скачать книгу бесплатно
Видимо, там располагалась спальня хворой Ядвиги. Отсюда просматривалась лишь резная спинка кровати – почтенное ложе семейства, где исправно зачинались маленькие швеллерята и отходили в мир иной старики, уступая наследникам право драть, мять и дубить. Над кроватью, отчетливо виден на светлом фоне, возвышался хозяин Леонард. Лицо кожевника сияло радостью, губы шевелились, произнося неслышимые отсюда слова, а похожими на окорока ручищами Леонард делал пассы.
Проклятье!
В этих пассах крылась система.
Кобель Нюшка гавкнул громче, удивляясь гостю: почему ждет снаружи? Ворот в Красильной слободе не запирали. Но Мускулюс остался глух к намекам кобелька. Весь внимание, он следил за пассами хозяина. Абсолютно неизвестные комбинации. Туманная ритмика пальцовки. Плечи слегка напряжены, хозяин сутулится, отчего жест идет скованно, как у начинающего. Но ошибка исключалась. Движения такого рода не происходят сами собой, во время беседы с удрученной хворями супругой. И – счастье. Немыслимое, невообразимое, юное счастье на бычьей физиономии кожевника.
Сил на Вышние Эмпиреи не оставалось.
Но и бросить все как есть малефик отказывался. Кобель аж зашелся от зависти, когда Андреа начал обнюхивать воздух, беря «верхний след». Для выводов хватило пяти минут. Явись сюда обер-прокуратор Надзора Семерых и приведи Андреа Мускулюса к присяге – колдун поклялся бы на «Своде Мажестики», что действия Леонарда Швеллера не имели никакого отклика в тихих омутах астрала. Маной хозяин не обладал, пассы его оказались обманкой, система – чушью, движения – подражательством. Так бульварный мим передразнивает солдата, булочницу, стражника, не являясь никем из жертв своего искусства.
– Что ж ты творишь, дядя? – мрачно пробормотал колдун.
– Моя школа! Вам нравится, мастер Андреа?
Давешний парень-дурачок, большой дока в кулинарном ремесле, вышел из тени акации. Он улыбался. Лицо парня напоминало зеркало, где, лучом низвергаясь из окна второго этажа, отражалась бредовая радость Леонарда Швеллера, хозяина-безумца, – чтобы усилиться стократ.
Вывесить такое зеркало в «Хромом Мельнике» – тамошние зеркала от зависти лопнут.
– Да вы не стесняйтесь! Если нравится, скажите честно. Я никому ябедничать не стану…
– Н-нра… нравится…
Обойдя готового рухнуть колдуна, юный наглец распахнул ворота. Зашел во двор, как к себе домой. Седой кот важно вышагивал за ним по пятам, задрав хвост трубой. Честное слово, малефик не удивился бы, пойди из этой трубы белоснежный перистый дым. Вскоре шаги чудного парня затихли. Хлопнула дверь флигеля в глубине. Кот вернулся, запрыгнул на забор и принялся без симпатии разглядывать колдуна.
«Шел бы ты спать, гулена!» – светилось в редком зеленом янтаре кошачьих глаз. Мускулюс не стал спорить.
А в светлом окне смеялся, творя ложные чудеса, угрюмец-кожевник.
* * *
Проснулся колдун на рассвете, бодр и весел. Сбежал вниз, на двор: умываться.
– С правой вам ноги, мастер Андреа!
– И вам всех благ, милочка! Не сольете ли гостю?
– С радостью! Вам холодненькой или подогреть?
– Холодненькой! Ых-х-х!
Такое уже случалось с Мускулюсом: после ночи кошмаров вскочить зеленым, пупырчатым, хрустким огурчиком, до краев налитым соком жизни. Учитель Просперо полагал это качество весьма полезным для их профессии, иногда завидуя ученику вслух. Сам боевой маг подобными талантами не обладал – даже необходимость поднять чашку с чаем он сопровождал сетованиями. Вид при этом у Просперо Кольрауна был, как у каторжника после трудового дня. Впрочем, Андреа не заблуждался насчет наставника: сетуя и жалуясь, тот мановением перста скрутил бы дюжину таких бодрячков, как любимый ученик. А потом бы еще неделю жаловался.
– А-а-ах! Хватит, милочка, вы меня доконаете!
– Да вас колом не перешибешь, мастер колдун!
– Полно! Я пожилой, больной человек!
– Больной он… Ишь, вымахали на столичных хлебах!
– Я-то что! Вот ваши кожемяки… Кстати, ваш старший братец – он дома не ночует?
– А Шишка пятый год как отстроился! Фержериту Павизар за себя взял, с приданым. Ферж мне, хромой, не чета, она в любую щель затыка… У тупика живут: видали, где наличники резные…
Вскоре, не обращая внимания на Цетинку и заинтересованного Косяка, малефик уперся лбом в забор. «Великая Безделица» требовала регулярности. Позволив телу следовать знакомым курсом, сублимируя ману, Мускулюс задним числом бранил себя за пьянство. Ясно же, что таинственный старичок, детское «колдовство» и пантомима Леонарда Швеллера – плод воображения, разгоряченного тминной! Тмин вообще дурно влияет на разлитие флегмы! Мало того, позже, едва Андреа лег в постель, начала сниться и вовсе несуразица: кто-то из соседей, подхватив лунатизм от близости лилльских девиц, бродил по крыше дома, громко стеная, затем повис на водосточной трубе, пытаясь выломать прутья решетки на вожделенном окне, девицы радостно приняли участие во взломе, и лишь героизм капралов, а также меткость Тьядена, выбежавшего наружу с горстью каленых орехов-шибунцов…
Разумеется, кошмар! Бред! Если засыпаешь на трезвую голову, никогда такого не приснится! Завершив упражнения, колдун посыпал голову пеплом.
Фигурально, ясен день.
Скрип дверных петель остался бы незамечен, если бы контрапунктом ему не прозвучал требовательный мяв. На крыльце объявился серебристый котище, взыскуя завтрака. Продолжая орать, Косяк с неохотой посторонился, выпуская из дверей хозяина. Леонард Швеллер степенно отдал поклон малефику и жестом щеголя смахнул с кафтана невидимые пылинки. Будто не в красильню, а на праздник собрался. Щегольства, а также благостного выражения лица, насколько колдун помнил, за Швеллером ранее не водилось. Да и суконных кафтанов он избегал, обходясь подручным матерьялом. Куртка из замши, штаны из юфти, сапоги из кирзы, шляпа из велюра. Рубаха, кажется, из лайки, но тут Андреа мог и подзабыть.
Говорят, люди к старости меняются.
Правду говорят.
«Это из-за Ядвиги… Кто ж мог знать?..» – угрюмой латимерией всплыл в памяти голос ланд-майора. Следом потянулся склизкий хвост водорослей-воспоминаний. Тмин тмином, а разговор с Намюром никак не был хмельным кошмаром.
«Вечный Странник! Пять лет назад, Филькин бор, глазь по площадям… Норд-норд-ост. Наша с Просперо работа, клянусь Овалом Небес! Пошла баба по ягоды…»
«Кто ж мог знать?» – опять спросил майор-невидимка.
Андреа пожал плечами. Если бы знали – ничего не изменилось бы. Жизнь и безопасность Его Величества превыше всего. Зацепили рикошетом? – пеняй на судьбу. Интересно, как ведьма-то убереглась? В сторонку шмыгнула? Прикрылась? Любопытно было бы взглянуть на ту ведьму. Прикрыться от удара боевого мага трона…
Совесть больно кололась в селезенку.
У совести со вчерашнего вечера отросли шипы, клыки и когти.
– Удачи вам на день, мастер Леонард. Не сочтите за лесть, но жить в вашем доме – истинное удовольствие. Могу ли я в ответ на гостеприимство оказать услугу хозяину?
– Услугу?
– Поверьте, от чистого сердца!
Бывший кожемяка смешался: к такому обращению он не был приучен.
– Какую именно? – довольно грубо поинтересовался он спустя минуту.
– К примеру, я мог бы осмотреть вашу супругу. Ничего не обещаю, но если недуг почтенной Ядвиги того свойства, что я подозреваю… Еще раз: никаких гарантий.
И тут гигант растерялся окончательно. Он глядел на Мускулюса, часто моргая, – колдуну даже почудилось, что глаза Швеллера наполняются слезами. Вот ведь как зараза-тминная над народом изгаляется! Скоро в поднебесье галеон «Слава Реттии» пролетит на всех парусах…
Люди, подобные Леонарду Швеллеру, не плачут. Никогда.
Это малефик знал доподлинно.
– Спасибо… Земной поклон за заботу, мастер Андреа! Я не мог… не смел рассчитывать… Вы заглянули в мою душу! Цетинка, в ножки, падай в ножки благодетелю! Но я… мы… простите, у нас не хватит денег – оплатить труд такого человека, как вы…
К укорам совести добавился укол тревоги – опытной фехтовальщицы. Прежнему Леонарду Швеллеру в голову не пришло бы смущаться. Затевать разговор о деньгах? Интересоваться ценой, если маячит реальный шанс получить бесплатно?!
«Поплыл хозяин киселем…» – ввернул призрачный ландверьер.
– Не извольте тревожиться, мастер Леонард. Я же сказал – от чистого сердца.
– Нет! Нет! Все, что есть… все, что имею…
– Давайте так: я осмотрю вашу супругу, и, если увижу, что в силах помочь, мы обсудим этот вопрос подробнее. А за осмотр я денег не возьму в любом случае. По рукам?
– Благослови вас Вечный Странник! Идемте скорее!.. Я провожу…
* * *
Осмотр больного, если ты не лекарь – а даже, можно сказать, наоборот, – дело многотрудное. Всей маны Андреа не хватило бы определить у пациента характер опухоли в подреберье или паховую грыжу. Для этого надо знать причины и следствия, симптомы и проявления. Да, колдун в силах учуять некое образование, но отличить злую шишку от родной печени – тут, знаете ли, опыт требуется. Особенно когда печенка гнилая, а шишка бодрая. Перепутаешь, на радость гробовщикам, и пиши пропало! Это лишь в балладах для черни маг и чтец, и жрец, и на дуде игрец. Можно заставить ветряк крутиться при полном штиле, можно соорудить подходящий ураган, но починить устройство ветряка, чтобы им в дальнейшем могли пользоваться обычные люди… Здесь надобен умелец-механикус. Можно, сузив калтер-эманацию наподобие ланцета, удалить фурункул на щеке возлюбленной дамы. Но кто поручится, что завтра дама не подхватит «злую кровь» или не огребет «винное пятно» в пол-лица на месте бывшего фурункула?! Помнится, один коллега переусердствовал, снимая боль, в итоге получив из клиента – прокаженного…
«Маг не мог, мажет, а не может!» – одна из любимых загадок Просперо Кольрауна.
Отгадывай, как сумеешь.
Все это малефик не рискнул излагать мастеру Леонарду. Зачем лишать человека надежды? Тем более что надежда была. Лекарь бился-бился, знахарь бился-бился, ведьма билась-билась… Значит, вполне возможно, что малефик бежал, хвостиком махнул – баба и встала. Причина болезни – вот она, родимая, глядит не морщится.
Давай, причина. Свою порчу снять – на это тебя хватит.
В комнате царил тяжкий дух немощи и снадобий, побеждая исконных господ: ароматы протрав и жировок. Цетинка явно прибиралась здесь дважды на день; на подоконнике в вазочке качались свежие ноготки и чернобровчики, изо всех сил борясь с запахом хвори. Увы, бой был неравен. Андреа невольно скривился, как от зубной боли. К счастью, Леонард не заметил слабости «благодетеля», целиком поглощенный внезапной удачей. Отстранив мастера, колдун прошел к больной. Женщина лежала на кровати, прикрыта до горла чистой простыней. Взбитая подушка слегка промялась под затылком: чуть-чуть, капельку, словно голова несчастной весила не более горсти пшеницы.
Как ни странно, лицо Ядвиги не выглядело бледным или изможденным – усталым и отрешенным было оно, это лицо. Верная жена тихо преодолевала трудную дорогу. Да, утомилась. Да, выбилась из сил. Да, обуза. Но лишенная сознания, женщина старалась и на этом скорбном пути оставаться незаметной для домочадцев.
Сделав знак родственникам: «Извольте не мешать!», Мускулюс склонился над кроватью. Сменил простое обоняние на magus naris. Принюхался. В сложной гармонии не ощущалось эманаций сглаза или остаточной контузии от заклятий Просперо. Брезжила странная нотка, глубоко, на самом краю восприятия… Что именно? Темное дело. «Идем на глубину», – вздохнул малефик. Тонкая диагностика ауры – дело для педантов. Впрочем, взялся за гуж – полезай в кузов. Он выпрямился, жестом «Черный единорог выходит из тени» очертил пространство для работы, разогнав случайные флюиды-искаженцы.
Закрыл глаза.
Сосредоточился.
Перед «вороньим баньши» начали медленно клубиться разноцветные, как кобель Нюшка, облака, и седые, будто кот Косяк, ветвящиеся струи. Цвет и движение смешивались, проникая вглубь быстрыми язычками, наподобие пылких любовников. Мало-помалу образовалась единая сфера из тумана, пульсируя в еле заметном ритме. Пульс «оглушен» – это понятно: женщина давно без чувств. Цвета, оттенки… Они скорее говорят о душевных качествах Ядвиги, нежели о внешних помехах. Судя по гамме, Леонарду повезло: мастеру досталась очень покладистая супруга…
Болван! Тебе б так повезло, вредитель!
Структура потоков? В норме. Скорость? Ниже обычной. Ничего удивительного. Это следствие, а не причина. «Птичьи следы?» Цепочки соответствуют более молодому возрасту. Будто и не жила эти пять лет… «Взлет селезня?» Отсутствует. Узлы дескрипции. Ничего примечательного. Теменная лампадка? Угол 33, норма. Стоп! Назад! Узлы дескрипции! Спокойнее, малефик, спокойнее. Возьмем с изнанки… Нижняя Мама, спаси и сохрани! Потоки, исходящие из узлов, – точная копия входящих! Окрас, интенсив, структура… Они не меняются! Контузия от удара Просперо? Нет, контузия замедлила бы все куда сильнее, но она бессильна влиять на реформацию базовой ауры! Сам Нихон Седовласец, вернись он из Жженого Покляпца, не смог бы сотворить такую пакость!
То, что Андреа видел, было невозможно в принципе.
И еще: какая-то мышка снова ускользнула от охотника. Очень юркая мышка…
Силы были на пределе, их уже с трудом хватало на амбит-контроль. Колдун начал осторожно выбираться обратно, на поверхность. По мере выхода из транса сфера бледнела, туман рвался клочьями, сквозь обрывки проступила комната…
Туман!
Туман вокруг ауры!
– У нее контужена судьба.
Немой вопрос в глазах отца и дочери.
Корявые, бессмысленные, единственно верные слова.
– Я ничем не могу ей помочь. Просто не знаю – как. Извините.
Они с хозяином долго сидели на крыльце, избегая смотреть друг на друга. Позже Мускулюс, желая разорвать тягостную тишину, осведомился:
– Простите за нескромный вопрос… Чем вы занимались вчера вечером? В покоях супруги? Окно светилось, я случайно увидел…
– Я колдовал, – честно и с достоинством ответил Леонард Швеллер. – Я же говорил вам: делаю что могу. Ладно, пора в красильню. Спасибо, мастер Андреа. Я видел, вы искренне старались. Удачного дня.
Кожевник ушел, а Андреа Мускулюс остался сидеть на крыльце, гадая: у кого из них двоих несварение мозгов? У мастера Леонарда? У мастера Андреа?
У обоих?!
* * *
Куда отправляется маг, если ему необходимо связаться с коллегой? Ну, для любителя баллад это не вопрос. Маг запирается в башне из слоновой кости, восемь дней бредет пешком на верхний этаж, берет золотое яблочко, наливное блюдечко, наливает в блюдечко пинту стоялого меда, который сам стоит, а других валит, – и начинает катать. Через строфу, максимум две трубадур выдает припев высоким штилем, и связь обеспечена.
Дамы рыдают, кавалеры в восторге.
Относясь к балладам с презрением реалиста, Андреа Мускулюс для связи с учителем Просперо отправился на площадь Возвышения. Нет, «Хромой Мельник» не манил колдуна. Его вполне удовлетворила пивная палатка напротив шапито. Заказав кружку ванильного «с шапкой», малефик уточнил, что кружка требуется класса «бюргер», вместимостью в один галлон. И без недолива, иначе гость рассердится! Пока заказ отстаивался («с шапкой» без недолива – работа для умельца!), Андреа грыз сухарики и лениво глазел по сторонам. Несмотря на раннее утро, площадь кишела народом. Это как нельзя лучше подходило для его целей.
«Верхнее чутье» после осмотра Ядвиги мало-помалу настраивалось. Требовалось лишь слегка обождать.
Возле шапито галдела ребятня с бабушками. Местами, прожилками мяса в смачном куске сала, толпилась публика почище: офицеры эскадрона конных пращников, расквартированного в Ятрице, местное дворянство, бакалавры Лицея Хирургических Искусств и студиозусы Школы Праведного Судейства, мюнцмайстер с семьей… Особняком стояли гости из Бейзеля – патриции «Общества Попугая», с ними составители и миниатюристы «Библии Карла Лысого». Под оглушительный звон лир и арф, поддержанный с флангов воем толстухи-тубы, циркачи заманивали публику на вечернее представление. «Цирк Уродов» старался вовсю. Ребятня ахала, когда двугорбый эльф с вывернутыми бедрами ходил колесом вокруг цверга ростом в два ярда с четвертью, игравшего на басовой фистуле с дульцем. Рядом баловал, выдавая курбеты и вольты, сивый китоврас Гриня; на его спине творила чудеса гуттаперчевая лилипутка Зизи. Кукольное личико акробатки оставалось неизменно приветливым в самых немыслимых позах. Дети смеялись, офицеры влюблялись, студиозусы кричали «Браво!»
Народ жаждал зрелищ.
«Хорошо, но мало», – оценил ситуацию Мускулюс. Сейчас «avaritia ludus» толпы была ему, как глоток пылающего грога в зимнюю стужу.
– Ваше пиво, сударь!
– Благодарствую, голубчик…
Для начала колдун изловил и подсадил в кружку мелкого лярва-питуха. В обмен на пиво этот паскудник, обычно специализирующийся на жутких мороках, даровал исключительную четкость изображения. Если, конечно, хватало пива и сил держать гада в строгости. Чувствуя тяжелую руку Андреа, лярв притих, не мешая сосредоточению.
– А кто на помосте хочет размять кости? Никого не спрося, хватай порося, – да потом не жалуйся!..
Это было просто подарком судьбы. На помосте, напротив церкви Выноса-Всех-Святых, бирюч-охальник орал в медное хайло, зазывая народ поглядеть турнир по «свинобою», популярному в южных провинциях королевства. Богатыри-участники уже плясали по краям помоста ритуальный танец-хряковяк, размахивая мешками из дерюги. Мешки истошно визжали и дергались. Наконец первая пара бойцов вышла на середину. Низко присев, раскорячась гигантскими жабами-оборотнями, они внимательно следили друг за дружкой, посыпая доски ржаными отрубями. Первым не выдержал конопатый амбал: умело обнажив бойцового поросенка, он закружился вихрем, идя на сближение. Покинув опостылевший мешок и увидев врага, поросенок издал боевой клич, оглушив замешкавшегося бирюча. Но и второй боец не оплошал. В последний момент, когда вопящая тушка должна была ахнуть его в висок, он ушел кувырком, выдергивая свое оружие из пыльных «ножен». Черный и жилистый, его поросенок по дороге тяпнул амбала за щиколотку – и почти сразу, управляемый ловкими руками, всем телом шваркнул противника по спине.
Перехватив свинов «обоеруч», бойцы взялись за открытый обмен ударами.
Кроме молодецкой потехи, это была изрядная статья ятрийского экспорта. Из бойцовых поросят вырастали кабанчики-телохранители, столь ценимые тиранами Дангопеи и сатрапами Ла-Ланга. Набрав вес, не позволяющий более участвовать в боях, и избавившись от бойца-мучителя, могучие, твердые как гранит кабаны проникались преданной любовью к первому же избавителю, готовые отдать за него жизнь. И отдавали, надо заметить, без сожалений и лишнего визга. Про одного такого героя даже была написана знаменитая трагедия в стихах «Телохранитель», вскорости собравшая овации на всех сценах Реттии.
Изрядная толпа ломанулась к помосту, и это явилось последней каплей.
