скачать книгу бесплатно
В храме Андрис иногда молится, иногда просто думает о своем. Ему здесь хорошо.
Наверное, древний костел помогает художнику, потому что в этом месте его меньше преследует страх.
Страх…
Это слово для Андриса наполнено особым смыслом. Почти 20 лет художник слышит его от врачей-психиатров.
Он заболел в январе 91-го, когда был на баррикадах. Ему тогда исполнилось 18 лет, учился на втором курсе университета, на факультете истории и философии. Как и многие рижане пошел на баррикады: люди ждали советских войск. Андрису не повезло, как мало кому. Менингит…
Как заболел? Бог весть. Может, когда вспотел у костра, – тот сильно горел, – а потом снял шапку. Может, по-другому болезнь настигла.
Андрису пришлось пропустить год учебы. Но это не самое плохое, что принесла болезнь.
Она дала осложнение: страх. Беспричинную боязнь, которую испытывает Андрис, когда на него смотрят люди.
Как поймает на себе чей-то взгляд, сразу накатывает…
Сильно колотится сердце, кажется, что оно хочет выпрыгнуть из груди. Что-то бьется в висках. Сильно, резко. Пересыхает во рту, будто целые сутки не пил воды. Кровь приливает к лицу, но Андрис не краснеет, лишь чувствует, как горят щеки. Дискомфорт жуткий. Но главное – страх, тревога…
Хочется уйти, убежать от чужого взгляда. Как можно скорее! Его охватывает страх. Страх иррациональный, сильный, он заставляет забыть обо всем. Андрис мгновенно потеет так, словно ему пришлось пробежать двести метров.
Болезнь родила у него другие страхи, но они быстро прошли. Лишь этот остался.
Он очень тяжелый. Неотступно преследует. Андрис не боится только взглядов родителей.
Лечится он начал сразу. Дважды подолгу лежал в больнице. Врачи не справились с болезнью, но все-таки смягчили ее. Не меньше помогло другое – сам взял себя в руки. Страх как был при нем, так и остался. Но Андрис научился превозмогать его. Не полностью, не всегда, но не попал под его власть.
Болезнь сказалась и на нервах – он стал очень чувствительным, на все остро реагирует.
Андрис смог закончить университет. На лекции почти не ходил – преподаватели вошли в его положение.
Но экзамены все равно надо было сдавать. Каждый становился для него испытанием. Всегда перед экзаменом Андрис хотел все бросить, но держался, приходил в аудиторию. Терпел страх, отвечал на вопросы. Был, как выжатый лимон, когда уходил из университета. Майка была мокрой от пота. Голова раскалывалась от боли. Хорошо, что сессии бывают только два раза в год…
Андрис не смог работать по образованию, учителем истории. Каждый день приходилось часами выдерживать взгляды десятков детских глаз. Работа стала для него пыткой. Та работа, о которой столько мечтал…
Он возненавидел школу, даже дорогу к ней. Перестал спать, снова на два месяца попал в больницу. Потом уволился из школы, проработав в ней всего полгода.
Скоро он нашел себе другое занятие. Начал рисовать. Акварельная живопись стала жизнью Андриса. Его с детства тянуло к этому, но история влекла больше. Андрис хотел преподавать ее, делиться с детьми своей любовью к ней…
Уже много лет Андрис делится с людьми другим – своим восприятием мира. Оно – в его акварелях.
Почему акварели? Их мягкий стиль помогает расслабиться, снять напряжение. Напряжение, которое почти всегда с Андрисом из-за его страхов.
Они не мешают создавать картины. А вот продавать…
Здесь другое дело. Художник стоит в людном месте. Правда, покупатели, что выручает, смотрят, в основном, не на художника, а на его картины. На пейзажи, цветы, виды старой Риги.
Акварели охотно покупают. Так что денег Андриса и пенсий его родителей хватает на жизнь.
Художник ходит к святому Петру четыре раза в неделю. Три дня он работает дома. Четыре дня, которые проводит на людях, тяжелые. Он борется со страхами. А три домашних дня – отдых.
Общается он, в основном, с родителями. Кроме них, еще с несколькими друзьями – остались с университетских времен. Они знают о болезни художника, понимают, почему он нечасто видится с ними, предпочитает разговоры по телефону. При редких встречах они стараются не смотреть Андрису в глаза.
Женщин в его жизни было немного. Все романы были очень короткими.
Посмотрит подруга на Андриса, а ему страшно. Тут обо всем – о желании, о чувстве – забудешь. Какое-то время он терпит, а потом все обрывает. Когда больше нет сил чувствовать взгляд женщины. Пусть даже в этом взгляде – любовь.
Самый длинный и последний его роман продолжался два месяца. Они познакомились летом, она все время носила темные очки. На потом пришла близость, и Андрис начал часто видеть ее глаза…
Он рассказал ей о своей болезни.
– Я не смогу не смотреть на тебя, – сказала она.
Права. Он все понимает.
Она была не первая, с кем у него произошел такой разговор.
С тех пор прошло без малого четыре года. У него больше никого не было.
Андрис уже привык так жить. Смирился с тем, что у него не будет ни жены, не детей. Каждому на этом свете выпадает свое. Главное, думает он, не развились бы страхи еще больше, не сделали бы его инвалидом. Что тогда станет с его родителями, для которых он, единственный сын – свет в окошке?
Не было бы хуже, пусть все остается, как есть. Вот о чем Андрис просит Йезуса и Деву Марию, когда приходит к святому Екабу. Помолится, отдохнет душой, и – домой. Всегда идет пешком. На трамвае, конечно, быстрее. Но там много людей. Их взглядов…
И все-таки, несмотря на болезнь, несмотря на особый ход жизни, Андрис любит ее. Любит, потому, что в ней есть его родители, есть его творчество, есть место возле кирхи святого Петра, где он стоит со своим картинами, есть люди, которым они нравятся.
Он любит жизнь, потому что в ней есть Латвия. Андрис больше, чем многие его друзья – латыши, любит свою страну. Любит ступать по мостовым старой Риги, любит идти по песку взморья. Каждый миг художник ощущает, что он у себя дома.
Любовь к Родине в нем очень сильна. Поэтому когда-то пошел на баррикады. Оставался там, даже когда его начала колотить сильная простуда.
Наверное, обостренная любовь Андриса к Родине объясняется его биографией.
Он не хуже русских разговаривает на их языке. Без акцента, хотя – чистокровный латыш. Дело в том, что он вырос в России. Семьи родителей художника – Велты и Раймондса – депортировали в Сибирь в 49-м году.
Мать и отец Андриса встретились в Омске. Там поженились, там родился Андрис. Семья вернулась в Латвию лишь в 80-х годах. Раньше хотели, да все не складывалось.
Он помнит день, когда они втроем приехали в Ригу. Помнит, как были счастливы родители, он, глядя на них, тоже.
До сих пор родители Андриса не могут насмотреться на свою страну. Надо видеть, как они гуляют по Риге, или по берегу моря. Счастье в глазах! На такие прогулки они надевают все самое лучшее. Отец – выходной костюм, мама – обязательно набросит на шею красивый шарфик, и модная шляпка на ней.
Почти каждое воскресенье они втроем выходят на прогулку. Время и маршрут выбирают так, чтобы встретить меньше людей. Ведь болезнь всегда с Андрисом. Правда, когда он с родителями, боязнь чужого взгляда проявляется не так сильно, но все равно…
Если они решают побыть в старом городе, то отправляются на прогулку рано утром. Если едут на море, стараются выбрать почти безлюдное место.
Идут втроем, разговаривают, смотрят на Латвию. Эти прогулки – настоящий праздник для родителей Андриса и для него. Им хорошо вместе. У них общие чувства.
Андрису никогда не скучно с родителями. Велта и Раймондс для художника не только мама и отец. Они – его друзья.
Дар художника у него от отца. Когда-то в Омске, и здесь, в Риге, у Раймондса были даже персональные выставки. Сейчас он, правда, не пишет картины. Говорит, что уже создал все, что мог создать.
Только он давал сыну уроки акварельной живописи. У них похож стиль письма. Да и внешне Андрис больше в отца – тоже высокий, худой. Такой же блондин, такой же нос слегка уточкой.
На маму художник внешне совсем не похож. Она темноволосая, полненькая. Но характером обычно мягким, но когда надо твердым – в нее. А главное – очень близок с ней, сколько себя помнит.
Велта не человек искусства, как Раймондс. Всю жизнь она работала в аптеке. Но все-таки она, а не отец, самый близкий друг сына.
Когда Андрис лежал в больнице, мама приходила к нему два, а то и три раза в день. Она всегда провожала сына в университет на экзамены.
Отец оставался дома, писал картины. А Велта отпрашивалась с работы, шла с Андрисом в университет.
Глава 3
Марина стала жить затворницей. С дядей и кузеном общалась только по телефону. Они хотели часто видеться с ней. Думали подбодрить, развеселить, помочь выйти из нынешнего состояния.
– Мне будет лучше одной, – сказала Марина дяде Пете, когда он и Алексей неожиданно пришли в гости.
Он как раз только что рассказал какой-то веселый анекдот.
Услышав Марину, Петр Альбертович лишь грустно вздохнул. Больше этим вечером он не пытался шутить.
С тех пор родственники не приходят в гости к Марине – они приняли ее решение. Правда, дядя Петя часто звонит ей – волнуется, как живет.
Так что общение с миром людей для Марины свелось к редким телефонным разговорам с родителями, более частым – с дядей и Алексеем.
Она почти всегда дома. Очень много смотрит телевизор.
Наугад включает каналы. Ей все равно, на каком языке, латышском, или русском, идет передача. Отвлекает картинка немного, и хорошо. Читать она тоже пытается, берет с полки первую попавшуюся книгу.
Хочет отогнать свою боль.
Из окон Марина видит длинный зеленый шпиль святого Екаба, шпили других церквей, черепичные крыши разноцветных домиков. Город будто зовет ее в себя. «Погуляй по мне, познакомься со мной, я стану твоим другом!», – говорит ей.
Но Марина не хочет знать этот город. Она погружена в другое.
Выходит из квартиры изредка и, в основном, вечерами. Потому только, что иногда надо гулять. Сама понимает, и отец с мамой настаивают на этом. Ей нравится, когда идет дождь, или город в тумане. На улицах немного людей. Марина не хочет никого видеть.
Особенно она любит туман. Почти никого тогда не встречает. Люди предпочитают сидеть дома. А туман этим летом очень часто приходит в Ригу. Дядя Марины удивляется, говорит, что такого никогда не было. А Латвийский центр окружающей среды и метеорологии снова и снова обещает туман…
В старом городе многие дома выкрашены в яркие цвета, или в пастельную гамму. А когда непогода, особенно, если она наступает вечером, краски кажутся более тусклыми. Фонари, все современное освещение бессильны перед дождливыми, с сырым ветром или туманом сумерками.
Такие часы будто стирают грим с облика Риги. Проступает ее настоящая, изначальная суть.
Пропадает игрушечное начало. Старый город выглядит суровым, но он настоящий защитник того, кто живет в нем. Здесь Марина чувствует себя намного лучше, чем на широких проспектах, которые открыты для всех ветров. А ткань старого города – его извилистые улочки, прижавшиеся друг к другу дома – всегда побеждает ветер.
Марина ощущает себя защищенной в сердце Риги. Жаль, что только от непогоды. От того, что в душе, город ее не спасает.
Прогулки у нее недолгие. Ведь они не дают облегчения.
Она не хочет почувствовать город, в котором живет. А он уже проникает в Марину. Каждая прогулка, каждый шаг в городе сближают ее с ним. Правда, пока она этого не осознает.
Ни с кем в Риге не познакомилась. Никого не узнала. Никто ее не заметил…
Но это только Марина так думает.
…Он не случайно обратил внимание на Марину. Друг, который часто видит молодую женщину, много рассказывал о ней.
После этого он сам пригляделся к этой худенькой женщине. Верно говорил друг, она ведет себя необычно. На витрины модных магазинов, – их так много в центре, – совсем не смотрит. Избегает людей. Лицо очень грустное.
С тех пор он наблюдает за ней. Изучает.
Сначала смотрел на нее с участием и… профессиональным интересом.
Потом вдруг понял, пришло что-то еще. Ему очень нравится глядеть на Марину!
Удивлен. Не помнит, чтобы такое случалось с ним…
Он много наблюдает за людьми, диагностирует их. Изучение психики людей, ее анализ – вечная страсть Иоганна Рихтера. Он сопереживает людям, но настоящую привязанность испытывает только к двум живым существам.
К Айне, и к… каменному Псу на крыше дома, в одной из квартир которого поселилась Марина. От Пса он и узнал о ней.
Да, этот Пес – живой для Иоганна Рихтера. Может быть, даже более живой, чем он сам – призрак, живущий уже более четырехсот пятидесяти лет в старой Риге.
Айна… Она такая же, как Иоганн Рихтер. Тоже призрак. При жизни они были вместе. Не муж и жена, просто любовники.
Не расстались и в призрачной жизни. Он привязан к Айне. Ценит ее за любовь и за верность.
Наверное, чуть больше, чем Пса, в котором просто души не чает.
Марина не позволяет новому для нее городу войти в себя. Никто и ничто не отвлекает ее от грустных мыслей.
Ей становится хуже. Она все больше и больше думает о своем несчастье.
А на улицах, хотя она и старается выйти на них, когда почти пустынны, все равно видит людей. Видит, бывает, и счастливые женские лица. Это то, на что она не может не обратить внимание!
Сразу чувствует контраст с собой. Этот контраст ранит, делает боль более пронзительной.
«У этих женщин наверняка есть дети. У них есть будущее», – вот о чем она думает.
А она? Какое будущее у нее? Нет его. Безысходность…
Она подолгу стоит у окна, смотрит на город. Он часто окутан туманом…
Подумать только, можно сделать шаг вперед. Один шаг. Он навсегда избавит от невыносимой тяжести, от которой болит душа.
Этот шаг станет выходом…
Но в ней тут же восстают жизненный инстинкт, воспитание, религиозное чувство.
Нет, нет! Нельзя, ни в коем случае нельзя идти на это.
