Ангелы Ойкумены

скачать книгу бесплатно

Да мы оглохнем от такого шума,
Да мы от суеты сойдем с ума,
Да мы…

Кардинал-советник:

Утешить короля спешу я –
Пускай летят! У нас ведь есть тюрьма!

Король:

Вы идиот, хоть человек ученый –
Тюрьма на два мильярда заключенных?

Лопес:

(в сторону)

Замечу, как большой знаток петиций –
Никто, конечно, к нам не прилетит,
Но пусть его величество боится,
Пускай теряет сон и аппетит.
Когда монарх от страха впал в маразм,
Поэт весомей в два мильярда раз!

Глава третья

Дуэль с невидимкой

I

– Я вас убью, сеньор Пераль!

Маэстро вздохнул. Список убийц, жаждущих крови скромного эскалонца, только что пополнился Джессикой Штильнер. Высаживаясь из грузового аэротакси, расплачиваясь с водителем, доставая из багажника странный рюкзак, похожий на колесо, и цепляя его себе на спину, сеньорита Штильнер время от времени прерывалась, чтобы метнуть в Диего испепеляющий взгляд и рявкнуть:

– Убью, и не надейтесь!

– И не надеюсь, – Диего поклонился. Всю галантность, какой располагал сын el Monstruo de Naturaleza, он вложил в этот поклон. – Убивайте, я и пальцем не шевельну.

В окнах дома мелькали лица челяди. Бабы ахали, парни выясняли, за что им хвататься в первую очередь: за оружие или за кулебяку с налимьими печенками? По всему выходило, что кулебяка главней.

– Еще бы он шевелил! Мальчишка! Безответственный молокосос! Улететь к черту на рога, никого не предупредить… Мар Дахан с ума сошел от беспокойства!

Маэстро представил Эзру Дахана, сошедшего с ума. Затем представил беспокойство в исполнении старого гематра. Если это правда, подумал он, мне осталось только застрелиться.

– Вы хоть знаете, что вас хотят взять в рабство? Вы точно еще не раб?

– Надеюсь…

– Он надеется! Нет, вы только послушайте: он надеется! Если вы станете рабом, я вам этого никогда не прощу! Убью, честное слово, убью и закопаю, и надпись напишу…

– Какая сцена! – восхитился дон Фернан.

– Идите к черту, – буркнул Диего.

– Настоящая семейная сцена! Я вам завидую, клянусь! Сеньорита Штильнер, убейте и меня! – хохоча, дон Фернан загораживал дорогу Антону Пшедерецкому, рвущемуся в бой, на первый план. – Я тоже безответственный! Боже правый, сеньор Штильнер! Вы поможете вашей сестре с массовым убийством?

Из салона такси выбрался Давид Штильнер. В отличие от возбужденной Джессики, он мерз, кутался в шарф, запахивал меховой воротник куртки. Сейчас никто бы не поверил, что эти двое – близнецы.

– Здравствуйте, господа, – сипло выдохнул молодой человек. – Вы не знаете, почему в местных такси не топят? Я продрог, как цуцик. Голиаф, вылезай! Побегай, что ли? Не хватало еще горло застудить…

Стало ясно, зачем понадобился грузовой отсек: для перевозки лигра. Голиаф степенно вылез наружу, огляделся и издал басовитый рык, намекнув округе, кто в доме хозяин. С горлом у лигра все было в порядке, зато бегать он не желал категорически. Если бы не понукания хозяина, Голиаф с удовольствием растянулся бы в снегу и закемарил еще на часок-другой.

– Борька! – взвыл с крыльца красавец Прохор, дурея от восторга. – Режь корову! Монстра прилетела, монстра ди натуралеза! Монстра голодная!

– Не надо корову! – испугался Давид.

– Надо! Ей-богу, коровы мало…

– Я сухого корма привез! Сейчас выгружу…

– Кто ж такую монстру, – не сдавался Прохор, – всухомятку держит? Изверг вы, барин, изверг и тиран! Борька, зараза, режь по-живому…

Три дня, подумал Диего. Три дня тишины, густо замешанной на нервах. Трое суток вечности, гори она в аду. Маэстро томился вынужденным бездействием, ожидание мелкими зубками выгрызало сердцевину души. После судьбоносного визита к профессору маэстро страдал бессонницей. Едва закрыв глаза, он видел ангела: страж с огненным мечом изгонял их с Карни из рая. Ну какой после этого сон?! А тут еще мар Яффе, вернувшись от помпилианцев живым и невредимым – Диего уже похоронил его в сердце своем, а не похоронил, так отдал в рабство! – не стал делиться с коллантариями итогами визита. «Анализировали, – сообщил алам. В его устах это звучало как издевательство. – Ждите, уже скоро.» Что скоро, чего ждать – добиться от гематра внятного ответа не удалось. «Каленым железом его! – предложил рыжий невропаст. – Под пытками заговорит!» И подбросил дров в печь. «Не заговорит, – возразил мар Фриш. – Вероятность девяносто шесть и пять десятых процента. Прогрейте мотор саней, ему пора ехать…» Действительно, по утрам Яффе заводил мотосани и уезжал к Штильнеру до глубокого вечера. Все сгорали от любопытства, стараясь выведать, о чем без свидетелей беседуют алам с профессором, но и здесь Яффе ограничивался сакраментальным: «Анализируем. Ждите, уже скоро.»

Спасибо рапире – Диего Пераль заполнял дни фехтованием. До изнеможения он упражнялся в атаках и отражениях, изобретая фантастические, немыслимые комбинации. Когда фантазия отказывала, маэстро посвящал часы простейшим действиям, можно сказать, азам, с каждым повторениям увеличивая скорость и чистоту исполнения, до тех пор, пока тело отказывалось служить тирану-разуму. Пшедерецкий внимательно следил за упражнениями Пераля, дал пару дельных советов, но себя в качестве партнера не предлагал. Диего был благодарен чемпиону за чуткость: скрести они клинки, и в разгар схватки из-за спины Пшедерецкого мог выглянуть дон Фернан, хитрая бестия, а в таком случае маэстро за себя не ручался.

Раз десять, если не больше, оставшись с Пералем наедине, дон Фернан – именно дон Фернан, ошибка исключалась! – затевал подозрительные разговоры. Мой дом – ваш дом, живите, сколько хотите, всей честной компанией, даже если меня нет, это ничего не значит, Прошка в курсе… «Вы собираетесь уехать?» – спрашивал Диего. Ему было легче вот так, напрямик, без экивоков. Дон Фернан отмалчивался, улыбался, прятался за Пшедерецкого, а тот переводил разговор на пустяки. Сказать по чести, маэстро раздражали кривые подходцы: от нового маркиза де Кастельбро он ждал гадостей, и не без оснований.

– Я вас убью!

Джессика стояла перед ним: фурия, бритая наголо. Хоть бы шапку надела, простудится! Три дня от Китты до Сеченя, сказал себе Диего. Не знаю, как она успела. Три дня бешеной скачки… Он уже и забыл, что не все меряют парсеки конским галопом.

– Я вас спасу, а потом убью! Пока я с вами, никто не возьмет вас в рабство! Поняли? Ни одна сволочь…

– Каким образом вы намерены меня спасать?

Вопрос получился резким, даже оскорбительным, но Диего было не до церемоний. Обидится? – тем лучше. Если маэстро чего и хотел, так только немедленного возвращения Джессики Штильнер обратно на Китту, в безопасное место. Иметь на своей совести двух покойниц – это слишком. Проще отяготить клячу-совесть одной незаслуженной обидой.

– Станете колоть помпилианцев шпагой? Резать кинжалом?

– Да уж спасу, не волнуйтесь!

Клапан рюкзака Джессики откинулся, словно его толкнули изнутри. Лишь сейчас Диего заметил, что на клапане отсутствуют замки, карабины – все, что могло бы пристегнуть клапан к бортам рюкзака. С тихим ужасом, превратившись в соляной столб, маэстро смотрел, как из недр «колеса» над головой Джессики восстает жуткая гадина, порождение сатаны. Похоже, маэстро тоже не понравился исчадию ада – гадина раздула капюшон и грозно зашипела. Она поднималась и поднималась, пока не возвысилась над своей носительницей на добрый метр. Раскрылась слизистая пасть, сверкнули клыки – вне сомнений, ядовитые. Раздвоенный язык трепетал, пробуя воздух на вкус: все ли штаны уже мокрые?

– Антон Францевич, – Джессика погрозила Пшедерецкому кулаком. – Спрячьте шпагу в ножны! Эй, вы, управдом! Да-да, вы, с чубом! Уберите ружье! Здесь что, приют для умственно отсталых? Дамы и господа, разрешите представить: Юдифь, королевская кобра, гроза помпилианцев. В остальном – милейшая девочка, умница, красавица…

Умница зашипела громче: да, красавица, и что?

– Вот так всегда, – пожаловалась Джессика брату. – Сперва трясутся, потом закармливают до ожирения. Думаешь, чего я Юдифь в серпентарии держу? Тебе хорошо, у тебя млекопитающее. Никто не любит рептилий, одна я… Сеньор Пераль, мы теперь будем вас сопровождать. Я с Додиком, и Юдифь с Голиафом. Вы рады?

– Д-да…

Губы тряслись. Зубы стучали. Пальцы тянулись к рукояти рапиры. И вдруг все прошло, и страх, детский страх перед кошмаром из сна, и жажда крови, естественная при встрече со змеем, воплощением нечистого. Обвив Джессику быстрыми кольцами, кобра выскользнула из рюкзака на землю, прямо в снег, и на Диего Пераля снизошло ледяное спокойствие.