скачать книгу бесплатно
Утром воодушевленный удачей Руслан пожелал сам отвезти Полину домой, но она неожиданно воспротивилась. С нею происходило нечто странное, похожее на симптомы начинающейся болезни. Полина испугалась: и вправду, не заболела ли?.. Ведь от угрызений совести обычно температура не прыгает вверх, а у нее обжигающе пылали щеки и легким ознобом сводило лопатки. Нехорошее предчувствие жгло изнутри. «Полина, что с тобой? – озабоченно вопрошал Руслан, не понимая, что могло так резко изменить отношение Полины к нему. – Жалеешь о вчерашнем?»
Она промолчала. Не станешь же объяснять, что не хотела видеть ни Руслана, ни этой комнаты, где вся обстановка напоминала о состоявшейся измене и о том, какая она оказалась дрянь. Прочь, прочь отсюда!
Расставание получилось холодным, оба чувствовали неловкость. Когда Руслан попытался дотянуться до плотно сомкнутых губ Полины, чтобы поцеловать, она отчужденно отстранилась. Руслан разочарованно убрал руки. Полина сознавала, как жестока с ним, однако возникшая из-за чувства вины преграда в душе мешала ей снова искать близости. Не могла ничего с собой поделать. Что теперь Руслан о ней подумает? Наверное, обзовет дурочкой, в лучшем случае, или вообще неблагодарной тварью, что было бы более справедливо. В самом деле, думала Полина, нашла у Руслана поддержку в трудную минуту, а утром, выспавшись, молча свалила. Не позволила даже в щечку поцеловать. Ну и пусть, распаляясь, думала она, если Руслан умный, а он наверняка такой, то сам поймет, что бывают минуты, когда человек слаб и уязвим, идет на поводу у обстоятельств, а позже стыдится, да ничего уж не исправишь. К сожалению. Впрочем, сама ведь принимала цветы, силой в руки никто не толкал, и то, что случилось ночью, должно было рано или поздно произойти. Только вот нынешним утром как-то не по себе стало. Полина искала оправдание в том, что вина Олега не меньше, это он бросил её страдать на вокзале!
Полина вышла на своей остановке. Направилась к дому внешне спокойная, будто с покупками возвращалась из магазина. Мысленно она готовилась к предстоящему нелегкому разговору с мужем. Заранее взвинчивала себя, вдалбливала в голову, что Олегу вообще на все наплевать: где его жена, с кем? Ему лишь бы водки нахлебаться, рухнуть на тахту и хрюкать в свое удовольствие. Вот и нахрюкал, поросенок! Сам, сам виноват в случившейся измене!
Идя к дому, Полина представляла в подробностях то, что должно было произойти с нею дальше: вот она входит в прихожую, ставит на пол сумку с теткиными гостинцами и нарочно долго снимает туфли. Наконец появляется заспанный Олег, шлепает по полу, как всегда, босиком, над тугой резинкой спортивных штанов колышется выпирающее вперед пузо, обтянутое полосатой тельняшкой. Конечно, муженёк на взводе, тяпнул с утра пораньше, именинник ты наш! Сейчас пребывает в том расслабленно-благодушном состоянии, когда ему хорошо, он добрый и щедрый. Проси о любом одолжении, пообещает исполнить. Потом может и забыть, но сейчас выглядит искренним. Олег лезет обниматься, бормочет что-то бессвязное в свое оправдание и оттого становится жалким. Полина грубо пресекает его поползновения, перебьется, ишь, чего захотел!
На площадке перед своей дверью Полина остановилась, перевела дух. Набравшись, как ей думалось, сил и мудрости, открыла двери своими ключами. Протолкнула вперед, помогая коленкой, громоздкую сумку, нагруженную овощами, следом втиснулась сама в прихожую.
Привычно протянув руку к стене, нашла выключатель и зажгла свет. В тесной прихожей стало светло и уютно. Вздохнула с облегчением: наконец-то она дома. Потом присела на низкий стульчик, сбросила уличную обувь. Нагнувшись, поискала рукой свои тапочки и еле достала из-под шкафа. Опять Олег утолкал подальше своими ботинками – надоело говорить, что она не обезьяна и руки у нее коротки для лазаний под шкафом. Только что толку Олегу говорить – покивает согласно головой, мол, ладно, учту, а в следующий раз так зафигачит те же тапки, что придется выковыривать их лыжной палкой, за которой еще надо топать на балкон.
Полина остановилась у зеркала и поправила прическу. Подумала: что-то не спешит Олег заглаживать промашку, видать, ему даже оправдываться лень, он в своем репертуаре. Впрочем, время для его надлежащего воспитания безнадежно упущено. Он, пожалуй, еще и за пивом ее отправит. Как бывало не раз, заканючит: спасай, родная, не то ласты заверну! Спасала. Грешна. Сегодня не будет. Она почувствовала, что снова начинает злиться. Нет, нет, только спокойствие и холодная рассудительность! Она не подаст повода для скандала, будет высокомерной и молчаливой.
Полина зашла в комнату, где накануне пили Олег и его северный гость. В ноздри шибануло таким крепким сивушным духом, что Полину передернуло.
«Ну и паразиты! – ужаснулась хозяйка. – Теперь три дня придется проветривать дом! А если опять потянет гарь с торфяников? Форточки не откроешь. Что же тогда, задыхаться в винных парах?.. О Боже, ну за что такое наказание!»
Подойдя к большому окну, она раздернула пошире плотные шторы и открыла форточку. Принюхалась. С улицы в комнату устремился свежий воздух. Дымом пока не пахло, видно, ветер сменился. Можно дышать.
Оглядела загаженный пол. Закуска на ковре, стулья на боку, настольная лампа разбита. Так, здравствуйте вам, и цветочный горшок пустой! Земля разбросана, цветок только для гербария годен. Они чем вообще занимались тут, алкаши проклятые?.. Ну разве можно оставлять мужиков дома одних, без надзора? Ведь в настоящий свинарник квартиру превратили!
Полина быстренько сбегала на кухню, принесла веник и совок, принялась выгребать грязь. Вычистить, вымыть, навести порядок – вот что стало ее насущной заботой. Занимаясь работой, думая о доме, она и не заметила, как улетучились скверные мысли, рвавшие душу некоторое время назад, все-таки хорошо, когда есть чем заняться.
Она сметала рассыпанную возле шкафа землю от цветка, когда на полу сонно ворохнулся Андрей. Морщась от досады, Полина посмотрела на гостя, начавшего подавать признаки жизни. Карачаров лежал на боку, отвернув лицо к стене, смятая рубаха задралась до подмышек.
«Хоть бы тело прикрыл, что ли, – нахмурилась Полина. – Вот ведь до чего можно упиться! Все нипочем!»
Словно почуяв на себе презрительный взгляд недовольной Полины, гость тяжело засопел, промычал что-то неразборчивое и перевернулся на спину. Не проспавшийся, чужой человек вызывал у нее отвращение. Отвернулась, занявшись уборкой. Однако в зрительной памяти уже отпечаталась некая деталь, мимо которой невозможно было пройти. Преодолевая отвращение она еще раз глянула на гостя. И тотчас захолодела вся, оцепенело замерла на месте. Она увидела левый край собранной на груди рубашки, который был испятнан бурыми потёками. Да ведь это кровь! Они дрались без меня! – вызрела страшная догадка и острой бритвой полоснула по сердцу: мой хрусталь!.. Мужики в квартире устроили свалку, махались кулаками, могли и посуду повредить!
С дурным предчувствием Полина метнулась к шкафу со стеклянными створками, в котором держала любовно собираемый хрусталь. Обнаружила, что створки плотно закрыты, посуда цела. Слава Богу, перевела дух, хоть здесь ничего не побили. Это же ужас какой-то, до чего можно допиться!
Успокоившись, Полина отошла от шкафа и впервые обратила внимание на спящего мужа. Ей показалось, что поза у Олега какая-то ненормальная. Что с ним? Голова набоку, рука свесилась с тахты. Не сопит, как всегда… О Господи, да он и не дышит вовсе!..
Боясь предположить самое страшное, мысленно цепляясь за предположение, что ей могло показаться, Полина на цыпочках подкралась к Олегу, тронула его отброшенную в сторону руку. Ладонь была холодной. Полина, осмелев, посмотрела на Олега и пришла в ужас – на шее чернел разрез, покрывшийся корочкой засохшей крови…
Дикий нечеловеческий вопль Полины переполошил весь подъезд.
Услышав о чужой беде, люди сбегаются быстро. На крики Полины тоже прибежали соседи. Приплелись две старушки с запасом валерьянки, прихромал отставной старшина со второго этажа, служивший когда-то в советской милиции. Поседевший бывший страж порядка отогнал любопытных от двери, чтоб не затоптали возможные следы преступника. Затем вызвал по телефону полицию и скорую. Тем временем сердобольные бабульки прямо на лестнице отпаивали Полину валерьянкой, хлопотали над ней до приезда врачей.
У майора Дупака сегодня намечался выходной. Поэтому позволил себе немного расслабиться. Встал он нынче позже обычного, долго и тщательно брился в ванной. Настроение у майора было мажорное, и как ему не быть, если впереди отпуск, обещавший почти месяц сплошного блаженства. Отпускные дни предстояло провести на берегу теплого, ласкового моря. О чем еще можно мечтать измотанному горьким смогом и постоянной суетой горожанину? Сказка – одно слово.
Дупак елозил лезвием по щекам и поглядывал оценивающе на собственное отражение в зеркале. А что, думал он не без бахвальства перед самим собой, чисто по-мужски смотрюсь вполне сносно. Для человека опасной профессии, которому сороковник с копейками, выгляжу недурно. Правда, малость раздался вширь, причем, ниже пояса, но в широкой рубахе навыпуск, пожалуй, такой дефект не станет сразу бросаться в глаза. Надо уметь скрывать свои недостатки. Эх, елки-палки, пожалел майор, жаль путевка на двоих с женой! Был бы один, и как бы временно холостой, пожалуй, дал бы маху, вспомнил молодость. Дупак улыбнулся приятным воспоминаниям. Однако у него достало воли, чтоб не уходить в глубину вопроса и оборвать греховные помыслы, задушить их в зародыше. Он был реалистом и отчетливо сознавал, что загулять теперь также невозможно, как, к примеру, стать генералом. Каждый сверчок знай свой шесток. Вот так-то, подытожил Дупак, умчались наши годочки, мигнул красненьким огоньком последний вагон, и поезд ушел, ту-ту! И не остается ничего иного, как стоять насмерть на занятом рубеже. А рубеж этот – законная супруга, измученная климаксом и оздоровительными диетами, единственная женщина, которой не надоело всю жизнь бороться с его недостатками. Это так. Жена настоящая умница, врач высшей категории, она обязательно вылечит его от всех существующих недугов, включая инфекцию отпускных эротических мечтаний. Кто бы сомневался.
Строгая жена-врачиха третий день гуляла в отпуске. Хлопотала по дому. Сегодня она приготовила на завтрак свой фирменный салат и пригласила мужа к столу.
– Опять морковка? – жалобно простонал Дупак, молитвенно скрестив руки на груди, отгораживаясь от тарелки. – Галочка, я бы котлету сожрал! От этой морковки у меня морда скоро оранжевая станет и зрачки покраснеют, как у кролика!
– Потерпи еще три дня, Дупак, – обнадежила мужа заботливая Галочка, называвшая мужа по фамилии, как на работе.
– А что нас ждет через три дня? – он еще наделся на перемены.
– Потом мы перейдем на яблоки, – успокоила Галочка. – Я нашла в интернете потрясающий рецепт! Уверяю, тебе понравится! А уж как это полезно, и говорить не стоит!..
И жевать бы Дупаку свою морковку, выскребать со дна тарелки до последней крошечки, но тут, как зачастую и прежде бывало, его срочно вызвали на работу. Так что хоть звонок и не добавил радости в семейной жизни, зато спас майора от противного салата, на который он без отвращения уже не мог смотреть. Сразу вскочил, засуетился, побежал, будто на пожар. Ох, как вовремя позвонили коллеги! А отдельное спасибо злодею, натворившему чего-то там, но который, тем не менее, помог смыться из-за стола. Чтоб она пропала та морковка, сгнила в хранилище, совсем не взошла – так надоела.
По дороге на работу Дупак купил у лоточницы целый кулек хорошо поджаренных пирожков с мясом и с аппетитом уминал их, пока топал в управление. Мясо и оружие – вот удел настоящих мужчин, радовался он, уплетая пирожки, тем более мужчин такой суровой профессии, как оперативник. Видела б Галочка этот праздник живота, она бы на месте умерла от разрыва сердца. По сути, Дупак свел на нет все диетические усилия предыдущих дней. Но он об этом, конечно, не беспокоился.
К дому на Рабочей улице, где случилось убийство, оперативники во главе с майором Дупаком, старшим оперуполномоченным розыска, приехали даже раньше кареты скорой помощи. Майор отправил оперативников опрашивать соседей, искать свидетелей. В квартиру пригласили двоих понятых из пенсионерок. Женщины боязливо потянулись за участковым инспектором – он был единственный из нагрянувших людей, кого старушки знали в лицо. Началась обычная, рутинная работа полиции.
И если бы не пирожки, съеденные по дороге, майору Дупаку было бы непросто справляться с чувством голода, которое постоянно вступает в конфликт с чувством долга, когда в животе пусто.
Вскоре появился доктор Бахтеев, приехавший по вызову, – невысокий, подвижный, с азиатским разрезом глаз. С неизменным своим скарбом, уложенным в большую сумку, доктор со скорой отвел Полину на кухню, дал успокоительное. Лекарство быстро и мягко подействовало, женщина перестала реветь, постепенно унялся и тремор рук.
Уходя, врач отозвал в сторонку Дупака, безошибочно признав в нем главного, и шепнул майору, чтоб тот особо не давил на женщину. Пояснил, что та близка к истерике, он дал хороший препарат, но все равно нужно время, чтобы прийти в себя после сильного потрясения, пережитого женой убитого. Выдав рекомендации, эскулап с чувством исполненного долга уехал: его ждали другие больные.
Подтянулся следователь, высокий подполковник юстиции Кратов, славившийся в своей среде сварливым характером. Этот служака был в полной форме, несмотря на жару.
Кратова сопровождала Оксана, красивая девушка, недавно возникшая в Следственном комитете. Очевидно, перенимала опыт у подполковника. При виде прелестной следачки Дупак заметно приободрился. Работа пошла веселее.
Кое-как оклемавшись, начав замечать людей вокруг, Полина позвонила Руслану и сообщила о беде. Инженер сначала не поверил и растерянно переспросил, правда ли, что Олег убит? Полина, набравшись сил, еще раз повторила страшные слова о смерти мужа. Он уразумел наконец, что женщине требуется помощь, торопливо извинился, попросил держаться и пообещал тотчас приехать.
Полина, пока ждала Руслана, сидела в одиночестве на кухне и беспрестанно курила. У нее совершенно не было сил, чтобы находиться среди чужих людей, заполнивших квартиру, и видеть мертвого, с перерезанным горлом мужа. Временами, забывшись, она вздрагивала, когда в соседней комнате кто-то особенно сильно громыхал казенными ботинками.
Случилось непоправимое, страшное, о чем она и помыслить не могла. Ну как же так, почему?.. Однако времени назад не отмотаешь, совершенных ошибок задним числом не исправишь, и оттого Полина казнила теперь себя, остро чувствовала собственную вину в смерти Олега. Ей казалось, что могла бы спасти мужа, если б решилась ехать домой с подозрительными парнями. Вместо этого, она пила вино в компании Руслана.
«Я дрянь, последняя дрянь!» – твердила Полина про себя.
Ведь могла бы вообще не ездить к тетке, разве не обошлась бы старая без ее лекарств, не потерпела еще недельку? А Олега могла бы сохранить…
Вспомнилась пятница, когда Полина сошла с поезда на перрон тихого районного городка на окраине области. Здесь в частном домике и обреталась тетка. С тяжелой сумкой, нагруженной под завязку гостинцами, она спустилась с платформы по крутой лестнице в скверик, разбитый у небольшого вокзала.
На скамейке под усохшими акациями она увидела сидящую пожилую женщину, опирающуюся на палку. Рядом с ней вертелся непоседливый мальчонка в спортивном костюмчике и легких сандалетах. Он и секунды не мог усидеть на месте, егоза, бегал, пинал пустую пивную банку. Старуха морщилась, но не одергивала мальца, терпела.
При виде мальчика ноги сами понесли Полину, сердце затрепетало от счастья. Подбежала, бросила сумку на скамейку, опустилась на корточки перед затихшим ребенком и обняла его, понимая, что никого нет дороже на свете.
– Сынулечка, как подрос! – зашептала она, осыпая мальчика торопливыми поцелуями. – Как же мама по тебе соскучилась, милый мой!
– И долго ты мальца от людей прятать станешь? – ворчливо справилась старуха, стукнув палкой об асфальт. – Не надоело еще?
– Сколько надо, столько и стану! – отрезала Полина. Она села на лавку рядом с теткой, усадила сына на колени. – Сама не дитё, знаю, что делать. Ведь говорили уже об этом, зачем снова начинаешь?
– Как хочешь, Поля, – тягостно вздохнула тетка. – Только учти, я тоже не вечная. Когда-то сковырнусь, что ж тогда? И Коленьке отец нужен, разве ж малец виноват?
Полина резко вскинулась на тетку.
– А такого отца, тетя Маша, лучше не знать никогда! – выкрикнула резко и отвернулась. Тема была больная, не хотела ее трогать. Дернул черт тетку за язык!
– Да разве ж я о том негодяе сказала, на кого ты подумала, Поль? – заговорила пожилая примирительным тоном. – Ты поговорила бы с нынешним мужем, Олегом, открылась бы ему. Глядишь, и принял бы нашего Коленьку за своего. Малец у нас послушный, умненький растет, он мужу твоему понравится.
– Обязательно поговорю, – успокоившись, пообещала Полина. – Но не сейчас. Скоро достроим дом за городом, переедем, тогда и скажу. – Полине разговор, начатый теткой, не нравился, и она быстро переменила тему: – Я тебе опять кучу лекарств привезла, какие ты мне в прошлый раз заказывала. Дома посмотришь, там целая коробка. Тебе хоть помогает маленько? А то вожу, вожу, а ты все равно с палкой не расстаешься…
– Это не палка, а мой конь, – пояснила старуха. – А таблетки я пью, куда без них. Иногда вроде полегче от них делается.
Они продолжали тихонько переговариваться, мимо проходили к вокзалу люди, на беседующих женщин никто не обращал внимания.
Да, думала Полина, прикуривая новую сигарету, наверное, тетя Маша смогла бы потерпеть без моих лекарств и сыночек маму подождал бы, мне все-таки не следовало бросать Олега. Тем более накануне его дня рождения, ведь знала же, почти уверена была, что не вытерпит и напьется. А теперь что, Олег убит, и как же мне жить дальше? Только расписались, и дом скоро должен быть готов – и вот все рухнуло! Как, почему, кто так подло вмешался и порушил недавно налаженную жизнь?
– К вам можно, вы позволите? – постучав в отворенную дверь, справился старший опер, заходя на кухню к Полине. – Моя фамилия Дупак. Я оперативный работник и хотел бы задать вам несколько вопросов. – Он внимательно разглядывал женщину, вспомнив наказ доктора, прикидывал, адекватна ли она. – Кстати, как вы себя чувствуете, мы сможем поговорить? Если вам трудно, я не буду настаивать. Поговорим позже.
– Спрашивайте, – разрешила Полина, подняв глаза на полицейского в штатском. Это был обыкновенный дядька в возрасте, с простоватым крестьянским лицом, тщательно выбритый. Во всяком случае, неприязни к нему она не почувствовала. – Я мало что знаю, но все равно готова помочь.
– Я, пожалуй, присяду, если позволите, – улыбнулся оперативник, подвигая к себе стул и удобно на нем устраиваясь. – Мне сказали, это вы обнаружили труп?
– Правильно сказали, – кивнула Полина. – Я вернулась утром от тетки, отвезла ей лекарства и кое-какие продукты, пришла домой, а тут такое…
– Скажите, а кто тот мужчина, с которым пьянст… выпивал ваш муж? Вы его знаете?
– Конечно. Это Андрей, друг Олега. Они знакомы со студенческих лет, один факультет заканчивали.
– Друг, говорите? – задумался Дупак. – В каком смысле друг?
– А разве существуют разные смыслы? – недоумевая, пожала плечами женщина. – Друг он всегда друг.
– Позвольте не согласиться с вами, – мягко возразил оперативник. – Понятие дружбы несколько девальвировалось с течением времени. И нынче зачастую люди называют себя друзьями лишь потому, что выпивают за одним столом да на рыбалку выбираются раз в год. Согласитесь, подобные отношения и приятельскими-то только с большой натяжкой можно обозначить, а уж дружбой тут и не пахнет. Поверьте моему многолетнему опыту.
– Нет, нет! – горячо заговорила женщина, сообразив, к чему клонит Дупак. – Олег и Андрей очень дорожили своими отношениями. Они вообще как братья были.
«Она очень милая женщина, – отметил про себя Дупак, слушая Полину, – и совсем неплохо держится. Да, неплохо, но какой-то внутренний надлом в ней присутствует. Не скрывает ли чего-то?»
– Андрей каждый год появлялся на дне рождения Олега, – продолжала Полина. – Для них это уже стало традицией. К сожалению, не долгой.
– Понятно, – кивнул Дупак. – Скажите, а вы давно замужем за Самохваловым?
– Три года мы прожили в гражданском браке, – ответила Полина, – а недавно узаконили отношения в ЗАГСе. Это было обоюдное желание.
– Ясно, – кивнул Дупак. – Значит, подозреваемого вы знали достаточно хорошо? – дождавшись кивка Полины, закончил мысль: – Тогда скажите, а ссоры, драки между друзьями не случались раньше? Ну, знаете, выпили, поспорили – мало ли что, не было такого раньше?
– Не припомню. Нет, не было. Олег ведь по сути своей тюлень, для него просто пошевелиться ради чего-то и то стоило больших терзаний, а Андрей вообще всегда уравновешенный. Нет, Андрей не мог убить Олега, полный абсурд! Вы ведь к этому меня подвигаете?
– Мы разберемся, – уклонился от прямого ответа Дупак. Сделав паузу, он уточнил: – А ключи от квартиры только у вас и мужа были?
– Конечно, два комплекта.
Оперативник поднялся со стула.
– Ну вот, Полина, всё и встало на свои места, – отечески улыбнулся опер, чувствуя, что пора закругляться. – Наш эксперт посмотрел замки, с ними все в порядке. Взлома не было. Ваш муж убит кухонным ножом, и нож этот найден. На нем обнаружены отпечатки пальцев, пригодные для идентификации. Кроме того, Полина, на руках и рубашке подозреваемого Карачарова обнаружены следы крови. Не сомневаюсь, что лабораторный анализ подтвердит их соответствие группе крови погибшего… Получается, вашего мужа убил Андрей Карачаров. Больше некому.
– Я не верю своим ушам! – потрясенно произнесла Полина. – Как же так? Они столько лет знали друг друга! Разве такое возможно?.. Нет, нет! – она покачала головой. – А вдруг они кого-то с улицы привели в дом, угостили, а тот напился и устроил поножовщину?.. Может такое случиться?
Дупак с жалостью поглядел на красивую хозяйку.
– В нашей жизни многое возможно, – сказал он. – Поверьте мне, я разного насмотрелся за время службы. Случается, увы, убивают и более близких людей. Недавно один наркоман мать родную пристукнул. Она пенсию спрятала, а ему на дозу не хватало. Достал ящик с инструментом и молотком приложил родительницу и не посмотрел, что она его мать, жизнь ему дала, паршивцу. А хотите знать, как всё было здесь, в вашей квартире? Перепили двое мужиков, поспорили. Повод в подобном состоянии всегда под рукой: не так сел, не то сказал – сотня вариантов. Затем спор плавно перетёк в перепалку, градус конфликта поднялся, завязалась потасовка. Когда башка одурманена выпитым, а выдули приятели немало, судя по пустым бутылкам, аргументация кулака кажется наиболее убедительной. А тут и столовый нож под руку подвернулся. Вот так все и было, как мне думается. Смею вас заверить, я редко ошибаюсь.
– Как это ужасно! – воскликнула Полина, готовая снова разреветься.
Дупак видел, как ей трудно сейчас, и жалость шевельнулась в нем. Надо же, такая ладная, милая женщина, посочувствовал майор, и угодила в передрягу, которой не позавидуешь.
– Вам помощь не нужна? – поднявшись, спросил он. – Может, соседей попросить, чтоб не оставляли вас одну? Все-таки какая-то поддержка.
– Спасибо, я справлюсь.
В это время из комнаты послышался хриплый мужской мат. Голос принадлежал подозреваемому Карачарову, и Дупак, озадачившись, поспешил на шум.
…Приехавшие санитары уложили на носилки труп Самохвалова и вынесли из комнаты. Старушки-понятые, как по команде, достали одинаковые платки и начали вытирать слезы, выступившие на глазах.
Насупившийся, сгорбленный Карачаров сидел на стуле под присмотром участкового. Выглядел Андрей неважно, но мало-помалу начал приходить в себя.
Минут десять назад его подняли с пола ощутимым пинком в бок. Когда разодрал зенки, увидел над собою рыжего мента, круглая рожа которого была густо усеяна мелкими конопушками. Будто в нее кто-то брызнул жидкой горчицей из полного тюбика. Рёбра до сих пор ныли от удара. Потом Андрея заставили снять окровавленную рубаху, уложили ее в пакет, эксперт в резиновых перчатках снял соскобы с рук, и после этого велели переодеться в другую одежду. В дорожной сумке нашлись запасные вещи, он переоделся, а сумку, чтобы не мешала передвигаться снующим туда-сюда людям, затолкал в угол, за шкаф. Снова приземлился на стул, угрюмо наблюдая за происходящим. Мысли вертелись вокруг одного: что случилось в квартире, пока они с Олегом дрыхли? И оттого, что ответа пока не находилось, боль тискала виски, но еще невыносимей было осознание, что Олега больше нет. Кто убил, за что? И почему так цинично был выбран день убийства – как раз в день рождения?
Рядом послышались шаги. Андрей поднял голову. Подошел конопатый мент, обратился к участковому:
– Капитан, где его документы? – кивком он показал на Андрея.
Участковый подал рыжему бумажник Карачарова.
Лейтенант сцапал документы, мельком заглянул в паспорт, сверил фотографию и, убедившись, что все в порядке, сунул бумажник в свою кожаную офицерскую сумку.
– Думаю, паспорт этому деятелю лет через восемь потребуется, – ухмыляясь, конопатый покосился на Карачарова и добавил уже лично для задержанного: – Попилишь лес на северных делянках, мозги проветришь, алкаш.
Кровь бросилась в лицо, Карачаров гневно выкрикнул:
– Да вы что, спятили тут все?.. Я никого не убивал! – и крепко заматерился.
– Буйный какой, – заметила Оксана, переглянувшись с Лошкаревым – такую фамилию носил лейтенант-оперативник с рыжими волосами.
– Ничего, посидит в изоляторе, успокоится, – ответил Лошкарев.
После раздавшегося мата в комнате появился Дупак. Он слышал последние слова подозреваемого. Про себя не без удовольствия отметил, что парень, похоже, протрезвел и начал соображать. А это неплохой знак. Работать с невменяемыми все-таки намного сложнее.
– Послушай, парень, – подошел поближе старший опер, – а ты сам-то что-нибудь помнишь? – Голос Дупака звучал убаюкивающе, почти по-родственному. От него исходила такая сердечность, что Карачаров смешался вдруг, устыдившись матерного тона.
– Смутно очень, – честно признался он.
– Ночная тьма?
– Так и есть.
