скачать книгу бесплатно
Потом вынула телефон, набрала номер, нажала вызов и после соединения чересчур твёрдо для женщины сказала:
– Я еду. Он клюнул.
Повертела телефон в тонких ухоженных пальцах, отбросила его от себя, завела двигатель и рванула с места в опор. Телефон три раза с продолжительными промежутками пронзительно пискнул и дымно взорвался.
У ёжика, который издалека притащил яблоко и самозабвенно грыз его, заложило уши и пропал аппетит… Нет, конечно, я знаю, что ёжики не едят ни яблоки, ни грибы, потому что они хищники. Но это же фантастическая история, здесь возможно всё. В том числе и смена гастрономической ориентации.
Я вон в детстве тоже ненавидел кипячёное молоко с пенкой, а мне его предлагали с фантастическим упорством, достойным иного воспитательного применения.
В воздухе сильно воняло гарью взорвавшегося телефона.
Глава 4
– Что хочет этот вонючий урод?
Вдоль больших окон под стать очень немаленькому же кабинету слишком твёрдо и нарочито широко шагал генерал и командным голосом размышлял вслух для подчинённых, рассевшихся по обе стороны длинного стола.
Генерал был громадным, но чрезвычайно нескладным, казалось, что под воздействием высокой температуры сплавили вместе человека и варана с острова Комодо. В одном месте своего необычайного тела генерал напоминал человека, в другом месте доминировал гигантский ящер, половина лица располагала к общению, из другой половины как будто выпирало рыло, которое того и гляди высунет раздвоенный язык, где-то кожа была обычной, а где-то ороговевшей. Был он какой-то валунообразный и перекошенный, словно жизнь славно его помесила, да так и оставила – засыхать и покрываться коркой, как забытое на столе тесто. Форма сидела на нём так, словно хотела сказать, не ожидая ответа кроме отдания чести – служи, сынок, и подчиняйся, большее тебе точно не понадобится.
– Этот вонючий урод хочет заполучить силу могов. Для чего?
Генерал обвёл помещение одним серым глазом, а другим каким-то желтоватым. Один глаз моргнул вертикально, другой смочил глазное яблоко сведением двух боковых век.
– Для того чтобы поправить своё личико, ну, и пальцы отрастить, потому что пластические хирурги и салоны красоты не могут ему помочь!
Генерал захохотал так, что пролетавший за окном голубь изменил направление полёта, передумав садиться на карниз. Хохот скорее напоминал не смех, а ритмичное принудительное выдавливание воздуха размеренными порциями из себя в той степени громкости, которую легко сравнили бы со звуком стартующего истребителя. Услышав такие звуки, я бы тоже, пожалуй, плюнул на карниз и полетел дальше.
– Прошу любить и жаловать – Геродот. Имя вымышленное, настоящее мы, к сожалению, не знаем, по крайней мере, везде он представляется именно так. И чёрт с ним.
Генерал прикрепил к доске фотографию Геродота. Это был человек с обезображенным лицом. Военные, буквально, воплощаясь в одно большое ухо и сводя брови, сдержанно закивали головами так, как это делают люди, когда настраиваются на волну лектора. Такой взгляд ни с чем не спутаешь.
– Моги, когда хоронят своих покойников, чтобы избежать возможных надругательств со стороны противников, сажают сверху на могилу дерево. И оно, утверждают осведомлённые люди, своими корнями может впитывать органические остатки разлагающихся мертвецов, и приобретать часть силы мога, проявляя чудесные свойства. Ну, например, светиться, двигаться, прыгать, разговаривать. Заметьте, я говорю о деревьях!
Генерал грохнул кулаком с длинными чёрными когтями по столу.
– Вообще-то, сила могова всесила ни к кому перейти не может, она только его и ничья больше. Но! Есть всё-таки теоретические способы попробовать перенять хотя бы часть его сил. У деревьев же это получается, почему у людей не может получиться?! И если никому ещё на Земле не удалось заполучить себе могов на службу, то почему бы не попробовать их силу позаимствовать?
И подмигнул жёлтым глазом.
– Геродот когда-то сильно пострадал, его лицо обезображено, а пальцы ампутированы. Он пробовал уже, кажется, всё, но при всех достижениях современной медицины пальцы не отрастают, чужие у него почему-то не приживаются, протезы ему осточертели. А лицо, однозначно, не будет стопроцентно таким, каким оно было до не известного нам инцидента, пластические хирурги, зная крутой нрав Геродота, отказываются браться за операцию. А жизнь на исходе. Возможно, у него остался последний шанс. И он пойдёт до конца и ни перед чем не остановится. Он хочет, мы знаем это по оперативной информации, изловить мога и попробовать сделать себе переливание крови. Если для приобретения частичной силы могов этот способ не поможет, то он умертвит мога. А на основе естественных процессов разложения попробует все варианты. Сделает кремы для втирания в кожу. Инъекции для внутривенного введения. Для клеточной модификации. Будет добавлять в пищу. В конце концов, может даже устроить себе сеанс ингаляции над тру… телом.
Генерал шумно выдохнул, как будто ему стало противно, хотя тем, кто сидел ближе, показалось, что он сглотнул слюну.
– Если у него получится приобрести хотя бы часть силы могова всесила, кем бы тот ни был, птицей, рыбой, медведем, я… ящером, то он попытается сам стать всесилом, чтобы уже никогда не возвращаться в тело человека, или, если не получится, то хотя бы максимально изменить свою внешность в лучшую сторону.
Помолчав, он задался вопросом, хотя почему-то казалось, что ответ ему известен:
– Вопрос в том, как он будет ловить мога? Мы, и многие до нас, пытались ловить могов, но, как вы и сами знаете, безрезультатно. Одолеть всесила невозможно, он сильный и неуязвимый, а моги скрытны как, мать их, гномы! Вскрывать их могилы тоже не получилось, потому что они ставят над своими кладбищами эти, как их, мысленные лабиринты! И мы в лесах по ту сторону гор потеряли до сотни агентов, кто-то заблудился и сгинул, кого-то растерзали иллюзоиды…
– Разрешите уточнить, генерал? – вопрос от вытянувшегося в струнку офицера прозвучал в странном сочетании чёткости и робости.
– Да!
– Что такое мысленный лабиринт?
– Временное невидимое защитное сооружение куполообразной формы, устанавливаемое над поселением могов и над их кладбищем. Когда попадаешь в него, кажется, что в голове образуется рой мыслей. И они либо путают тебя, и ты уже не помнишь или не понимаешь, куда и зачем шёл, либо, выдёргивая из роя какую-то мысль, хватаешься за неё, и она уводит тебя в сторону от направления пути, а ты этого даже не подозреваешь. И тебе кажется, что именно эта мысль и вела тебя куда-то. Только вдруг ты забыл, куда она тебя вела. И ты, вообще, забыл, куда шёл. И хуже всего, что заблудился. Мысленный лабиринт легко повлиял бы и на самих могов, и запутал бы их, но они снимали его, когда нужно было выйти за пределы деревни. И снова ставили, когда возвращались.
Офицеры внимательно слушали.
– Лабиринт представляет собой густое переплетение мыслительных потоков. Их даже можно было разглядеть, если прищуриться, они напоминают белесоватые, туманные, раздёрганные, словно растрёпанный синтепон, каналы. Правда, видеть его могли только моги, и то не всегда. Иначе они бы не снимали лабиринт, покидая деревню.
Генерал-валун помолчал, будто вспоминая что-то или собираясь с мыслями.
– Говорят, что один из могов, забыв про лабиринт, запутался в нём. А когда мог запутывается в лабиринте, он замирает на месте, как будто энергия покинула его, и глаза становятся невидящими. Или двигается куда-то, кажется, что целенаправленно, натыкаясь на предметы, как без сознания. Его бесполезно звать, тащить, он обмякший и бессильный, но словно в сто крат отяжелевший. Будто тело есть, а мога в нём нет. И даже если тот, кто заблудился в мысленном лабиринте, выходит за пределы лабиринта, он всё равно остаётся в нём, потому что заблудился разум, а не тело. Лабиринт может отпустить разум, а может и не отпустить. Тогда человек теряется навсегда, если только ценой неимоверных усилий сам не сможет найти выход, а тело при этом продолжает жить без него… Так вот того мога очень долго не было, но он нашёл выход. Только он почему-то навсегда замолчал и, пока был жив, никогда не говорил, что же он видел, когда искал выход из мысленного лабиринта… В любом случае после установки мысленных лабиринтов могам стало легче скрываться от людей, но люди веками не оставляли попытки найти их и силой или хитростью заставить служить себе. Время от времени такие встречи происходили, и они почти всегда оканчивались нехорошо. Очень нехорошо!
Повисла зловещая пауза.
– Да, очень нехорошо… – продолжал генерал. – До этого дня у нас не было результата. И вот, похоже, появился последний, но реальный шанс, не испачкав рук, не теряя кадры, добыть то, что никак не шло нам в руки!
Генерал победно задрал подбородок и оглядел всех присутствующих.
– Перед нашим совещанием я получил информацию о том, что проект под кодовым названием «Параллельность» предоставлен Геродоту как единственно возможный способ изловить мога. И, похоже, он клюнул! В этот раз мы не будем подставляться под риск. Он сделает всю основную, грязную, организационную и хлопотную работу за нас. А мы сработаем так, что никто даже ничего не заподозрит. Нам всего лишь потребуется из снайперской винтовки с большого расстояния выстрелить двумя шариками. В первом шарике будет световая мини рентген-бомба. Во втором будет цифровая мини радио-призма. В нужный момент, то есть между поверхностью озера и могом или всесилом, что ещё лучше, просто мы пока не знаем, в каком виде будет мог, световая бомба взрывается. И просвечивает все потроха этого паршивого мога на поверхность зеркала, закреплённого на вертолёте. Призма уловит отражённый свет, разложит его на спектр и цифровой закодированный пучок информации передаст на зашифрованной радиоволне нам сюда. Всё, что нам останется, декодировать сигнал, вывести формулу всесильности, ученые уже в низком старте, на её основе сделать специальную сыворотку и вуаля – штампуй суперсолдат! Укольчик в плечо, и наша армия непобедима!
Уродливый генерал повернулся к окну и захохотал в своём непередаваемом стиле. Стёкла задребезжали, как будто заранее реагировали на штормовое предупреждение.
Из-за стола поднялся офицер.
– Разрешите вопрос, генерал?!
– Задавайте!
– А что будет с могом после нашего выстрела, ведь его тело всё равно, может быть, достанется Геродоту, генерал? Не стоит ли ему помешать?
– Плевать, что будет с могом, главное, что у нас, возможно, будет формула всесильности. И потом, так просто Геродота мы не отпустим.
Генерал упёрся ручищами в стол, наклонился и понизил голос до колебаний, вызывающих головную боль и панический ужас.
– Наверху я получил добро использовать в операции гражданских. Мы их подставим. В день операции мы, якобы, организуем экскурсию для туристов по живописным лесным районам. В нужный нам момент автобусы с гражданскими окажутся именно около озера. И на их запах потянутся иллюзоиды. Все иллюзоиды! Представляете, в то время, когда Геродоту нужно будет вылавливать мога из озера, вокруг соберутся все иллюзоиды, и прыгающие, и ползающие, и летающие, и плавающие. Вряд ли кто уйдёт живым…
На этих словах он чёрным когтем прочертил, сняв стружку, глубокую линию на столе. Блеснула планка на его мундире, где было написано «М.Руперт»…
Неизвестно на каком расстоянии от места этого военного совещания невзрачный человек, которого сто раз увидишь на улице и не будешь помнить во что он был одет, аккуратно отложил в сторону наушники и, сказав «Ты молодец…», больше никак не проявил свои эмоции. Значит, в этот момент работал ум.
Глава 5
– Так в-в… в-вы, Что Это Было, в наши края смолу светящейся сосны и-и… и-искать пожаловали? – сбивчиво спросил мог Амадей, пытаясь отдышаться, когда в отнимающем много сил мгновенном прыжке перенёс мужчину с девочкой подальше от иллюзоидов.
Поэ вновь про себя отметила, что это был юноша высокий, красивый и очень стройный, как будто каждый свой день не тратил впустую, на всякие никчёмные глупости, которые никак потом в жизни не пригодятся, а занимался физкультурой, и, может быть, не столько для достижений, сколько для здоровья и возможностей. Хотя, когда у тебя такая спортивная подготовка, при помощи которой рекордов не поставить, всё равно с ней ты всегда готов к самым невероятным испытаниям, и тебе хватит сил справиться с любыми трудностями. А если ты ни разу не можешь отжаться от пола, то в твоей сказке зло обязательно победит.
– Ну, не совсем в ваши, мы летели в другое место. В поисках нужной смолы я объездил уже почти весь свет. Осталось немного мест, те, которые по ту и по эту сторону гор, то есть, рядом с домом. Я, вообще-то, не думаю, что когда ищешь что-то важное, сможешь найти его, буквально, у себя под носом…
– И я, – кажется, невпопад подхватила Поэ, почему-то желая именно в этот момент произвести впечатление умной девочки, – тоже, когда ищу что-то нужное, начинаю искать с самой дальней полки. Ведь, наверное, самое нужное всегда будет лежать дальше, да? А если ты вынул что-то, буквально, из кармана, нисколько не напрягаясь, то это обыденный пустяк… пу-пустяк? Да? М-м…
Мне так всегда казалось наоборот, что нужное и важное обязательно где-то рядом, только мы его не замечаем или даже скорее замечать не хотим, будь это хоть вещь, хоть человек, скромничающий ненароком попасть в поле зрения. Ведь смотреть вдаль куда более грандиозно, чем посмотреть под ноги или осмотреться вокруг себя.
Мог Амадей с интересом посмотрел на смутившуюся Поэ и уже собирался что-то сказать, как вдруг спохватился Что Это Было:
– Кстати, два вопроса. Первый, что с нашим лётчиком, если ты знаешь? И второй, что значит, ваши края? Простите, но на карте здесь отмечен только лес и всё, никакой суверенной территории!
Улыбнувшись, мог Амадей ответил:
– Лётчик ваш жив. Я видел, как он упал на сосны, и ветки смягчили его падение, как и ваше. Его терзала, понятное дело, какая-то мысль, пришедшая в голову из мысленного лабиринта, который вы задели, низко пролетая над лесом. Хоть падение было смягчено ветками сосен, но он всё же упал, и от удара явно очнулся от захватившей его мысли. Он встал, растерянно огляделся, но тут из леса выскочил иллюзоид и на него!
– Так, вот тут секунду! – Что Это Было растопырил пальцы. – Почему, если мы, сидя в одном самолёте, ну, то есть, то, в чём мы летели, по твоим словам, зацепили этот ваш мысленный лабиринт, он подействовал только на лётчика, но не на нас вместе с ним?!
– Я видел ваш полёт, – спокойствию мога Амадея можно было позавидовать. – Когда в воздухе вы встали на дыбы вверх хвостом, зацепив этот наш мысленный лабиринт, вы, Поэ и Что Это Было, оказались выше купола лабиринта. А потом с вами началась такая болтанка, что вы, я так понимаю, потеряли сознание. А кого в бессознательном состоянии можно заворожить мыслями? Вот так вы и не попали под действие лабиринта, да и упали с неба за его внешней стеной.
– Ну, объясняешь ты логично, спору нет. А что за иллюзоид кинулся на нашего лётчика?
– Кажется, это был снежный человек в середине своего существования. Вы бы видели, как понёсся ваш черноусый, перескакивая через кусты! Так что он жив, и, пожалуй, ещё может в беге рекорды ставить. А по поводу нашего края… Сколько я себя помню, моги всегда здесь жили. И доказывать это, чтобы оказаться на вашей карте, на карте тех, кто пришёл позже, моги не считают нужным.
– И как много земли у вас? Ну, чтобы в курсе быть.
– Наши земли длятся до тех мест, куда, двигаясь по прямой, могут дойти иллюзоиды, пока не окончится срок их существования. Ближе этих границ мы стараемся никого не подпускать для вашего же блага.
– А куда мы сейчас идём?
– Я как раз веду вас к границам наших земель, там исчезает самый живучий иллюзоид, а значит, бояться вам будет нечего. Покажу вам направление, и мы никогда больше не увидимся.
Поэ округлила глаза и так, чтобы это не заметил мог Амадей, показала папе своё нежелание так быстро расставаться с красивым загадочным юношей.
– Амадей, – неуверенно начал Что Это Было, боясь неправильно истолковать дочкины намёки.
– Мог Амадей, – поправил его юноша. – Мог, если точно перевести на ваш язык, будет означать – человек. И если бы я обращался к вам так, как мы обращаемся друг к другу, я бы сказал – человек Что Это Было, человек Поэ. У вас так не принято, вы при обращении друг к другу выпячиваете совсем другие вещи: пол, положение, статус, заслуги, степень родства и близости, и, вообще, что-то мне не ясное. Ну, а наша традиция такова. Поэтому прошу, пожалуйста, будьте добры, обращайтесь ко мне так, как это принято у нас. Всего лишь до того момента, пока я не выведу вас из могова леса.
По стволу сосны стекал ручеёк смолы, цвет и консистенция которой заинтересовали Что Это Было. Он кинулся к дереву прямо перед могом Амадеем. Раздался глухой выстрел. Что Это Было вздрогнул, схватился за грудь и медленно упал на колени. Мог Амадей повалил Что Это Было лицом в землю, придавил Поэ.
– Я тебя достану, чёртов мог! – донёсся хриплый крик, едва различимый из-за дальности расстояния.
– Охотник на могов, – прошептал мог Амадей. – Он не отстанет и вас, как свидетелей, в живых не оставит, надо уходить глубже.
Вместе с Поэ они перевернули Что Это Было, взяли его за руки и поволокли в чащу леса. Что Это Было тяжело дышал, хрипел и непонимающе моргал глазами. За ним тянулась кровавая полоса, повторяя изгибы широкой дорожки, остающейся в толстом ковре из упавшей хвои.
– Ты не уйдёшь, тварь! – раздавалось всё ещё издалека, но уже чуть ближе, как будто невидимый стрелок бежал. – Я знаю, вы раненых не бросаете. Поэтому я вас быстро догоню, и разделаюсь с тобой, могов выродок!
Поэ, глядя на отца, роняла слёзы, но изо всех сил упиралась в землю ногами.
– Почему он охотится на вас… нас? – дрожащим голосом спросила она мога Амадея, имея в виду охотника.
– Это древний клан моговых убийц, – ответил юноша. – Они во имя этого живут. Очень-очень давно один мог полюбил дочку старейшины из соседней деревни людей. С людьми из этой деревни у могов был мир, они в то время даже спокойно охотились в нашем лесу, собирали грибы и ягоды, а вот браки были исключены, потому что если мога рожает не могиня или могиня, но не от мога, то ему никогда не передастся могов дар превращаться во всесила. А для нас это важно. Мы этому следуем.
Слёзы из глаз Поэ потекли чуть сильнее, но со стороны было не заметить.
– К тому же, – продолжал мог Амадей, – людомоги, то есть, смесь людей и могов, по сравнению с могами недолговечны, и человеческая, прости, жадная и корыстная природа подавляет свою могову половину, и приумножает на ней свою тьму. И всегда плод любви людей и могов – это, к сожалению, очень нехорошие существа. Хотя людей, я знаю, это вполне устраивало, потому что из хитрых людомогов получались лучшие вожди. К счастью, людомогов за историю было не много, на пальцах одной руки можно пересчитать. А вот уже у их детей человеческая природа была ещё больше извращена.
– Я найду тебя, ублюдок! – раздавалось всё ближе.
– И поэтому моги решили, что больше никогда не должно быть любви между могами и людьми. Вообще-то, сначала моги были не против породниться с местным населением, если влюблённый мог осознавал, что идёт на добровольный риск прервать родовую силу. Но после таких случаев передумали и каждый мог дал клятву не влюбляться. А один мог всё-таки влюбился. Они ушли далеко и предавались чувствам, когда их отыскали моги… Они стали… стали кольцом вокруг влюблённых… И мог Руперт, так его звали, на коленях просил… просил…
Юноша замолчал.
– Что же дальше? – спросила Поэ, на её щеках вились сырые дорожки, оставленные слезами.
Мог Амадей знаком показал ей молчать, потом положил обе её ладони на рану Что Это Было и придавил их.
– Не успеть, – прошептал он, – придётся обороняться. Закрой глаза, человек Поэ, и ни за что не открывай их, потому что тебе не понравится то, что ты увидишь.
Он тихонько встал, отошёл далеко в сторону от мужчины и девочки, и показался из-за дерева во весь рост.
– Вот ты где, могова дрянь! – кричал быстро и легко идущий седой лохматый охотник с недоброй улыбкой и шрамами на лице, одетый в медвежью шкуру с круглыми металлическими щитками и опоясанный кожаным ремнём, на котором болтались на ветру как будто пучки птичьих перьев, клыки, когти, гривы.
Поэ сжалась вся, но осторожно открыла один глаз. Папа застонал, Поэ положила ему на губы пальчики и мягко зашипела, как обычно мамы успокаивают беспокойно спящих малышей. Мог Амадей спокойно стоял и смотрел на охотника.
Охотник остановился и вынул из-за пояса большой патрон с витиеватой чеканкой на гильзе, лизнул его, с удовольствием понюхал, а потом с нажимом провёл поперёк горла так, что остался красный след. Мог Амадей спокойно стоял и смотрел.
Охотник отдёрнул затвор. Мог Амадей спокойно стоял и смотрел.
Охотник отвёл левую руку с ружьём в сторону, правую руку с патроном в другую сторону и так замер, сказав:
– Не дыши.
Слышен был шелест ветра в кронах сосен. Поэ боялась, что стук сердца оглушит её. Мог Амадей спокойно стоял и смотрел, только сильнее сжал зубы. Таков был порядок поединков один на один между могами и охотниками. Если охотник выслеживал в лесу своего кровного врага, он мог запросто без предупреждения выстрелить могу в спину. Но если вот так, лицом к лицу, то только ритуально обставленная дуэль.
Затем охотник резко крикнул «Давай!» и стал сводить руки.
Поэ всё видела, как в замедленной съёмке: седой охотник медленно раскрыл рот и по слогам выдавил «Да-а-а-Ав-в-в-ва-а-а-Ай-й-й-й!», после чего его руки потянулись друг к другу, но так с трудом, словно между ними была глыба льда, и ему надо было расплавить её сжатием рук.
Поэ, как будто толкая внезапно затвердевший воздух щекой, перевела взгляд на мога Амадея. Тот медленно поднимал руку вверх, изгибая её на манер длинной шеи, а ладонью, кажется, изображая голову и клюв птицы. Ружьё и ладонь с патроном раскатисто хло-о-опну-у-ули-и-ись друг о друга вне поля зрения Поэ. Она стала щекой толкать твёрдый воздух в другую сторону. Папа стонал. Мог Амадей растопырил пальцы другой руки, отодвинув её от себя. Охотник с безумным взглядом одним отточенным движением бесконечно долго вталкивал в ружьё патрон с чеканкой на гильзе, словно это и не патрон вовсе, а длинный обрезок тонкой трубы.
Юноша слегка присел, наклонил голову и, тряся растопыренными пальцами, то ли заклёкотал, то ли закурлыкал. Звук в ушах у Поэ смазался так, как если бы маляр оглянулся на что-то, не отрывая кисти от стены, но забыв про это, и рука с кистью мазнула через полосу другого цвета, и получилась грязь.
Охотник задёрнул затвор и вскинул ружьё, вес которого, показалось Поэ, явно был килограммов пятьдесят или даже больше, настолько тяжело он его вскидывал. В этот момент вокруг мога Амадея заискрился шар, он, вероятно громко лопнул, рассыпавшись огнями, и на том месте, где стоял мог Амадей, внезапно возникла большая красивая белая птица с царственным хохолком на голове, с красным оперением на длинной шее и синеватой оторочкой по контуру крыльев.
Птица отвела далеко назад крылья. Поэ часто заморгала, и к ней вместе со слухом вернулось ощущение реальности с присущей ей скоростью. Грохнул выстрел, когда птица резко махнула крыльями вперёд. И грохот выстрела заглушила такая волна природной катастрофы, на фоне которой этот звук просто потерялся. От птицы в сторону охотника шла, сметая всё на своём пути, волна.
Этот шквал, гудя и завывая, подхватил седого воинственного человека и со стволами, корневищами, ветками, кустами, травой, шишками и комками земли перемешал в кучу и зашвырнул далеко и мощно. Между птицей и почти самым горизонтом возникла широкая борозда пустой земли, как будто её драли большими безжалостными граблями.
Белая птица пронзительно глядела вдаль. Охотник конвульсивно дёрнул, хрипя, указательным пальцем правой руки. Сплющенная пуля выпала из оперения в районе сердца птицы и с глухим стуком влепилась в землю. Поэ уронила голову на раненую, всю в крови грудь отца, потеряв сознание. Последнее, что запечатлелось на сетчатке её глаз, это большая белая птица на фоне леса с широко разведёнными в стороны крыльями…
