объемах, потому что Куба, как оказывается, является виртуозным «высасывателем» денег, не торопясь дать что-то взамен. Нету просто ничего.
В общем причины понятны – «захочешь жить – не так раскорячишься». Приехали – платите. Смиряемся. Но, ребята! Давайте все ж вразумных пределах «хотеть».
И опыт- сын
Четыре дня в Гаване пролетают незаметно, мы посмотрели достопримечательности, походили по берегу океана, узнали, где можно с небольшой очередью добыть синюю интернет-карту для связи с миром, наслушались просто охрененных уличных ансамблей-исполнителей при ресторанах и просто так. Поприплясывали вместе с аборигенами под воодушевляющую и страстную латину.
Отметились у отеля Ambos Mundos, что ровно на полпути между Пласа-де-Армас и Пласа-де-Катедраль, обиталища Хемингуэя, папы Хема, как его панибратски называют кубинцы.
– Ага, вот именно здесь в номере 511 писатель в 1930-е и начал писать «По ком звонит колокол». Вот.
– О!!!
Смотались к океану. Точнее к Мексиканскому заливу, плавно переходящему в океан. Не обойти. Давно не видели море.
Забросили взгляд на синющую даль с прожаренной и практически безлюдной днем бесконечной набережной. Отсюда отлично видно Эль-Морро – колониальную крепость, которая защищает вход в бухту Гаваны, с маяком.
Она на скале на противоположной стороне гавани от Старой Гаваны. Британцы тут хулиганили в шестнадцатом веке, а потом, в восемнадцатом, американцы. Все завоевать хотели. Удалось. Куба была испанской колонией почти четыреста лет, до конца девятнадцатого века, потом США выгнали испанцев во время Испано-Американской войны. Потом выгнали американцев. Фидель выгнал. Все когда-нибудь кончается.
С благоговением поприкасались к горячим камням старинных зданий колониальной застройки. В отсутствие достаточной информации просто тыкали пальцами в понравившееся здание и бежали туда, смотреть ближе, куда указующим перстом попали. Читали какие-то исторические поясняющие таблички и названия улиц на латыни, бесполезно пытаясь их запомнить.
Вот ведь, сколько необъятой истории. Главное, по закону подлости, только обживешься, и время на усвоение прекрасного и познавательного появляется после бытовухи, так сразу надо уезжать.
– Ну хоть немного вникли, – успокаиваем мы сами себя, – Где ты, гугл?
Тоннами, но без фанатизма, насыщаемся всепроникающим солнцем. Как-то сразу становится ясно, что обуглиться, при желании, здесь можно за пару часов, и мы прикидываем, что «надо соблюдать меры предосторожности». Правда, получается все равно не очень, но я поначалу частенько под зонтом шествую. Синеньким, Людиным. Здесь это в порядке вещей, в большой моде даже – использовать их в качестве защиты не от дождя, а от прямых лучей.
Удобно, мне реально нравится! Успеваю втянуться в легкий защитный загар без травматизма. А Людовишна вообще хорошо загорает без последствий и так. Поэтому не боится.
Как бы ни было, а бесконечное солнце и безудержная голубизна неба сводят с ума, чистый-чистый воздух ударяет в легкие и наполняет предвкушением праздника.
– Да, Куба-это Куба! – теперь мы этот слоган декламируем хором, часто и бодро.
Срочным порядком, мы выучиваемся разным вещам, например, отбросив хорошие манеры недвусмысленно и четко посылать уличных проводников к злачным знаменитым местам о которых «другие туристы не знают», навязчиво предлагающих свои наивные и весьма недешевые услуги.
Потому как в первый день мы, конечно, «попадаем» и супротив воли позволяем одной, не совсем протрезвевшей напористой негритянке с честными воловьими глазами сыграть на нашем убеждении, что мы должны вести себя интеллигентно и довести нас до кафе, где бывал Че Гевара. И где была его подлинная подпись на стене. Дама была абсолютно уверена, что это не может быть неинтересно заезжим товарищам. Мы даже минуты полторы думаем, что это акт любви к русским туристам, ведь мы такие классные и всем нужны.
Конечно нужны, безумно, только по другому поводу.
Еще не дойдя до кафе, информация о прочитанных в интернете предупреждениях о вымогательстве, наконец, осознанно укладывается в моей перегретой голове. Это когда я случайно засекаю язычок алчности в черных глазках-оливках аборигенки, потому что периодически ей не удается тщательно маскирнуть его прищуром похмельной улыбки. Дошло!
– Люда, разводка. Надо валить.
Правда, выскользнуть из ее хватки мы до конца вояжа нам не удается, но кое-как подготовиться к неизбежному отпору я успеваю.
Вот ведь, самое неудобное во всех этих вещах, это момент, когда начинается набивание цены и вымогательство, а тебе навязывается роль богатого русского туриста, с христианским милосердием и необходимостью быть хорошим.
Я хорошей быть не хотела. Поэтому откровенно, хотя и без хамства «посылаю» ее по приходу в знаменитое кафе, когда предприимчивая крутозадая гаванка начинает требовать плату за полторы минуты художественного развешивания лапши на наших ушах.
Люда, запунцовев до корней волос, справиться с приличным воспитанием не может, поэтому погорает на доллар, отдав его настойчивой негритянке.
– Ну ты чего?..
– Не могу. Неудобно. Да и деньги не такие уж большие.
– Ясно, классика, – морщусь на досадное я, – Ну вот не могу, когда выжимают! Прямо злость такая берет и сопротивляться охота. Сама все отдам, но хоть обманите по-человечески! Чего уж совсем за лохов-то держать?
– Так понятно. Очень неприятно… когда за лохов, – у Пятачка, смотрю, тоже мерзкий этот осадок еще не растворился.
– Ладно, – ободряю я подругу, – Будем считать, что мы учимся быть принципиальными и не позволять принимать решения за себя.
Вроде получается. Опыт – это опыт.
***
Мы не сразу успеваем испугаться от отсутствия розеток на 220 В с круглыми штырьками.
Потому что у нас в квартире такая розетка нашлась сразу в спальне, и мы отчего-то подумали, что на Кубе так и принято везде, есть различные виды розеток, потому что на Кубу много лет завозили нашу отечественную бытовую технику, и в принципе в домах у людей устройства под ее использование обычно предусмотрены. Социалистический лагерь, массовое снабжение. Легче дома добавить розетки, чем шнуры другие приделывать к холодильникам.
Но сейчас не завозят.
И в один прекрасный момент, когда мы воодушевленно сидим во внутреннем помещении магазинчика Терезы, на сеансе гипноза, тьфу, на сеансе интернета по купленной заранее карточке, мой сотовый почти разряжается. Как всегда, не вовремя.
Я по простоте душевной спрашиваю, где розетка, чтоб подзарядить устройство, и чтобы не тратить драгоценные минуты интернетовского времени, не отрывая глаз от волшебного гугла, быстренько следую туда, куда девушка, помощница хозяйки, указала на мой вопрос, и, не глядя, тыкаю в розетку рожками зарядного устройства. Уловив раздражение, что тупо не попадаю в отверстия, наконец обращаю свой взор на сей непослушный источник питания, чтобы грубо с ним разобраться за вредное поведение, и …обнаруживаю там непонятные вертикальные щелочки вместо дырочек.
Тут я громко икаю от фатальной догадки, на секунду потеряв от изумления способность мыслить. Потом чувствую, как утекает в бездну мой интернет, а я не в нем, и воплю, призывая хозяйку, умоляя о скорой помощи.
Помощь оказывается не такой скорой, но вполне помощью. Просто Тереза не сразу понимает в чем дело, но сообразив, о чем моя пантомима, максимально оперативно ныряет в ящике комода и после активных раскопок выдает нам раритетный, со следами ржавчины, черный переходничок с «кругленьких на плосконькие».
О… Какое счастье! Спасены. Причем нам его дают в пользование до самого отъезда! Хочется замылить, но на Кубе не смеем. Не тот случай. Здесь в магазинах так просто этого не купишь, а вдруг кто-то еще такой, как мы, объявится в этой зоне вай-фая.
Так мы узнали на практике, что в каждой стране дырочка дырочке рознь. И это не туристический отель, где тебе выдадут по приезду нужный переходник. Или скажут где купить.
Нам надо в Варадеро
– Как же мы не побываем на знаменитом курорте? Воспетом, перепетом в песнях моего детства! – вопрошаю с оттенком предложения я, – Всю жизнь мечтала.
– Хорошая мысль, – соглашается Людовик, – А туда добраться, хоть теоретически, можно?
– Э.… ну да. Я думаю. Злачное же место…, впрочем, пошли-ка спросим у Терезы.
Оказывается, автобусы толком по расписанию не ходят, хотя сейчас уже начинает проглядывать подобие порядка в этих вопросах. Но ваши места забронированные и оплаченные заранее в кассе вокзала на другой день, могут быть просто заняты местными пассажирами, без суда и следствия. Поэтому лучше ехать на машине. И мы узнаем о существовании такой отличной вещи, как такси-коллективо. Это как наш трансфер, где покупаешь место в машине, и это дешевле, чем арендовать такси, и надежнее, чем билет на рейсовый автобус. Ясно, что мы решаем воспользоваться именно этим видом попадания на легендарный курорт.
С помощью нашей дуэньи Терезы узнаем, каким образом и где можно застолбить места в автомобиле.
Оказалось, это можно сделать в турбюро соответствующего профиля. Добро. Мы выбираем субъективно понравившееся агентство, где говорят по-английски, заказываем, оплачиваем, получаем квитанции, уточняем время и, главное, точную точку отправления, специально выбираемую логистами ближе к дому, куда мы должны утречком пешком догрохотать на погрузку.
Даже наведываемся на это место заранее. Оказывается, это как раз рядом с тем вонючим складом овощей с голубыми железными воротами, где по вторникам и четвергам продается молоко для своих, а в остальные дни хлеб, и это всего в полутора кварталах от нашего обитасьена! Отлично.
На прощанье, чтобы успеть объять необъятное и написать об этом друзьям, еще раз пробегаемся через Старую площадь, что совсем близко от нас, любуемся площадью Революций, это там, где широкие улицы и белоснежные дворцы-горы. Потом возвращаемся в старую Гавану к кафедральной площади Сьенага, которую уже опознаем визуально, чтобы еще раз потрогать стены кафедрального собора Святого Христофора, вырезанные из кораллового известняка.
– Что-то от них такое исходит, тонко вибрационное, щекочущее, тебе не кажется? – с удивлением вопрошаю я тоже замершего у стены Пятачка.
– Да. Тут в кафедральном соборе Гаваны хранился прах Христофора Колумба в течение ста с небольшим лет. А потом его в самом конце девятнадцатого века перевезли в Севилью.
– А может не перевезли? Может это зов путешествий и отваги?
– Кто знает. Давай попросим о защите и помощи?
И мы негромко бормочем свои просьбы духу великого путешественника, так и не отрывая ладони от теплых застывших камней.
Кстати, о Христофоре.
Остров Куба – это вторая точка, которую Колумб открыл в 1492 году и сказал, что это все испанское навеки веков. Местных индейцев частично в расход отправили, частично сами перемерли от болезней и голода. Не забалуешь. Такие дела.
Вечером сборы, прощальные взгляды из окон на ночной быт кубинских трудящихся, утром вынос чемоданов, как сердце чуяло, именно на своем горбу. Это показалось нам легче, чем дергать Алехандро. И вперед. Купаться в Варадеро! Нас в девять утра должна у овощного склада забрать машина.
***
Тот, кто думает, как мы в начале нашего безумного путешествия, что в жаркой Кубе, да и в общем в Латинской Америке что-то бывает в указанное время, тот такой же наивный северный ответственный идиот, какими были и мы.
Приходить вовремя – дурной тон.
Наше авто опоздало минут на двадцать пять, собственно, это почти что идеальная точность для танцующего государства, но с непривычки и в отсутствии средств связи, чтобы созвониться и уточниться, мы немного дрейфанули.
У нас, конечно, была квитанция на печатном испанском от того, как нам показалось, приличного турбюро, с печатью и номерами телефонов на случай непредвиденных, вот только здесь не было самих телефонов. Вернее, мобильники у нас конечно, есть, но в качестве фотоаппарата и будильника. Местную симку по понятным причинам мы не приобрели, дорого и для иностранцев только в аренду, купить нельзя. Мороки больше.
Так что … «На крайний случай, все равно выход можно найти будет» – уже полуопытные успокаивали мы себя, пытаясь перестать дергаться. И в общем не ошиблись, так или иначе все срослось. На горизонте, то есть за перекрестком что-то показалось в утренних низких лучах солнца.
Когда, плавно раскачиваясь, как океанский лайнер в бриз, подкатила эта гигантская голубая, с никелированными ободками фар, раритетная Шевроле 1952 года, вылизанная и блестящая как у кота, сами знаете, что, мы остолбенели.
