Люди

Олег Светлов

Люди

Псина

– Псина выживает всегда и везде…

Ассоциации, которые может вызвать это слово скорее всего будут различаться у разных людей. Тем, кто, пожалуй, более заинтересован и погружён в литературу, вполне может вспомниться «Собачье сердце» Булгакова. Тем же, кому, может, чуть не повезло со знакомствами, мог вспомниться не самый приятный человек, которого они знают или знали когда-то. Не исключено, что в голове мог всплыть образ обычной дворовой собаки, которая когда-то зацепила взгляд и сейчас вспомнилась, а может и той самой дворняги, которую вы подкармливали хоть раз, которая хоть прямо сейчас может ошиваться под вашими окнами в ожидании очередного акта доброты с вашей, да и, в целом, с любой стороны. У кого-то псина может ассоциироваться с детством. Меня, помню, самого лет в семь соседский Шарик за локоть цапнул. Да и не то что бы прям цапнул. Так – скорее прикусил. Мне, однако, считаю, повезло – никакой боязни братьев наших меньших у меня не появилось с того дня.

Не в этом суть. Если подытожить – псина, ну, предположим, существо, которое слоняется где-то в поисках поддержки, у одних вызывая жалость, а у других – неприязнь, отвращение, иногда даже страх.

Почему я здесь говорю, что псина – некое существо, а не конкретизирую, что это – собака? Опять же, возвращаюсь к образу человека, которого называют псиной.

Для большей ясности

Представьте себе сильную, с большими амбициями и возможностями империю. Возьмём, например, её самый холодный, самый суровый регион – Фригус. В этом регионе свой – особый, сложившийся менталитет, как, на самом деле, и в других регионах. В Коре, скажем, главными считался интеллект наравне со способностями. В Плувиа – трудолюбие и семейные ценности. В Игнисе главным считалась верность и решительность наравне с отверженностью. В Долорес многие считали, что главное – душа. С Фригусом, однако, ситуация обстояла немного по-другому. Здесь главное – выжить любой ценой. Именно поэтому ценились любые качества, которые могли быть полезны в коллективе. Используя слово «коллектив», я имею ввиду любую группу человек, в которой больше одного дееспособного человека. Яркий пример тому – семья.

Третьего февраля, за пятнадцать лет до того самого года родилась Элизабет Сюстиньюит.

С этим именем я и связываю слово «Псина». Без злого помысла и не с целью оскорбить. Так уж её жизнь сложилась. Повезло ей, скажем так, только в одном. Лиза была настоящей «Псиной». В хорошем смысле.

***

Итак, ещё раз. Третьего февраля, за пятнадцать лет до того самого года, в самой обычной семье родилась Лиза. Её родители ничем особенным от других не отличались во Фргиусе. Отец работал на промышленном предприятии разнорабочим, а мать, работавшая ранее на том же предприятии с бумагами, после рождения дочери, по государственной программе была отправлена в оплачиваемый отпуск на четыре года. Примерно к такому возрасту Лизу должны были отдать в детский сад. Однако…

Не самый тёплый вечер. На улице уже было темно и лишь местами работавшие фонарные столбы обеспечивали хоть какую-то видимость. Неспешным, но твёрдым шагом двигалась по заснеженной дороге, покрытой растоптанным снегом, мать Лизы, везя трёхлетнюю дочь на санках за собой, время от времени поглядывая – не выпало ли её сокровище.

– Скоро тебя уже в детский сад отдавать – мягко говорила она, не ожидая ответа – а там и школа, университет, работа… ну ничего. До этого ещё далеко…

Спустя некоторое время неподалёку стало слышно частое дыхание. Сквозь медленно падавший снег материнский глаз заметил небольшую стаю бродячих псов. Во Фригусе они были частой причиной травм. Правительство региона, однако, ничего поделать не могло – все вечно ссылались на сложность в отлавливании животных. Мать взяла Лизу на руки, крепко прижала к себе и ускорила шаг. Псы стали перебирать грязными, местами израненными лапами ещё быстрее. При этом, они даже не выглядели опасными. На их мордах играла знакомая всем «собачья улыбка», они не рычали, лишь иногда привставали на задние лапы, спотыкаясь друг о друга. Лишь единственное давало понять, что не игрой они рады. В их глазах отчётливо читался голод. За прошедшие несколько лет случаи нападения, к слову, значительно участились. По всей видимости – больше людей стало вестись на эту собачью уловку. Мать с Лизой на руках уже подошли к воротам своего небольшого участка. По большому счёту, участок этот из себя представлял лишь дом, выделенный по государственной программе и совсем немного пространства вокруг него – буквально полтора метра од стен до забора со всех сторон. Как бы не пыталась мать Лизы сохранять спокойствие, паника всё же начинала брать верх. Сняв перчатку, она полезла в карман за ключом, держа Лизу одной рукой. достав его, она уже потянулась к замку, но в последний момент один из псов, играючи выбил ключ, уронив его на снег. Мать замерла. Второго ключа нет. Муж на работе. Присесть за ключом никак нельзя – псы такого шанса точно не упустят и без задней мысли накинутся. Сердце её билось так, словно было готово вырваться в любой момент. Здравый смысл понемногу развеивался в тумане паники. Разумным решением было бы позвать на помощь или продолжить идти, твёрдо и быстро – не важно куда, главное – что везде помогут…

«Всё что я помню – мамочка уронила меня на снег. Было мягко. Я начала слышать, как она пытается отбиться от собачек. Потом я только услышала, что она тихо звала на помощь. А потом стало светло. Синеньким светом стало ярко. Собачки убежали и мама куда-то пропала. Добрая тётя в простынке меня взяла на руки и понесла. У неё были голубые красивые волосы. От неё стало холодно. Потом уже я проснулась здесь. В новом домике с новой мамой и новым папой»

Мачеха Лизы небрежно сложила листок с этими словами вдвое.

– Лиза, это что? – без особой заинтересованности спросила она.

– Это я помню, как пришла сюда – с детской, безгрешной наивностью отвечала падчерица.

– А зачем ты прятала этот листок? – Мачеха сделала глоток из прозрачного стакана.

– Не знаю.

– Не знаешь?

– Честно-честно не знаю. Я не думала об этом.

– То, что написано – правда?

– Да.

Мачеха не отреагировала. Она продолжила складывать листок, пока тот не стал больше походить на скомканный мусор.

– Мама.

– Что?

– Дай попить, пожалуйста.

– Тебе не понравится – она сделала ещё один глоток и, слегка сморщившись, с глухим стуком поставила стакан на захламлённый кухонный стол.

– Но я правда хочу пить.

– Ну на – глубоко вздохнув, она всё-таки протянула питьё своей новой дочери.

Лизе было всего пять лет, когда она впервые, ещё не осознавая того, попробовала алкоголь. Сделав глоток и сильно сморщившись, она вернула стакан мачехе.

– Какая-то плохая водичка у тебя.

– Плохая… это верно.

– А зачем такую пить, если она такая горькая?

– Знаешь, Лиза… так легче.

– Не понимаю.

– Вырастешь – поймёшь.

Через некоторое время Лиза пошла спать на свой матрас. Ни отчим, ни мачеха не пускали её на свою кровать. По всему дому постоянно стоял едкий запах сигарет, который девочка ненавидела всей душой. На улицу, однако, ей выходить тоже нельзя было – приёмная семья жила в том же Фригусе, а бродячие псы с годами миролюбивей не становились. Кстати говоря, дом новыми родителями был изначально арендован у государства, однако за счёт удочерения Лизы был получен ими в полное владение. Приходилось теперь платить только за коммунальные услуги. Но даже это редко удавалось. Мачеха – пьяница, ставшая таковой из-за вспыльчивого мужа. Её, конечно, это не оправдывает. Алкоголем проблемы не решают. Алкоголь – зло, которое достаточно стремительно уничтожает человека как физически, так и морально. Страшнее него – только наркотики. Отчим, увы, лучше мачехи не был. Мало того, что работал кое-как на своём подпольном предприятии – не донося деньги до дома, он без каких-либо зазрений совести сразу шёл добрую их часть пропивать. Другую часть он тратил на ранее упомянутые вещества, про вред употребления которых и смысла говорить нет – и так всем хорошо известно, что с человеком происходит из-за них. Оставшуюся часть своего не самого легального дохода он тратил на еду далеко не лучшего качества, сигареты и иногда коммунальные услуги. Дом с каждым месяцем всё больше и больше походил на свинарник. Так бы, наверное, и сгнила бы в этой помойке за закрытой дверью Лиза, если бы однажды, на один-единственный день оставшись без алкоголя, в мачехе не проснулась совесть. В кротчайшие сроки, пока муж был на очередной двухсуточной смене, она собрала все документы на Лизу – единственное, что в доме хранилось бережно – и отправила её в интернат. Ей было тяжело принять факт того, что так и не вышло стать хорошей мачехой и обеспечить приёмную дочь достойной семьёй. Да и легче от принятия такого решения тоже не становилось…