Москва – Ярославль

скачать книгу бесплатно

Москва – Ярославль
Глеб Алексеевич Океанов

Автобиографический рассказ, как незапланированная поездка в Ярославль едва не привела к смертельному исходу для первокурсника Литературного института.

Глеб Океанов

Москва – Ярославль

1 декабря 2009 года

Словно в сериале “Скорая помощь”, несколько врачей спешно везли пациента на каталке по внутреннему двору из одного корпуса больницы в другой. Вот уже час, как наступила зима, и в подмосковном Пушкино пошёл снег. На пациенте из одежды только трусы, поверх – тонкая простынка.

– И как ему не холодно? – воскликнула молодая женщина-врач. – Он такой горячий. Потрогайте – об него можно обжечься!

– Девушка, вы это обо мне? – пробормотал парень под простынкой и улыбнулся в стиле “How you doin’?” Джоуи из сериала “Друзья”.

– А ты вообще заткнись нахер! – прикрикнула она, махнув рукой, и белохалатная процессия исчезла в двери больничного корпуса.

За день до этого

Родители подкинули денежку, и Глеб сам себе купил подарок на восемнадцатилетие – цифровой фотоаппарат за четыре с половиной тысячи. Через двое суток после покупки гаджет будет разрублен пополам.

Утром тридцатого ноября, в последний день осени, в свой день рождения, он гулял по аллейке перед общежитием Литературного института имени Горького по улице Добролюбова, наслаждался качеством фотографий цифровика и утренним морозцем. (Снимки на его новом сотовом больше походили на мозаику из пикселей, а старый, где качество было поприемлемей, украл у него один армянин).

Аллейку эту Глеб очень любил – тут часто тусили, выпивали, играли на гитаре и целовались, влюблённые, студенты Лита. Глеб же ещё любил тут слушать великую передачу “Фрэнки-Шоу” на радио “Серебряный дождь”. Если в воскресенье хорошая погода, то он брал баночку-другую холодного пива, располагался на скамейке, втыкал наушники и полностью погружался в миры великих людей – Юкио Мисимы, обожаемого в Лите Венедикта Ерофеева, Эдит Пиаф и других.

После учёбы Глеб отмечал своё совершеннолетие с однокурсником поэтом Яном и его девушкой Катей. За какое-то время до знаменательной даты он шутил, что надо бы отметить свой дээр как можно оригинальней:

– Не пить?! – засмеялась тогда одна незнакомая девчонка.

– Ага! – смеялся Глеб. – И с тортиком!

Как-то Глеб с Яном пришли в клуб “Ниагара” на поэтический вечер Лёхи Никонова, музыканта и поэта, лидера панк-группы “Последние танки в Париже”.

Когда они стояли и курили у входа, две барышни притащили пьяного Глеба Самойлова – группа “Агата Кристи” уже год как объявила о распаде, а группа The Matrixx ещё не появилась.

– Нам сюда? – пьяно пробормотал Глеб Рудольфович, указуя на светящиеся буквы магазина “Пятёрочка”.

Девушки развернули его к подвальному входу клуба.

– А, нам сюда! – обрадовался Глеб Рудольфович и скрылся в полумраке лестницы вместе с девушками.

– Твою мать, это же Глеб Самойлов! – воскликнул Янчик, фанатевший тогда от Самойлова и Никонова (даже красил ногти в чёрный во время своих поэтических выступлений).

Никонов читал со сцены стихи, периодически выходил из себя, что звукорежиссёры в зарешёченной будке на сцене разговаривают в полный голос, подходил к этой будке и бил со всей дури с ноги. Ян всем вокруг шёпотом рассказывал, что встретил Глеба Самойлова, что он тут, в клубе, пришёл послушать стихи друга.

– Я присутствовал при расстреле, – читал Лёха Никонов, –

Их раздели

догола. Они были приговорены

и в ладошках прятали груди.

Расстрелом командовал президент великой страны…

– Владимир Владимирович Путин! – кричал за него весь зал.

Глеб (который не Самойлов) отошёл на какое-то время в туалет, а когда вернулся, Ян всучил ему листок.

– Тут Лёхе написать можно будет! Он со сцены прочтёт! – сказал он.

Глеб пожал плечами и своим убогим почерком написал четверостишие-экспромт. Никонов чуть позже прочёл со сцены:

– “Лёха, зацени”. Ага-ага, ща заценю. “Я Лёху Никонова наебал –

Пока он стихи читал,

Я пиво пил

И бумагу в сортире струёю топил”.

Хах, прикольно! – усмехнулся Никонов, скомкал листок чёрной кожаной перчаткой без пальцев и выкинул за спину.

– Лёха сказал: “Прикольно”! Лёха Никонов сказал про твой стих: “Прикольно”! – радовался пьяный Янчик.

Позже ребята подошли к Лёхе за автографом, Глеб поднял один из использованных листов с пола и протянул ему. Никонов перевернул лист, и там оказался вопрос “Нулевые закончились – что будет дальше?”. Он решил, что это вопрос от Глеба и написал: “А дальше будете вы и ваше поколение”.

– Меня, кстати, тоже Глеб зовут.

– Да ладно?! – восхитился пьяный Глеб Самойлов. У него в таком состоянии с трудом выходило держать глаза открытыми.

Он подписал автограф Яну: “Яну – от Глеба”. Глеб (который не Рудольфович, а Алексеевич) потом жалел, что не взял тогда у рокера автограф – забавно бы смотрелась надпись “Глебу от Глеба”.

Ян и два Глеба попросили арт-менеджера клуба сфотографировать их втроём, и в результате на мобильном появилась та самая фотография – мозаика из разноцветных пикселей.

Глеб и Ян договорились тогда с этой девушкой, арт-менеджером, что выступят на сцене клуба со своими стихами. Мол, мы студенты Литературного, мы толпу людей приведём, в накладе не останетесь. Глеб, конечно, не поэт, он прозаик, но зависть к читающим свои вирши со сцены рифмоплётам иногда заставляла его вписываться в подобные авантюры.

Пока Глеб отлучился из города, Ян изменил концепцию. Выкинув Глебку из уравнения, он заменил его на литовских товарищей Андрея Смертникова и Александра Родимцева, а также пригласил Арса-Пегаса и Михаила Кедреновского – известных в Москве молодых поэтов. Глеб не обиделся – действительно, какие стихи, с какой ещё такой сцены? Что за глупости?

В назначенный день толпа народа долго стояла у клуба. Пришло, по мнению управляющих, очень мало людей, и это их разозлило. Тем более, что Арс-Пегас за день до этого читал свои новые стихи бесплатно, так что никто на следующий день слушать старые шлягеры за деньги не пришёл. Понимавший, что так оно и будет, Арсений к тому же напился и лыка не вязал.

Глеб тем временем смешил на улице малознакомый народ.

– Надо бы отметить свой дээр как можно оригинальней, – заявил он.

– Не пить?! – засмеялась тогда одна незнакомая девчонка.

– Ага! – смеялся Глеб. – И с тортиком!

Он допил банку алкогольного коктейля Trophy, шумно смял её и выкинул в урну. Вот все потом будут шутить про две тысячи седьмой год – “сентябрь в огне, убийца плачет”, канал альтернативной музыки A-One, баллоны “Блейзера” и прочее – у Глеба в Уфе такого две тысячи седьмого не было. Раньше молодой организм знал только два алкогольных напитка – пиво и водку (и шампанское на Новый год), так что именно в две тысячи девятом он открыл для себя баночные алкогольные коктейли и удивлялся их разнообразию и большому количеству разных вкусов. (Естественно, после шести лет в насквозь пропитом общежитии Лита здоровье Глеба всем этим дешёвым а?лкоголем будет сильно потрёпано).

– Хочешь фокус? – спросил у девушки Глеб. – Алле-оп! – и из рукава вынырнула ещё одна банка кислотно-зелёного цвета.

Он потом проделал этот аналогичный фокус ещё несколько раз – он закупил в магазине восемь банок и рассовал их внутри рукавов.

К нему подошла одна незнакомая барышня и обратилась:

– Глеб, можно я у тебя отопью?

– Откуда ты меня знаешь? – спросил он.

– Ты на “ЛитПоне” у Арса-Пегаса отнял у него мою ковбойскую шляпу, бегал по клубу от охраны, отказывался возвращать.

– Просто пей, – протянул банку ошеломлённый Глеб.

Сам-то он помнил только, как разбил бокал во время выступления поэта и на глазах у двух товарищей и пары девушек, к которым они подсели, пытался резать вены. Он ещё так профессионально раздобыл тогда бокалы для пронесённого в литературное кафе вина.

– Можно нам шесть бокалов? – спросил он у официанта за барной стойкой, в то время как в метре от него Арсений Молчанов читал стихи, и вся публика в кафе глядела на него. Поэта пришлось даже немного подвинуть, чтобы не мешал добывать тару для пакетированного красного вина.

– Шесть бокалов чего? – хмуро спросил официант. – У нас нельзя со своим.

– Псст, – Глеб поманил парня поближе. – Видишь, вон бабы сидят? – прошептал он. – Представляешь, пить отказываются! Сейчас я перед ними поставлю бокалы, и как бы поставлю перед фактом, что пить придётся.

И так Глеб раздобыл тогда бокалы, разлили на всех исподтишка винцо, потом он специально разбил бокал под столом, потом – порезанная куском стекла рука, потом, видимо, ковбойская шляпа. Это современная поэзия, детка!

Банки Trophyзакончились, и администрация “Ниагары”, так и быть, запустила пьяную толпу студентов в клуб. При входе всех обшманали, и у Глеба отняли жёлтую пачку M&M’s, потому что “нельзя со своим”.

На сцену, почти заломив руку, вывели Сашу Родимцева. Тот прочитал немного своего, после чего выразил общее мнение по отношению к ситуации, развернулся, нагнулся и пошлёпал себя по заду, после чего его выдворили со сцены, а всех остальных – из клуба.

На выходе Глеб попросил вернуть свой M&M’s, а потом сказал, что этот не его – ему нужна жёлтая пачка, с орехами.

Ян затем прочитал свои стихи тем, кто сразу не разъехался, там же, за домом, – он всё-таки на этот вечер даже родителей пригласил. Затем он с ними отъехал, а оставшаяся толпа пошла шляться.

Несколько дней ничего не евший Глеб купил в ларьке дешёвую маленькую пиццу и стал её, голодный, поглощать чуть ли не с целлофаном.

– Глеб, на тебя глядя, можно подумать, что вас в общаге не кормят! – сказал Дима Колотиевский.

– Дима… в общаге никого не кормят… – объяснил ему стирающий бельё в раковине и хранящий продукты за окном студент.

В ходе вечернего променада в толпе обсуждался вариант гулять всю ночь по Москве (больше всех, конечно, радел за это Глеб – после четырёх литров алкоголя-то), но люди всё отваливались, и, в конце концов, все разъехались по домам.

Как это бывает у пьяных, Глеб словно телепортировался в общежитие, забрался к себе на второй ярус кровати и приготовился спать. Тут зазвонил телефон, который он забыл на полке в противоположном углу комнаты. Пока Глеб очнулся и спрыгнул ровно в тапки, телефон замолчал.

“Кто это там, нахер?” – написал раздражённый Глеб на пропущенный номер.

Оказывается, это звонила Катя, девушка Яна. Они познакомились на концерте ПТВП в клубе “Точка”, это была презентация макси-сингла “Репортаж с петлёй на шее”. Глеб тогда месился у сцены, периодически любители панк-рока его роняли на пол и топтались, но потом дружно поднимали, а Ян тем временем был занят Катей.

Девушка объяснила Глебу, что опоздала на свой подмосковный поезд и теперь интересовалась: предложение гулять по ночной Москве ещё в силе? Глеб девушкам не отказывает, так что мигом трансгрессировал на Новый Арбат, сон отменился.

Всю ночь они гуляли по Москве. В то невинное святое время алкоголь продавался круглосуточно, и никто не пытался тебя арестовать, или вытребовать взятку, за то, что идёшь по ночному городу с банкой алкогольного коктейля или пива в руках.

Глеб и Катя даже завели по пути собаку – мохнатый барбос долго сопровождал их, а студенты искали повсюду какой-нибудь ларёк с пирожками для пёсика.

На берегу Москвы-реки Глебу пришла в голову одна идея. Он отдал Кате из карманов джинсов кошелёк и телефон, а сам вошёл по пояс в ноябрьскую воду.

– Севера синие льды! – запел он песню группы “Пилот”, разведя руки в стороны и наслаждаясь мгновением, – звёзды востока,

На унтах шаманских сакуры цвет, да полынь.

Перевернуться полюса от ока до ока,

Поднимутся в воздух крылатые кошки пустынь.

– Нет, ты не то поёшь, – сказала Катя, войдя в воду. – Вот, что надо.

Мой дом – тюрьма. Тюрьма – мой дом.

Да только я живу не в нём.

Ой, не по мне такие дома.

В клетку небо за оконцем,

А я уйду своей тропой