скачать книгу бесплатно
– Куда побежал?
Подобравшийся Саня увидел, как незнакомец махнул рукой в сторону узкого переулка на противоположной стороне улицы. Туда парочка преследователей и кинулась, только цветастая девкина юбка мелькнула. А владелец коричневых сапог завернул в Санино укрытие, посмотрел на парня, сказал: «Ага», выглянул наружу, вернулся:
–Давай за мной.
Какой там, спорить! Саня пролез за незнакомцем под возом, потом под веревкой, свернул за ним раз, потом еще несколько раз, и вышел к городским воротам с другой стороны. Один вышел. Незнакомец, указав, куда идти, сам будто растворился. Только что был и исчез, чтобы появиться, когда Саня уже ковылял по проселку.
Ноги отяжелели, едва только городские ворота скрылись из виду. Надо бы уйти с открытого места и – по кустам, по кустам. Не полез. Сил не осталось.
Незнакомец образовался за спиной совершенно нечувствительно. Только что никого не было, а уже шаги: скрип-скрип. Саня приготовился удирать.
– Еще метров двести, и повернешь налево, – приказал провожатый.
Послушался. Как не послушаться, если человек тебя только что вызволил из крупной неприятности?
За поворотом пошли те самые межи, по которым они еще с час петляли, пока не вышли к сараю. За это время спутник успел представиться Жуком, предупредить, что идут они в табор к арлекинам и, что главаря зовут Шак Апостол.
В сарае Сане предложили, садиться к столу. Главарь сначала смотрел из угла. Там крыша прохудилась. На полу и на серых неровных стенах лежали косые полосы света. Насмотревшись, Шак бросил провожатому несколько тихих слов. Жук не ответил.
А Саня тем временем уже дошел до крайней степени напряжения. Цыкни над ухом – порскнет, только его и видели.
Шак еще потоптался в своем углу, потом медленно подошел и уселся напротив.
– Как тебя зовут?
– Александр.
– Угу, – Апостол косо глянул на Жука. Тот пожал плечами.
– Родительница Леком звала?
– Нет.
– А как?
– Не знаю. Меня чужие люди подобрали. – Саня, между прочим, говорил чистую правду.
– Ну, а они-то как тебя кликали? – продолжал въедаться Апостол.
– Саней.
Шак собрал лоб в складки и улыбнулся, показав большие желтые зубы. Улыбка вышла до жути ненастоящей – арлекин. И страшный арлекин. Зато сразу понятно: ни одному слову он не верит.
– Человек, говоришь, – усмешка стала просто-таки зловещей.
Саня крепче зажал руки коленями. Не хватало, чтобы на глазах у чужаков когти полезли. А они полезли. Сами, сволочи! Он же еще не решил враги они или друзья. Он только насторожился. А когти – вот они. Они, гадство, его не спрашивают, когда вылезать.
– Ты кому врешь? – донеслось со стороны.
Саня быстро оглянулся. Ешь, твою трешь! Собака! Верхняя губа Жука поднялась. Под ней обнаружились клыки, не хуже волчьих. Нос заострился. Уши прижались к черепу.
Шерсть у Сани на загривке встала дыбом. Он уже готов был вскинуть руки: нате, выкусите, если сможете, когда напротив громко стукнуло. Это Шак выложил на стол свои кулаки – каждый с Санину голову. При соприкосновении с деревом, они издавали сухой копытный стук.
Значит – драка. Зачем? Саня не любил насилия. Ни в каком виде. Ни, когда – тебя, ни, когда – ты. Зачем они нарываются? Ой, дурак! Да им просто раб нужен: манатки таскать, за скарбом присматривать. Думают, вдвоем осилить и ошейник надеть.
Значит, будем драться, решил Саня. Рабом он не станет. Он – кот!
Руки легли на стол. Лапы, конечно, поменьше Шаковых копыт, но тоже весьма и весьма внушительные. Пальцы заканчивались длинными острыми как бритва когтями. Раз вжикнут по шее, и прощайся с белым светом.
Жук-собака метнулся от стола и встал у стены. А вот Шак как сидел, так и остался на месте. Копыта, правда, не убрал, но и нападать пока не стал. Саня опешил: или испугал арлекинов?
– Зачем тебе кровь, котяра? – глядя исподлобья, спросил главарь.
– Я рабом не стану.
– Он сумасшедший? – не поворачивая головы, спросил Шак у собаки.
– Не думаю. Просто, напугался парень, – отозвался тот.
– Ты какой-то совсем дикий, – озадаченно протянул Шак. – Сам подумай, кому кот в рабах нужен? Тем более нам. Мы вообще рабов не держим. Мы – свободные арлекины.
– Зачем тогда сюда привели? Зачем стращаете?
– Кто это тебя пугал?
– А чем тебе мое имя не понравилось?
– О, дает! Если ты шерсть на лапах вывел и человеческое имя присвоил, думаешь тебе все верить должны? Людей дурачь. А нас-то зачем?
Отвлекает, решил Саня, зубы заговаривает, а сам готовится. Собаку он, пожалуй, возьмет с первого рывка. Но не пропустить бы удар копытом. Если такая болванка в лоб прилетит – мозги по всему сараю брызнут.
От стены послышался короткий лающий смех:
– Ты прав, Шак, он действительно дикий. Но в городе, сам понимаешь, было не до расспросов. За ним гнались. Дай, думаю, помогу котику. Поймают – кастрируют. Жалко. Молодой еще.
– Так бы сразу и сказал, – главарь обернулся к Сане. – Я к тебе, как к нормальному, а ты – драться. Когти-то убери. Сейчас девчонки вернутся, напугаешь.
Неа, не будет он убирать когти. Хоть и напруга в пальцах ослабла – не чувствовалось в собеседниках злого напора – а вдруг, таки, отвлекают?
Об арлекинах ходили самые разные слухи. Что они детей крадут, что кровь по ночам сосут, что зельями торгуют, что воры, разбойники, что людей спасают, что последним делятся, что никого к себе из чистых людей не принимают, что все поголовно колдуны, что между княжествами ходят невозбранно. В общем – вне закона.
А сам-то ты кто,– пронеслось в голове у Сани. Когти-предатели поползли, пока не спрятались совсем. Только что на столе лежали страшные лапы и уже – обычные руки. Если присмотреться, на тыльной стороне ладоней видны темные треугольники. Там когда-то росла шерстка. Еще приемная мамка ее вывела, свела Саню к деревенскому знахарю. Он пошептал и притирание дал. Долго чесалось. Да и сама шерстка была красивая. Но мамка сказала: зачем? Имя у тебя человеческое, так и представляйся человеком. А что на спине полоска из такой же шерсти, кто под рубахой видит? Чистому человеку легче в жизни, чем алларию. В нашем-то княжестве, все едино, а в других законы бывают очень даже строгие. Где и в города полулюдей не пускают.
Слово получеловек Саня не любил. Его только мамка говорила необидно. Другие так ругались. Со временем, когда пообтерся, да привык и вовсе себя человеком представлял. Почему: «полу»? Он ведь такой же, как все. Шерсть на спине растет? Так у другого вся туша курчавится. Раздень – медведь медведем. Однако, он – человек. А ты – нет. Но мир не переделаешь. Живи и приспосабливайся. Когти еще! Саня одно время даже хотел их вырезать, но как раз нарвался в поле на шайку чистюков. Они сперва не поняли, что он кот – привязались, лишь бы подраться. А как рубаху на нем рванули, да увидели спину, тут уж разговор пошел предметный: ты не имеешь права находится на нашей земле, нечисть, погань, выродок… Когти как раз пригодились. Бежали от него те чистюки, только пыль столбом стояла.
Вообще-то он предпочитал не нарываться, и шел в те княжества, где законы позволяли жить рядом с обычными людьми, и где чистюки не встречались. Он и в Кленяки-то забрел, потому что не добраться до его родного княжества, кроме как через эти земли. По Камишеру, говорят, моровая прошла. Саня хотел повидаться с приемными родителями и сестренкой, если живы, конечно. Говорили, Камишер в последние годы сильно обезлюдел. То нашествие диких трав, то – железная саранча, то, как нынче – моровая. А приемные родители уже старенькие. Раньше нет-нет да посылали весточку. А с начала этого года замолчали.
И всего-то надо было – заработать на подорожную. Без нее через границу не пустят. Он и заработал. Осталось, заплатить и бумагу выправить. Нет же! колдун, будь он неладен, подвернулся.
Но арлекинам свои трудности объяснять не станешь. Они им даром не нужны. Что им нужно, Саня не понимает, а спрашивать не станет. Спрашивать – еще больше нарываться.
Однако обстановка как-то сама собой устаканилась и замирилась. Шак убрал со стола копыта, да и собака не казал больше клыков, стоял у стенки, ногти ковырял.
– Давай разойдемся красиво, – после долгой паузы предложил Сане Апостол, – Жук хотел тебе помочь из чисто гуманных побуждений. Его вина. Нечего! – прикрикнул он на собаку. – Не ерепенься. Каждому помогать, сам без головы останешься.
– Значит, надо было кота бросить, чтобы ему яйца оторвали?
– Его проблемы.
– Он же совсем молодой.
– Будет таким дураком, никогда не состарится.
– Да брось ты, Шак, все путем. Котик пойдет своей дорогой, мы – своей.
Саню вовсе отпустило. Удерживать силой его ни кто не собирался. Наоборот: Шак не чаял, побыстрее избавиться от глупого кота. Осталось, встать и уйти. Другое дело – куда? Подорожной у него нет. В город не сунешься, там законный колдун у ворот караулит, все глаза проглядел… Кстати, о какой кастрации речь? В этом княжестве за самовольное поселение аллария в городе, всего-то штраф полагался. Саня помнил.
– Я про кастрацию… – решился он подать голос. – Нет такого закона.
– Для всех остальных нет, а для тебя особо изобрели, – отбрил собака. – Те, двое, которые за тобой гнались, знаешь кто?
– Девка и колдун.
– Не просто девка, а колдунова дочь. Разницу понимаешь?
Саня понимал. Вернее, только сейчас понял, аж в мошонке закололо. Особым пунктом законодательства оговаривалось: соитие аллари мужского пола с лицами, принадлежащими к высшим кругам, по согласию, или без согласия последнего, карается кастрацией посягнувшего.
Дочь законного колдуна как раз теми самыми кругами и является. Тут не поспоришь.
– А она соврала, что папаша – лавочник, – заспорил Саня.
– Иди, доказывай! Судьи будут оскорбленного родителя слушать. Тебе никто слова не даст сказать в свое оправдание. И заметь, положение действует по всему княжеству, а не только в городе.
Все, приехали! Свободен аккурат до первого поста. Родитель девки, само собой, по всем перекресткам приметы разослал, а уж на границу – и подавно. Капкан!
– Иди, кот, – устало прогудел Шак. – Никто тебя держать не станет. Собаку только не забудь поблагодарить.
– Спасибо, – вежливо выговорил Саня, встал и направился к двери.
Надо бы смириться и попросить помощи. Только он не мог. Ну, никак не мог. Еще мамка приемная в свое время ругалась, что за пасынок ей достался. Другой без мыла в задницу влезет, а этого хоть режь – г-о-о-рдый!
– Стой! – рявкнул Шак, когда одна нога уже стояла на пороге. – Куда пойдешь-то?
– На улицу. Отлить.
Послать бы их подальше! За что? Да просто, никого другого рядом не случилось. Эти, кстати, не самые плохие – даже в лоб не получил. Просто, мир плох или он, Саня, для этого мира плох…
– Отольешь, возвращайся, – велел Апостол.
И будто гора с плеч. Когда есть куда вернуться, угроза, остаться перед людьми и законом совсем одному, уже не грызет, выедая в душе лунку для страха. Он больше не думал, что ему тут придется делать. Манатки сторожить? Да – запросто. Скарб таскать? Он, что, боится тяжелой работы? Арлекина представлять? Научится, не велика затея.
За дверью охватило сухим зноем. Промокшая потом рубаха вмиг высохла и заскребла по спине соленой щеткой. Во рту давно навязла горькая слюна. Саня осмотрелся в поисках колодца. Такового не оказалось, зато в дальних зарослях блестел ручей. Туда кот и направился, по дороге окропив кустики горячей как кипяток мочой.
Рубаху и штаны он прополоскал, выжал и разостлал на низких кустиках жимолости, а сам ухнул в заводь с головой, благо воды хватало. Первым делом надо было смыть с себя пот, грязь и страх.
Запах страха Саня чуял за версту. Другие аллари, впрочем, тоже. И самому от собственной вони противно, и арлекинов злить не стоит. Сколько их всего? Лошадь, собака… Шак помянул каких-то девчонок. Эти не в счет. Неприятности могли проистекать исключительно от мужской компании. В этом Саня за свою не такую уж короткую – двадцать пять лет – жизнь убедился. С женщинами он как-нибудь договорится.
Так бы и сидел в воде. Ни вони, ни пыли, чисто, прохладно. Случись ему когда-нибудь разбогатеть, заведет себе бассейн и будет в нем плавать все лето. А зимой – в горячей ванне.
Размечтался! Вылазь давай, да поторапливайся. Тебя в сарае заждались: один с клыками, другой с копытами.
Но ни злости, ни страха уже не осталось – один интерес. Мало ли что про арлекинов болтают. Про котов тоже всякое врут: и вредные они, и ленивые, и похотливые.
А он, Саня, и добрый, и ласковый, и от работы не бегает. А что бродяга, так то его, свободного кота, дело.
Одежды на кустах не оказалось. Саня метнулся к захоронке, куда сложил содержимое карманов – все на месте. Вор, стало быть, пришел, когда кот уже плескался в заводи, как он прятал свое добро, не видел; похватал одежонку и был таков.
Да что же это такое! Что за день сегодня?! Не иначе, все звезды, будь они не ладны, встали парадом и скосили лучи на одного единственного несчастного кота. Ему артели представляться, а у него из одежды – один кожаный кошель, куда самое время сложить свои мужские причиндалы, завязать бантиком и в таком виде явиться пред очи Шака и собаки: вам клоун не нужен?
Саня опустился на корточки и обхватил голову руками. Надо успокоиться. Глядишь, здравая мысль придет.
– Ко-о-тик! – позвал из кустов нежный-пренежный женский голосок. – Ко-о-тик! Иди к нам. Мы тебе что-то дадим.
Он взмыл с места, легко разворачиваясь в прыжке. Над кустами, на тонких вытянутых вверх ручках, полоскалась его рубаха. Но стоило ломануться в ту сторону, одежда и руки исчезли. Остались легкий треск веток, да, удаляющийся в сторону сарая смех.
Ах, вот как! Шутники тут собрались. И он пошутит. Как умет, так и пошутит. Пусть посмотрят. Пусть посмеются, если кому охота придет.
Саня выбрался из кустов и неспешно двинулся в сторону каменной домины. Короткие кудрявые волосы на голове высохли, только несколько прядей прилипло сзади к шее. Под чистой белой кожей перекатывались мышцы. Сухая отава щекотала привычные ступни.
А вокруг – свет, воздух и тепло. И он – часть всего этого – чистый, сильный, невысокий, ладный. Круглые карие глаза сощурились, короткий немного вздернутый нос наморщился, губы разошлись в улыбке. Смешно. От колдуна ушел, с собакой и лошадью обошлось без драки – и они целы, и он тоже – жив, здоров. Девчонки одежду утащили? Это не беда. Это – просто шутка.
За дверью сарая вместе с тусклой прохладой встретил скандал. Шак гонялся вокруг стола за невысокой девчонкой в белом сарафане. Козявка, набегу, как знаменем размахивала Саниной одеждой.
– Отдай, Солька, поймаю, уши оторву! – ревел Апостол.
– Поймай сначала.
– Стой! Парень и так чуть с ума не рехнулся.
– А пусть выкупит свое добро. У него кошель есть. Я видела.
– Мало ли что ты видела. Он дальше с нами поедет. Не стыдно, товарища грабить?
– Ой!!! – Девушка увидела вошедшего в сарай Саню.
– Ой! – Донеслось из другого угла. Там на ворохе травы сидела еще одна девчонка. Лицо она прикрыла ладошками. Кот пуще развеселился. Скромница-то, как пить дать, между пальцами подсматривала.
Шак, пользуясь замешательством воровки, перегнулся через стол и, наконец, завладел, злополучными тряпками.
