скачать книгу бесплатно
– Хорошо, что не Путин! – схохмил Соболев, делая страшные глаза.
– Машенька, пойдем в постельку!!! – домработница попыталась взять девочку за руку, но та, сердито выдернув ее, намотала колбаску из волнистых волос, а затем, высвободив палец, стала самозабвенно жевать свои кудри, ожидая ответа отца.
– Ну, все, я рассердился, а когда я сержусь, я могу съесть таких маленьких детей!!! Таких вот худеньких и непослушных!!! – прорычал Герман, оскалив зубы, и урча, словно настоящий тигр.
– Ой, боюсь, боюсь!!! – взвизгнула Маруся и, шлепая босыми ногами, побежала в сторону своей спальни, находящейся на втором этаже двухуровневой квартиры Соболева. Ольга бросилась вдогонку за девочкой, и Наталья облегченно вздохнула, взъерошивая наверх копну светлых волос, приподнимая их растопыренными пятернями ладоней от корней до кончиков.
– Черт, как я устал! – раздраженно бросил Соболев, снимая ботинки и небрежно отшвыривая их прочь. Голова раскалывалась на части, хотелось курить.
– Дорогой, – Наталья немного отошла после трагедии, и теперь ее лицо окрасил живой хотя, и немного лихорадочный румянец. Она обвила шею любовника руками и, прижимаясь к нему бюстом, поцеловала в губы, щекоча блестящей челкой.
– Ната, принеси мне выпить! – распорядился Соболев, не отвечая на ласки любовницы. Наталья, послушно кивнув, сняла высокие сапоги на шпильке и, не обувая тапок, прошествовала на кухню, покачивая бедрами. Герман не настроен был на любовные прелюдия, но оценил подтянутую попку Марковской, обтянутую черной короткой юбкой.
– Чертова кукла! – выругался он на нее, яростно стаскивая с себя пиджак и бросая его небрежным жестом на диван. – Надо было отдать ее в автошколу, а не покупать права!
– Не разбавляй! – скомандовал он Наташе, проходя в огромную кухню-студию, даже не глядя на девушку, возившуюся у барной стойки. Развалившись на диване, Соболев вытянул ноги и, сцепив руки в замок, хрустнул пальцами. Вопрос с мужиком, которого сбила Наташа, нужно было решать в считанные секунды. В его планы вовсе не входило разбирательство с ментами. На носу предвыборная кампания, и светиться в криминальной хронике ему явно было не с руки.
– Герман, – Наташа присела рядом, вкладывая стакан с виски ему в руку, – Я боюсь! Вдруг меня посадят?
– Наташ…
– Понимаешь, я сама не знаю, как все произошло! – Наталья нервно кашлянула, отбрасывая непослушную челку со лба. Глаза ее увлажнились, во рту пересохло, а губы стали сухими и непослушными. – Он… я не видела, как он переходил дорогу, клянусь, милый, его там не было, он…
– Заткнись ты! – Соболев раздраженно нахмурился, хлопнув любовницу по коленке.
–Нас там не было!! Нас просто там не было! Мои люди все разрулят, Натах, не пыли! После вечеринки мы сразу поехали домой, слышишь? – Соболев, отхлебнув виски, крепко сжал колено девушки, затянутое в лайкру, оставляя на нем белесые следы.
– Чтобы никогда, слышишь, НИКОГДА, не напоминала мне об э том, ясно???
– Да, да… я никогда.. мы сразу домой, – пискнула Наташа, поморщившись: рука Соболева сдавила ее колено с такой силой, что ей потребовалось немало мужества, что бы не вскрикнуть от боли, тем самым нервируя и без того взвинченного любовника. Она прекрасно понимала, что сама виновата во всем. Это она уговорила Германа разрешить ей сесть за руль и отпустить водителя, а ведь останься Никитос, ничего ровным счетом бы не случилось.
Соболев ослабил хватку, выпуская колено Натальи и она, потирая ушибленное место, с тревогой смотрела, как Герман залпом опорожняет стакан виски.
– Дорогой, можно вопрос? – Наташа просунула ему под рубашку обе руки и блаженно зажмурилась, едва лишь кончики пальцев ощутили прохладную на ощупь кожу любовника.
– Нет! – отрезал Герман, процедив ледяным голосом: – Руки убери, сладкая!!!
– Ещё виски? – Наталья, отдернув руки, закусила предательски дрогнувшую губу. Вопрос, вертевшийся на языке, что будет с телом, так и остался незаданным. Не дождавшись ответа от Соболева, смотрящего злым и неподвижным взглядом в одну точку, Наташа на негнущихся ногах поднялась с дивана, забрала у Германа стакан, дошла до стойки, плеснула изрядное количество виски, залпом, по-мужицки, даже не морщась, запрокинула содержимое к себе в горло. Проглотив, она налила новую порцию и принесла его Герману. Не решаясь сесть рядом, она осталась стоять подле него, переступая с ноги на ногу. Соболев же медленно пил виски, глядя пустым взглядом поверх стакана. Молчание затянулось. Наташу начала колотить нервная дрожь. Весь ужас, пережитый на дороге, вновь охватил ее. Хотелось заплакать, закричать, а еще лучше, стремглав броситься к маме, спрятаться в подоле ее юбки, зарывшись в нее словно маленькая девочка, но бежать было не куда, мать находилась в далеком Северодвинске, а перед ней сидел мужчина всей ее жизни, в автомобиле которого она сегодня сбила человека. Наташа никогда не видела Соболева таким выбитым из колеи и раздраженным, и она не знала как ей вести себя с этим непредсказуемым, взрывоопасным человеком, именно за эти качества и любимым ею. Не известно, сколько и дальше продлилось бы напряжённое молчание, если бы в кармане брюк Соболева не зазвонил мобильный телефон.
– Слушаю! – отчеканил Герман, отвечая на звонок. –Да…Добро! Отлично! Завтра отчет мне кто он и что он! Тачку на мойку! Все, отбой!
Наташа, сдерживая судорожные икания, во все глаза таращилась на любовника, а он, отшвырнув мобильник на диван, запрокинул голову и, вытянув руки, еще раз хрустнул пальцами.
– Ну, вот и все! – холодно резюмировал он, залпом допивая виски. – Вот и все!
–Дорогой… – Наташа осторожно присела на краешек дивана рядом с Соболевым, как прилежная ученица, складывая руки на коленях. Она была напряжена до предела, а тот, мрачно ухмыльнувшись, накрыл своей ладонью руку Наташи.
– Наташка, все в порядке! – только и сказал он, задумчиво хмурясь.
– Герман?
– Все, я сказал, в порядке! – Соболев в ярости хватил стаканом об пол, освобождая себя негативной разрядкой из состояния оцепенения. Наталья заворожено смотрела на осколки, а потом перевела взгляд на Германа. Сердце застучало как сумасшедшее, перед глазами поплыли разноцветные круги.
– Они избавились от тела? – глухим, каким-то чужим голосом спросила Наташа, едва шевеля губами и, уже теряя сознание, проваливаясь в спасительное забытье, услышала гудящий, будто церковный колокол голос Соболева: – Нет тела, нет и улики!
***
Наташе не спалось. Герман, заняв едва ли не всю кровать, спал, по всей вероятности, безо всяких сновидений, забросив ногу на любовницу, придавливая ее весом своего тела. Марковской вот уже минут пятнадцать как нестерпимо хотелось в туалет, но потревожить чуткий сон любовника она не решалась. Ей было хорошо и спокойно рядом с Соболевым. Тяжесть его ноги, лежащей у нее на животе, приятным и сладостным грузом возбуждала и будила в девушке самые разнузданные желания. Ей хотелось разбудить его, заняться с ним любовью, чтобы в его объятиях хотя бы на несколько часов забыться и отвлечься от недавнего ночного кошмара. Наталья боялась заснуть, зная, что ей непременно будет сниться этот убитый мужчина, труп которого до сих пор стоял у нее перед глазами. В спальне царила темнота, в которой отчетливо светились яркими цифрами большие электронные часы на тумбочке рядом с Германом. На часах было половину третьего ночи. В туалет хотелось совсем уже непереносимо. Наталья сделала попытку выбраться, но Соболев, недовольно всхрапнув во сне, забросил на шею девушки свою руку, блокируя тем самым малейшую возможность вылезти из-под него. Застонав про себя, Наташа закрыла глаза, и, чтобы не думать о ночном кошмаре, принялась вспоминать самые лучшие моменты их с Германом романа. Вот он, немного надменный и властный, первый раз приглашает ее к себе домой, а вот дарит букет нежно-кремовых роз, сообщая, что они завтра вылетают в Доминикану…Она, безусловно, любила Германа, любила всем сердцем, безо всякой примеси меркантильности или каких либо иных прагматичных интересов. Соболев стал для Марковской ее тайной мечтой, наваждением. Наталья, не желая замечать всю несерьезность Германа к ее персоне, продолжила грезить о будущей свадьбе, а ее богатое воображение услужливо рисовало завораживающие картины свадебного переполоха. С самого детства Наташа грезила о чем-то несбыточном. В школьные годы маленькая Наталья училась с серединку на половинку, и подавала надежды в секции плаванья. Тренер пророчил ей спортивную карьеру, но в большой спорт ее так и не отдали, а вскоре сама девочка потеряла к этому делу интерес, сменив купальник и шапочку пловца на теннисную ракетку. Окончив школу, она поступила в один из столичных ВУЗов на экономическое отделение, а по сдаче диплома, встала на биржу труда, где и получила новую профессию секретаря-референта, ибо после выпуска работу по специальности она так и не нашла. Встреча с Германом произошла на очередном этапе собеседования в его туристическом агентстве. Пройдя интервью, она и не надеялась, что ее примут на работу, но тем не менее вечером того же дня Соболев сам лично позвонил ей на мобильный и сказал о том, что компания остановила свой выбор на ее кандидатуре. Отношения у секретаря и владельца туристического агентства завязались к концу первой трудовой недели Наташи, а спустя три месяца она уже находилась в статусе официальной любовницы своего шефа. Соболев не являл собой классический образчик верного любовника, напротив, менял своих мимолетных пассий как перчатки, что, впрочем, и не думал скрывать от Наташи, сразу же поставив ее перед фактом, что бы она и не думала помышлять о том, чтобы узурпировать его свободу и независимость. Марковская без памяти любила Германа и мирилась с его изменами, ведь фактически она продолжала быть с ним, тогда как на ее месте мечтали бы оказаться многие девушки из окружения ветреного бизнесмена.
Погрузившись в воспоминания, Наталья не заметила, как заснула. Ей снился чудесный сон. Вот она, воздушная и легкая, в белом развевающемся платье, босиком идет по воде, а теплый безбрежный океан нежно ласкает ступни ее ног. Сердце Натальи полно радости и трепещет от счастья: рядом не было ни единой живой души, лишь бесконечная полоска длинного и пустынного пляжа, да отблески солнца на спокойной лазурной водной глади. Она продолжает идти дальше, и неожиданно натыкается на девушку: та сидит у самой кромки воды, спиной к Наташе, обхватив руками колени. Наталья хочет обойти девушку, но она внезапно разворачивается и ее горящий взгляд пронзительных глаз проникает Марковской в самую душу, обжигая огнем пророчества, светящегося в ее взгляде. Несколько секунд они, не мигая, смотрят друг на друга. Наталья ощущает мистический холод, исходящий от рыжеволосой красавицы. Волна неподконтрольного страха, первобытного и панического, охватывает Наташу. Она хочет бежать от этой странной девушки без оглядки, но не может сдвинуться с места, а та продолжает держать ее взглядом, и от этой игры в гляделки вся кожа Наташи покрывается противными гусиными пупырышками. По спине пробежал холодок, словно кто-то погладил ее ледяной когтистой лапой. Наташа, понимая, что это всего лишь сон, делает над собой невероятное усилие и присаживается рядом с рыжеволосой. «Кто ты и что тебе от меня нужно?» – но вопрос так и остается в ее голове.
– Скоро ты потеряешь Его… – тихим пророческим голосом, чеканя каждое слово, произносит рыжая, откинув назад свою роскошную гриву волос. Яркое солнце вызолотило стремительный полет огненного облака, а шаловливый южный ветер заблудился в ее волосах, принимаясь играть с ними, словно кокетничая.
– Кого, «его»?? – холодея душой, шепчет Наташа: заплетающимся языком ей с великим трудом удается произнести эту короткую фразу. Силы, которые она затратила на свой вопрос, столь велики, что в буквальном смысле лишили Наталью возможности двигаться. Ослабевшая, ставшая в миг безвольной и неподвижной, она пытается схватить ту, с чьих уст срываются пугающие предсказания, но Наташа понимает, что не в силах пошевелить даже пальцем.
– Его! – с некой грустинкой в голосе, улыбается рыжеволосая, поднимаясь с места, одергивая полы полупрозрачной туники. – Его… – повторяет она, и медленно направляется прочь под аккомпанемент тревожных криков чаек. Наталье хочется, во что бы то ни стало остановить ее, не дать уйти, но вместо этого сквозь пелену слез, застилающих глаза, обреченно смотрит, как силуэт рыжеволосой исчезает в дрожащей дымке раскаленного воздуха.
– Его? КОГО ЕГО??? – собрав всю силу воли в кулак, кричит Наташа ей в след, и, коротко вскрикнув, просыпается в спальне Германа Соболева, чья нога по-прежнему пригвождает ее к постели…
* * *
Проснулась Мэрилу от тоненького голосочка девочки, окликнувшей ее: «Мама, я писать хочу!». Сон как рукой сняло: то же купе, вчерашний ребенок на соседней полке. «Я-то, наивная, подумала, что мне все это приснилось!» – подумала девушка, принимая вертикальное положение. Сон был до реалистичности реальным и таким близким. Ей снился ее родной мир, Гирманчи, поляна, залитая солнечным светом рядом с домом ее опекуна и наставника, где она ежедневно тренировалась на мечах. Стряхнув с себя сонное наваждение, она, распахнув занавески, мельком взглянула за окно. За окном давно рассвело; мелькали пейзажи в образе деревьев, укутанных снежным покрывалом, поверху тянулись какие-то странные бесконечные провода.
– Потерпи, доченька, сейчас мы сходим, пописаем!!! – нежно проворковала она, вскакивая и наспех одеваясь в свитер, принадлежащей Марине и ее узкие, сшитые из непонятного материала, брюки. – А потом покушаем! – она подмигнула, застегивая «молнию» на ботинках.
– Ну, с добрым утром. Скоро приедем!!! – Мэрилу засмеялась, подхватила девочку на руки, и принялась одевать ее, размышляя над тем, что совершенно не знает о чем и, главное, как ей разговаривать с малышкой. Не имея ровным счетом никакого опыта общения с детьми, тем не менее, она, повинуясь инстинкту, задала верный тон в разговоре с ребенком. Ведь не секрет, что во всех временах и измерениях голос любящей матери схож по тембру своего звучания, а что до освоения сленга или фирменных словечек, которые в каждой семье отличаются между собой, так это дело времени. Аня реагировала на Мэрилу точно так же, как смотрела бы на свою собственную мать, исчезнувшую прошлой ночью, доверчиво, чуть капризно и трогательно, и Мэрилу, знавшая девочку каких-то несколько часов, не придала значение ее внимательному и слегка удивленному взгляду.
«Надо найти, где тут справляют нужду!» – прижимая малышку к себе, вдыхая запах вымытых детским шампунем волос, она открыла дверь в коридор. У окна, неподалеку с ее купе, стоял какой-то мужик и курил, мимо, не поздоровавшись, профланировала вчерашняя проводница, неся сразу несколько кружек с дымящимся чаем.
«Ну, не буду же я спрашивать, люди, где тут у вас нужник???» – Мэрилу осенило. Она спустила девочку на пол: та, быстро-быстро перебирая маленькими ноками, побежала в конец вагона, и Мэрилу ничего не оставалось, как пойти за ней. Очутившись недалеко от места телепортации, девушка зябко поежилась. Видение мертвого Гирманчи всплыло у нее в мозгу, ей стали кругом мерещились обугленные стены, а запах гари стал совсем уже очевидным.
«Главное, без паники!» – подумала Рыжая, надавив на ручку, толкая внутрь маленького узкого помещения, где по счастливой случайности оказалось не заперто. Пропустив вперед девочку, она зашла следом и, обозрев конструкцию двери, защелкнула ее на замок. Нужник был какой-то странный, каких ей еще видеть не приходилось, но ситуацию разрешила Анечка, поднявшая на мать большие миндалевидные глазенки:
– Ма-ам, постели бумажки!!!
Мэрилу заметила рулон мягкой бумаги, висящий рядом с нужником, и, отмотав приличную полоску, положила ее сверху унитаза, усаживая на нее девочку.
«Главное, не вызвать подозрений!!!» – она помыла руки в умывальнике, который оказался по счастливой случайности почти такой же, как и в ее мире.
– Ма-ам, а зубы чистить??? – попрекнула ее Анечка, ловко спрыгивая с унитаза.
– Некогда, доченька, потом! – отмахнулась Мэрилу, безо всякого стеснения, спустив джинсы и облегчившись. «Откуда я знаю, чем вы тут зубы чистите!».
– Пойдем, малышка?! – она открыла дверь и, выйдя из туалета, наткнулась на худенькую молодую девушку, стоящую около туалета с полотенцем через плечо.
– Вы слышали же? Ночью в тамбуре человека обгоревшего нашли!?? – в голосе ее было столько неподдельного восхищения, что Мэрилу недовольно поморщилась. «Странные все-таки люди, обожают, когда рядом происходит какое-то несчастье!». Ее покоробил оживленный тон блондиночки, а тоска по Гирманчи едва не спровоцировала ее на слезы, которые она мгновенно осушила усилием воли.
– Да, слышала!
– Говорят, что его облили бензином, а потом подожгли! – ничуть не обескураженная таким односложным ответом, затараторила блондинка. – Видели? Там даже стены погорели! Слава Богу пламя как-то само собой потухло, а то весь состав бы сгорел к едрени фени!!!
«К едрени фени.. так-так, надо запомнить выражение на всякий случай!», -решила про себя Марина, держа девочку за руку.
– Нас всех полиция допрашивала! Наверное, из другого вагона преступник был, а то и вовсе спрыгнул с поезда! Нет, ну страсти-то какие!!! – взахлёб трещала блондинка, прислоняясь к дверному косяку.– Надо же, прокатились, словно в кино!!! – синие глаза девушки сверкали неподдельным ажиотажем, что чертовски рассердило Мэрилу.
– А ведь он, скорее всего, чей-то сын, отец, или брат!!! – укорила ее она и распахнула дверь в коридор, оставляя блондинку с обескураженным лицом в состоянии полной прострации.
В купе она посадила девочку на полку, а поцеловав в щечку, а сама принялась исследованием сумки Марины, сетуя на себя за то, что это ей надлежало сделать еще до того, как она заснула.
«Необходимо рассмотреть ее вещи, ведь каждая из них может быть отгадкой!!»
Мэрилу старательно делала вид, что она что-то ищет в сумке, вытряхнув содержимое на свою полку: свитера взрослый и детский, тапки, какие-то блузки, странной формы кофты, носки, рейтузы, тюбики с непонятным содержимым, плюшевый мишка, баллон….
Не найдя ничего полезного, Мэрилу стала торопливо запихивать все назад, упаковав туда же и свою тунику, с которой она не рассталась бы ни за что на свете, ведь эта была единственная вещь, напоминавшая Мэрилу о ее потерянном мире.
– Ма-ам, что ты ищешь? Моего мишку?
–Да, доченька, мишку!!! – она сунула девочке в руки плюшевую игрушку, запихала оставшиеся вещи в сумку, перевела дух, и еще раз мельком глянула за окно. «Где-то около восьми часов утра!!» – прикинула в уме Мэрилу, вздрагивая от негромкого стука.
– Поднимаемся, доброе утро! Через полчаса Москва!!! – услышала она голос проводницы.
– Спасибо! – ответила Рыжая, не открывая дверь. Предстояла сложная задача – одеть ребенка и утеплиться самой, но как одевают малышей в этом мире, она не знала.
Девочка, пытливо таращась на «мать», словно сомневаясь в ее подлинности, выудила с небольшой полочки с сеткой над ее полкой свои колготки, рейтузы и, сняв штаны от пижамы, стала сосредоточенно напяливать на себя колготы.
– Дай-ка я помогу тебе! – ласково произнесла Мэрилу, придав голосу заботливые чарующие интонации. «Наверное, сверху надо рейтузы! Так, вот какая-то короткая туника, судя по всему, надеваются под низ теплой вещи! Так, сверху свитер, теперь шапку, шарф, шубку, сапожки…Нет, какая я молодец, пока все идет по плану!!!» – похвалила себя Мэрилу, любуясь результатом своих трудов. Аня во все глаза удивленно смотрела на мать.
– Мамуля, мне жарко!!! – плаксиво протянула она, прижимая к себе мишку, и сердце у Мэрилу защемило от нежности. «Маленький ребенок, потерял свою мать! Я не знаю где ее отец и кто он! А ведь мне придется играть роль покойной Марины! Ничего, все будет хорошо, малыш! Раз уж мне суждено стать твоей мамой, я стану ей! Как же хорошо, крошка, что ты не видела горящего тела собственной мамы!» – на глазах Мэрилу заблестели слезы. Прижав девочку к себе, она поправила на ней шарф и вдруг услышала приятную мелодию, доносившуюся из Марининой сумочки.
«Князь тьмы, что это???» – перепугалась она, изо всех сил сохраняя невозмутимое выражение лица.
– Ма-ам, телефон!!
«Что же делать???!» – Мэрилу стала копаться в маленькой сумочки, извлекая из нее заливающуюся мелодией какую-то странную трубку. Эта самая трубка вибрировала в руках и издавала приятные уху переливчатые трели. Мэрилу догадалась, что это аналог обычного телефонного аппарата, который стаял в каждом доме в мире, откуда была родом она, но тот телефон работал от розетки, а этот, беспроводной, продолжал дергаться и издавать звуки. Раскрыв трубку, Мэрилу увидела светящуюся панель, которая озарялась голубоватым светом, на фоне которого черными буквами было написано: «Сестренка».
«Где тут кнопка? Куда наживать?» – Мэрилу в панике тыкала по всем кнопкам, а потом, собравшись с мыслью, нажала на зелененькую, с изображением трубки. Прижав ее к уху, она услышала женский звонкий голос:
– Маринка, я уже на вокзале, стою на перроне, десять минут и мы увидимся! Я так соскучилась!!!
– Привет, сестренка! – осторожничала Мэрилу, придав голосу свойские окраски.
– Маринка, билеты я нам на Калининград взяла, завтра вечером улетаем! ВСЕ! Жду, Анютика поцелуй от меня! Все, до встречи! – протараторила «сестра» и в трубке раздались короткие гудки. Поезд, немного замедлив ход, все так же ритмично перестукивал колесами, пейзаж за окном сменился, и вместо деревьев, украшенных снежными шапками, мелькали странные конструкции и дома.
«Нда, ситуация!!!» – уныло подумала Мэрилу, страшась встречи с Марининой сестрой, как в дверь снова постучали.
– Марина Игоревна, это Прохоров!
«Принесла нелегкая!» – Рыжая открыла дверь, впуская лейтенанта. Евгений Миронович, войдя в купе, широко улыбнулся Ане.
– Мариночка, – вдруг ни с того ни с сего ляпнул Прохоров, скатываясь на фривольный, даже кокетливый тон в обращении к пассажирке, которая не выходила у него из головы весь остаток ночи. – Разрешите поблагодарить Вас за помощь следствию…
– Да я же ничего не сказала – пожала плечами Мэрилу, но Евгений лишь махнул рукой, снимая фуражку, и тот час, принимаясь вертеть ее в руках. Он не хотел, что бы девушка исчезла из его жизни, пусть даже замужняя, с ребенком на руках. Понимая всю абсурдность своего поведения, он выглядел раскрасневшимся школьником, собирающимся пригласить понравившуюся девчонку на первое свидание. Опомнившись, он сдвинул брови домиком, все так же сжимая фуражку, и строгим голосом, смягченным немного романтичными интонациями, попросил:
– Марина Игоревна, Вы можете понадобиться следствию, пожалуйста, оставьте номер своего телефона!
«ЧТО? О, князь тьмы спаси меня!!!» – Мэрилу в панике плюхнулась обратно на свою полку. Номер Марининого телефона, она, при всем желании, сообщить этому симпатичному лейтенанту не могла, но все-таки она выкрутилась, ловко выходя из положения:
–Евгений, простите, забыла отчество, да, Миронович, видите ли, мы с сестрой завтра улетаем в Калининград.
Прохоров явно расстроился. Это читалось на его погрустневшем лице. Все шло в разрез с его планами, ведь он собирался вечером пригласить Марину на встречу под предлогом дачи показаний.
–А давайте я сам позвоню с Вашего мобильника, и у меня отпечатается Ваш номер? –Предложил он, ругая себя за то, что ему до смерти хочется прикоснуться к телефону, который принадлежал загадочной рыжеволосой Марине. Догадываясь, что выглядит полным дураком в глазах девушки, тем не менее, принял у нее из рук телефон и, набрав свой номер, дал пару сигналов, а затем, вернул мобильник обратно хозяйке.
– Спасибо, ну, не смею задерживать! – скомкал он разговор, внезапно застеснявшись и, нахлобучив фуражку, поспешно ретировался, оставив Мэрилу недоуменно хлопать глазами. Поезд тем временем, прогудев, стал подъезжать к платформе. В окне замелькали лица встречающих.
– Москва, Москва, ура! – ликовала Анечка, спрыгивая с полки. Мэрилу слышала, как гулко колотится ее сердце. Жизнь стремительно набирала обороты, преподнося сюрприз за сюрпризом. Запаниковав, она сделала глубокий вдох, а затем медленный выдох, выравнивая дыхание. Дверь в купе была открытой и Мэрилу увидела как люди, нагруженные чемоданами и сумками, потянулись к выходу. Состав остановился. Пейзаж за окном остался неподвижным. «Приехали!!!»
Она подхватила сумку, перекинув ее через плечо, взяв девочку за руку, вышла в коридор. Едва она спрыгнула на платформу, как тот час упала в объятия высоченной тёмноволосой девицы.
– Маринка, Анютик!!! – завизжала она на весь перрон, оглушив Мэрилу.
– Тетя Катя!!! – в тон ей взвизгнула Анечка, выронив мишку на платформу.
– Ух, ты моя красотуля!!! – названная именем Катя, легко, как пушинку, подхватила девочку на руки, и, властно блестя глазами, скомандовала:
– Целоваться будем в машине! ВПЕРЕД, ДЕВЧОНКИ!!!
Мэрилу, чьи уши уже пощипывали от мороза, деланно улыбалась, изображая бурную радость. Катя, разбрызгивая вокруг себя смех и веселье, полная предвкушением предстоящей поездки, направилась к выходу из вокзала, а Рыжая едва поспевала за ней, волоча на себе тяжеленную дорожную сумку.
– Антоха как? Все так же впахивает? Ух, Анютик, как ты выросла! Маринка, ты по-прежнему не носишь шапки! В Калининграде по прогнозам дубак! – как заведенная сыпала словами Катя, бодро спускаясь по ступеням, не давая вставить ни слово «сестре».
– А у нас такой мороз завернул под утро! Маринка, ты выспалась? Я ненавижу поезда! Вы голодные?
– Я кушать хочу! – требовательно напомнила о себе Анечка, крепко обхватив Катю за шею.
– Так, сейчас-сейчас, я машину припарковала недалеко, надеюсь, на эвакуаторе не увезли…
«Тысяча слов в минуту!» – уныло думала Мэрилу, не успевая за словесным потоком Катерины. «Главное прояснить ситуацию и как можно больше узнать подробностей из жизни Марины. Антон ее муж. Это мы уже знаем!!!»
Катерина подошла к серебристому «Опель Корса» и, квакнув сигнализацией, распахнула заднюю дверь, усаживая на сидение племянницу.
– Так, Маринка с дочей назад! Ну-ка дай-ка сюда свою авоську! Это что, всемирное переселение? Куда ты шмотья набрала, а, тряпичница! – она буквально сорвала с Мэрилу сумку, и, открыв багажник, с быстротой фокусника, засунула ее внутрь. Мэрилу ничего не оставалось, как сесть на заднее сидение рядом с девочкой. Катя, усевшись на переднем сидении водителя, вставила ключ в зажигание и вдруг хлопнула себя по лбу:
– Маринка, черт, посидите тут, я Валерке сигареты забыла купить, сейчас до магазина метнусь, я мигом!
Она пулей выскочила из салона, оставив приоткрытой дверь. Мэрилу, оглушённая встреча с «сестрой», перевела дух и расширенными глазами посмотрела вокруг в окно автомобиля. Мир, незнакомый, загадочный, таинственный и страшный, шокировал ее высотой зданий, обилием автомобилей и какофонией звуков. Подхваченная «торнадо» по имени Катерина прямо на перроне, она неслась вслед за быстроногой Катей, и у нее не было времени оглядеться по сторонам, зато теперь, радуясь минутной передышке, она с замиранием сердца рассматривала прохожих, машины, здания.
«Странный, право слово, странный мир. Все вокруг такое… ДРУГОЕ, даже небо и то отличается от нашего: низкое, набрякшее и серое!!!»
