Крымск 2012

скачать книгу бесплатно

Крымск 2012
Олег Самойлов

Я прилетел в Крымск волонтёром вместе с отрядом "Лиза Алерт" где-то спустя три дня после наводнения в 2012 году. Этот текст был написан в 2017-м. Прошло немало лет и, возможно, я подзабыл какие-то мелочи, мог поменять местами очерёдность событий (поначалу я всё помнил по часам). Но все основные флэшбэки на момент написания этого текста я помнил ясно и чётко. Рекомендую курсантам учебных заведений МЧС для домашнего чтения.

Олег Самойлов

Крымск 2012

Предисловие

Я прилетел в Крымск волонтёром вместе с отрядом Лиза Алерт где-то спустя три дня после наводнения в 2012 году. Этот текст был написан в 2017-м. Причиной послужили разногласия с модератором форума Лиза Алерт, которая в Крымске не была. А другая немаловажная причина – это флешбеки. Флешбэки – это такие навязчивые воспоминания, обычно появляются после волнительных событий, когда перед глазами снова и снова встают картины или «видеоролики» из прошлого, запомненные с фотографической точностью, со всеми деталями и оттенками. И я придумал метод, как с этим бороться, реально работает. Нужно описать все эти воспоминания в каком-то общедоступном месте, например блоге. Со всеми деталями, что встают перед глазами. Спустя время флешбэк вернётся, но яркими уже будут только те детали, о которых забыл написать с первого раза. Тогда нужно вернуться и отредактировать текст, добавить то, что забыл. После нескольких таких правок флешбэк превращается в уже обычное воспоминание и точно так же начинает со временем забываться, как и всё остальное. Поэтому самые неприятные моменты настолько подробно описаны. Прошло немало лет и, возможно, я подзабыл какие-то мелочи, мог поменять местами очерёдность событий (поначалу я всё помнил по часам). Но все основные флешбэки на момент написания этого текста я помнил ясно и чётко. Рекомендую курсантам учебных заведений МЧС для домашнего чтения.

Вылет

Началось всё с наводнения в Крымске. Примерно на третий день по отрядной SMS-рассылке (раньше была такая) пришло оповещение: «Все, кто сможет вылететь в Крымск, сообщите по такому-то телефону». Недолго думая, я понял, что у меня есть и время, и снаряжение, да и вообще я принимал присягу защищать свой народ. Надо лететь. Позвонил по телефону, перечислил, что я посчитал нужным то, что был в молодости спелеологом и прочий жизненный опыт, и поинтересовался, подхожу ли я. Меня спросили:

– Вы с рюкзаком сколько весите?

– Килограмм 100. Вы что, по весу набираете?

– Да.

Вылет был бортом МЧС с военного аэродрома, что рядом с Жуковским, поздно вечером. Я понял, что на общественном транспорте не успеваю, но могу себе позволить взять такси. Очень боялся опоздать к намеченному времени. Но, оказалось, я приехал первый. У проходной стояла тётенька в форме МЧС со списком гражданских, которых надо было взять на борт. Рядом стояли журналисты, которые летели с нами. Время истекало, тётенька стала с меня спрашивать, где остальные. Я уже не помню точно, в чём там было дело, кажется, в указании места была какая-то путаница. Пришлось звонить инфоргу, потом мне звонили остальные, спрашивали, как проехать. Но ГБ с Воробьёвой – всё не было. И я даже стал волноваться: что же мы будем делать, если они опоздают на рейс? Сейчас, смешно об этом вспоминать. В конце концов, приехали и они, нас организованно пропустили на аэродром.

Лететь мы должны были на Ил-76 МЧС. От нашего отряда летели я, ГБ с Воробьёвой, Севыч с ЕленаСтар, 545 с Фейхоа, и ещё несколько человек, которых я никогда не видел до и никогда после. Причём нас должны были погрузить в самолёт вместе с чёрным Хаммером ГБ и ЛА-мобилем (специально оттюненная для поисков буханка) Севыча. А также, тем же бортом летело несколько журналистов и рота курсантов МЧС. В самолёт уже была загружена вода в баклажках по пять литров. Грузили, видать, автопогрузчиком, потому что вся она лежала на деревянных поддонах. Зачем везти воду из Москвы самолётом, для меня была загадка, ведь гораздо проще было бы привезти её в Крымск из соседнего, не затронутого наводнением, района обычным грузовиком. Видать, чистой воды пиар-акция. Но мест для автомобилей уже не было, о чём и сказали ГБ, пообещав отправить машины следующим рейсом. Мы все (волонтёры, журналисты, курсанты) уселись в пассажирскую часть (со скамейками) самолёта, и он стал прогревать двигатели, готовясь к взлёту. Шёл второй час ночи.

Внезапно в салон забегает злой бортмеханик и приказывает всем гражданским покинуть самолёт. За ним заходит генерал МЧС и приказывает курсантам МЧС начать вручную разгружать из самолёта бутилированную воду. Мы в недоумении наблюдаем за этим процессом. Я хорошо помню этот момент: мы стояли у опущенного пандуса самолёта, курсанты таскали по цепочке баклажки с водой. Я и журналист с оператором от телеканала «Звезда» о чём-то разговаривали, Воробьёва стояла рядом в тени и подслушивала. К нам подошёл журналист от «РенТВ». Рассказал, что он поговорил с бортмехаником и всё выяснил. В два часа ночи «неизвестный» позвонил домой зам. министра МЧС и сказал: «Ну вы же обещали, что отправите нас вместе с автомобилями». И поэтому сейчас курсанты разгружают самолёт, а его вылет перенесли на несколько часов. И тут журналист сетует:

– Эх, снять бы всё это, да показать. Но вы же «Звезда», вам это показать не дадут. А у меня оператора нет, мы с ним в Крымске должны встретиться.

– Да на, держи камеру. Я тебе даже кассету подарю, – сказал оператор «Звезды» и протянул ему видеокамеру. Но журналист «РенТВ» не взял.

Самолёт был разгружен, туда ГБ закатил свой чёрный Хаммер, и курсанты стали загружать баклажки обратно, укладывая их по бокам от машины. И тут выяснился следующий нюанс: оказывается, по правилам авиаперевозок, бензобак у автомашины должен быть на 2/3 пуст. А ГБ и Севыч, наоборот, залили свои бензобаки под крышку. Бензин надо слить. «Откуда же мы могли об этом знать?» – возмутился ГБ. «Ну не знаю, могли в интернете посмотреть», – ответил бортмеханик. Севыч слил с ЛА-мобиля два ведра бензина и заправил ими автобус, на котором приехали курсанты. ГБ всё никак не мог справиться с бензобаком своего Хаммера, чтобы слить бензин. А курсанты обложили машину баклажками уже по стёкла. Что делать? Правильно: курсантам даётся команда и они снова разгружают самолёт. Выкатывается Хаммер, закатывается ЛА-мобиль, курсанты ещё раз загружают самолёт водой.

4 или 5 часов утра. Можно лететь. Оказывается, что ГБ с нами не летит, потому что он не представляет себе, как он может волонтёрить без своего Хаммера. Более того, оказывается, что и Воробьёвой тоже без Хаммера ну никак не волонтёрится. Они оба остаются. Остальные грузятся в самолёт. Измотанные курсанты тут же валятся на скамейку и, ухватившись друг за друга руками, чтобы не болтало на взлёте (скамейки стояли вдоль), моментально засыпают. Самолёт взлетает по-военному: сначала быстрый разбег, потом резкий, толчком, отрыв. Никто из курсантов даже не проснулся, только крепче во сне переплелись руками друг с другом. Так мы вылетели в Крымск.

Первый день

Прилетели рано утром в аэропорт Геленджик. Встречали нас какие-то офицеры. Тут же подогнали грузовик, курсанты перекидали воду. Выкатили ЛА-мобиль. Рассадили нас и курсантов по машинам/автобусам. У нашей мини-колонны даже была сопровождающая ГАИшная машина с мигалками, которая ехала первой. Поехали в Крымск. При подъезде стали попадаться дома с грязевыми разводами на стенах где-то в полутора метрах над землёй, разрушения. Трава повалена, сверху покрыта слоем грязи и начала желтеть. Угнетающее зрелище.

Мужики нервно закурили, женщины заойкали.

Приехали в Крымск, нас спросили: «Куда вам надо?» Мы ответили: «К волонтёрам». Нас отвезли в городской парк, выгрузили и, облегчённо сказав, что они свой приказ выполнили, офицеры скрылись. И мы оказались предоставлены сами себе в чужом городе, посреди природного катаклизма. Старшим была назначена ЕленаСтар, жена Севыча.

Для начала надо было решить, где встать лагерем. Лагерей волонтёров оказалось два. Первый был в городском парке, где нас и выгрузили. Это был лагерь, как я понял, какой-то молодёжи от «Единой России», не знаю, как они себя называют. Я буду называть их путинцами. А второй лагерь был у штаба МЧС. Мы поехали на них посмотреть. Там стояла одна палатка и пяток подростков. Мы поинтересовались, где лагерь волонтёров:

– Да вот тут, просто ещё не все наши подъехали. Вставайте рядом.

– Вы из какого ПСО? – поинтересовался я.

– ПСО?

– Ну… Поисково-спасательного отряда…

– Да как бы тебе объяснить… Вот если бы на этом плакате, – он указал на баннер, что висел у дороги, – был бы портрет Путина, то я бы в него дротики метал.

Как вы поняли, эти были антипутинцы, тоже не знаю, как они правильно называются. Мы решили, что встанем лагерем в городском парке, по соседству с путинцами.

Поставили палатки, сбегали в магазин за едой (эта часть города от наводнения не пострадала), навели контакты с путинцами. Неплохие, в принципе, ребята. Привлекало внимание то, что они очень хорошо материально обеспечены. Большая штабная палатка, электрогенератор (от него к нам прокинули удлинитель с розетками), в палатке компьютер с интернетом, принтер, ксерокс, все дела. Более того, они взяли на прокат десяток скутеров и гоняли на них. Одним словом, при деньгах. Ходили слухи (распускаемые шёпотом антипутинцами), что это не настоящие волонтёры, так как им платят. Что ж, глядя на лагерь, я вполне могут допустить, что это так, что это не настоящие волонтёры, а… настоящий студенческий стройотряд. Днём они вкалывали, вечером бухали, утром мы их наблюдали в муках от похмелья, и так каждый день.

Как-то раз к нам в лагерь пришла их девушка. В одной руке она несла котелок, а другой, морщась, держалась за голову. Рассказала, что утром их девчонки сварили парням кашу, а парни есть не хотят. Предложила нам. Мы глянули в котелок. Пшённая каша с большими слипшимися комками. Ну, я вспомнил армию, наложил себе в крышку котелка, засыпал сахаром и стал есть, рассуждая, что комки пшённой каши чем-то напоминают грецкий орех. Но остальные наши всё же воротили носы. Глядя на девушку, я поинтересовался:

– Что с головой?

– Да вот, болит.

– Похмелье?

– Ага.

Но, надо сказать, это был честный студенческий стройотряд. Как-то раз Севыч отвозил их на работы, они чистили ветеринарную поликлинику от муляки. Мулякой называли тот слой грязи, ила и рыбьего дерьма который остался после того, как схлынула вода. И, как сказал Севыч, они хорошо работают, ему не жалко их и дальше возить на работы, если понадобится.

Вот мы обустроились, поставили палатки, сели на лавочки в городском парке и… Вдруг поняли, что нам тут совершенно нечего делать. И даже придумать себе занятие не можем. Я поинтересовался у ЕленыСтар: «А какая наша задача?» «Мы должны были стать штабом волонтёрского движения», – ответила она. Всю глубину этой фразы я понял гораздо позже, когда понял и все проблемы, которые были связаны с волонтёрами и с использованием их в различных политических целях. Но и сразу стало многое понятно. И зачем правительству России понадобилось самолётом МЧС забросить десяток московских волонтёров в Крымск, где мы были как капля в море на фоне гигантского количества уже работающих формирований МЧС. И то, что без ГБ мы никакого штаба не создадим, а значит нам действительно нечего делать.

От скуки начали генерить идеи, чем бы нам заняться. Появилась бабушка в штабе путинцев с вопросом: «А здесь ли выдают волонтёров?» Её отправили к нам (их волонтёры уже были на работах), она увела двоих. Двое наших фельдшеров ушли с медиками обходить население и делать всем прививки. ЕленаСтар куда-то сходила и, вернувшись, сказала, что нам есть работа на одном из пунктов выдачи гуманитарной помощи. Мы пошли в район частных домов, пострадавших от наводнения.

Пункт выдачи выглядел так. Стоял автобус «пазик», груженый едой, рядом несколько мешков с б/у одеждой, присланной в качестве гуманитарной помощи. Вокруг толпились местные жители, кто чумазый ещё с наводнения, кто уже чистый, тянули руки к автобусу за едой или искали чистую одежду в мешках. В автобусе орудовал местный участковый в насквозь промокшей от пота синей форменной рубашке. Он подтаскивал ящики к открытой двери и выдавал продукты в протягиваемые руки. Как я понял, участкового поставили сюда, чтобы следил за порядком, но ему приходилось работать грузчиком. Мы стали помогать: кто участковому, подтаскивая ящики с продуктами к двери, которые тот раздавал, кто, например женщины, стали сортировать одежду из мешков на мужскую, женскую, детскую, чтобы людям было легче искать. И помогали искать одежду тем, у кого были особые запросы: какой-то женщине требовался особо большой бюстгальтер «для соседки» (хотя, судя по её смущению и её размеру, ей самой), а кому-то – детская одежда определённого размера.

Трагедия этих людей была в том, что, как ни парадоксально, но после наводнения они остались без воды. Местность сельская, вода, как правило, из колодцев. Все колодцы забиты мулякой. И если для питья и готовки воду могли покупать или брать гум.помощью бутилированную воду, то для того, чтобы помыться самим, постираться, отмыть дом и мебель у них воды не было. Конечно, кто-то смог сходить в городскую часть к родственникам или знакомым, чтобы помыться там. А кто-то так и ходил все эти дни чумазый. И на самом раннем этапе чистая одежда, присылаемая с гум.помощью, была очень востребована.

Когда мы вернулись, поговорили с теми двумя, которых увела бабушка. Настроение у них было хуже некуда. Оказалось, во-первых, что бабушка была не одна, а ещё была куча родственников. Во-вторых, к волонтёрам относились как к бесплатным рабам. Родственники не работали и работать не собирались, только тыкали пальцами, что делать. Да и командовали так, что волонтёров раздражало: то тыкали пальцем утащить ту мебель на помойку, то на полпути передумывали и командовали тащить мебель обратно. Волонтёров это достало, и они сказали родственникам, чтобы они работали сами. Причём один из этих волонтёров, какой-то хирург, настолько возмутился, что ему, столь нужному и квалифицированному специалисту, нашлось столь низкоквалифицированное применение, что тут же улетел домой за свой счёт.

Первые трупы

День следующий. ЕленаСтар сказала, что есть работа для волонтёров: помогать бригадам, собирающим трупы животных. По частному сектору Крымска обходили дома специальные бригады. Состояли они из ветеринара с зоотехником из ближайшего совхоза, грейдера, в ковш которого складывали мёртвых животных, и самосвала, который ехал следом за грейдером. Ветеринар подходила к калитке частного дома и, поскольку звонков не было (или они не работали после наводнения), начинала громко кричать: «Хозяева! Хозяева!» Когда подходили, то спрашивала про мёртвых животных. Если были, то зоотехник тащил их в ковш грейдера.

У нас не было одноразовых костюмов, как у ветеринара с зоотехником, не было толстых резиновых перчаток. Нам дали только одну пару тоненьких медицинских перчаток, которые тут же раздулись от пота. И порвались бы от куриных ног. И тоненькие тряпичные медицинские повязки на рот, которые ни от чего не защищали. Поэтому сразу договорились, что помогать мы будем только одним образом: опрашивать население. И, поскольку ветеринар уже охрипла от крика, наша помощь была кстати. Я спросил местных, оказалось, что такая бригада циркулирует по району уже третий раз. И до сих пор мы находили погибших животных. Конечно, всё бывало по-разному. Какая-то женщина с гордостью говорила: «А мы вот даже свою собаку на цепи спасли. А соседи нет». И её глаза горели триумфом. А где-то курицы тухли в клетках уже четыре дня, и хозяева не обращали на них внимания, потому что не заходили так далеко в огород.

Местные жители рассказали нам случай. Оказывается, уже после наводнения, когда всё успокоилось, по улицам стали ездить автомобили с мегафонами и передавать, что идёт «вторая волна». Люди в панике побросали дома и побежали на возвышенности. Но ничего не было. Оказалось, что какие-то киношники то ли фильм снимали, то ли телепередачу, и им нужна была картинка массово бегущих в панике жителей.

Ещё, когда мы уезжали, с нами увязался репортёр «Радио Свобода». Напросился в ЛА-мобиль подвезти в район бедствия, а потом и не отстал, так и ходил за нами. Всё снимал, брал интервью у жителей. Порывался брать интервью у меня. Я ответил: «Я шпионам ЦРУ интервью не даю». «Радио Свобода не ЦРУ, а Госдеп», – оправдывался тот. На следующий день он пришёл в наш лагерь и с гордостью мне сказал, что видео уже выложили на сайт «Радио Свободы». На это я, насупив брови, грозно прикрикнул: «Я же сказал, меня не снимать». И потом я беззвучно смеялся ему вслед, глядя, как тот быстро улепётывал. Хотя видео потом нашёл и хорошо что оно есть.

YouTube: https://www.youtube.com/watch?v=6icVvBm4byI (https://www.youtube.com/watch?v%3d6icVvBm4byI)

ВКонтакте: https://vk.com/video/@splarv?z=video13682658_168261682%2Fpl_13682658_52503484 (https://vk.com/video/%40splarv?z%3dvideo13682658_168261682/pl_13682658_52503484)

Эту задачу мы выполняли двумя командами. Другой группе не повезло, там был 545 и Фейхоа. Видать, из-за вздорного характера они не смогли договориться с ветеринаром и им предложили закидывать трупы животных в самосвал вручную. На что Фейхоа возмутилась: «Мы же профессиональные поисковики. Мы не можем выполнять такую грязную работу». Или что-то в этом роде. В общем, поругались и ушли. Больше ЕленаСтар на такую работу нас не посылала.

Вечером я с новыми знакомыми ходил попробовать местную пиццу или что-то в этом роде в местной забегаловке. Типа культурно поесть в хорошей компании и отдохнуть. Когда вернулись, нам рассказали, что приходили ребята из СпасРезерва и просили о помощи. Дело тут вот в чём. СпасРезерв это волонтёрское подразделение, резервисты при Московской Службе Спасения. Ребята из СпасРезерва самостоятельно решили прибыть на место наводнения. Собрались вчетвером, сели в одну легковушку и доехали до Крымска. Быстро сориентировались. В самом Крымске куча репортёров, а значит вся МЧС работает здесь. А отъезжаешь недалеко от Крымска – вот Баканка, небольшой посёлок на берегу одноименной реки. (На самом деле Нижнебаканская станица, но все местные называли посёлок именно так, Баканка.)

Тоже пострадал, там тоже живут люди. Но там… никого. На весь посёлок только директор школы, который выполнял обязанности главы посёлка, глава посёлка сбежал. Да один офицер МЧС, который непонятно, что делал, видимо, рапортовал, что у него всё хорошо. И фельдшерский пункт, который был полностью забит мулякой и фельдшеры не могли в нём оказывать хоть какую-то медицинскую помощь. В общем, работы невпроворот, и СпасРезерв решил остаться здесь. Взяли на себя всю организацию спасательных работ, организовали питерских волонтёров, которые стояли лагерем неподалёку, организовали пункт приёма заявок, стали помогать населению. Первым делом вытащили из-под моста труп барашка, который так вонял, что по мосту было тяжело ходить. И им нужны были ещё волонтёры, не только питерцы, которые, в общем-то, обычные люди, а те, кто уже был оснащён рацией и навигатором и мог выполнять автономные задачи или возглавлять группы. Внутри нашего отряда возникло разногласие. Кто-то считал, что надо ехать помогать, а кто-то считал, что мы настолько высокопрофессиональные поисковики, что всякая грязная работа нам противопоказана.

Поиск потеряшки

Следующий день. Неожиданно появился поиск. В Крымске находилась на отдыхе семья, у которых 14-летняя дочь вчера пошла поработать в пункт волонтёров. Ночью к семье она не вернулась. А у родителей уже куплены билеты на поезд на вторую половину дня (девушка об этом не знала). И её надо срочно найти. Ходили искать на пункт волонтёров, где она работала, там её нет. (Пункты волонтёров – там раздавали гуманитарку населению и кормили работающих в окрестностях волонтёров.) Тут наши, конечно, обрадовались, эта работа уже была по нашей специальности. Сходили в лагерь к путинцам, связались с Москвой, сделали стандартную ориентировку, распечатали на принтере у путинцев. Но потом чего-то энтузиазм у руководства иссяк. Севыч вдруг сказал, что никого не повезёт, потому что Крымск маленький и всё тут «в пешеходной доступности» (его слова). А ЕленаСтар положила лист чистой бумаги и сказала, что мы сами должны разделиться по двойкам и сами придумать себе задачу. И написать на бумажке, кто куда пойдёт. Все разбились по парам, чего-то написали и разошлись.

Остался я без пары, сел почитать написанное. Так-так. Все написали какие-то соседние улочки, их обойти – дело пятнадцати минут. А где же может быть девушка? Например, её могли перевезти на другой волонтёрский пункт; в таких перебросках волонтёров туда, где они более востребованы, нет ничего необычного. А значит, надо обойти все волонтёрские пункты в Крымске, расспросить и отдать туда ориентировки. Такую версию никто не отрабатывал. Значит, придётся мне. Конечно, хорошо бы это было бы сделать на машине, можно было бы обернуться за час вместе с опросом. Но… наше руководство уже сказало своё веское слово. Написал на листочке свой предполагаемый маршрут и пошёл в лагерь путинцев. Мне надо было отксерить для себя карту с волонтёрскими пунктами. Там, оказывается, вёл репортаж какой-то центральный канал, и тут я с голым пузом. Меня ловко перехватил какой-то волонтёр, отвёл в штабную палатку, показал угол, где стоял компьютер, принтер и ксерокс и сказал: «Делай тут что хочешь, только не вставай между камерой и тем, у кого берут интервью». И вышел из палатки.

Я собрался и вышел. В чём-то я был благодарен судьбе за такой маршрут. У меня была возможность осмотреть весь город, каким он был в разных частях. Я вышел на берег реки, чтобы перейти на ту сторону. В навигаторе тут пешеходный мост. И вот он, мост, лежит в пятидесяти метрах в стороне, на боку, снесённый водой. Ищу другую переправу. Вот работает строительная техника и группа волонтёров. Подхожу, ищу старшего, отдаю ориентировку, опрашиваю про девушку, интересуюсь, к какому пункту они приписаны. Иду дальше. Вижу на тропинке утку, все перья слиплись от муляки, дышит тяжело, идти не может. Даже когда я подошёл к ней вплотную и слегка потолкал ногой. В метрах в двадцати от неё двое МЧСовцев сушат лодку, рядом гора из мёртвых животных, которых они выловили из реки. Я указываю им на утку. Один МЧСовец встал над ней, расставив ноги и смотрит, долго смотрит. Не знает, что делать. Вроде бы, утка ещё жива. Но очевидно, что не выживет. Хотя… может, он её как-то и спас, я не видел, развернулся, пошёл дальше.

Дошёл до пункта, нашёл старшего, отдал ориентировку, объяснил ситуацию. Тут девушку не видели. Иду к следующему. Где-то на подходе к следующему по рации передали, что девушка нашлась. Пошёл обратно, обратил внимание, что ориентировки на улицах висят довольно далеко от нашего лагеря. Это путинцы, когда узнали о пропаже, вызвались помочь, сели на свои скутеры и очень быстро обклеили ориентировками большой район. Оказалось, что девушка настолько измоталась на работе, что заснула вместе с подругой в той же самой гостинице, где и были родители. Видать, не хотела будить их, чтобы не узнали, до скольки она работала. И проснулась только к обеду. В общем, хэппи энд. Севыч потом отвозил всю семью на вокзал, чтобы они успели на поезд.

Затем мы поехали развозить гуманитарку, что привезли из Москвы (в том числе ту самую бутилированную воду). Гуманитарку хотели пристроить не в Крымске, а в каком-нибудь забытом центральной властью посёлке. Нашли несколько строений у дороги, но вроде следов воды на них не было. Стали привлекать к себе внимание, пытаться раздавать гуманитарку. В большинстве своём население реагировало вяло. У них не было проблем сесть в машину и доехать до ближайшего работающего магазина. Нами заинтересовались только бабушки-пенсионерки. Им, да, эта помощь была, очевидно, нужна.