скачать книгу бесплатно
– Догоняют, – пропыхтел Мыш, сунувшись носом мне прямо в ухо. – Чего встала, убогая? Бежим!
– К Кощею? – с издевкой спросила я.
Мыш решительно кивнул:
– К Кощею!
– К Тугарину меня веди, – велела я, сделав первый пробный шаг.
– А если не ведет этот путь ни к одному из Змеев?
– Значит, открой мне другой.
– Вот дурная, они ж за тобой бегут, я им без надобности, – вызверился Мыш, убедившись, что я решения своего менять не намерена.
– А Тугарину без надобности твои оправдания. Если волки меня обидят, спрашивать он с тебя будет.
Мыш тихо ругнулся и сдался:
– Твоя взяла, бесовка, пошли.
Я могла быть собой горда: шантажом и угрозами выманила у Мыша то, что мне было нужно.
До Тугарина мы добраться успели, нажаловаться – нет. Змей вместе со своим братом были мною выловлены в библиотеке, над какой-то большой книгой, с задумчивыми, непривычно серьезными лицами.
– Каждый день над нею сидят, будто от этого в книге листы новые появятся, – осуждающе проворчал Мыш.
– А что за книга? – спросила я хрипло, переводя дыхание после быстрого бега.
– Да про проклятия всякие.
– Василиска! – с неудовольствием отметил мое появление Горыныч.
Тугарин в кислости рожи не отставал от брата:
– Ты здесь откуда?
– Спасаюсь, – это все, что я успела сказать, потом была озадачена радостным воплем, раздавшимся позади:
– Попалась! – быстро переросшим в трусливое: – Ой-ей…
Волки меня настигли… на свою беду.
– Как интересно, – протянул Горыныч, медленно поднимаясь из-за стола. – И что же вы теперь делать будете? Раз уж царевну поймали.
– Так ить… – Жар замялся. На морде его, все еще чернилами украшенной, было написано такое мучительное сожаление, что мне захотелось смеяться.
Тут уж вопрос еще, кто из нас попался…
Два других волка, застывшие в дверном проеме, обреченно прижали уши, а я была довольна. Вот они, голубчики, пускай теперь Змеям объясняют, зачем меня окружали и стращали, а я постою послушаю.
– Ну, – поторопил Тугарин.
– Хотели Вою ее снести. Кощей-то все равно царевной не заинтересуется. Мы ж это уже не раз проходили, а вожаку нашему жена давно нужна.
Лицо Тугарина надо было видеть.
– Я для твоего вожака ее из Гиблой реки вылавливал? – тихо, недобро спросил он.
Жар замялся и был облагодетельствован Змеиным гневом:
– Отвечай!
– Мог бы и для него, – проворчал волк нахохлившись. – В благодарность за то, что он твоего брата от Добрыни уберег, не дал богатырю мерзкому его сгубить.
И Тугарин как-то присмирел, в затылке почесал да рукой махнул:
– Уйдите, чтоб я вас не видел. А коли Вою невеста нужна, так мог бы и сам царевну себе украсть.
– Так мы мигом его… – воодушевился Жар, но был грубо оборван:
– Не нашу!
– Ну так ты ж знаешь, к людям он не пойдет.
Змеи переглянулись. Тугарин приподнял бровь, Горыныч пожал плечами, потом они кивнули друг другу и Жара обнадежили сухим:
– Сам лично ему царевну принесу, – пообещал Горыныч.
Оборотни заулыбались, Жар и вовсе расцвел весь да на своих товарищей обернулся победно.
Мыш негромко фыркнул мне в ухо, опасаясь, что его услышат, но не имея сил не выказать свое пренебрежение.
Волки ушли довольные, Змеи вроде бы тоже не сильно печалились из-за взятых на себя обязательств.
А я не могла никак отделаться от нехороших мыслей:
– И как часто вы людей похищаете?
– Бывает, – выжидательно прищурился Горыныч.
Я молчала, совсем даже не удивленная его ответом, – ну что еще с нечисти взять? И точно знала, что об этом людям рассказывать я не буду. Ни к чему им такие знания.
Спокойствие мое Змеев разочаровало:
– И что, не будет криков и обвинений? Не будешь нас бесовскими отродьями звать? – полюбопытствовал Тугарин.
– Если очень хотите, то могу, – серьезно предложила я.
Горыныч засмеялся.
– Пойдемте-ка лучше чаю попьем, – предложил он, решительно захлопнув книгу.
Чаевничать со Змеями мне совсем не хотелось.
Радости это предложение во мне не вызвало.
– Знаете, я, пожалуй, вернусь в кабинет. Бежану пустырничком отпою… сама приму успокоения ради. Да и…
Договорить мне не дали, Змеи оказались страшнее оборотней, действовали они быстрее, слаженнее и сокрушительней. Тугарин оказался рядом раньше, чем я успела осознать его движение, Горыныч за плечи меня приобнял, не дав Мышу даже пискнуть.
– К тебе сейчас Вой нагрянет, – зловеще пообещал Тугарин. – Прощения за своих подчиненных просить. Надо оно тебе?
Сжавшись в руках Горыныча, я опасливо спросила:
– Зачем ему прощения просить? Да и как он узнает, что случилось? Я ему точно ничего рассказывать не собираюсь.
Глупая я, что ли, добровольно к волку в пасть идти?
– А ты думаешь, куда эти трое побежали? К сотнику своему, благую весть до него донести, – Горыныч фыркнул. – Им-то, остолопам, кажется, будто Вой только и думает о том, где бы ему женку себе сыскать.
– А это не так?
Змеи переглянулись, сраженные моей наивностью. А я-то что? Я их Воя в глаза не видела, откуда мне знать, что у него на уме?
– Да если бы так было, я б в тот же час ему любую из царевен принес! – горячо заверил меня Горыныч.
– Потому что спас вас?
– Потому что спас, – кивнул он и зачем-то крепче меня обнял, даже над полом чутка приподнял, отчего Мыш едва чувств не лишился.
– А как это случилось? – спросила я, в панике пытаясь нашарить пол под ногами, носки сапожков едва касались холодного камня. – Важная информация, это следует записать да людям потом поведать.
– Ну пойдем, – улыбнулся Горыныч, – за чаем я тебе все и расскажу.
Я б и рада была пойти, да только Змей меня не отпустил и не позволил своими ножками до кухни путь преодолеть – так и дотащил, зажатую под мышкой, глубоко несчастную и смирившуюся. Мыш, цеплявшийся за мои волосы и крепко сидевший на плече, лишь раздосадованно сопел, но протестовать не решался.
Домовые были нам… рады. Вернее, рады они были мне, Змеев же встретили с почтительным равнодушием. Как у них это выходило, я до сих пор понять так и не смогла.
Но вот могли же!
Если на кухню влетала Бежана – равнодушие их было ленивым, если Змеи – почтительным, а когда Кощей заглянул – разочек, всего на минутку, чтобы выдать мастеру домовых недовольное указание прекратить, в конце концов, подкармливать его ворона: не хотел, видимо, чтобы птица казалась более откормленной, чем ее хозяин… – так его все домовые встречали с раболепным равнодушием: в смысле, они вроде бы и готовы ему в ноги броситься, но крепятся, виду не подают, что вообще заметили своего царя, обед готовят…
– Чаю нам, – велел Горыныч, не думая даже меня отпускать. – И сладкого чего-нибудь.
– И сыру, – слабым, умирающим голосом проблеял Мыш. Будто бы не меня, а его сейчас крепкая Змеева рука за плечи обнимала.
– Пустите, пожалуйста, я сама могу идти, – попросила я тихо, когда вместо того, чтобы свободу мне вернуть, этот желтоглазый потащил к столу в уголке кухни, расположенному аккурат рядом с окном. Хорошее это было место, уютное. Не единожды я тут душевное спокойствие свое поправляла, любуясь из большого окна диким, заросшим садом и заливая горести чаем, душистым, щедро сдобренным медом. Самым лучшим, какой мне только доводилось пивать.
– Нет у меня к тебе веры, – ответил Горыныч. – Ты верткая да прыткая, раз даже от Жара сумела сбежать. Кто тебя знает, вдруг и от меня сейчас попытаешься? Глупостей наделаешь, Кошу на глаза попадешься… Как мы ему после объясним, с чего ты от нас бегать вздумала?
– Ну так нервная потому что, впечатлительная. С этой… – выпалила я. Покатала на языке непривычные, странные слова и неуверенно их выплюнула, – нежной натурой.
– Была бы с нежной натурой, в обмороке бы спасение искала, а не честную нечисть по всяким пустякам от дел отвлекала, – беспощадно заметил он. – Придумала тоже, от оборотней бегать…
– Это вы, что ли, честная нечисть? – огрызнулась я, задетая за живое. Если бы я поступила так, как Змей считал должным поступать царевне, то я бы сейчас не здесь сидела, а в логове волчьего вожака, неожиданным предложением озадаченная. Не факт, конечно, что он действительно взялся бы ко мне свататься, но… а если бы взялся?
– А что, не похожи? – Тугарин оскалился.
Похожи-то как раз они были. Друг на друга. Как братья, которыми, собственно, и являлись. А вот на честных совсем не походили, встретила бы я такого честного вечером в темной подворотне, да была б при мне дядькина палица… уж не скалился бы Змей тогда. С выбитыми зубами особо не поскалишься.
Домовые подали чаю, свежих ватрушек и тонко нарезанного сыра на блюдце – специально для Мыша.
Сыр Горыныча озадачил. Он недоверчиво смотрел на то, как Мыш деловито сполз с моего плеча, протопал к блюдцу и с важным видом выбрал себе ломтик из середины.
– И ты будешь это есть? – не поверил чешуйчатый, когда Мыш на полном серьезе потащил сыр в пасть.
– А что делать? – вздохнул уныло тот. – Кощей велел соответствовать, вот я и соответствую. Ты даже не представляешь, как мяса хочется!
– А что велел Кощей? – осторожно полюбопытствовала я.
– С полгода назад его еще Филимоном звали, – поведал Горыныч. – Пока он по своей крысиной глупости в дом к одной уважаемой ведовке не нагрянул. Та какое-то колдунство творила, куриное яйцо заговаривала, а этот недоделок из темного угла по привычке выскочил и, не разбираясь в том, где оказался, бросился пугать. И ладно бы ведовка одна была, так у нее в ту пору ученица случилась, зеленая совсем. Испугалась «мышки-норушки», яйцо и разбила.
– Что ж она, дура, трусиху себе в ученицы выбрала? – вызверился Мыш, отшвырнув сыр в сторону. – Для того меня Темный Бог и выправил, чтобы я девок стращал да страхом их упивался! Это природа моя!
– Была твоя природа, да сплыла, – хохотнул Тугарин. – И вернется она только через девять с половиной лет, когда наказание Кощеево спадет.
