скачать книгу бесплатно
Тимур висел в «кенгуру» на животе у Дашки и громко пыхтел, пытаясь расстегнуть пуговицы на её кофточке.
– Видишь, опять сиську ищет, – счастливо улыбнулась та.
– Дашка, ну почему так происходит? – дрогнувшим голосом прямо с порога заговорила Инночка. – Почему человек так наивен? Почему думает, что может всем помочь? Облагодетельствовать. Растрачивает себя на работе, по капельке отдаёт себя другим, при этом начисто забыв о тех, кто рядом. Рядом каждый день! Понимаешь, он занят только собой! Успех, признание – всё это призрак, манящий и ничего не дающий взамен. А я? Я понимаю, что человек вправе выбирать сам, но почему он не хочет нести ответственность за свой выбор? Капризничает, обижается, как маленький ребёнок, и совсем не видит возникшую проблему.
– Как сказал неповторимый Оскар Уайльд: создавая человека, Господь Бог переоценил свои возможности, – невесело улыбнулась подруга, став на минутку мудрым кандидатом наук и верно поставив диагноз Инночкиной тираде. – Я давно говорила, что рано или поздно вы с Костей расстанетесь. Это не твой мужчина, а ты не его женщина. Вы разные. И потом когда уходишь, нужно закрыть дверь в прошлое. А твой драгоценный Костик так и не ушёл из прежней семьи. Да и что это за жизнь? Ты мучаешься, ревнуешь. Он постоянно чувствует себя виноватым. Перед тобой, перед бывшей женой, дочкой. И тем, согласись, несладко.
– Самое ужасное, что каждое воскресенье он идёт к ней. Он ни за что не допустит, чтобы его бывшая вышла замуж.
– Может, боится? А вдруг у вас с ним ничего не получится?
– Скорее, сохраняет запасной аэродром.
– Он с ней спит?
– Кто его знает? Говорит, что нет, но я ему не верю.
– Не понимаю, как ты миришься? Я бы не смогла.
– И, главное, врёт постоянно. Ходит с ней к друзьям, берёт её на выставки своих картин, а я, как дура, дома одна сижу. Больше не могу, надоело всё, годы уходят.
– Да, что ты, Иннуля, ты молодая, ещё встретишь своего принца. Отпусти его, не пытайся вернуть.
– Ты мудрая, – прижавшись к подруге, всхлипнула Инночка. – Я думаю, никого отпускать уже не нужно. Он вчера ушёл и, наверное, навсегда…
– Я старая и многодетная, – ответила подруга, погладив Инночку по руке. – У меня трое детей, муж, два кота и огромная собака. И у каждого свой особый характер. Давай после ужина посекретничаем, как в старые добрые времена.
Инночка так долго делала вид, что у неё всё хорошо, что совсем забыла, как это может быть здорово – поплакаться на плече всё понимающей подруги.
– Иди к народу. Там пицца в духовке. Я тоже сейчас приду, только зайчика своего покормлю, – сказала Дашка, нежно пощипывая щёчку маленького Тимура.
В центре кухни громоздился самодельный деревянный стол. Руслан крутил в руках электрический самовар, пытаясь понять, почему он опять не работает. Остальные гости просто курили и вели неторопливую умную беседу.
Инночка протиснулась между раковиной и чьей-то широкой спиной, заглянула в духовку и незаметно обвела глазами присутствующих. Широкая спина, надёжно укрывшая Инночку от народа, шевельнулась и заговорила хорошо поставленным баритоном:
– И в нашем обществе, и у животных одни и те же законы. Выживает сильнейший! Люди исказили человеческую природу, выдумав мораль. Вспомните московский погром в июне 2000 года. Футбольный матч Россия – Япония превратился в массовое помешательство подростков. Обезумевшая восьмитысячная толпа, вооружённая бутылками пива, с радостным воплем бросилась громить мониторы, транслирующие матч, иномарки, припаркованные на Тверской. Она сметала на своём пути конную милицию и представителей ОМОНа. А вы говорите о морали. Уж какая тут мораль? Мораль выгодна слабым. Как говорится: высшая свобода – выбирать рабство по своему вкусу.
– Конечно! – послышался хрипловатый молодой голос.
Инночка высунулась из-за спины и увидела стриженую девицу в очках с сигаретой в руке.
– Конечно, мораль – выдумка одних для одурачивания других, она противоестественна, так как извращает человеческую природу. Люди постоянно усложняют себе жизнь, придумывая разные правила. Стыд противоестественен! Сколько существуют люди, столько и существует условность человеческих обычаев. Если у одних народов плохо выходить замуж девственницей, то у других, наоборот, это хорошо.
Для убедительности девица вдавила окурок в пепельницу и закинула ногу на ногу. Хлипкий студент-аспирант, сидящий по правую руку от стриженой девицы, встрепенулся и неуверенно произнес:
– Невозможно одними уговорами сделать людей добрыми…
– Вы ещё скажите, что добро идёт от человеческой слабости, – забасила спина. – Ответьте мне, почему добро хорошо, а зло плохо? Есть только один универсальный закон мироздания – стремление к власти. Покажите мне дерево, которое не борется с другими из-за света.
– Да о чём мы спорим? – вскинула руки стриженая девица – Человек человеку волк! Поймите же, если мы не самодостаточны, то мы просто используем другого. Мы не любим его. Тот, другой – вечный враг, покушающийся на наше счастье, но он и предмет наших желаний, он часть, ещё не «проглоченная» нами. Наша вечно голодная воля утверждается через другого, более слабого. Она приковывает нас к нему, но не узами любви, а страстью к удовлетворению. А вся человеческая культура – лишь набор мифов, скрывающих устремления эгоистической воли.
Девица гневно взмахнула рукой, изобразив то ли набор мифов человечества, то ли устремления эгоистической воли. Инночке на миг показалось, что каждый говорил о самом себе, о том, что беспокоило только его, при этом совсем не слыша соседа.
– Но ведь даже животное сохраняет своё потомство, это и есть мораль, – покраснев, вставил студент.
Спина напротив Инночки вздохнула:
– Всё, что вы говорите, – вздор. Да, не люди придумали мораль. Мораль существует и у животных. Люди всего лишь подражают им. Добро и зло существуют самостоятельно. Эти два бога воюют друг с другом, а мы лишь выбираем, кому из них молиться.
– Люди отпали от Бога и стали понимать свободу как своеволие, – заговорил куривший у окна блондин. – Этот мир возник в результате самоограничения Бога. Так проявился закон жертвы. А по-вашему выходит, что Бог виноват в том, что в этом мире существует зло…
– Есть только д-д-добро, и оно от Бога, – слегка заикаясь, перебил его студент. – Наш мир – иллюзия. Абсолютное добро воплощено в Боге, п-п-персонифицировано. Познавший эту истину сделается свободным от греха.
– Ерунда, – замахала руками экзальтированная девица, – человек уже приходит в этот мир со своими греховными желаниями. С первым криком он требует, требует, требует…
– Тогда получается, что болезнь – расплата за грехи? И Богу необходимы наши страдания? – бросил с вызовом студент.
Блондин стряхнул пепел в открытую форточку и, подмигнув выглянувшей из-за скрывавшей её спины Инночке, ответил:
– Ещё Платон считал, что качество изделия, в данном случае тело человека, зависит не только от ваятеля, то есть Бога, но и от качества материала, от нашей с вами нравственной природы. Когда страдает тело, душа очищается. Через смирение. Но Вы ошибаетесь, юноша, Богу неугодны наши страдания. Он не посылает их специально – мы сами их выбираем. Мы выбираем меру своей вины, а затем изводим себя раскаянием. Но это уже из раздела психологии…
– А как же душа? Вы сказали, страдания очищают душу, – не унимался студент.
– Душа очищается, если человек принимает себя не таким уж идеальным, а совершающим ошибки. Ещё он признаёт, точнее, принимает других такими, каковы они есть на самом деле, – слабыми, греховными, несовершенными. Принимает смерть, болезнь и волю Бога.
– Что же тогда зло? Неотъемлемая наша часть, наша греховная натура?
– Поймите, люди по своей натуре больше глупы, чем аморальны, – продолжая смотреть на Инночку, ответил блондин. – Зло рождается от несовершенства социального организма. Если бы общество было совершенным, то зла бы не существовало…
– Не существовало? Если всё так, как Вы говорите, то что нам мешает быть счастливыми? – перебил его студент.
Блондин насмешливо пожал плечами и затянулся сигаретой.
– Первое – это страх! – забасила спина, закрывавшая Инночку. – Страх потери денег, времени, отношений. Второе – сомнения. Мы не видим дальше собственного носа, не видим перспективу, изменение в целом. Третье – это лень! Мы прикрываемся чрезвычайной занятостью. Я занят! Чем? А ничем, занят и всё! Нам лень заботиться о своём здоровье. Зарядка? Спорт? Бассейн? Витамины? Даже к стоматологу сходить лень. Я занят! Очень! Нам лень заботиться о своём богатстве. Зачем куда-то идти? Звонить? С кем-то говорить? Нам лень! Четвёртое – нам постоянно мешает привычка. Вся наша жизнь – чередование наших привычек. А есть ещё высокомерие. Если вы встретили высокомерного человека, знайте: перед вами монстр, состоящий из эгоизма и невежества.
– По-вашему выходит, что стать успешным просто? – запальчиво возразил студент.
– Очень просто! Любое дело должно иметь цель. Желательно грандиозную. У вас есть выбор. Всегда! Как говорил один мудрец, у человека два уха и один рот. Только рот он не закрывает: спорит и спорит вместо того, чтобы задавать вопросы и слушать! И ещё одно. Очень важно научиться осторожно выбирать друзей. И уж, конечно, не слушать советы бедных и напуганных. Цените владеющих информацией! Девиз моего отца, а он, скажу вам, многое повидал в этом мире: деньги – тесто. Нужно только найти рецепт, как его приготовить. Заплатите сначала себе – это и будет началом вашего успеха.
– Всё, починил, – подал голос Руслан, установив самовар в центре стола. – Хватит спорить, будем пить чай.
4
Инночка Горелова сладко потянулась и села на кровати. Было ещё очень рано. В доме все спали, а в незадёрнутое окно заглядывало серое весеннее утро.
«Ну почему на женский праздник всегда хмуро и сыро?»
Инночка нырнула обратно под одеяло и зажмурилась. Костя так часто говорил, что ей нужно найти другого мужчину, что она наконец поверила, и вот результат. Она узнала его сразу: с той первой минуты, когда вошла на кухню и увидела насмешливые синие глаза, будто невидимая нить прикрепилась к её истосковавшейся по счастью душе.
Всю ночь она прижималась к своему блондинистому кумиру. «Его зовут Герхард. Имя-то какое, и не выговоришь!» Инночка мысленно засмеялась. Она будет называть его Гера, а ещё лучше Героч-ка. «Милый, милый Герочка».
Инночка уткнулась носом в подушку и вдохнула едва уловимый запах любимого мужчины.
«Куда он делся? Наверное, курит. Холодно, заболеть может. Вылечим, всё вылечим».
Дверь спальни тихонько скрипнула. «Ага, вот и ты, мой блондин-искуситель». Инночка обернулась и увидела встревоженные Дашки-ны глаза.
– Ты Тимура не видела?
– Кого? – чуть охрипшим после сна голосом спросила Инночка.
– Тимочку, маленького Тимура, – с надеждой посмотрела Дашка.
– Нет, – растерялась Инночка.
Дашка села поверх одеяла и заплакала.
– Он исчез.
– Кто исчез?
– Тимка, его нигде нет. Я всю квартиру обошла, думала, может, кто из гостей к себе взял. Ну, мало ли, – не совсем уверенно пожала плечами Дашка. – Может, заплакал и кто-то взял, чтобы меня не будить. Я так крепко уснула, легли-то поздно.
Спать действительно легли поздно. После вечернего чаепития с пиццей, сухим вином и умными разговорами все долго не могли угомониться. Дашка как радушная хозяйка держалась до последнего, но в начале второго, шепнув Инночке: «Я вам постелила в комнате Тимура», – ушла с малышом спать в комнату к близнецам.
Подруга тогда залилась краской, но благодарно улыбнулась – Герхард весь вечер ухаживал за ней, и продолжение прелюдии плавно перешло в спальню маленького Тимура.
Инночка помнила, что ночью она просыпалась. Было ещё темно, Герхард посапывал рядом, а из кухни доносились голоса и пение под гитару. Потом она снова уснула, и вот, малыш Тимур исчез.
Они искали его молча. Инночка и Дашка ползали по ковру, заглядывая под столы, стулья и за кровати. Квартира была большая, столов и кроватей было много, но с каждой минутой надежда найти ребёнка таяла. Проснувшиеся гости включались в поиск. В ванной нашли погремушку, шумели, переговаривались, и это больше было похоже на игру в прятки, чем на поиски ребёнка. Ещё через четверть часа Дашка беспомощно сидела на полу, уставившись на Тимкину погремушку полными слёз глазами.
– Я вызываю милицию, – решительно проговорил Руслан.
Дальнейшие события Инночка помнила плохо. К обеду пришёл участковый инспектор, потом ещё кто-то из уголовного розыска, и она, как автомат, отвечала на вопросы, искала фотографии Тимура для какой-то ориентировки, диктовала приметы малыша, кормила близнецов, прижимала к себе растерянную Дашку и всё думала: «Куда подевался Герхард?».
Мужчина, с которым она провела лучшую в своей жизни ночь, пропал, сгинул, не сказав ни слова. От него не осталось ничего: ни телефона, ни фотографии, ни имени.
Геры, любимого Герочки Вагнера, преподавателя русской литературы, профессора Хайдельбергского университета, не существовало в природе. Теоретически и даже практически Герхард Вагнер был. Им оказался пожилой остроносый немец, который вместе со своими студентами был предъявлен на опознание Дашке. Дашка немца не опознала. Того, другого Герхарда, она встретила в библиотеке университета два дня назад. Он подошёл сам и предложил спонсорскую помощь для газеты. Поговорив с полчаса, она почти влюбилась в обаятельного «профессора», перезнакомила его со всеми и пригласила в гости, правда, при этом забыв записать свой адрес. Но он пришёл с цветами и апельсинами. А потом пропал Тимур, и «профессор» тоже исчез.
Инночка и Дашка отказывались верить в то, что именно Гер-хард похитил Тимура. Инночка – потому, что влюбилась, а Дашка – потому, что доверяла своей интуиции и никогда не заблуждалась в людях. Ну, почти никогда.
Инночка осталась ночевать в комнате Тимура. Она взяла из дома сумку с вещами и после работы возвращалась к Дашке. По вечерам они теперь больше молчали, думая каждая о своём. К концу месяца Дашке выдали бумагу, в которой было написано, что по указанным приметам найти ребёнка не представляется возможным. Дашка положила бумагу в коробку с документами и горестно вздохнула:
– Господи, что же мне делать? Где мой малыш?
Инночка прижалась к подруге и тоже заплакала.
Глава 3 Наташка
21 октября 2012 года Галактические Солнца встанут в один ряд с Млечным Путём. Галактическое солнцестояние возвестит о возрождении и обновлении мира. Воины Света будут готовы
Наташка пропала неделю назад. Просто так взяла и пропала. Вечером, накануне, она принесла свой дневник и попросила спрятать. Вероника прятать не стала, положила в стол возле компьютера и тут же о нём забыла.
– Сегодня Ольга Фёдоровна звонила, – сказала Наталья, по-хозяйски распоряжаясь на кухне у подруги. Она поставила на огонь турку с водой, ополоснула заварочный чайник и всыпала туда заварку.
– Мирить вас собралась? – улыбнулась Вероника, выкладывая на тарелку любимое Наташино печенье.
Ольга Фёдоровна, мать бывшего мужа Натальи, никак не могла поверить в то, что они расстались. Сашка был неплохим фотографом и послушным сыном, но на дух не переносил критику. Любое замечание по поводу и без повода вызывало у него всплеск негодования и обиды. Наталья же, даже если была неправа, никогда не уступала, и переспорить её было невозможно. Оскорблённый непониманием со стороны супруги, Сашка действовал по давно отработанному сценарию: выпивал «на посошок» стакан водки и исчезал из дома. Спустя несколько дней Наташка находила исхудавшего и дурно пахнущего мужа на тусовках местного андерграунда, среди нечёсаных девиц и таких же лохматых парней. Отмывала, откармливала и возвращала к нормальной жизни. Он каялся, клялся в вечной любви, но уже через месяц всё повторялось: в сердцах Наталья делала ему замечание, а потом с трудом вырывала из объятий неистовой молодёжи. Так продолжалось два года супружеской жизни и ещё год после развода. Наконец, в прошлом месяце она отселила экс-супруга-фотографа сосвоей жилплощади в коммуналку, которую эти годы перманентно занимали его друзья по художественному цеху.
– Ты не поверишь, – потешалась Наташка, – вчера ко мне домой Жига заявился. Ну помнишь, заводной такой парень с филфака?
Сашку Жигунова по прозвищу Жига Вероника помнила. Он пел чудесные песни под гитару на всех студенческих вечерах, и о нём вздыхала без малого треть обитательниц женского общежития.
– Попросился на одну ночь. Его на конференцию в Москву командировали, а в гостинице что-то перепутали, и место забронировали только с сегодняшнего числа, – продолжала рассказ подруга. – Я ему на кухне постелила. А сегодня ведь воскресенье, ну мы и дрыхли до девяти. А тут телефон звонит. Жига спросонья трубку взял.
Ему: «Алло, Сашенька!»
Он: «Да».
Ему: «Сыночек, ты чего не звонишь?»
Жига в ответ: «Мам, а как ты меня нашла?»
В трубке: «Да я и не надеялась. Как там Наташа?»
Он: «Спит ещё. Я тебе открытку с видом на Кремль купил».
В трубке: «А зачем? Ты бы лучше приехал! Недалеко ведь живёшь?»
Тут Жига окончательно проснулся, понял, что это вообще-то не его мама, трубку бросил и пришёл меня будить. Я ему: «Дурак! Это свекровь звонила! Моего бывшего тоже Сашкой зовут. Что я теперь ей скажу? Ну зачем ты трубку взял?».
– Так ты же спишь! – резонно заметил Жига.
– Короче, – выходя из роли рассказчицы, продолжала Наталья, – только я выпроводила огорчённого «благодетеля», как снова звонит Ольга Фёдоровна:
– Наташенька, я утром, кажется, не туда попала. Представляешь, там тоже Саша ответил.
– Бывает, – отозвалась я, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.
– Послушай, Натуля, а может, вы того… сойдётесь? – Вероника с надеждой заглянула в лицо подруги.
– Вот ещё! Я сейчас себя человеком чувствую. А то как нянька при дитятке великовозрастном. Ольгу Фёдоровну жалко, хорошая свекровь мне досталась, намучается она ещё с сыночком… Я тут, Вероника, с интересным типом познакомилась, – она понизила голос, – такие вещи рассказывает – закачаешься! Клоном себя называет, завтра встречаемся. Да, вот ещё, – Наташка замялась, – помнишь, когда мы в Крыму отдыхали, я у экстрасенса училась?
Вероника кивнула.
– Мне увидеть её нужно. Ты дяде Серёже позвони, я недельку у него поживу. Хорошо, зайчик?..
– Ох, Наталья, и чего тебя в мистику тянет? Вроде и не внушаемая ты.
