Самая удивительная ночь в году

Дора Коуст (Любовь Огненная)

Самая удивительная ночь в году

Глава 1. Как все сломалось

От живого вихря, образовавшегося на открытом катке, уже кружилась голова. Сегодня здесь собралась добрая треть города, и войти в этот плотный поток было нереально.

Но я и не собиралась. Едва стояла на коньках у бортика и вообще не понимала, почему Богдан назначил встречу именно здесь. Я рассчитывала как минимум на ресторан, но пришлось срочно менять красивущее зеленое платье на теплые джинсы, вязаную кофту и пуховик.

Поправив шарф, я вытерла нос варежкой и снова всмотрелась в лица катающихся.

– Богдан! – воскликнула я и помахала своему парню.

Увидев меня, он легко влился в разноцветную реку. Красивый, как и всегда. В черном расстегнутом пальто, без шапки и с длинным полосатым шарфом, который совсем не закрывал горло. В отличие от меня он катался превосходно.

Инстинктивно шагнув ему навстречу, я забыла о дурацких коньках. Этот шаг стал для меня роковым. Ноги поехали вперед, плечи потянуло назад, и я шлепнулась прямо на лед, больно ударившись затылком о заграждение.

В голове мгновенно зазвенело, а перед глазами почернело. Кажется, на какое-то время я просто потеряла сознание. А когда пришла в себя, Богдан уже был рядом со мной. И боль в ноге была – просто адская! И врачи в жилетах скорой помощи.

Слезы обожгли замерзшие щеки. Богдан помог мне сесть, но с каждым вдохом боль в правой ноге накатывала с новой силой.

– С ногой точно нужно везти на снимок. Сами до травмпункта доберетесь? У нас заявок сегодня – тьма, – обратилась к Богдану медсестра.

– Она еще головой сильно ударилась, – сказал мой парень и взглянул на меня с жалостью.

– Ну-ка, смотрим на меня.

Присев рядом со мной на корточки, фельдшер поочередно посветил фонариком в каждый мой глаз, вероятно, пытаясь проверить реакцию на свет.

– Голова болит? Тошнит? – поинтересовался он.

– Да она в отключке была минут пять. Там точно сотряс, – поделился Богдан.

– Болит. Тошнит. Кружится, – все же ответила я, разлепив сухие губы.

– Тогда поехали, – хмыкнул фельдшер, закрывая металлический чемодан. – Гриш, вытаскивай носилки.

Несколько минут мне помогали улечься на носилки. Рывком подняв их на уровень выше, доктор и медсестра начали закатывать меня внутрь скорой. Еще мгновение им понадобилось, чтобы вколоть мне обезболивающее. Из-за собственных слез я едва видела.

– Ты же поедешь со мной? – спросила я у Богдана, остановившегося у распахнутых дверей скорой.

Нога болела у щиколотки, но ее будто тянуло до самого колена. Обезболивающее еще не подействовало.

– Да я не… Понимаешь… – вдруг начал он юлить, пряча взгляд. – Я же чего звонил тебе.

Я попыталась улыбнуться. В голове царил туман.

В последнее время Богдан часто вел себя странно. Я подозревала, что он готовил для меня сюрприз. Мне бы хотелось, чтобы это было предложение руки и сердца: все-таки мы встречались уже два года, но я бы согласилась и на альтернативу – хотя бы просто съехаться.

За это время я предлагала ему жить вместе уже два раза, но он отчего-то тянул. То друг один квартиру не потянет арендовать, то до работы ехать там ближе.

Но время пришло. Я это чувствовала. Нам пора было идти дальше.

– Кстати, твои сапоги, – поставил он обувь на пол скорой. – Нам надо расстаться, Ксюх. Я полюбил другую.

– Что, прости? – переспросила я, не поверив ни единому его слову.

– Ты слышала, Ксюх. – На его губах появилась натужная полуулыбка.

Повернув голову, он посмотрел на Анечку – девушку, которая появилась среди наших друзей около полугода назад. Она стояла недалеко от скорой. В розовом коротком пуховике, белых лосинах и белой повязке. Ухоженная загорелая блондинка походила на куклу Барби с полки магазина игрушек.

Бросив на меня взгляд исподлобья, она даже не подумала отвернуться. Ей не было стыдно.

– Все, давай, Ромео, – буркнула медсестра и захлопнула дверцы скорой.

Стоило им закрыться, как Богдан отвернулся и пошел к Анечке. Она тут же сделала шаг навстречу, повисла у него на шее и поцеловала. Я видела это через стекла в дверцах…

И никак не могла сделать очередной вдох.

Глава 2. Приемное отделение

Я просидела в очереди более двух часов. Приемное отделение больницы было забито людьми под завязку. Причем самого разного возраста.

Одна женщина привезла девочку лет пяти. Малышка придерживала у рта платок со льдом. Из обрывков их разговора с врачом я узнала, что она каталась на горке и неудачно упала.

Пожилой мужчина в тулупе и шапке-ушанке поскользнулся на пешеходном переходе. Он об этом рассказывал своему сыну. У дедули были смешные валенки с вышитыми на них солнышками.

К тому времени, когда настала моя очередь заходить в кабинет, я уже успела задремать. Обезболивающее действовало на ногу, но меня все еще слегка подташнивало. Да и голова кружилась. Правда, я списывала эти симптомы на пропущенный ужин.

И обед. Поесть мне сегодня удалось только утром, перед работой, потому что в конце года в издательстве всегда был аврал. Всплывали неучтенные замечания, растворившиеся договоры и потерянные рукописи после правок редактора.

Ужин с Богданом должен был компенсировать вынужденную голодовку. Я спустила на зеленое платье треть зарплаты, лишь бы поразить его в самое сердце. А теперь сидела с непониманием, болью и обидой в приемном отделении больницы.

Если бы могла, я бы просто встала и ушла, но на ногу было не наступить. Хотелось закрыться в своей квартирке и прореветься вдоволь. Не понимала, за что он так со мной? От мыслей о возможных изменах становилось трудно дышать. Вряд ли это был их первый поцелуй сегодня. Он крутил роман за моей спиной, пока я планировала, куда мы поедем в отпуск.

И что теперь делать с отпуском? Что делать в одиночестве в феврале? Я ведь подстраивалась под Богдана, когда выбирала даты.

– Ксения Анатольевна, вы меня слышите?

– Что? Простите, я задумалась, – призналась я и смущенно спрятала взгляд.

– Вас сейчас беспокоят тошнота и головокружение? – спросил травматолог, и, видимо, не в первый раз.

За то время, пока я была в кабинете, он уже успел осмотреть мою ногу и пощупать затылок. Медсестра даже свозила меня на снимок. Идти сама я не могла, поэтому женщина отвезла меня в коляске. Снимок подтвердил диагноз доктора: закрытый перелом малоберцовой кости. Мне предстояло ходить в гипсе четыре – шесть недель, и я просто не представляла, как буду справляться.

Я уже хотела ответить Матвею Андреевичу, когда меня опередил невролог. Он сидел за вторым столом и делал отметки в моей карте.

– Да нет у нее сотрясения, Матвей Андреевич, успокойтесь. Здоровая, как лошадь, – произнес он ворчливо.

Пока мне накладывали гипс до колена в процедурном кабинете, травматолог вызвал невролога для осмотра. Мужчина в годах не понравился мне сразу. И дело было не во внешности, а в отношении. Во время его осмотра я честно призналась, что пропустила несколько приемов пищи сегодня, а он возмутился, зачем вообще его тогда вызвали, если у тошноты и головокружения имелись существенные причины.

– Я понял вас, Дмитрий Аркадьевич. Спасибо, – ответил травматолог вежливо.

Так мы и сидели в молчании еще несколько минут. Я стеснялась спросить, можно ли мне уже вызвать такси и поехать домой. Правда, не представляла, как это сделать. Без костылей я передвигаться не могла, а взять их было негде.

– Выздоравливайте, – буркнул невролог и передал карту травматологу.

Дверь за ним закрылась с такой силой, что на стене зашаталась картина из страз. На ней был изображен единорог.

– Не принимайте на свой счет. Дмитрий Аркадьевич надеялся провести эту ночь дома, но его срочно вызвали на дежурство взамен коллеги. Ксения Анатольевна, подскажите, вы живете с семьей? – спросил Матвей Андреевич, вновь раскрыв карту.

– Нет, я живу одна, – ответила я удивленно.

Не понимала, какое отношение этот вопрос имел к моей ноге.

Невролога я по-человечески понимала. Сама сейчас хотела бы оказаться дома. Но он мне все равно не понравился.

– А вам сильно нужно домой? Может, кошка ждет или собака? Или парень? – забросал врач меня новыми вопросами.

Я покачала головой, все еще не улавливая, к чему такие расспросы. У меня действительно никого не было. Я жила одна, лелея мечту когда-нибудь съехаться с Богданом. Даже кошку из-за него не завела, хотя очень хотела, но не могла. У Богдана была аллергия на них.

Что же касалось родителей, то о своем отце я в принципе ничего не знала, а мама переехала в другой город еще два года назад.

И как теперь звонить и поздравлять ее с Новым годом? Если узнает, что я сломала ногу, примчится при первой возможности. Портить ей праздник не хотелось. Да и обсуждать с ней Богдана тоже. Пока даже мысли о нем, о его предательстве приносили мне боль и жжение в груди.

Закрыв мою карту, Матвей Андреевич посмотрел мне прямо в глаза.

Я немного смутилась. Молодой доктор имел приятную внешность и тихий, уверенный, спокойный голос. На фоне темных волос его голубые глаза казались большими и выразительными. Широкие брови, крупный нос, очерченный подбородок. Он не был красавцем с глянцевой обложки, но в его открытом взгляде пряталось нечто такое, что заставляло меня смущаться.

– В общем, так, Ксения Анатольевна. С вашей ногой мы разобрались. Как действовать дальше, я вам рассказал, – произнес доктор. – Что касается подозрения на сотрясение… Вы должны знать, что сотрясение – штука не только неприятная, но и опасная. Я бы оставил вас на ночь под наблюдением. У нас в отделении. Утром будет смена у другого невролога, он проведет повторный осмотр и при необходимости отправит на КТ.

– Вы думаете, что у меня все-таки сотрясение? – спросила я тихо.

– Я ничего не думаю. Мое дело – опираться на факты, поэтому я бы настоятельно просил вас остаться в больнице под присмотром, – проговорил он слегка раздраженно. – Если вам станет плохо ночью, вы вряд ли сможете вызвать скорую. У вас есть кто-то, кто мог бы привезти вам личные вещи?

Я медленно кивнула. Мое согласие, вероятно, роли уже не играло, раз он спрашивал меня о вещах. Но плюсы здесь тоже были. По крайней мере, мне предлагали провести новогоднюю ночь не в пустой квартире и не в одиночестве.

– Хорошо. Подождите медсестру в коридоре, – попросил доктор и снова углубился в записи.

С трудом выкатившись в коридор, я достала телефон и уже привычно хотела нажать на имя Богдана в списке звонков. Но палец замер над его именем. Он мог бы приехать ко мне домой, собрать мои вещи и привезти их в больницу, ведь у него было личное авто. Тем более что запасные ключи хранилась у соседки по этажу, потому что я часто теряла связки.

Мог бы. Это был бы идеальный вариант, чтобы снова увидеться с ним и поговорить, выяснить отношения и… Его наверняка куснула бы совесть, узнай он, что я сломала ногу.

Но гордость победила. Он ведь предал меня не сегодня и трусливо молчал все то время, пока я строила планы на наше общее будущее.

Я себя знала: я никогда не смогу его простить.

Промотав список на экране, я позвонила лучшей подруге.

Глава 3. Палата

В травматологическое отделение меня в коляске привезла дежурная медсестра. Она же помогла мне перебраться на кровать и принесла для меня костыли.

– Вам повезло, что у нас сейчас пустое отделение, – произнесла она, располагая костыли у тумбочки. – Я оформлю их на вас, но, как только снимут гипс, вам нужно будет вернуть их в больницу.

– Спасибо, вы меня спасли. – Я улыбнулась и призналась: – Не представляю, где бы взяла костыли.

Женщина тепло улыбнулась в ответ. Несмотря на простой белый медицинский халат, она выглядела нарядной. Немного косметики, уложенные в прическу кудри. Запах ее духов не раздражал, а наоборот, словно придавал праздничности всей больнице.

– Так странно, что в отделении никого нет, – заметила я, чтобы заполнить тишину.

– Так Матвей Андреевич всех на ноги поднял перед праздниками. Это ведь важно – встречать Новый год дома с родными и близкими. Ой, простите, я не… – медсестра замешкалась и смутилась.

– Ничего. – Я спрятала взгляд. – Как оказалось, от перелома никто не застрахован.

– И то верно, – поддержала меня женщина. – Сейчас вернусь, оформимся.

Дежурная медсестра вошла в палату через несколько минут. Оформив документы, она унесла их на пост, но разрешила звать ее, если мне что-то понадобится.

Я же сидела и осматривалась. Юля еще не привезла мои вещи, поэтому делать мне особо было нечего.

Через четверть часа медсестра принесла мою сумку. Увидев ее, я обрадовалась. В вязаной кофте было жарко, в джинсах тесно, а потому хотелось скорее переодеться.

Но изучить содержимое сумки я не успела. Юлька решила позвонить мне.

– Ну и угораздило же тебя, подруга! – возмущалась она на том конце телефона. – Кстати, соседке я ключ вернула.

– Спасибо, – выдохнула я с улыбкой.

Мы с Юлькой дружили с самого детства и всегда выручали друг друга.

– А Богдан твой козел самый натуральный! Я тебе сколько раз говорила: бросай его к чертям собачьим! А ты: любовь-любовь, – пыхтела она. – Даже расстаться нормально не мог, трусливая морда!

– Ты только не делай ему ничего, ладно? – попросила я.

Я знала подругу от и до. В ее характере было испортить Богдану праздник, например надев ему на голову ведро с водой. В методах мести бывшим Юлька поднаторела за годы поиска одного-единственного. Последнему ухажеру она обклеила машину ежедневками, когда узнала, что у него не одна.

Заметив боковым зрением движение за распахнутой дверью, я повернула голову. Палата, в которую меня оформили, располагалась напротив поста медсестры. Я не слышала, о чем она разговаривала с Матвеем Андреевичем, но в итоге они поменялись местами. Доктор сам сел за стойку.

– Я вот понять не могу, Ксюх, и откуда в тебе столько жалости? – спросила подруга ворчливо.

– Это не жалость, а разумность, – возразила я. – Все, давай, пойду переоденусь. Здесь очень жарко. Позвоню тебе утром, как только что-то станет известно.

– Звони в любое время, я сразу приеду, – напомнила она.

– Не сомневаюсь. – Я снова улыбнулась. – С Новым годом, дорогая. Не набедокурь, пожалуйста.

Завершив звонок, я положила телефон на тумбочку и принялась разбирать сумку. Первым делом мне попались объемные тапки с заячьими ушами. Ничего другого Юлька, естественно, не нашла, но и на том спасибо. Сейчас я была в бахилах на босые ноги, благо ходить самой по кафельным плитам пока не приходилось.