скачать книгу бесплатно
– Сделай один обычный, а второй с горчицей, чесноком, хреном, и перца, перца побольше! – потребовала Дженни.
– Ты уверена?! – переспросил с сомнением Джеймс. – У Людвига просто ядерная горчица.
– Фирменное блюдо Далфинов подается на серебряном подносе, с холодным сердцем, полным мести, – ехидно улыбнулась девочка, – и непременно с горчицей.
Некоторое время Джеймс возился внутри, хлопая дверцами. Потом запищала микроволновка.
– Спасибо за ваш заказ, – мрачно сказал он, протягивая горячий пакет из окна. – С горчицей наверху.
– Ах, милорд Джеймс! – Дженни послала ему воздушный поцелуй, прямо к зеленым глазам.
– Мала ты еще, – фыркнул юноша. – Ты лучше четыре хот-дога принеси! – прокричал он ей вслед, но, кажется, Дженни уже не слышала.
* * *
– Ну что, заждались? – девочка ворвалась в шатер.
На нее никто не обратил внимания. Эдвард и Эвелина ожесточенно спорили с Брэдли.
– Вы уже свое время отпрыгали, – гремел дрессировщик.
– Роджер, у нас еще час, – спокойно отвечал Эдвард, но Дженни поняла, что он едва сдерживается. – Ты начинаешь работу только в два.
– Плевать, – отрезал Брэдли. – У меня медведи. Не уберетесь сами, они вас по кусочкам вынесут.
Он развернулся. На беду Дженни, они пересеклись у барьера манежа.
– А тебе чего?!
– Добрый день, мистер Брэдли… – девочка попятилась.
Глаза у него были красные, воспаленные и злые.
– Калеб сказал, что ты шлялась возле зверинца. Еще раз увижу – собак спущу. Ясно?
– Яснее некуда, – спокойно ответила Дженни, а сердце в груди бухало, как барабан.
Ирландец обдал ее дурным запахом изо рта и нагло вытащил из пакета хот-дог. Тот самый, густо залитый адской смесью по «фамильному рецепту Далфинов».
– Мистер Бр…
– Увянь, Далфин, – довольно улыбнулся Брэдли и разом откусил половину сосиски.
Нервы у Дженни сдали, она на миг зажмурилась.
– Роджер? – обеспокоилась Эвелина.
Дженни открыла глаза. Дрессировщик побагровел, отшвырнул хот-дог и с мычанием выбежал из шатра.
– Дженни, золотце, что ты сделала? – восхитилась Эвелина.
– Это был подарочек для Эдварда, – вздохнула Дженни. – Роджер сам виноват.
– Да, но его это едва ли утешит, – отметил Эдвард. – Роджер не из тех людей, кто признает свои ошибки, если может свалить их на другого.
Он задумчиво поковырял остатки хот-дога и негигиенично облизал худой палец.
– Чеснок, горчица Людвига, хрен и два вида перца? Капсаицин[2 - Капсаицин – вещество, содержащееся в остром перце и отвечающее за его жгучий вкус и раздражающее действие. В умеренных количествах блюда, сдобренные острым перцем, повышают иммунитет, облегчают состояние при простудных заболеваниях. Чистый капсаицин способен при попадании на кожу вызвать сильный ожог, а попав на слизистую оболочку – боль, жжение, слезоточивость, спазм гортани… Собственно, поэтому на его основе делают перцовые баллончики.] зашкаливает. Добрая девочка. Не бойся, мы тебя спасем.
– Хотелось бы… – Дженни села на манежный барьер. – У меня большие планы на будущее. Хотите хот-дог? Этот можно есть.
– Позже… – Эдвард торопливо развинчивал помост. – Что-то мне подсказывает, что Брэдли очень скоро вернется.
Втроем они быстро разобрали металлическую конструкцию и едва успели занести за кулисы, как у служебного выхода послышался шум.
– А вот и наш дикий друг дикой природы, – заметил Эдвард.
Эдвард и Эвелина поспешили к парадному входу. Дженни замешкалась. С минуты на минуту в узком проходе к манежу должен был показаться Брэдли, и она подняла боковую стенку картонной коробки «волшебного шкафа» и спряталась там. Фокус с этим аттракционом они отрабатывали с Марко в прошлом году, и девочка прекрасно помнила, как устроены его разборные стенки.
Сквозь узкую щель просматривался коридор. Что-то грузное, тяжелое заслонило свет и потянулось к ящику с жарким дыханием и присвистом. Плотный звериный дух потек сквозь щель. Дженни увидела маленькие, налитые злобой глаза, широкую морду, поросшую бурой жесткой шерстью, приоткрытую пасть с тупыми желтыми клыками. «Барри, – одними губами прошептала она и вжалась в стенку. – Хороший мишка».
Только сейчас она поняла, что пакет со вторым хот-догом у нее и медведя привлек этот запах.
– Барри, не стой на месте! – рявкнул Брэдли.
Медведь заворчал, царапнул когтями дощатый пол и, звеня цепью, неохотно двинулся прочь. Только когда дрессировщик скрылся на манеже, девочка выдохнула. Она вся взмокла, с ладоней капал кетчуп.
«Всё, домой, домой!» – Джен осторожно потянулась к ближайшей стенке, чтобы выбраться из ящика, но отчего-то не смогла ее нащупать. Она присела, повела руками вокруг. Ничего. Полоска света, пробивавшаяся из коридора, исчезла. Ее окружала кромешная темнота.
«Что за ерунда?»
Дженни прекрасно знала, что такое «волшебный шкаф». Картонная коробка, выкрашенная черной краской, метр на метр в сечении и высотой метра полтора. Она просто не могла не достать до стенок!
Девочка встала. Сейчас она должна стукнуться головой.
Подняла руки вверх.
Потянулась.
Подпрыгнула.
Крышки не было!
Дженни не боялась темноты, не боялась самых сложных и тяжелых трюков, но сейчас происходило что-то странное. Очень странное. Ей стало страшно. Вслед за светом пропали и звуки – не было слышно ни ворчания медведя, ни отрывистых реплик Роджера. Глухая, непроглядная тишина. Тьма подступала к самому сердцу.
Тьма пахла кетчупом и страхом.
«Спокойно. Сейчас я сделаю шаг и уткнусь в стенку. – Дженни глубоко вдохнула. – Такого просто не может быть. Я сидела в этом ящике раз сто».
Она вытянула руки и шагнула, ожидая, что пальцы вот-вот коснутся картона.
Потом еще и еще шаг.
Но стенок не было. Вокруг ничего не было.
Глава вторая
– Ты вообще головой когда-нибудь думаешь? – Эвелина довольно чувствительно пихнула брата острым локтем под ребра. – Что ты несешь? Какой приют? Какие эльфы из колыбели ее украли?
– А что, такие случаи бывали, – заметил Эдвард. – Ты сама знаешь! Ты что, локти затачиваешь? Больно же!
– Шут гороховый, – припечатала сестра и отвернулась.
В злой тишине они дошли до своего фургончика. В подобных коробках на колесах ютились все артисты и технический персонал цирка, но никто на скудные бытовые условия не жаловался. Случайные люди в «Магусе» не задерживались, а тех, кто оставался, кочевая жизнь затягивала с головой.
Эдвард родился в цирке шапито, и обыкновенная жизнь, которую ведет большинство людей, казалась ему ненормальной. Как это – каждый день просыпаться и видеть один и тот же пейзаж за окном, одной и той же дорогой ходить в одну и ту же школу, на работу, в банк, магазин? День за днем, до самой могилы, только изредка выбираясь на курорты или в соседние городки, где вращается такое же скрипучее медлительное колесо жизни. Не прельщали его и мегаполисы – то же самое колесо, только размером больше, и вместо пары сотен белок внутри – пара миллионов хомяков.
Разве можно жить, не видя, как асфальтовая лента ложится под колеса фургона, а рассветное солнце закрашивает небосвод? Возможно ли счастье, если перед тобой не сменяются пейзажи, города, лица? А выступления? Шепот, смешки, кашель и приглушенные разговоры зрительного зала, затихающие при звуке барабанов… И они с сестрой возносятся ввысь, под темный купол, к обжигающему свету прожекторов, как Икары, но их крылья куда крепче. А внизу – бездна, в которой волнуется и колышется в едином порыве масса бледных лиц, завороженных чудом свободного полета. Зрители скованы священным ужасом, а акробат идет себе по проволоке, как по краю ножа, – в миллиметре от смерти, бросая вызов всем законам природы, и страховкой ему служат лишь тонкий трос и отточенные инстинкты вымуштрованного тела.
– Она не станет акробатом, если ноет от усталости, – Эдвард вернулся к разговору, когда они были уже в своем вагончике. – Через плач, слезы, через «не могу». Ты сама это прекрасно знаешь. У Дженни большой потенциал, но что такое потенциал без ежедневной тяжелой работы?
Сестра молчала. Эдвард пожал плечами и, не снимая сценического костюма, завалился на кушетку.
– Эх, а хот-дог так и не попробовал, – вздохнул он, закладывая руки за голову.
Дверь душевой кабинки звонко щелкнула. Эвелина по-прежнему не желала общаться. Эдвард задремал в ожидании, когда сестра освободит душ: после четырех часов тренировки от него несло, как от собаки. Он вообще походил на зверюгу – худую и язвительную, со впалыми боками и умными злыми глазами. Эдвард не заметил, как оступился в неглубокий чуткий сон. Проснулся он, когда мокрое полотенце шлепнулось на лицо.
– Эви!
– Промахнулась, – пожала плечами Эвелина. – До вешалки не долетело.
Ага, промахнулась, как же. Видел он, как Эви вгоняет ножи в мишень. Остаток дня они промолчали. Эвелина сидела в кресле у окна, читая «Книгу гор и морей» на китайском. Уже пятый год она подбивала брата уехать в Поднебесную, на стажировку в один из китайских цирков.
«Эд, ты погляди, что они вытворяют, – восторженно тыкала она в экран телефона, где проигрывался стотысячный ролик. – Нет, ты видишь?»
«Я вижу большие успехи в жестком цигуне, – мрачно отвечал брат. – У меня нет никакого желания пять лет колоть себя копьями, лежать на гвоздях и разбивать головой бетонные плиты. Фокусы это все. Ты видела у них качественную воздушную акробатику?»
Здесь сестра сбавляла обороты и признавала, что в воздушной акробатике азиаты не преуспели. Но зато в других видах… И разговор заходил на новый круг. Эдвард понимал, что ей не дает покоя. Все они здесь, в «Магусе», ущербные. Все от рождения лишены своего призвания, и все опасности манежа – лишь жалкий заменитель. Они не могут жить своей подлинной жизнью. Жизнью людей Договора. И каждый ищет способ хоть как-то утолить сосущую тоску.
Если бы только «Магус» был обычным цирком, а они – обыкновенными циркачами!
Эдвард поднялся с кушетки и прошел на кухню.
– Чайку? Тебе какой заваривать?
– А как ты думаешь, что я буду пить?
– Разумеется, белый чай, собранный в провинции Фуцзянь на высоте не менее тысячи метров, – ухмыльнулся Эдвард. – Сорт «инь чжэнь» – «серебряная игла». Я с твоим Китаем скоро рехнусь.
Он заварил себе кофе, подождал, пока чайник остынет до восьмидесяти градусов (иначе он все испортит, этот чертов чай стоил бешеных денег), и заварил щепотку светло-зеленых листьев в глиняном чайничке.
– Прошу вас, госпожа. – Он с поклоном подал поднос с чайным набором.
Эвелина отложила книгу, наполнила пиалу на две трети и бережно поднесла к губам.
– Он проясняет зрение, наполняет силой конечности, от него начинают свободно двигаться все сто суставов, – процитировала она. – Этот чай легко справляется с сотней видов болезней, и по своему воздействию он подобен божественной сладкой росе.
– Аминь, – согласился Эдвард и шумно отхлебнул растворимый кофе.
– Варвар. – Эвелина тронула пиалу губами, поставила на столик, и тут в дверь постучали.
– Не заперто, – крикнул Эдвард.
– Вы когда Дженни видели? – не поздоровавшись, спросил Марко Франчелли. – Третий час не могу найти.
– После репетиции не видели, – близнецы переглянулись.
– Я думал, она давно дома, – удивился Эдвард. – Может, к Людвигу заглянула? Сидят с Джеймсом, телевизор смотрят.
– Нет, – Марко задержался на пороге. – Еще раз в шапито посмотрю.
Дверь хлопнула.
– Странно, – озадачился акробат. – Где же она?
– Да зависает у кого-нибудь, – отозвалась Эвелина, зажмурилась и отпила еще один глоток.
Глава третья
«Так не бывает. Так не бывает!»
– Помогите!
Пусть ее услышат Эдвард и Эвелина, Людвиг, Джеймс, пусть ее отыщет Брэдли или даже его медведь, пусть появится хоть кто-нибудь из цирка.
Тишина и тьма.
Девочка села на пол и положила голову на руки. Происходило что-то непонятное, «ни-за-что-на-свете-не-возможное». И она не знала, что делать.
– Так не бывает, – всхлипнула она.
Тьма молчала. И Дженни почудилось, что она висит в непроглядной черноте глубочайшего космоса, куда не попадает ни капли света от всех звезд Вселенной. Как она здесь очутилась и где находится это «здесь»? Она чувствовала, что сейчас дед, Эвелина, Эдвард, цирк «Магус» и все его обитатели далеко-далеко от нее, потерявшейся в неизвестной бесконечности.
– Не бывает так! – Дженни ударила кулаком об пол. – Выпустите меня!
От удара заныли пальцы, но девочка неожиданно обрадовалась. Пол! Как же она могла забыть – ведь по-прежнему под ногами у нее картонное днище этой чертовой коробки, метр на метр в сечении, чтоб его так. Выкрашенное черной краской! Она знала каждый миллиметр этого «шкафа» – сама же красила его в прошлом году! По крайней мере, хотя бы частица дома все еще с ней.
«Хорошо!» – девочка встала.
