скачать книгу бесплатно
– Я, – произнес Николай Васильевич и опустил голову. И когда он поднял глаза, на меня из сердца гения хлынула волна грусти.– Сейчас это уже не важно, главное, что теперь я верю в вас.
– Да, кто я такой? – вздохнул я. – Фантазер!
– Вот именно, что надежда, – улыбнулся мой драгоценный гость. – Собирайтесь же.
Я надел свой лучший костюм и мы вышли.
Было раннее утро. И это была так хорошо, потому что казалась, что весь город принадлежит только нам с Николаем Васильевичем.
Я улыбнулся блестящей карете и тройке вороных.
– Всегда мечтал, – не выдержал я.
– Известно! Но собственно чему удивляться ведь вы это я и наоборот.
– Как это?
– Бросьте это так просто. Давайте отправляться.
Мы сели в карету и словно полетели. По гладкому асфальту колеса кареты несли, словно конек на льду. Жалко только что это была не открытая прогулочная коляска, так чтобы ветер обдувал голову и развевал волосы. Но я набрался наглости и высунул голову в окошко.
О, какой же восторг! Сердце мое затрепетало в груди.
Мы выехали на проспект, сделали круг, потом другой и оставили карету, и пошли прогуливаться пешком.
– Вы позволите? – сказал Николай Васильевич и на манер девятнадцатого взял меня под руку.
– Вмешался черт! Что вы решили? – тревожно спросил Николай Васильевич Гоголь.
– Но этого же, было не избежать, – ответил я.
– Намерены ли вы продолжать? – серьезно и решительно спросил Николай Васильевич.
– Я за это взялся, чтобы только продолжалось!
– Мы в вас не ошиблись. Я желаю жать вам руку!
– Это честь для меня! Но кто я без вас всех? О, если б вы когда-то не явились бы. Ваши труды!
– Все это не имеет значения, – твердо сказал великий писатель. Были бы другие и под другими фамилией. Если вы носите фамилию Достоевский, это еще назначит, что вы тот самый Федор Михайлович, считающий, что если вы потратили жизнь, на то чтобы постичь природу человеческой души, вы не зря прожили отведенное Богом время! Даже если у вас и не удалось, важно пробовать, первостепенно не оставаться безучастным, главное чтобы не прерывался благословенный разговор. Мы все станем вам помогать. Вы в силах призвать любого из нас. Да мы и сами явимся, когда это только станет необходимо. Вы главное не отчаивайтесь. Не повторяйте мой опыт. А однажды отчаялся, так отчаялся, что все отправил в пламя, посчитав, что это все никому не надо, но еще у меня не было ключа. Или нет истина в том, что я так и не сумел подвести своего героя к главному. Но как собственно он бы у меня отрекся бы от черта и раскаялся бы. Ведь истина в моей поэме есть все кроме самого главного, через что собственно только и возможен путь к спасенью. А мой Чичиков никого не любил кроме копейки! У вас же. У вас есть ключ. И этот любовь! Верти это действительно нужно. Не сомневайтесь и еще раз не отчаивайтесь, как бы ни становилось тяжело, и какие черт не строил бы козни. Но Что дальше? Герою надо отправляться в путь, а он совсем издержался.
– Да вы совершенно правы Николай Васильевич. Денег у Артура после вчерашнего не осталось даже на общественный транспорт. А надо было встречать москвичей. И оставалось только одно, о чем мечтал паршивый черт. Ах, что же я наделал, кого ненароком пригласил в историю. Хоть и не как без проклятого черта не обойтись, но все же, надо было как-то постараться оттянуть неприятную встречу. Теперь жди одни неприятности. И вот сейчас мой герой сам начнет вязнуть, так еще кого-нибудь втянет.
Артур и сам понимал, что друзья в подобных делах вещь опасная, как говорится палка о двух концах. Сложится, замечательно, все счастливы, а если нет. Да вот если шиворот-навыворот. Подставит черт подножку и дружбе может прийти конец и тот, кто только недавно был готов за тебя и в огонь и в воду навсегда отвернется или того лучше сделается злейшим врагом.
«А где, он этот черт? Куда делся? – спросит кто-нибудь. Недавно еще даже как разговаривал. А вот стоит за вашей спиной читатель. Прямо сейчас! Разумеется и только так! Читает вместе снами роман, или нет, прошу прощения, творит. Вы что же, в самом деле, не слышите? Только не оборачивайтесь, не оборачивайтесь, не смотреть на черта, не при каких обстоятельствах. Вот он как петух встрепенулся, и слышите, захрустел косточками. Ах, противно как! И пригладил свой хвост для форса. Он так всегда проделывает, когда принимается за свою черную работенку. А как же охота к Ангелам на небеса. Да, верхом на какое-нибудь облако. Улыбнуться божественным чистым созданиям. А какие у них кудряшки, так и завиваются, а глаза такие добрые такие светлые так бы и смотрел не отрываясь. Ах, они бы взяли меня за руки, да расправили крылья и понесли и понесли к Господу в гости на чай. Ах, а какой у Бога чай и все с медом. А мед, какой? Ах, какой у Господа нашего мед! Сто сортов и на любой вкус. Вот желает душа веселиться, пожалуйста, откушай медка с поля разноцветного. А почему разноцветного? От цветов полевых, от тех, что все скверное и дурное вон из сердца. Проглотил такого меда ложечку и забылся от счастья. Но есть ли что черное на облаках, среди Ангелов? Там где рукою подать, до чаепития с Господом. Но, черт, проклятый черт, вцепился в меня. Вот он тащит меня за ногу, долой с облаков, опять на грешную землю. Туда, туда, где и чай не чай и мед не мед, так всего лишь одно названье. Отстань, прошу, но что тебе еще от меня проклятый черт надо? Ах да, повествованья. Желаешь, чтобы исповедался. Да, пожалуйста, но только не тебе проклятый черт, не тебе гадкий черт, я вон для людей рассказываю.
Ах, Ангелы, вы мои верные друзья стряхните своими белыми крыльями с меня эту гадость, да усадите меня на облако, чтобы писать мне между небом и землей. И музыки. Скрипок! Чтобы ласково, а где, если положено, чтобы сердце плакало. Плачь сердце, рыдай. Слезы, ах милые попутчики, поплачешь и, правда, все легчи. Вся горечь из сердца долой. И главное силы, чтобы с проклятым чертом встречаться. И тогда можно снова за труд.
Но что ты там притих в уголке мой черный надзиратель, представленный ко мне судьбой. Давай доставай свой бич из коварства и обмана, да ударь меня хорошенько и дальше отправимся в путь. Да бей же бей, не жалей. Я был под стать тебе и прежде считал все твои пытки сахарными и все от того, что мучил сам. Но что же, не бьешь, что голову повесил? Не по себе тебе стало со мной, когда я все твои приемы раскрыл? А помнишь, как прежде было весело? Улыбаешься, смотрю, значит помнишь. Действительно как такое забудешь. Да не смейся, живот надорвешь. Куда я потом без тебя?! Как писать про грехи стану? Да не протягивай мне руки. Не стану жать. И без того мы с тобой хорошо знакомы, так страшно, что когда увлекаюсь родная мать меня от тебя не отличит. Так что, давай без церемоний. Если уж ты меня с облаков стащил, станем продолжать, я дальше рассказывать, а ты как тебе и положено между слов скакать и своим поганым хвостом все ровно как пером свои черные делишки вписывать. Ведь так черт и тащит в омут с головой, да стравливает, да стягивает, вот истина лучших друзей!»
И Артур позвонил, пожалуй, своему единственному настоящему другу. Они были выпускниками одного знаменитого донского интерната, куда оба попали вроде как иза неуспеваемости, но скорее, потому что у обоих не было по-настоящему отцов. У Нечаева Виталика отчим дальнобойщик на долгие недели пропадал из семьи по командировкам и воспитанием пасынка не занимался. А у Артура отцы были все больше приходящими.
Они были, как братья и когда жили в интернате, даже спали ребята рядом койка койки, а когда случилось, что их классы соединили, подростками учились вместе. Все у них всегда было напополам, даже первая любовь. Победителем как водилось, вышел Артур, но и это не смогло их разлучить, казалось, что и нет такого на свете, что может разрушить их дружбу. Про таких говорят не разлей вода. Они были полная противоположность друг другу да такой степени не похожи как вода и камень. Артур для Нечаева был непререкаемым авторитетом и примером во всем. Виталик мягкий и податливый никогда слова поперек Артуру не скажет. И как бы все время оставался в тени. Знаете, Виталик был у Артура все ровно как тот верный оруженосец у рыцаря и если что благородный муж и накормит своего товарища и защитит. Даже в школьном театре, где они оба блистали Артуру всегда выпадала играть королей, а Виталику всяких недотеп. С самого первого знакомства Артур взял шефство над высоким худым пареньком, который подростком был по большей части размазня. Не постоять за себя не девушке сказать комплемент. Они выросли, Виталик во многом изменился, стал уверенный в себе, превратился в ловеласа и женился. Но, как и Артур успел развестись и как друг также недавно влюбился и летал в облаках. Если только присмотреться у друзей всегда все было как под копирку даже сводные братья одного возраста. Но сколько бы, ни проходило времени чего бы в жизни, ни добивался Виталик, стоило им только встретиться, один для всех представал рыцарем в блистающих доспехах, а другой навечно прописался в оруженосцах. Но не в слугах, а в друзьях. И еще две неделе назад Артур не выдержал и проговорился. Виталик был сам не свой, умалял, взять его с собой. Виталик мечтал о новой машине, потому что у него была совсем старая «Волга» и так хотелось пусть и не шикарный, но хоть, сколько-нибудь сносный автомобиль. Проносятся века, а конь пусть и стальной продолжает кружить головы мужчинам. И это вечное и знаменитое принц на белом коне. Ни что неизменно, только, кажется. И из грязи в князи, так ловко скачут современники, что не день так навоя коронованная особа.
Виталик работал на стройке и когда позвонил друг, он был на работе, заливал для дома фундамент. Но стоило только Артуру позвать, он бросил все дела. Подумаешь фундамент, подождет, куй железо пока горячо ты сам строитель своего счастья. Виталик знал, что Артур по-царски щедрый и если все получиться, а у Артура всегда все выходило, он купит ему новую машину. А черту только это и подавай. Все завертелось. Черт потирал грязные ладони, и наверно нашептывал проклятый, что теперь посмотрим, какие вы друзья товарищи!
Дожидаясь друга, Артур нервно ходил по квартире. Нужно было деньги, но хоть, сколько-нибудь, хоть пару тысяч. А черт наверно где-то по близости сидел в одном из углов комнаты и смотрел и дышал на нашего Артура, чтобы он соображал, где взять денег.
– Стоп! Какой же я дурак! – шлепнул себя полбу Артур и черт наверно с облегчением выдохнул. – Бабушкина пенсия! – громко вслух сказал Артур. – Там в заварнике за иконой Николая Чудотворца. Я верну, обязательно положу на место. Они там пыль собирают, а мне нужны, – решил Артур уверенно зашагал в спальню бабушке.
Зинаида Яковлевна, была на работе. В этом году у нее был юбилей семьдесят лет, но она словно проклятая таскала свои больные ноги на местный рынок, где в мороз и стужу зарабатывала на кусок хлеба для своего любимого внука, словно он и правда был какой наследный принц. Вообще дорогой читатель это была престранная, пожалуй, даже необыкновенная семья. Случались времена, что на их голову свались целые богатства, но они как приходили, так и куда-то провались. Многие соседи им завидовали. Прежде дядюшка Артура пока не погорел на одном уголовном деле, был богат и тоже знаменитость. Но в квартире его матери давно не делался ремонт, мебель была старая. Дед Артура Алексей Прокопович одно время был тоже богач, но променял жену и детей на смазливую пигалицу.
Сам Артур, когда вырос, случалось, что хорошо зарабатывал, его всегда приглашали успешные друзья принять участье в бизнесе. Было у Артура хватка, но самое главное дар нравиться и располагать. Но некогда Артур особо не о чем не заботился, и состарившаяся женщина продолжала его кормить. Если и мог подкинуть кому денег, так это только матери и то если у него было в кармане, десять тысяч, Артур давал сто рублей. Но вот опять парадокс, вроде с одной стороны скупой, а нет на веселье Артур действительно все ровно как какой принц мог потратить последнюю копейку, или вот мог занять товарищу большую суму денег и не попросить обратно. И все считали его щедрым, и некому в голову не приходило, какая в доме его бабке разруха и в доме родной матери в котором даже стекол в окнах не было. Вот в прямом смысле этого слова в доме матери Артура, Ларисы Алексеевны не было не одного целого стекла и рамы были затянуты пленкой. Неважно, что Лариса Алексеевна в приступе лопатой расколотила все окна, любопытно то, что окна так и продолжали оставаться разгромлены. Артур все откладывал на потом, или вообще забыл. Но, ни потому что был негодяем, а вот считал, что и так пойдет, что это не первостепенно. Вот, например, отправится в казино и всю ночь напролет стоять за рулеткой сначала выиграть, а потом с легкостью короля спустить годовую зарплату среднестатистического гражданина, это в порядке вещей, а вставить стекла матери, да черт его знает. Действительно, черт только и знал, откуда и из чего такие как наш герой берутся. Но опять загадка стоило только матери оказаться в беде и в очередной раз загреметь в больницу, Артур по первому сигналу ехал к ней, тратился на богатые передачи и забирал мать, как только она шла на поправку, когда мог прописать ее в сумасшедшем доме навечно. Упечь бедную женщину и продать материн дом, а деньги прокутить. Но этого Артур некогда не сделал бы и вообще никогда не стеснялся своей матери, даже когда Лариса Алексеевна стояла под церковью с протянутой рукой. Да, мать побиралась, а ее сын в это же время мог спускать деньги в казино, а родной брат катить по улицам города на шикарном и дорогом автомобиле. А какие взаимоотношения у Ларисы Алексеевны были с младшим сыном Александром, сводным братом Артура это друзья вообще вот точно черт подстроил. Или нет причем тут черт. Да черт гадость, но истина проклятья мы творим лично. Будут силы, расскажу все подробно. Да если и не останется все ровно придется, все одной веревкой связаны. Обозвался писателям – пиши, открывай все до последнего слова, а иначе хорошо, что вы просто заблуждаетесь, вы трус. А ведь известно ничего нет страшней на свете трусости. Взяли исповедаться, так до конца, а что есть писательский труд не иначе как исповедь. Исповедь длиною в жизнь.
Да это была странная семья, словно какое тридесятое королевство. И когда кто-нибудь оказывался в их доме, только диву давался, да что там удивленье с некоторыми случался шок, все такие начитанные и интеллигентные, разодеты как короли с иголочки и по моде, а в доме элементарно полы немыты. Поэтому Артур не любил приглашать к себе домой, и когда Ольга первый раз оказалась у него в гостях она была поражена. Она думала у них палаты белокаменные, так Артур швырялся деньгами и высоко держал голову. Ольга промолчала, но поняла, что с их семьей что-то, ни так.
Артур открыл дверь в спальню бабушки и подошел к полке, где стояла икона Николая Угодника и замер. Чудотворец заглянул ему в глаза. На мгновения Артуру сделалось совестно, и сердце уколола неприятная мысль.
– Я верну. Не смотри! – вслух сказал Артур.
Но тут, же отбросил в сторону стыд.
– Заблужденье, – подумал Артур и быстро достал спрятанные за иконой деньги.
Скоро, должен был приехать Виталик, Артур поспешил собираться.
У Артура был дорогой белый костюм, но Артур его не стал одевать и остановился, на вельветовых брюках и кремовом тонком свитере. Дело в том, что по договоренности, Артур должен был изображать менеджера по продажам. Но непросто мальчика на побегушках предстояла сыграть Артуру, а вроде как он должен был соответствовать статусу правой руки генерального директора. Какая-то интуиция подсказала Артуру, что костюм здесь не уместен, что ему нужно предстать таким хватким пробивным дельцом мастером на все руки. Костюм он решил, что только будет его сковывать. Что-то подсказывала Артуру, что ему предстоит сыграть главную партию в предстоящей афере, а для этого нужна была дерзость и легкость, от того брюки со свитером.
Видно, что спектакли в школьном театре не прошли даром для обоих друзей, Виталик тоже под стать Артуру примерил на себя костюмчик под стать отведенной роли. Нечаев был грязный как трубочист в рваных штанах и несвежей рубашке, одним словом работяга, которому выпала халтура поработать пару дней таксистом. Так случайно остановили на дороги, предложили заработать повозить по адресам. Он и согласился, копейка некогда лишней не бывает. Такая была Виталика легенда. История, была у каждого своя, чтобы если дойдет до милиции, все пели под одну дудку, что, мол, не причем. Мол, мимо проходил, в крайнем случае, стоял рядом, да слышал что-то, но что черт его знает, про что шел разговор. Как так? А так! Слушал потому, что у меня уши на голове растут, а не по тому, что я хотел слышать, о чем разговаривали. И так далее и тому прочее, если, что все дружно клянемся сердцем матери, ну помните, как в дет саду, не помогает, не признают идиотами, делаем упор на бесчинства и милицейский произвол. Главное, не при каких обстоятельствах не сознаваться прямо как черт.
Ай! А ведь истина, что не притвориться герою без черного дружочка, а будьте уверены, черт знает, что шепнуть на ухо.
Артур рассмеялся, когда увидел своего друга.
Виталик высокий и худой молодой человек улыбнулся.
– Главное из образа выйти! – сказал Артур. Как говорил Вицын гениально сыграть это только полдела, главное суметь вернуться обратно. Не сойти с ума!
– Не сойду!
Артур, вздыхая, посмотрел на гнилую «Волгу», на которой приехал Нечаев.
– Карета, у нас еще та!
Грусть незамедлительно передалась Виталику, но Артур взбодрил своего напарника.
– Купим новую. Какую желаете вместо вашей «Антилопы гну»? Со временем, нам повезло больше чем великому комбинатору!
– Любую только, чтобы не эта развалина.
– Не надо так! – поднял руку Артур. Ей еще предстоит нам послужить. Ведь она у нас дама! Обидится, что будем делать? Так, что не будем при ней о ее почтенном возрасте.
Артур стал садиться в машину.
– И потом это символично. У моего дедушки и дядюшки в свое время, когда они только начинали, так сказать водить дружбу с чертом у обеих были волги! Птицы!
И Артур крякнул от какого-то прямо черного удовольствия. А может это не он вовсе?
– Да полно автор вздыхать! И вообще понимаешь, нахватался у Гоголя. Мол, стащил я вас уважаемый автор с облаков. И не просто, а за ножку. О, развел, понимаешь поэму! Мертвые души хе-хе! Все завязывай, укатил твой Гоголь в карете, да так я понимаю, что читатель и глазом не успел моргнуть. А «Волга» то голубчику нашему приданое! Как сказано: просите хе-хе и дано будет вам! И отворят хе-хе вам.
– Ах, да что ты такое говоришь?! Как у тебя только язык поворачивается?! Где у тебя права черт негодник святые слова коверкать? О проклятый!
– Ой, подумаешь. Может я тоже для чего-то необыкновенного был сотворен? Поэтому мне можно, в особых случаях!
– Черту?!
– Вот именно. Ведь истина, все непросто. Ой, разожгу!
Ах, ведь истина приключится пожар. Так и вспыхнет, так и пойдет ужас гулять и горя сеять. И вот уже как уши не закрывай, влетает, раздается поганое «хе-хе». И Ангелов не услышишь! Но истина, истина, не отчаивайтесь. Даже среди ужаса и мрака готова каждому помощь: Иисус живет!
– Вот и я говорю каждому свое! Кому чаша, кому стакан, а кому миска! А кому все сразу!
– О, замолчи проклятый!
– Ладно тебе автор, хватит обзываться!
– Не обращайся ко мне на ты!
– Да автор вон как тебе Ангелы мозги то вправили.
– Не болтай, завязывай! Явился проклятый, значит поехали! Отправляемся, пока я не передумал!
– Мировая значит?
– Вынужденный пакт о не нападение!
– А, как во вторую мировую? Пока кто-нибудь без предупреждения не передумает? Это по-нашему! Договорились все не чужие. Вперед!
Машина завелась и Виталик поехал.
Артур волновался, и чтобы успокоится, ему надо было выговориться, молчать значит было накручивать себя еще сильнее, и он завел рассказ о своей семье и так что черт притих и я с ним на пару.
– Действительно как оно у нас в семье выходило неизвестно, – стал рассказывать Артур. – Видно, что судьба, потому что логикой это объяснить не могу. Мой дедушка по маминой линии как из сказки Иванушка дурачек, родом из глухой деревни, такой что, ни газа ни воды пошел служить в армию и попал в Барнаул и не, а бы куда, а в летный полк. Только вообрази себе: город, самолеты, девушки. Бог мой как у него наверно кружилась голова. И он наверно поклялся, что не вернется в деревню. Познакомился с молоденькой девушкой и околдовал ее. Она его взаправду полюбила. Служба подошла к концу, но он обещал, что вернется. Еще бы он не вернулся. Она ждала, плакала, писала письма, все был против их союза, но Бог милостив, он исполнил мечту юноши и подарил Алеше любовь и город. Он без копейки денег, вот не поверишь в тапочках на босу ногу приехал сватать мою будущую бабушку, мол, люблю, отдайте, я ею на руках носить всю жизнь стану. Сжалились, отдали. Купили дом, живи, одним словом не хочу. Ну, разгорелись глаза у Алеши, подавай Алеше богатства. Сказок, что ли Алеша не читал. Забыл, что не богатства человека делают счастливым, а любовь и если решился гнаться за длинным рублем, это надо делать то только иза любви. Как и покорять города. Я покорю мир! В крайнем случае, угроблю его, но опять же, только раде любви.
Виталик улыбнулся.
– Да, мой дедушка не был королем, он был жулик. Но жулик не рядовой, а с запросами короля. А еще бабник. Вскружили Алеши голову страсти. Да мой дед был сладострастник вот прямо как старик Карамазов и такой же плут. Я когда этот роман Достоевского читаю, честно признаюсь, вздрагиваю, настолько, похоже. Всю жизнь Алексей Прокопович таскался по девкам. И всю жизнь устраивал грязные делишки. И всю жизнь не сиделось ему на месте. Мой дед был негодяем, и я имею право так рассуждать, во-первых, по тому, что это мой дед и главное от его поступков отчасти сложилась и моя судьба. Только представь, он загулял с племянницей родной жены и бросил ту, которой клялся носить на руках с двумя детьми и спокойно укатил себе с родственницей обратно на Дон. Это было все ровно, как извержения Везувия и погребения Помпей. Другими словами, не каких надежд, но что ты думаешь. Бог мой, видно небо всегда было к нашему семейству предпочтительней, чем мы к нему. Что скрывать я тоже паразит и не занимаюсь воспитанием собственного сына. Развелся и оставил жену с ребенком на руках! Оно и понятно сам не видел родного отца в глаза. Безотцовщина порождает страшные вещи. Но вернемся к драгоценному дедушке. Господи да ведь он же был гений. Явился через месяц и признал, что и вправду племянница сволочь, и все правильно сделали, что ее прокляли, потому что она даже его предала. Он ее бросил, что, мол, так ей и надо. Справедливость восторжествовала. Ты только вдумайся вот ловкач. И снова клятвы и прочие проверенные приемы. И что ты думаешь, сработала. Деда простили, но и этого ему было мало, в Барнауле ему наскучило, и он объявил, чтобы жена собиралась в путешествие, а заодно и малолетние дети. И только если представить, подумать, то можно понять, что он только жил, чтобы выжать из этой жизни все до последней капельки, но он так и не стал, настоящим черным королем. Таким обманщиком, таким притворщиком и мошенником, чтобы в честь него поднимали бокалы, чтобы прославляли его имя. Но знаешь, поистине тебе говорю, он был наделен каким-то черным мастерством порою оставаться равнодушным к сердечным волнениям своих близких. Он тот, кто вдоль и поперек знал мою бабушку, наобещал ей, что она обретет рай, если бросит всех родных он положит к ее ногам мир. О, как ее уговаривали остаться, не ехать. Ни родных, ни друзей – далекий неведомый край. Но она видно по-настоящему любила своего Алешу. И он увез свою жену из родного края, а потом снова бросил, предав в два раза сильней. А прежде как в сказке. Сам деревенщина женился на красавице, переехал в город, заочно поступил в авиационный институт. Он был очень талантлив, не исключено, что второй Туполев, самолет с закрытыми глазами мог разобрать и собрать. Но всю жизнь грезил о дворце. Так он был беден, так он был нищ в своем детстве, что наверно, когда попал в город, поклялся себе, что выстроит собственный дворец. И вот снова сказка. Судьба есть на свете. Но она только за тем наверно сотворена Господом, чтобы устраивать человеку проверки на чистоплотность. Переехав на Дон, дедушка вступил в партию, заимел полезные знакомства. И кто-то, углядев в нем хватку и жажду чего-то большого предложил Алексею Прокоповичу стать председателем строящегося кооперативного микрорайона. Что там дворец, целый город был в кармане у Алеши. Истина что дворцы сначала строится в умах. Нет, сразу дворцы не образуются, в жизни дворцы не растут, как грибы после дождя. Здесь обманул, тут присвоил, что тебе не принадлежит и вроде выходит. И вот чем сильней дворец кружит твою голову, тем сильней ты способен, на обман. Я все раньше задавался вопросом откуда у моего деда, вот сидел в голове тот дворец? А ведь истина то и, правда, из детства, то нищета. И если бедность не порок то нищета страшнее холеры, потому что холеру есть шанс вылечить и в сердце теплиться надежда, а когда нищета, кажется, что это проклятье, от которого не избавиться. И что самое страшное, что когда вдруг случается просвет, и, кажется, жизнь наладится, ты можешь как голодный, не евший трое суток наброситься на фортуну, думая вот оно счастье, вот оно это колесо что вынесет тебя, исполнит заветную мечту, но может же, и навсегда забрать мечту. В случае с моим дедом убить талант авиамеханика и прочее. И стремясь всю жизнь построить собственный дворец, чем только он не занимался в жизни, за что только не брался, куда не отправляйся. Вдоль и поперек исколесил страну, собирал женьшень в тайге, возил ковры с востока, замерзал на дальнем севере, когда остальные спокойно ходили на работу и жили на одну зарплату. А деду бы только скопить, лишь только бы больше не знать нищеты, не воротиться в детства. И вроде последние годы жизнь налаживалась, а здесь эта стройка. И Алексей Прокопович явил свой новый талант, или то черт его надоумил, но вышло красиво, чертовски я бы сказал, умело получилось у моего дедушки. Если только вообразить, мой дед является наверно, пожалуй, первым, квартирным мошенником советского союза. До него такой штуки точно никто не проделывал. Он умелец на все руки, еще в семидесятые годы прошлого столетия во времена развитого социализма умудрился додуматься, что одну кооперативную квартиру можно два раза продать, да что два, можно десять раз. И продал. Набрал целый чемодан денег, и сбежал с подвернувшийся пигалицей, строить собственный дворец. Пять лет его искала вся милиция советского союза. И надо отдать должное нашла. Но и тут Алеше улыбалась фортуна, за его фокусы ему дали четыре года вольного поселения, когда запросто за такие вещи тогда могли расстрелять, а через два года вообще перевили на химию, а еще через год он попал под амнистию. И что же ты думаешь, он потом угомонился, да нет, все в таком же духи, но надо отдать ему должное, более он ни разу не попадался. Я же говорю, мой дед гений, только на что он истратил свой талант? Но будем откровенны не один из нашей семьи так законопослушным человеком и не был. Но черт с этими законами, горько, что и не исполнил мечты, – сказал Артур и опустил голову. Может мне удаться, и я напишу заветную книгу. И ведь разве мой дед Алексей Прокопович о чем-нибудь не мечтал кроме окаянного дворца? Конечно, мечтал, и я думаю, он мечтал о свободе, жаждал освобождения от своего недуга боязни возвратиться в нищенское детство. Вообще он был необыкновенным при всех страстях. А другого деда у меня и не было и не будет! И если он не заслужил не покоя, не света на небесах, пусть хоть земля ему будет пухом. И мой дядюшка тоже талант, что и неудивительно с такими генами. И вот он истина был мне до какого-то времени все ровно, что отец, я во многом ему благодарен, а потом.… Одним словом я вырос! Но как можно его в чем-то корить, если он сам был однажды так разочарован в собственном отце, если что ему и досталось от Алексея Прокоповича это масштаб. Дядюшка железнодорожными составами воровал бензин, на стратегическом объекте страны. И что вы думаете, тоже был в розыске. А как его ловили! Это был целый детектив. Но за свои дела отсидел считанные месяцы в тюрьме и был оправдан. Правда, пришлось продать, как оно говорится все, что было нажито «непосильным трудом», но за то, на свободе. Он расстался со второй женой, и сейчас пытает счастье в Москве, где точно также пытался после тюрьмы встать на ноги наш дед. Ко всему прочему еще в тюрьме седела моя несчастная мама. Она подалась в воровки, хотя тоже, все не просто и умудрилась обчистить с десяток квартир. Это было у нее от скуки, вместо того чтобы заниматься нашим воспитанием с братом она лазила по чужим домам. Но ты знаешь, я не виню ее, мне кажется, она так и не выросла, да именно так. А собственно, откуда и как она могла вырасти, если однажды собственный отец постановил отправить ее делать искусственные роды еще, когда она была совсем подростком. Сам где-то всю жизнь таскался, сам не доглядел, а потом ничего другого не нашел лучше как изуродовать психику собственной дочери. Но, а как еще объяснить, что вот, например, она таскала меня собой на кражи. Она называла меня королем Артуром и говорила, чтобы я ничего не боялся, и я не боялся. И я желал, чтобы у меня был меч, – сказал Артур и криво улыбнулся, словно вспомнив что-то горькое и ненавистное, но тут, же отбросил, скрыл, чтобы, никто не догадался об его какой-то не заживающей ране и продолжал рассказывать.
– Когда мне было десять лет, я обворовал с мамой чей-то дом. Забавно да? Кто-нибудь грабил по ночам на пару с родной матерью? Вот истина у меня на роду написано стать героям романа. Моя матушка, через разбитое окно подавала мне краденые вещи, а я весело складывал награбленное в мешок. Я воспринимал это все, как какую игру. Но вот парадокс моя тридцатилетняя мать тоже все представляла как игру и забаву. И вроде у нее тоже был шанс, на счастливую жизнь она вышла замуж с ребенком на руках, то есть со мной, но она так и не смогла стать ни матерью ни женой. Но собственно как бы она ее стала бы? Она, то нас бросала по бабкам, а потом ее посадили. Ты же знаешь, я как-то тебе уже рассказывал. Они же вообще не знаются друг с другом. Я имею виду моего младшего брата и мать. Это моя незаживающая рана, только представь, они живут в одном городе, их разделяет всего несколько автобусных остановок, а они так и ни разу и не виделись за двадцать лет. И всего страшней он призирает ее, а его так люблю, я люблю их обоих. Я никогда не видел родного отца, а мой брат никогда не разговаривал с родной матерью. Что за проклятье?! – и Артур замолчал, ему вдруг сделалось тошно. А куда собственно едет он? Ведь если только внимательно всмотреться семейную «кинохронику», он собрался наступать нате же грабли, что его и все родные.
– Да, нет, не дождетесь, подумал Артур, улыбнувшись облакам через лобовое стекло и отбросил в сторону какую-то ненавистную мысль. А потом и вовсе рассмеялся, но тоже с каким-то оттенком горечи. – Ты знаешь, отчасти я ненавижу классическую литературу! Да вот такой парадокс. С одной стороны я преклоняюсь перед Достоевским, Гоголем, а вот с другой, они научили меня разбираться в причинах возникновения человеческих несчастий. Им это было легко, с моей-то родословной, – Артур зло усмехнулся. Они словно специально выбрали меня. Но, а почему специально? Я ведь желаю быть настоящим писателем, и ты знаешь, мне начинает казаться, что величия русских писателей не в гении и не в таланте, а вот даже и произносить страшно.
– Почему? – удивился Виталик.
Артур с какой-то прямо завистью посмотрел на друга.
– Забудь, ерунда, – улыбнулся Артур. Продолжим героическую эпопею моей гениальной во всех отношении семейки. За два всплывших эпизода моей несчастной матушке дали два с половиной года с конфискацией имущества. На ней надо сказать правосудие отыгралось. Добрый попался судья, и наверно и вправду думая, что зло все от женщин, не пожалел. И вот опять парадокс, если бы мы как говорится, последний кусок доедали. Но где там, в нашей семье всегда была полная чаша, за исключением, пожалуй, любви. Во все времена наша бабушка торгаш до мозга костей зарабатывала своим отпрыскам на хлеб и не с маслом, а, все больше с черной икрой. Под статьей всегда ходила, но видно что-то действительно такое есть. Если бы еще ее посадили, то, – Артур вздохнул. – Определенно мы с тобой бы сейчас не направлялись. Другими словами и более явными я бы может и не дожил до сего знаменательного дня. Но раз все-таки случилось, теперь пришла моя очередь и по всем правилам жанра придется мне следовать семейной традиции. Подаваться в бега. И в Москву я поеду по примеру своих родственничков. И вот, пожалуйста, само проведение! Из Москвы приехали люди, чтобы я их обобрал, и у меня были деньги, набелит до столицы. И после этого как можно не верить в сказки? И едим мы на вокзал, может заранее билеты купить?! – и Артур весело рассмеялся и совсем позабыл про волненье и обо всех горьких коллизиях своей семьи. Он почувствовал себя словно каким-то героям. А прежде он дал себе клятву, что с ним не произойдет как с его родственничками и если он поддержит династию, то только, что провернет по-настоящему большое дело и так же изящно и ловко как дедушка с дядюшкой. Только отчасти он хотел доказать, что сам чего-то стоит в криминальных делах. Пре том, что атмосфера в семье и само поведение никогда не было окутано воровской романтикой. Никто никогда не хвалился своим «подвигами», не рассказывал о тюрьме и вообще в целом о своих делах старался помалкивать. Не преступным авторитетом хотел быть Артур. Он всегда во всем стремился быть первым и доказать всему миру, что заслуживает, чтобы мир носил его на руках. Это было у Артура до потери рассудка, да он и рассудок готов был отдать, лишь бы только им восхищались. Именно восхищались, а не поклонялись.
Молодой человек если и желала быть королем, то каким-то очень странным. Но, а с другой стороны, как на это посмотреть. Артур желал кружить головы, все время стремился сотворить такое, чтобы за ним ходили толпой и заглядывали в рот. И это была не гордыня, это было что-то другое, такое, что мог рассказать только сам Артур, но он никому об этом не рассказывал, а может и сам забыл и не понимал, почему все его естество требует от окружающих, чтобы его любили. Да вот именно, чтобы любили. Артур хотел, чтобы его все любили, вот все до одного. Кому-то это покажется абсурдом, зачем это надо? А вот Артур этого желал и не перед чем не остановился бы, только бы его все полюбили. Это было еще одна шарада души Артура, которую если чему и возможно было разгадать, так это только нашей истории и разворачивающимся в ней событиям.
VI
Прежде чем ехать встречать москвичей, нужно было заехать еще в одно место, и Артур назвал Виталику улицу.
– На Станиславского! Там нас ждет основной состав. Первый человек и князь тьмы! Артур вздохнул:
– Я знаю, отчего я умру. Вот кто-то умирает от болезней кто-то просто от старости, а я от примет. Сойду с ума от знаков и символов. А может, пронесет?!
– Хе-хе конечно пролетим! Поскачем верхом! Садись на меня! Доставай свой передатчик! Подрастешь хе-хе, тебе выдадут настоящий!
Артур достал мобильный телефон и набрал номер.
– Выходите! – сказал Артур.
– Да они уже вышли. Хе-хе их хвостом уже как час назад с постелей поднял!
– Мы уже ждем! На перекрестке! – раздался голос Адама.
– Как в сказке! – подумал Артур.
– В сказке?! Черт, черт, черт с тобой! Будет тебе сказка, такая сказочка хе-хе! Только с ума не сойди! Не слушай, сердце, не смотри в душу. В сердце Ангелы, в душе их Господи! Слушай меня, смотри, что тебе я черт, черт, черт показываю. Ведь что показываю тебе я ты видишь собственными глазами, а то что показывают тебе Ангелы, ты только можешь почувствовать сердцем, а ты не чувствуй, а ты забудь, чтобы всех надуть, всех обмануть, все верх дном перевернуть. Думай о черте, представляй черта, зови черта. И будешь Царем. Царь, Царь, Царь! Я тебе намекну, я тебе подскажу, я тебе укажу, черт, черт, черт.
И Артур еще издалека приметил Адама. На нем был бардовый костюм на глазах темные очки. Но он был один. Это обстоятельство насторожило Артура. И еще с большей силой в его голове закружился образ невидимки. И вот то, что он заставлял себя ждать, усиливало впечатление, что он правда вот как сейчас выскочит, как ошеломит.
Они остановились. Артур вышел из машины с одной только мыслью на уме.
– Где Мефистофель? – улыбнулся Артур.
Адам не понял, и протянул руку. Они поздоровался, и Артур поймал себя на мысли, что аферисты не образованный народ, только что и могут дурить неграмотных.
– Адель, сейчас подойдет, – сказал Адам.
– Адель? – переспросил Артур.
– Неудобно, можешь звать его Андрей.
– Почему, все замечательно. В ад, так в ад!
