скачать книгу бесплатно
Кое-как уняв волнение, Симо перевел взгляд на протокол и вывел: «Предметы, удерживающие тело на плаву и/или способствующие погружению, – отсутствуют. Одежда и обувь – отсутствуют».
Вернув фотоаппарат в чемоданчик, Лина надела белые латексные перчатки. Затем она отвела правую руку трупа в сторону и заглянула в подмышечную впадину, потом подвергла осмотру короткие черные волосы девушки. Запустила пальцы в пушок на лобке.
– При поверхностном обследовании наслоений, вызванных длительным пребыванием в водоеме, не обнаружено. Паразиты человека также не обнаружены.
Демонстрируя прилежание, Симо записал вывод криминалиста и в который раз подумал, что сказать «вошь» не так уж и сложно.
– Под ногтями чисто. Кожные покровы преимущественно бледно-фиолетовые. Мелкая мацерация ороговевших участков кожи. Молочные железы отсутствуют. Многочисленные раны в области рук, живота и ног. В отверстиях носа и рта мелкопузырчатая белая пена.
– Что за пена? – спросил Симо.
Оставив вопрос без ответа, Лина села у ног трупа и бесстыдно заглянула между ними. Прошлась пальцами, затянутыми в латекс, по вульве. Симо уже знал, что сейчас сообщит криминалист. Знал это с той же тошнотворной обреченностью, с которой хотелось курить.
– Внешние половые губы сшиты шовной нитью. Стежки аккуратные, хирургические. Чуть разошлись. – Лина перевела взгляд ниже. – Имеется дефект ступней. Деф… деф…
– Ты в порядке?
Во взгляде Лины сверкнуло и погасло нечто похожее на алчность, будто при виде горшочка с золотом. Но это случилось слишком быстро, чтобы Симо успел проанализировать хоть что-либо. Поэтому он просто повторил вопрос.
– Лина, ты в порядке? Заметила что-то еще?
– Нет. Ерунда. Показалось. – Она распрямилась и потянулась к чемоданчику за пустой пол-литровой банкой с каучуковой пробкой, чтобы взять воду на анализ. – Предварительное время пребывания трупа в воде – не больше суток. Точнее скажет только вскрытие.
За время работы Симо повидал всякого, даже десятилетнюю девочку, смеявшуюся после того, как она натерла лицо спящей матери бензином и подожгла. Утопленников на открытых водоемах встречать еще не доводилось. Самоубийцы в ванных были не в счет. Эти кретины попросту сводили счеты с жизнью максимально комфортным способом. Только знать об этом никому не полагалось, верно? Но кое в чём Симо был твердо уверен: тело, вынутое из воды, быстро разлагалось.
Словно подтверждая этот факт, те немногие участки кожи девушки, которые еще оставались белыми, прямо на глазах обретали нежный зеленоватый оттенок, навсегда отбивая охоту к свежей зелени.
– Лина, заканчивай здесь и отправь тело Харинову, пока оно не превратилось в газовую бомбу.
Та кивнула. Ее рассеянный взгляд опять отыскал эти удивительные ступни и, затухая, заскользил по ним.
Не обратив внимания на эту странность в поведении криминалиста, Симо направился к участковому и мужичку с псом. Буквально на третьем шаге его правая нога съехала на камне, и он едва не растянулся, уткнувшись носом в незаконченный протокол. Из облака раздражения его вырвал резкий окрик.
Назар, позабыв о холоде, хищно вглядывался в северную сторону каменистого пляжа.
– Эй, пацан! Пацан! Стой!
Повернув голову, Симо увидел, как прочь несется мальчик в яркой салатовой курточке, достаточно дешевой, чтобы походить на олимпийку, украденную на рынке. Бежал так, что, не будь камни влажными, могли вспыхнуть пятки.
Перехватив голодный взгляд Назара, Симо кивнул.
Оперуполномоченный рванул за ребенком. И сделал это с облегчением, какое обычно испытывает замерзший человек, получивший наконец-то возможность хорошенько разогреться.
– Стой, кому сказал!
– Только попусту не пали, Назар! – с улыбкой бросил Симо вдогонку, и оперуполномоченный отмахнулся.
Пока Назар наслаждался ролью гончей, Симо подошел к участковому и пожал всем руки. Погладил задремавшего пса. Между тем медики наконец дотащили свою ношу до трупа и Лины. Лицо медика помоложе позеленело.
«И ты такого не видал, да?» – мысленно усмехнулся Симо.
Но мысль заглянула и ушла, хлопнув дверью, не найдя для себя места. Потому что Симо анализировал рукопожатия, делая это на почти что бессознательном уровне.
Он не имел предубеждений относительно того, кому стоит жать руку. Он с равным холодным интересом приветствовал каждого, будь то коллега, женщина или кретин, который час назад вышиб дух из собственной жены с помощью гитары. Умей мертвецы хотя бы вздрагивать в такие моменты, Симо жал бы руки и им. В этом плане рукопожатие не уступало мимике. Влажность, твердость, наклон – всё имело значение для того, кто полагался не только на глаза.
Рукопожатие Терехова было твердым и сухим – рукопожатие того, кто ставит работу выше личной неприязни. А в том, что участковый испытывал к Симо необъяснимую неприязнь, сомневаться не приходилось. Иногда люди просто не нравятся друг другу. Их раздражают запахи, улыбка, габариты, служебное положение и многое другое. Симо не исключал, что в чём-то походил на отца Терехова, и вполне довольствовался этим объяснением.
А вот рукопожатие мужичка с собакой было иным. Оно напоминало горячечную встряску больного, встречавшего диагноз о выздоровлении. Никакого страха или жестокости – лишь надежда на то, что унылый пляж с трупом вскоре останется в прошлом. Явно не убийца. Собачонка, надо полагать, тоже.
– Симо Ильвес, Кемский межрайонный следственный отдел.
Мужчина сглотнул. Хоть финские имена и фамилии не были редкостью в Карелии, собаковод из услышанного понял лишь то, что разговаривает со следователем.
– Антон Юрченко, бедолага, вышедший на прогулку.
– Насколько я понимаю, тело обнаружил пес. Как зовут следопыта?
Хмурое лицо Терехова озарила улыбка, а Юрченко словно оказался в тени внезапно наплывшей тучи. Глядя на их столь непохожие эмоции, Симо понял, что кличка животного, которую он сейчас услышит, станет еще одним якорем, благодаря которому он хорошенько запомнит это холодное утро.
Тело обнаружил басенджи по кличке Пикуль.
5 Зыбкий след
Холодный воздух от бега превратился в пронизывающий ветер, и Назар обругал себя за привычку легко одеваться. Синие джинсы, в состав которых входил эластан, гарантировали преодоление препятствий без треска в области задницы, а спортивные черные ботинки – безопасное приземление даже на кирпичные осколки. Сюда же запишите серую водолазку, этакий отличительный признак сотрудников уголовного розыска, и легкую кожаную куртку.
И куртку пришлось расстегнуть.
В этом шаге, грозившем воспалением легких, не было никакой необходимости. Просто возобладала еще одна привычка: рука должна без помех дотягиваться до наплечной кобуры. От подобных мелочей зависело очень многое, иногда – чья-то жизнь. А чья жизнь дороже, чем собственная, верно?
В какой-то момент до Назара дошло, что он преследует обычного пацана и пистолет совершенно ни к чему. А еще он был уверен, что сорванец услышал крик о том, что он, Назар, из полиции. И всё же сорванец предпочел бегство.
Мальчик мчался в сторону Красной Нерки, рыбацкой деревушки, располагавшейся в двух километрах к северу от Пираостровска. Бежал вприпрыжку, поминутно оглядываясь. От его ядовито-салатовой курточки рябило в глазах, и Назар, усиленно моргая, отвернулся к морю. Вид волн, перекатывавших свинцовую тяжесть, сброшенную с облаков, окончательно испортил настроение.
Наконец запыхавшийся мальчик остановился. Назар, тяжело дыша, сбавил шаг и с раздражением отметил, что они добежали до окраины Красной Нерки.
Здесь берег покрывал темный песок. Набегавшие волны пытались достать до пяти весельных лодок и катера с облупившейся лазурной краской. На жердях, установленных на границе чахлой травы, сохли сети. Домики с заборчиками, расселившиеся на склоне, напоминали узколобых идолов, чье существование сводилось к сбору капель на крышах и стеклах.
– Куда бежал? Ты что, оглох, а? Полиция! – вывалил Назар на одном выдохе, так и не найдя сил для должной гневной отповеди. В правом боку кололо. Казалось, там работала швейная машинка, строчившая прямо сквозь плоть. Что и говорить, бег по камням и песку дался нелегко.
Лицо мальчика отражало крайнюю степень настороженности. На вид ему было немногим больше двенадцати. Светлые волосы. Широко посаженные глаза, почти рыбьи. Поджатые губы. Повадки как у цыганенка, который разок-другой побывал в местном доме культуры.
– Всё-всё, успокойся. Уголовный розыск. – Назар потянулся было за служебным удостоверением, но вместо этого откинул полу куртки. Посчитал, что пистолет в кобуре впечатлит пацана куда сильнее, нежели какая-то книжица с фотографией. – Чего убегал-то?
– Я слышал, как тот, в пальто, сказал, чтобы вы не палили.
«Господи, Симо! Что на тебя вообще нашло? Надо ж было такое ляпнуть!» – мысленно простонал Назар. Не без удовольствия представив, как высыпает на голову Симо тачку с навозом, он застегнул куртку. Из воротника вырвался слабый запах пота.
– Как видишь, я и не палю. Это была крайне неудачная шутка. А чего остановился?
– Ну, вряд ли вы станете стрелять при чужих. – Сказав так, мальчик сделал неопределенный жест, охватывая деревню.
– А ты умен не по годам, верно? Как тебя зовут?
– Матвей.
– Знаешь, что случилось там, на берегу, Матвей?
Мальчик понизил голос:
– Там кого-то убили, да?
– Этого мы не знаем. Иногда люди сами умирают. – Назар выдержал невинную паузу. – А почему ты решил, что там кого-то убили?
Матвей пожал плечами, и ядовито-салатовый цвет его курточки вспыхнул на миг.
– Слишком много людей. К моей бабке в прошлом году только медики приехали, когда она умерла, да и то сказали, чтобы отец сам ее в морг тащил.
Налетел порыв ветра, и Назар ощутил, что дрожит всем телом. Всё-таки бежать нараспашку было не лучшей идеей.
– Хорошо, да, на берегу нашли кое-кого, и здоровье этого человека, скажем так, опустилось до нуля не самым естественным образом. Видел что-нибудь странное? Каких-нибудь подозрительных или страшных людей? Может, кто-то громко кричал? Или стонал?
Лицо Матвея исказила задумчивость, сделав его некрасивым. И почти сразу он просиял.
– Вам нужно на Сирены Амая.
– Сирены Амая?
В памяти оперуполномоченного всплыла позабытая информация о том, что так назывался один из островов Онежской губы. Остров считался пустым и неприступным. Так было и в детстве Назара, и сейчас. Ничего интересного для обычного человека или того же рыбака. Если ты, конечно, не из тех, кто проворачивает делишки там, где потемнее. А от таких… да, от таких личностей трупы частенько остаются. Хоть и не столь жуткие.
Назар посмотрел на море, выискивая среди далеких синеватых громадин искомый кусок суши.
– И что там, на этих Сиренах?
Матвей огляделся, словно собираясь выдать тайну, и поманил Назара к себе. Тот послушно наклонился.
– Оттуда по ночам приплывают страшные люди, – прошептал мальчик. Его широко раскрытые глаза говорили о том, что он не шутит.
– Для чего? Для чего приплывают эти страшные люди?
Матвей открыл было рот, чтобы ответить, но с его обветренных губ сорвался вскрик.
На голову мальчику легла чья-то грязная пятерня и, собравшись в горсть вместе с волосами, откинула его назад.
Назар распрямился. Над всхлипывавшим Матвеев возвышалась фигура. Типичный обитатель прибрежной деревни. Красное лицо. Высокие резиновые сапоги. Пятнистые штаны. Теплая фланелевая рубашка. Фуфайка со следами песка на левом рукаве.
– Это кто? – быстро спросил Назар у мальчика, хотя и догадывался, что услышит в ответ. Подобным скотским образом мог вести себя только родственник.
– Этот кто – его отец, – холодно проронил мужчина. Ничего больше не говоря, он потащил Матвея за шкирку к дому, на крыше которого чайка клевала рыбий хребет. Через три шага мужчина обернулся: – Ты – стой здесь.
Назар никогда не считал себя импульсивным человеком – или импульсивным сверх меры. Но сейчас ему пришлось обуздать все порывы. А хотелось многого. Например, схватить этого кретина за лицо и сдавить так, чтобы кожа отошла от черепа. Или просто вышибить его из собственных хлябающих сапог. Да, последний вариант был наиболее реалистичным, но и к нему он не мог прибегнуть.
Потому что любое действие, умаляющее авторитет отца в глазах сына, выйдет ребенку боком.
Назар знал, что где-то по Красной Нерке рыскали ребята из уголовного розыска или той же патрульно-постовой службы – наводили справки о найденной девушке. Один звонок, и озябший коллега, готовый разогреться на деревенском дурачке, примчится без лишних вопросов. Однако Назар предпочел не будить лихо. Так что он остался на месте, пронизываемый холодным ветром.
Не успела дверь дома закрыться за вошедшими, как опять показался отец мальчика, а следом выскочил и сам Матвей. Его левая щека горела лихорадочным румянцем, красноречиво свидетельствуя о контакте с жесткой ладонью родителя. Матвей, не оборачиваясь, помчался в глубь деревни и вскоре исчез за заборчиками.
«Ясно, эта экзекуция была только для своих», – со злостью подумал Назар.
Деревенский тем временем вернулся к оперуполномоченному. Белокурые волосы вспыхивали на ветру. Глаза сверкали гневом. Через мгновение он буквально выплюнул:
– Хочешь что-то вызнать – спрашивай у меня.
– Я тебя понял, здоровяк.
Назар опустил голову, пряча оскал. Он прикидывал, как лучше поступить. Мысль о том, что любое действие может навлечь на Матвея гнев отца, вытеснила заботы о мертвой девушке. Ему не хотелось, чтобы поздне?е, наедине, этот кретин выместил обиду на пацане.
Наконец соломоново решение было найдено, и Назар полез за бумажником. На свет божий появились четыре однотысячные бумажки. Секундой позже они легли на мозолистую ладонь рыбака.
– Это тебе – чтобы ты не трогал пацана. – Злость неожиданно взяла верх, и Назар, зябко расстегнув куртку, вот уже второй раз за утро показал кобуру. – А если узнаю, что ты продолжаешь распускать руки, отстрелю тебе яйца, понял? Ну так что? Деньги и яйца – хочешь их себе оставить?
Купюры, будто по волшебству, исчезли, говоря о том, что их новый владелец желал оставить себе всё.
Мужчина явил мрачную улыбку:
– Что мелкий говнюк наплел?
– Кто живет на Сиренах Амая? – спросил в ответ Назар.
Краснота с лица мужчины схлынула. Казалось, под его кожей завелось нечто такое, что всасывало и растворяло цвет.
– Кто живет… Там обитают уроды. В смысле настоящие, а не какие-то придурки. Хотя, может, и это тоже. Приплывают только по ночам. Наверное, стыдятся себя. Ну, своих рож и тел. Как по мне, стыдиться нечего, ежели на раздаче достался маленький член или горб.
Перед мысленным взором Назара возникла мертвая девушка. Он со стыдом подумал, что ее ноги, пожалуй, действительно уродливы. Да и от срезанных грудей в дрожь бросало. Размышляя над этим, оперуполномоченный закурил.
– Можно? – Мужчина взглядом показал на сигареты.
– На берегу нашли труп девушки. Некоторые раны – чуть ли не до костей. – Назар затянулся и убрал сигареты, оставив в глазах рыбака голодный блеск. – Знаешь про это что-нибудь?
– Нет.
– Что этим уродам от вас нужно?
– Ну, пенициллин там, обезболивающее, иногда одежда или туристическая мелочевка вроде непромокаемых спичек. Торгаши они, понимаешь? Расплачиваются украшениями, которые сами же и лепят из какого-то местного камня. Эту дрянь на рынке в Кеми с руками отрывают.
А вот это уже было интересно, и Назар подобрался.
– Откуда вы знаете, что им понадобится в следующий раз?
