Камешки цвета «графит»

Оксана Ливанова

Камешки цвета "графит"

Глава № 1

Я стояла на пристани и смотрела на Балтийское море. Солёные брызги летели мне прямо в лицо, но эти ощущения не пугали меня, в отличие от огромных волн, которые грозились при определённых усилиях, «слопать» моё маленькое тельце, если я опрометчиво вдруг решу подвинуться чуть ближе к этому бурному потоку вод, которые, ни на секунду не прекращали биться об волнорезы. Нет, страшно не было, просто было очень грустно.

Шёл 1986 год. Моя родная бабуля, после развода с не менее родным мною дедулей, кардинально поменяла свою жизнь, и уехала из своего родного города, в котором прожила всю свою жизнь к своей родной сестре, в Эстонию. Устроившись дворником в Старый город (Таллинн), она ни на секунду не забывала про моё существование и постоянно звала к себе в гости. А точнее – хотела, чтобы я переехала туда, не смотря на постоянный конфликт с моими родителями, которые были категорически против. Я же в свою очередь, совершенно не понимала, в чём собственно проблема, и так сказать «подливала масла в огонь» своим постоянным не здоровьем. То у меня почки начинали отказывать, то гайморит постоянно приходилось лечить, то желудок давал сбой, а то суставы рук и ног начинали плохо себя вести. Мама, с папой изрядно помотавшись со мной по больницам, решились всё – таки немного передохнуть и отправить меня (пока) на летние каникулы к бабушке в Эстонию. Я совершенно не сопротивлялась, и охотно собрав чемодан, села в самолёт. На тот момент мне исполнилось десять лет.

По прилёту, расцеловав меня в обе щёки, бабуля, схватив меня за руку, потащила мой организм на встречу дождливой и тоскливой погоде в городе, где мне предстояло прожить долгих пять лет. Но об этом я ещё ничего не знала, и считала моё путешествие – приключением.

Надо отдать должное этой маленькой стране, а особенно Старому Таллинну. Волшебный «пятачок» холодных сказок, так манивший к себе страницами об истории Нильса и его мудрого гуся Мартина, таил в себе огромное количество тайн, которых никто и никогда не разгадает.

Я перескакивала с ноги на ногу и вертелась у бабули под ногами, задавая тысячу вопросов про всё, что попадалось на пути. Но больше всего, мне хотелось узнать про круглые, гладкие и безумно красивые камешки, которые служили людям дорогой. В своём городе, я видела лишь грязный асфальт, который во многих местах давал трещины и ямы. Здесь же, всё было выложено так идеально, что мне сразу показалось это волшебством.

– Бабушка, как называется этот чудесный цвет камушков? – спросила я, заглядываясь на очередную мостовую, которую мы в тот момент проходили.

– Камешки цвета «графит» – улыбаясь, отвечала она мне.

– А их здесь много? – снова лезла я к ней с расспросами.

– Бесчисленное множество – отвечала она мне и любовно гладила меня по голове. Я верила ей и очень хотела пересчитать их все до единого, чтобы запомнить каждый. Это было моё увлечение, которое очень скоро переросло в фобию.

Если вспоминать тот отрезок времени, когда я впервые вошла в старинную северную сказку под названием город Старый Таллинн, то, пожалуй, можно сказать только одно. Моё сердце было переполнено любовью к этому волшебному месту с самого первого вздоха солёного воздуха. Бабушка напоминала мне рысь в полёте, когда в очередной раз прятала меня в свой дождевик, пытаясь хоть как – то спасти своё «отвоёванное» честной борьбой с моими родителями чадо от бесконечного, серого дождя, который нещадно полоскал нас со всех сторон.

– Леночка, потерпи, солнце моё! – кричала она мне, пытаясь справиться с порывами ветра.

– Я терплю, бабушка, не беспокойся. Просто странно, сейчас же июнь. Почему так холодно и дождь? – спрашивала тогда её я, пытаясь не паниковать и не бояться шума волн, которые по-прежнему были слышны за нашими спинами очень сильно.

– Северная страна, Эстония. Может быть солнечно полдня, а через две минуты, когда ты этого ну никак не ждёшь, на тебя обрушивается поток воды на голову, – отвечала она, – поэтому все жители этих городков, никогда не расстаются с зонтиками. Они здесь повсюду. Можно одолжить его в кафе, в аптеке, в магазине или в театре. Жители постоянно про них забывают, и вспоминают только тогда, когда голова уже насквозь мокрая. Но обижаться на это чудо не стоит. Здесь быстро привыкаешь к такой погоде, хоть иногда очень хочется погреться.

Я задавала ещё множество вопросов, а она давала тысячу ответов. Мы бежали, шли, или просто стояли, потому, что я не в силах была оторвать взгляда, от какой – нибудь интересной витрины в магазине. Бабушка в этот день была очень весёлая, и бесконечно смеялась, смотря как я, советская пионерка, широко раскрываю рот, когда она мне покупает сахарную вату на деревянной палочке, или даёт маковый, огромный бублик, который мы купили в магазине, на котором сверху, прямо перед дверью, висел огромный, чёрный, кованый крендель. Он обозначал, что это магазин выпечки.

В этом бесконечно длинном дне, который как по «волшебству» открывал мне все самое интересное и красивое в этом городе, я поняла одно. Это мой дом, и обратно, я не поеду. Невозможно было сравнить то место, где я прожила десять лет, с тем, что я на тот момент видела перед собой. И то что я была влюблена в этот город всеми фибрами своей души, не оставляло никаких сомнений, что я ему тоже понравилась.

Когда бабушка и я подошли к старинному зданию, который напоминал маленькую башню, и вошли в дверь подъезда, я была очередной раз удивлена. Оказывается, ей дали служебную квартиру, которая находилась в подвале. Мы поднимались не вверх башни, а уходили вниз, в тёмный подпал. Такое я читала только в книгах про пиратов. Тут – же вообразив себя одним из них, я перестала волноваться, что со мной может что – то случиться. Ведь волшебный город и не обязан был меня встречать современным лифтом и освещёнными лестничными клетками. В сказках всё иначе, потому они так и нравятся всем.

Квартира оказалась достаточно просторной, с двумя комнатами и крошечной кухней. Окна давали возможность наблюдать только маленький отрезок участка возле подъезда, да и то, если встать на табурет, и прижаться носом к стеклу. Но мне и этого было достаточно. Ведь прямо возле моего окна, стоял красивый фонарный столб. И он был не какой – то там электрический, а настоящий. С огоньком на верхушке. Я смотрела на него так долго, что из глаз потекли слёзы. Но я снова и снова смотрела, как маленький огонёк, который изо всех сил сопротивлялся потоку северных ветров, продолжал гореть, прикрытый маленьким абажуром, очень напоминающий мне подстаканник в поезде. Он не давал потухнуть свету и в очередной раз доказывал мне, что я нахожусь в сказочном городе.

Бабушка на силу оторвала меня от окна и посадила за стол. Я взяла ложку и скривила нос. На столе стояла огромная чашка с чем – то сильно зелёным, которая напоминала мне болото. И посередине топей, возвышались стопкой оранжевые спинки странных гадостей. Наотрез отказавшись хотя – бы попробовать блюдо, я ждала объяснений от моей таинственной бабули, которая ещё два года назад жарила мне оладушки по выходным, на даче, с яблочным джемом. И совершенно не напоминала мне средневековую ведьму, тогда, в летнем саду. Зачем она сейчас – то переменила свои кулинарные пристрастия и заставляет, есть варево, которое выглядит очень не хорошо? Бабушка начала мешать эту кошмарную смесь ложкой и смеялась от души, смотря, как я кривлю мордаху.

– Дурочка, пробуй. Тебя потом за уши не оттащишь. Это же салат из морской капусты с королевскими креветками, приправленный лимоном. Ну, где ты такое ещё попробуешь? – говорила она и, зачерпнув целую ложку, засунула себе в рот.

– Я это не буду даже нюхать – твёрдо сказала я и отвернулась в сторону окна. Там, как бы мне в укор, огонёк сильно страдал от ветра. Мне стало его жалко. И себя стало жалко. И бабушку.

– Ладно – сказала я и, взяв ложку, вытащила из этой смеси одну оранжевую спинку каких – то там креветок, о которых я вообще никогда не слышала отродясь и отправила это в рот.

Бабушка одобрительно кивнула головой. Ей понравилась моя смелость перед неизведанным блюдом, в котором она ни капельки не сомневалась. А у меня во рту происходило следующее… Вкусно, приятно и сладко…Я смело зачерпнула зелёную кашицу, и снова сделала смелый шаг в сторону храбрости. И она тоже мне понравилась. Схватив ложку, я уминала салат за обе щеки и радовалась жизни.

Наевшись от пуза, я начала клевать носом. Бабушка расстелила мне постель, переодела меня в пижаму и накрыла тёплым одеялом. Мои глаза закрылись, и первый день в этой сказочной стране, для меня закончился.

Глава №2

Я открыла в то утро глаза очень рано. Кто – то копошился в моём пространстве. Очень осторожно приоткрыв глаза, я увидела в обстановке пока не очень знакомой мне комнаты, вполне знакомую и родную бабулю. Судя по её суетливым движениям, она хотела незаметно, и очень рано, уйти на работу. Но я как всегда испортила её планы.

– Бабушка, ты куда? – тихонько спросила я, высунув свой любопытный нос из – под одеяла.

– На работу, Леночка, на работу, – ответила она мне – я надеялась, что ты ещё поспишь. А я скоро приду. У нас, у дворников здесь, в обязанности входит уборка очень ранняя. У каждого своя территория, и порядок строго нужно соблюдать. Туристы не должны видеть, как твоя бабушка метёт улицы и убирает мусор. Это сказочный город, а значит, здесь всё само – собой и моется и подметается.

С этими словами, она начала торопливо одеваться. Но я не для того вырвалась из дома, преодолев огромное количество километров полёта на ужасно страшном самолёте, чтобы лежать сейчас в постели, и не познакомиться как можно быстрее с бабушкиной работой, а главное, начать считать свои камешки цвета «графит». Это была моя первоочередная цель. Быстро всё это прокрутив в голове, я лихорадочно засовывала свои ноги в брюки, а руки – в свитер. Когда бабушка удивлённо открыла рот, я уже была одета и обута, и поторапливала её, чтобы она двигалась как можно быстрее.

Выйдя на тихую, тёмную улицу, мы пошли вдоль спящих домов в сторону территории, которую курировала бабушка. Пройдя около пятисот метров, она резко остановилась и начала ругаться на саму себя:

– Внучка, давай скорее руку. Я совершенно забыла, что сегодня среда, и мне нужно поменять моющие средства и метлу. Здесь это делают каждую неделю, аккуратно в этот день недели. А я, дурра старая, забыла.

– Бабуля, побежали. Мы поменяем и всё успеем! – сказала я и вопросительно подняла на неё глаза.

– Нет, моё солнце. Теперь уже не успеваем. Давай так. Мы сейчас добежим до моей территории, где я убираюсь, а ты подождёшь меня возле церкви, на лавочке. Крепко будешь сидеть, и никуда не уйдёшь. А я быстро получу всё, что мне необходимо, и приду к тебе. Договорились?

– Договорились, – сказала я и, не выдержав, спросила, – а что такое церковь?

– Это дом Бога. Ты ничего об этом не знаешь, и знать не должна. Эти знания не для умов советских пионеров. Но если захочешь, я тебе всё потихоньку расскажу. Потом. А сейчас, побежали – сказала она.

Мы с бабушкой бежали марафон, и я только «краем глаза» смотрела на серые фасады домов и различных кованых фигур в виде сапог или змея, обвивающий сосуд, которые имели исторические корни и обозначали суть товара, продававшийся в самом магазине. Себе же я в этой ситуации пообещала, что обязательно вернусь сюда, чтобы всё детально рассмотреть.

Когда бег закончился, и бабушка, тяжело дыша, посадила меня на лавочку возле красивого, белого здания, я клятвенно ей пообещала, что не сдвинусь с места, ожидая её. Она мне поверила, и снова продолжила бег, но уже не туда, откуда мы примчались, а в противоположную сторону.

Я немного посидела на жёсткой лавочке, «поёжилась» от сырости и утренней прохлады, и потихоньку встала с неё. Посмотреть вокруг и пощупать всё своими руками – такого удовольствия я пропустить не могла. Помня своё обещание, я очень медленно начала обходить территорию, постоянно оглядываясь на то место, где мне велено было сидеть «ровно на попе». И естественно отдалялась…

Очнулась я от подсчётов своих камушков, только войдя на территорию странного двора. Я даже не смогла потом вспомнить, как я оказалась там. Войдя в очередную арку, которых в Старом городе превеликое множество, мне предстал вид абсолютно круглого пространства, в обрамлении старинных зданий из серого, старого камня. С неба начал капать, а потом лить дождь. Я стояла посреди этого круга, и смотрела во все глаза на огромный замок, с необычной крышей, которая была покрыта черепицей красно – бурого цвета и имела конусообразную форму. Замок был мрачен, и малюсенькие окошки, которые, скорее всего, мало давали света в помещение, как – будто пришли в движение, и начали мне подмигивать. Эффект от подобных движений невоодушевлённого предмета был настолько силён, что я даже на долю секунды поверила, что такое может быть. Но из робкого десятка я не была никогда, и, конечно же, потом поняла, что это просто дождь и свет в окошках, дал такую плавающую картинку. И не стала пугаться.

Немного побродив вокруг замка, потрогав руками множество скользких от дождя камней, и подсчитав, что булыжников ровно 1859 штук, я решила повернуть обратно. Пора было вернуться к лавочке, иначе бабушка, не найдя меня на скамейке, где оставила, поднимет такую панику, что уже завтра, я могу оказаться на родной кухне, в родной квартире, с родными папой и мамой. Ну и конечно с синей попой, от резкого характера моей ненаглядной. Поэтому, повернув обратно, я, сквозь пелену дождя, попыталась найти арку, по которой пришла сюда. Но её не было…

Обойдя круглую территорию, посмотрев каждый сантиметр домов и замка, я не обнаружила ни одного намёка на пространство, с помощью которого можно бы было выйти. Вот тут – то моё сердце и забилось. Лихорадочно соображая, я начала пересчитывать камни на мостовой, пытаясь математикой успокоить нервы. Дождь лил уже очень сильно, и от этого, раннее утро, превратилось в начинающийся вечер. Сумерки сгущались, я считала булыжники, и потихоньку плакала.

– Ты зачем нарушаешь покой монахов, пытаясь сначала войти, а потом выйти без спроса? – задал мне вопрос кто – то. Я тщетно пыталась найти собеседника, но впереди меня была видна лишь чёрная тень в капюшоне. Уже рыдая от страха, я всё же подошла ближе. Так и есть, человек в чёрной одежде. На голову был одет капюшон, а руки сложены «лодочкой». Само одеяние было подпоясано бечёвкой, и было настолько длинное, что подол «подметал» камни. Я онемела от страха, потом решилась и произнесла:

– Простите, я не хотела. Просто считала камушки.

– Ну и сколько их? – спросила фигура.

– Одна тысяча восемьсот пятьдесят девять – выпалила я и осторожно начала рассматривать мужчину поближе. Это не увенчалось успехом, потому что по-прежнему было страшно и очень холодно.

– Одна тысяча восемьсот пятьдесят восемь, – поправил мои подсчёты монах, и не без труда оторвав свою ладонь от второй, своей же, протянул её мне – пойдём со мной. Нельзя здесь, накажут. И не приходи больше, пока не позовут. Поняла?

– Да, поняла, конечно. А когда позовут? – спросила я синими, трясущимися губами. Эмоции мои были уже настолько сильны, что контроль над истерикой был практически неисполним.

– Узнаешь. Раз меня видишь и слышишь, значит, ты Мия, а значит, всё увидишь, – сказал он и взял меня за руку. Я взяла железную руку в свою, и она вдруг потеплела. И мне стало даже жарко. Мы шли сквозь пелену дождя к серому замку, не останавливаясь ни на секунду. Он вёл меня так твёрдо и быстро, как будто не давал мне возможности испугаться. Но вот когда он подошёл близко к замку и продолжил путь, я остановилась.

– Я боюсь – честно сказала я.

– Правильно Мия, это хорошо. Бояться – удел живых. Не предлагаю закрыть глаза. Наоборот, широко раскрой их. Иначе, больше в жизни ничего не увидишь – сказал он, и крепче стиснув мою ладонь, продолжал путь, прямо в стену замка.

Я плакала так, что у меня началась икота. Но глаз я не закрывала, а наоборот, распахнула их. И глубоко вздохнула, задержав дыхание, когда мы начали путь сквозь стену. Это было правильное решение. Внутри стен замка оказалась жидкая грязь, которая текла произвольно, на что придется. Забивалась в нос, глаза, уши и волосы. Утекала под ворот свитера и даже находила себе пристанище в моих носках и кедах. Я продолжала путь, держа монаха за горячую руку. И как ни странно, совершенно отпустила страх. Когда я вышла из замка и увидела свою лавочку, села на неё и замерла. На моё плечо легла рука моего спасителя.