скачать книгу бесплатно
«Какого черта он здесь делает? Как нашёл?»
Жалея, что так и не обзавелся маломальским оружием, он с силой зажал в пальцах кружку, готовый в случае необходимости пустить её вход.
Бута его настороженность только развеселила. Заметив, как подобрался юноша, он развел в стороны полы суконной курки, демонстрируя чистоту своих намерений, не переставая при этом скалиться во весь свой щербатый, после одной знатной заварушки, рот.
– Да ты что, приятель?! Это же я. Неужто не признал?
«Тебя не признаешь!» – едва не вырвалось у Сида, но вслух он этого произносить не стал. Бывший подельник был всего лишь «шестёркой», обычным мальчиком на побегушках у больших боссов, и, раз он сейчас здесь, значит кому-то очень понадобился Сид. А вот кому и зачем, это еще предстояло выяснить.
– Что тебе надо, Бутч? Говори и убирайся. Меня работа ждёт.
В ответ визитёр расхохотался.
– Работа?! Ох, рассмешил! По-твоему, это работа? – Он пренебрежительно махнул в сторону сгруженных неподалёку полсотни мешков, которые до конца смены еще предстояло перенести на склад.
Сид ничего не ответил. В конце концов он не обязан никому ничего объяснять. Это его жизнь, и он делает то, что считает нужным. Скрестив руки на груди, он приподнял правую бровь, ожидая ответа на свой вопрос.
Не добившись той реакции, на которую рассчитывал, Бутч внезапно посерьезнел. Бросив подозрительные взгляды по сторонам и, убедившись, что кроме них в переулке никого нет, он, понизив голос, произнёс:
– О’Кинни послал меня за тобой. Не знаю зачем ты ему понадобился, но настроен он решительно. Передал, что если откажешься встретиться с ним и начнешь ерепениться, то пожалеешь, что на свет родился.
Сид сжался. Имя ирландца было одним из первых в его списке причастных к поджогу. Не останавливающийся ни перед чем ради достижения своей цели, негодяй был способен на все, даже на убийство. Будь он один, Сид, не выбирая выражений послал бы его ко всем чертям, но мысли о больном отце, единственной оставшейся у него родной душе, заставили его смягчить готовящийся вырваться резкий ответ:
– Передай своему боссу, что все разговоры между нами давным-давно закончились. Я начал жизнь заново, чего и всем вам желаю. Ну а теперь, извини, но мешки сами собой не уложатся.
– Сид, сынок, – позвал откуда-то из глубины помещения Арчи. Это оказалось очень своевременным. Воспользовавшись подвернувшимся поводом, Сид коротко кивнул бандиту, и, закинув на плечо один из мешков, сгорбившись, потащил его внутрь.
Однако стоило юноше исчезнуть из поля зрения визитера, как фальшивая улыбка тотчас же стерлась с его лица, уступив место жестокой ухмылке. Парень явно преувеличивал собственную важность, если думал, что может вот так просто отказаться от приглашения ирландца. Отличающийся редкой злопамятностью О’Кинни не спустит зарвавшемуся щенку подобной дерзости. Что ж, пусть потом пеняет на себя, а он, Бутч, умывает руки.
Пнув стоящий рядом с ногой ящик, бандит втянул шею в плечи, и, сунув руки в карманы куртки, вальяжной походкой удалился тем же путем, каким и пришел.
Вышедший почти сразу вслед за ним, Сид проводил его взглядом до ближайшего угла, после чего вернулся к прерванному занятию, сменив присевшего перевести дыхание Арчи.
Возникшее из ниоткуда противное липкое ощущение, смесь беспокойства и страха, не исчезало, мешая сосредоточиться на деле. Руки начинали трястись всякий раз, как снаружи слышались шаги. Кое-как дотерпев до конца смены и получив расчетные, Сид не став дожидаться старшего товарища, понесся вниз по улице. Едва не угодив под конку и, чудом увернувшись из-под колес проезжающего мимо автомобиля, юноша перешел на быстрый шаг. Сердце колотилось как сумасшедшее, когда он взлетел по пожарной лестнице на второй этаж туда, где находилась комната, которую они делили с отцом. Открыть окно и пролезть внутрь было делом одной минуты.
– Пап, вот и я, – борясь с приступом паники, почти бодрым голосом начал Сид, и осекся, так и не закончив фразы. Отца на месте не было. Изрядно измятая постель, с которой он не мог подняться самостоятельно, была пуста, а сама комната выглядела так, будто по ней пробежалось стадо носорогов, все сметая на своем пути. Ни единой целой вещи. Осколки разбитой посуды валялись вперемешку с лоскутами, в которые превратился единственный воскресный костюм Сида и остатками вчерашнего ужина, оставленными им на подносе возле кровати. А на стене, прямо над лежавшим на полу тюфяком, служившим постелью ему самому, корявым почерком человека, мало знакомого с грамотой были выведены два слова: «Соскучишься, приходи».
Из груди вырвался звериный рык. Нет! Отец – единственный, кто у него оставался. Даже в самые тяжелые моменты, мысли о нём не позволяли Сиду окончательно сломаться и слететь с катушек. И теперь, проклятый ирландец и его чёртовы шавки посмели посягнуть на последнее, что у него было.
О том, чтобы оправиться в полицейский участок и написать жалобу, не могло быть и речи. В лучшем случае, его примут за дурачка и высмеют, в худшем, продажные копы убьют его вместе с отцом, и их хладные трупы никто и никогда не найдет даже через триста лет.
«Что же делать?» Сид с силой сжал кулаки, обрушив их как молоты на ту самую стену, на которой похитители оставили послание. Он колотил по ней, не обращая внимания на боль и испуганные крики соседей, решивших, что в городе вновь вспыхнул пожар.
Кто-то схватил его за плечи и с силой усадил на единственный, более-менее уцелевший стул. А когда он попытался вскочить, влепил ему такую затрещину, от которой у него потемнело перед глазами и зазвенело в ушах. Это был Том, его сосед, по вечерам подрабатывающий вышибалой в ресторане, расположенном в конце улицы. Он и его мать всегда с сочувствием относились к Сиду, в его отсутствие заглядывая к отцу, чтобы убедиться, что у него все в порядке и ему ничего не нужно.
– Успокойся, парень. Да что за бес в тебя вселился? Что случилось? И где мистер Бойд?
В ответ Сид лишь обхватил голову обеими руками, как умалишенный раскачиваясь из стороны в сторону. Что он мог сказать Тому? Что негодяи не побрезговали выкрасть беззащитного человека ради того, чтобы надавить на него и заставить принять навязанные ими условия? Нет! О том, что произошло никому лучше не рассказывать. Тем более Тому. Честный парень мог случайно проговориться матери или на работе, и тогда всё может только ухудшиться.
Он заставил себя поднять голову, и, с трудом сфокусировав взгляд на соседе, тихо произнес, сам поражаясь тому, как ровно прозвучал его голос.
– Всё нормально, Том. Просто хозяин нанял вместо меня другого парня, а мне указал на дверь. Ну, – он указал на творящийся беспорядок, – я и вспылил. Что же касается отца… – он с трудом сглотнул прежде чем продолжить, – С отцом тоже порядок. Отправил его к одному знакомому врачу, и тот порекомендовал оставить его на пару дней в своей клинике. Сейчас, как раз собираюсь к нему. Передать привет?
– Ну и напугал ты меня, парень, – вздохнувший с облегчением Том, заметно повеселел. – Конечно, передавай. Мать как-раз печь собиралась. Отнеси кусочек отцу.
– Обязательно, но в другой раз, хорошо? – Сид поднялся со стула и протянул руку соседу. – Спасибо, Том. Вы всегда были очень добры к нам, и я этого никогда не забуду.
Том смутился. Пожав руку и с минуту еще потоптавшись на месте, он вернулся к себе, оставив Сида одного.
Из оставшейся приоткрытой двери до юноши донеслись аромат свежей выпечки и запах жареной картошки с луком из квартиры этажом выше. Пустой желудок протестующе сжался и недовольно заурчал, когда, игнорируя его позывы Сид схватил с пола небольшой, но очень острый складной ножик и решительно захлопнув дверь, бегом спустился на улицу.
В это время года вечерний Чикаго был особенно красив. Как только сумерки начинали опускаться на землю, всюду загорались красочные огни. И в другое время он непременно остановился бы полюбоваться на иллюминацию и новехонькие, ярко освещенные вывески, к виду которых казалось невозможно было привыкнуть, но только не сейчас, когда сердце замирало от страха потерять единственную родную душу, которая у него еще оставалась – отца. Быстро оглядевшись по сторонам, Сид поднял повыше воротник хлопчатобумажной куртки и, надвинув серую кепку почти на глаза, направился в сторону конки, следующей на другой конец города, туда, куда он когда-то поклялся не возвращаться.
Глава 2
О’Кинни нравилось считать себя не таким как все, эдакой особой голубых кровей, снизошедшей до простых смертных. Одевался он всегда с иголочки и по последней моде. А вот платить, как ни странно, за такую красоту, не любил. Глубоко убежденный в том, что все и всё ему должны, он всегда резко реагировал, когда кто-то осмеливался заговорить с ним о деньгах.
Немного не дотянув до среднего роста, этот с виду румяный и довольно упитанный тридцатипятилетний крепыш с тонкими пижонскими усиками над верхней губой, был одним из самых отъявленных негодяев, когда-либо рожденных на этой земле. Ему ничего не стоило дружески, похлопывая собеседника по плечу одной рукой, другой нажать на курок пистолета, приставленного к его боку. «Деньги и власть – единственное, что имеет значение, а все остальное – мусор, от которого следует избавляться» – любил поговаривать он, и очень скоро эта фраза стала своеобразным девизом для каждого участника банды, мечтающего когда-нибудь заслужить доверие и уважение своего босса.
Сид несколько раз встречался с ирландцем. Сознавая свое умственное превосходство над остальными и пользуясь тем, что не являлся членом его банды, юноша время от времени позволял себе дерзкий тон в общении с главарем, не боясь схлопотать в ответ. Зная, как тот не любит расставаться с деньгами, Сид, несмотря на недовольное ворчание О’Кинни, всегда требовал оплату вперед. Разумеется, честно отрабатывая каждый цент. Но видно все же затаил на него злобу злобный карлик, раз спустя столько времени не поленился разыскать их с отцом убежище.
Вычислить же место обитания самого ирландца, для человека сведущего, так же не представляло особого труда. О его пристрастиях к роскоши и показухе не знал разве что новичок, так что начинать искать следовало с самого гротескного здания в городе. И такое, несомненно, было. Им являлся не так давно построенный отель с подпольным казино и громадным погребом, доверху забитым редкими коллекционными винами – еще одним страстным увлечением гангстера, выглядящим немного странным на фоне упорных слухов о том, что вот-вот войдет в действие скандальная восемнадцатая поправка к конституции, запрещающая производство, продажу и перевозку спиртных напитков на территории Соединенных Штатов.
На ходу спрыгнув с конки на землю, Сид засунул руки в карманы и, изображая праздно прогуливающегося, насвистывая легкий мотивчик, неторопливо направился к отелю, на ходу ощупывая взглядом каждый камешек, каждую подворотню, замечая детали, на которые другой на его месте попросту не обратил бы внимания.
Юноша дважды обошел вокруг интересующего его объекта, прежде чем решился войти внутрь. Он только шагнул в просторный, ярко освещенный пятью огромными хрустальными люстрами вестибюль, когда с одного из кресел ему навстречу поднялся Бутч, до этого момента скрывающий свою физиономию за развернутой газетой.
Гадкая усмешка скривила и без того некрасивый рот, когда он, хитро улыбаясь, остановился в паре шагов от визитера, прилагающего поистине титанические усилия чтобы не наброситься на него с кулаками.
– Ба, какие люди! – Издевательски пропел он. – Сид, дружище, сколько лет, сколько зим!
– Где мой отец, Бутч? – Игнорируя протянутую руку, вместо приветствия начал юноша. – Если вы причинили ему хоть малейшее неудобство…
– Успокойся, парень, – сделав вид, что не заметил угрозы в тоне собеседника, Бутч убрал руку в карман. – Что же мы по-твоему звери что ли какие? Ничего с твоим папашкой не случилось. Он наш особый гость. Вечером даже девочек собираемся к нему прислать, – Бутч громко загоготал от собственной шутки, чем привлек к себе внимание двух богато одетых постояльцев, в эту самую минуту остановившихся возле регистрационной стойки. Брезгливо поморщившись, они что-то спросили у стоящей за ней симпатичной девушки, одетой в униформу отеля. Краснея, та, бросив мимолетный взгляд на нарушителя спокойствия принялась что-то горячо объяснять джентльменам, видимо выразившими свое возмущение от того, что им приходится жить по соседству со столь неприятным типом.
Но Бутча, похоже, не сильно заботило то, что о нем могут подумать приличные люди. Всласть нахохотавшись, он хлопнул машинально дернувшегося в сторону паренька и, посмеиваясь над его реакцией, поманил за собой.
Минуя лифты и длинный коридор, они поднялись по служебной лестнице на один этаж, пока не оказались перед похожей на десятки других ничем не примечательной двери, на которой красовался позолоченный номер 203.
Условный стук, состоящий из целого набора длинных и коротких ударов, и дверь гостеприимно распахнулась перед гостями, встречать которых на порог вышел сам хозяин.
– Сидни, мальчик мой, как же я рад тебя видеть! Ну, что же ты застыл на пороге? Разве тебе не говорили, что это невежливо? Входи же, дорогой мой. Погляди, тут все твои друзья…
«Друзья! Как же!» – Войдя в кричаще обставленное редчайшими предметами искусства помещение, Сид по привычке быстро осмотрелся. Помимо их с Бутчем, в номере находились еще девять человек, занявших всю мягкую мебель, включая стулья и два табурета. Узнавая лица, которые предпочел бы никогда больше не встречать, Сид с силой сжал челюсть, отчего заскрипели зубы. Отца среди присутствующих не было.
Раздумывая над тем, где бы они могли его прятать, он приблизился к одному из сидевших в кресле у окна бандитов, и, не повышая голоса, процедил:
– Пошёл вон!
И, о чудо! Гангстер беспрекословно поднялся, уступая место тому, кто несмотря на юный возраст, стоял в их иерархической лестнице на порядок выше него.
Такое поведение дерзкого гостя только развеселило хозяина. Он подошел к бару, и, на четверть наполнив два стакана янтарной жидкостью из пузатого отделанного серебром хрустального графина, протянул один из них юноше.
– Выпьем за встречу, мой мальчик. Видит Бог, тебя всем нам очень не хватало.
От угощения Сид отказался. Помотав головой, он в упор посмотрел на пытающегося играть в радушие, ирландца:
– Ближе к делу, О’Кинни. Баснями своими лохов будешь кормить. А я хочу знать, какого черта тебе от меня надо и что ты сделал с моим отцом?
Ирландец прыснул, как если бы услышал нечто невероятно смешное. Его смех как по команде подхватили все присутствующие. Безвольные бараны, напрочь лишенные собственного мнения. Они сделают всё что угодно, лишь бы угодить боссу. Сид их презирал и ненавидел одновременно. Нужно узнать кто именно из них принимал участие в похищении отца и лично повырывать им руки, за то, что посмели протянуть их туда, куда не следовало.
Будучи опытным игроком, Сид давно научился держать эмоции под контролем. Как бы сильно не кипели в нем страсти, внешне ему удавалось сохранять невозмутимый вид, приводя этим в недоумение своих оппонентов.
Положив ногу на ногу, он обманчиво расслабленно откинулся на спинку кресла, увлеченно рассматривая собственные ногти, демонстрируя полное пренебрежение к тем, кто был настолько глуп, что пытался его высмеять.
Подавившись собственным смехом, ирландец закашлялся. Глаза хищно сверкнули из-под густых бровей. Дерзость мальчишки переходила все границы, грозя его авторитету лидера. Не нуждайся он так в его услугах, наказал бы мерзавца как он того заслуживает… Впрочем, что ему мешает сделать это после того, как тот выполнит все условия?
Жестоко улыбнувшись собственным мыслям, он, сделав вид, что ничуть не обижен выходкой юнца, схватил за шкирку сидящего в одном из кресел бандита, и, стащив его, как котенка, на пол, занял место напротив гостя, пытливым взглядом пытаясь нащупать его слабые места, которые можно было бы использовать к своей выгоде. Однако все его попытки разбивались о каменную стену, которой Сид огородил себя от таких, как он.
Игра в молчанку затягивалась. Ирландец не выдержал первым. Нервно похлопывая вспотевшими ладонями по полированным подлокотникам, оставляя на них быстро высыхающие мутно-влажные следы, он выпалил:
– Твой отец в обмен на услугу. А? Что скажешь, дружок?
– Зависит от услуги, – не меняя выражения лица, бесстрастно ответил Сид. – Повторяю вопрос: что тебе нужно?
Момент истины настал. Опустошив стакан, ирландец кивком велел своим ребятам выйти из номера, на всякий случай оставив только Бутча, которому доверял больше остальных. Дождавшись, когда за последним выходящим закроется дверь, он повернулся к Бойду.
– Я хочу, чтобы ты проник в местный музей естественной истории и выкрал для меня кое-что. Вот, собственно, и всё. Как только вещица, о которой я говорю, окажется у меня в руках, сможешь забрать отца отправляться на все четыре стороны. Большего я и не прошу.
Что-то тут было не так. Сид перевел недоверчивый взгляд с лица ирландца на Бутча, и обратно. Оба они выражали одно и то же чувство.
– В чём подвох? – Изображать скуку становилось всё труднее. – У тебя ребят больше чем выставленных там экспонатов. Неужели больше некому было поручить это дело?
– Некому, – коротко ответил ирландец. – Никто кроме нас троих не должен знать, о каком предмете конкретно идет речь. Ты заходишь, забираешь то, на что я тебе укажу, и без лишнего шума передаешь это мне. Ну а я, всё это время обещаю сдувать пылинки с твоего старика и заботиться о нём как самая заботливая мамаша на свете. Что скажешь? По рукам?
Как-будто у него был выбор.
– Сколько у меня времени?
– Чем раньше возьмёшься за дело, тем лучше. Да и мистеру Бойду наверняка захочется поскорее вернуться домой. Так что, мой мальчик, тут всё зависит от тебя.
Сид и сам это понимал. Ради отца он один единственный раз нарушит данное слово и принесёт этому гнусу усатому всё что он хочет. А затем, они сменят район, или же переедут в другой город, а лучше вообще уедут из страны туда, где их никто никогда не найдёт и будут жить так, как захотят: свободные и ни от кого независимые.
На лице юноши появилась решимость. Кивнув собственным мыслям, он в упор посмотрел на гангстера:
– Хорошо. Дай мне сутки, максимум двое, и ты получишь желаемое.
Вместо ответа ирландец протянул ему руку, и, на этот раз, Сид её пожал, скрепляя сделку. Теперь оставалось только дождаться утра, чтобы под видом посетителя пройти в открывшийся музей и как следует осмотреться.
Один возвращаться в пустой дом он не мог, поэтому воспользовался предложением О’Кинни и остался на ночь в соседнем одноместном номере. Однако до самого утра сомкнуть глаз ему так и не удалось. Мысли об отце не давали расслабиться и уснуть. Проворочавшись на непривычно накрахмаленных простынях до самого рассвета, он осторожно открыл единственное окно, и, убедившись, что внизу его не поджидают соглядатаи ирландца, ухватился за проходящую рядом сточную трубу и осторожно спустился вниз. Оказавшись на земле, он быстро огляделся, а затем, подняв воротник куртки и по самые брови натянув кепку на глаза, быстрым шагом направился за угол.
* * *
Построенный в неоклассическом стиле Филдовский музей естественной истории, располагался на берегу озера Мичиган. Своё название он получил в честь известного торговца, новатора и филантропа Маршалла Филда, ставшего в 1894 году одним из его соучредителей и вложившего в его финансирование фантастическую для многих сумму в миллион долларов. Своевременно выделенные средства, к которым позже присоединились ещё несколько благотворителей, позволили собрать редкую коллекцию из более шестиста уникальных экспонатов, на которые теперь, разумеется не бесплатно, приходили поглазеть сотни посетителей в день. Основную часть выставленных шедевров составляли те, что остались ещё со времен Всемирной Колумбовской ярмарки проходящей в Чикаго двадцать шесть лет назад. Правда были и такие, которые попали в музей не так давно. Их доставляли сюда из всех уголков планеты, в том числе из Африки, Египта, Тибета, Центральной Америки и северо-западного тихоокеанского побережья.
Несмотря на то, что родился в Чикаго, Сид ни разу не забредал в эти места, поэтому перед операцией ему было необходимо провести небольшую разведку территории. В частности, его интересовало количество охранников и их местонахождение, а также полностью ли здание перешло на электричество или же в нём до сих пор по старинке пользуются газовыми лампами.
Музей был ещё закрыт, когда Сид занял наблюдательный пост за раскидистым деревом, растущим недалеко от входа, ожидая часа, когда двери музея гостеприимно распахнутся, впуская первых посетителей. Он по-прежнему ничего не знал о предмете, интересующем ирландца, поэтому на всякий случай купил билет, чтобы постараться сориентироваться на месте. Задача оказалась не из простых. Вместо одного, здесь действовало несколько тематических павильонов, каждый из которых был посвящен той или иной эпохе, и даже стране. В зале «Древний Египет» к примеру, выставлялись подлинные гробницы с настоящими мумиями, при виде которых в жилах стыла кровь. Посетителям предлагалось полюбоваться на редкие украшения, созданные тысячи лет назад древнеегипетскими ювелирами. В павильоне «Древняя Америка» освещались особенности жизни и быт индейцев – коренных жителей Нового Света. Ну а в помещении, посвященном африканскому континенту, главным образом привлекали внимание зевак чучела крупных животных, среди которых можно было, ко всему прочему, увидеть африканских слонов в полный рост и львов-людоедов.
Как обычно, по будним дням посетителей было не много. Около десятка туристов, да несколько студентов, по заданию преподавателей тщательно выписывающие в тетрадки предоставленную информацию с ознакомительных табличек, установленных рядом с каждым экспонатом. Подражая их действиям, Сид вытащил из кармана маленький блокнот, в который обычно заносил названия отцовских лекарств, и, нацепив на нос очки в тонкой оправе, которые незаметно стянул со стойки с программками у самого входа, принялся медленно прохаживаться по музею.
Со стороны могло показаться, что молодому человеку с дотошным видом изучающему каждый выставленный предмет, по-настоящему интересна представленная его вниманию история, и он тщательно пытается вобрать в себя полученные знания. В действительности же, Сида интересовал вовсе не весь этот доисторический хлам, а то, насколько хорошо его охраняют.
Он так увлекся наблюдениями, что едва не подпрыгнул от неожиданности, когда кто-то внезапно хлопнул его по плечу.
– Да чтоб тебя… – зло выругался юноша при виде нового посетителя. – Бутч! Я чуть богу душу не отдал из-за тебя, урод!
– Хиляк, – почти добродушно отозвался тот в ответ, после чего приложив палец к губам, призывая к молчанию, поманил юношу за собой.
Они вернулись в зал, посвященный народам, населявшим американский континент, где сотни различных обществ жили и процветали задолго до того, как на его берегах высадились европейцы и мгновенно разрушили то, что до их нашествия создавалось веками. Миновав выстроенных в ряд деревянных идолов или как их ещё называли – тотемов, изображающих как людей, так и животных и даже птиц, они остановились перед одной из стеклянных витрин, рассказывающей о цивилизации древних инков, внутри которой находились украшения и предметы быта из желтого металла, подозрительно напоминающего золото, украшенные примитивно обработанными бирюзой, мелким речным жемчугом, раковинами и хризоколлой.
Чего здесь только не было! Причудливые, словно выполненные из фольги короны с плюмажами, воротники, украшения для носа, ритуальные ножи с фигурками божков вместо рукоятки… Неужели все это и вправду золото?
Поймав вопросительный взгляд Сида, Бутч в ответ равнодушно пожал плечами и кивнул, чем привел Сида в изумление. Странно. С каких пор золото, да ещё в таком количестве, перестало приводить гангстеров в экстаз?
Тем временем Бутч, до этого что-то сосредоточенно выискивающий среди этого великолепия, остановился перед маленькой, не больше детской ладошки круглой золотой табличкой, к которой через тринадцать просверленных дырочек были привязаны шерстяные нити с большим количеством узелков разного размера на каждой. Нити не были одинаковыми. Красные, зеленые, коричневые… частично полинявшие от времени, они так же различались между собой длиной и толщиной, точно их нарезал либо очень пьяный человек, либо непоседливый ребёнок.
На некоторых нитях, роль узелков играли золотые бусины, нанизанные в том же хаотичном порядке без соблюдения расстояния и размеров. Сама табличка, как ни странно, напоминала солнце с расходящимися в разные стороны лучами и могла бы считаться по-своему красивой, если бы не сильные повреждения. Какой-то вандал чем-то острым безжалостно расцарапал всю ее когда-то тщательно отполированную поверхность. Причём некоторые царапины были столь глубоки, что напрочь перечеркивали странные символы, первоначально на неё нанесенные: большое, похожее на змею существо с человеческой головой, танцующие вокруг него фигурки с копьями разной длины, ягуар, хищная птица с распростертыми крыльями напоминающая орла, солнце и луна…
– Вот, – коротко бросил Бутч, кивком указывая на предмет. – Это то, что нас интересует. Напоминаю, что тебе стоит поторопиться, если хочешь увидеть отца живым и невредимым.
С каким бы удовольствием Сид вцепился бы ему в глотку, но зная мстительность Бутча, остался стоять на месте. За себя он не боялся. Его беспокоило то, что бандит в отместку мог навредить отцу.
Сжав зубы чтобы не ляпнуть что-нибудь оскорбительное, он кивнул, и, спрятав сжимающиеся кулаки в карманы брюк, с независимым видом направился к выходу, где едва не столкнулся с группой людей в белых халатах, что-то бурно обсуждающих между собой. Удивленный их видом, Сид машинально прислушался к разговору, и, о чудо, план действий сам собой появился в его голове. Бросив еще один короткий взгляд на дискутирующих и убедившись, что Бутча позади нет, он, широко улыбнувшись, вышел наружу.
Солнце приветливо светило в глаза. Дружески подмигнув ему и сладко зевнув, Сид спустился по ступенькам и направился за угол. Теперь, когда дело практически в шляпе, он собирался как следует выспаться. Но, только не в отеле, где за каждым его шагом следили «шестёрки» ирландца, а там, где никто его не станет искать. У Молли, к примеру.
Молли жила в двух кварталах от того места, где Сид с отцом снимали комнату. Медсестра днём, вечерами она подрабатывала проституткой, снимая клиентов у выхода из питейного заведения на той же улице, что её вполне устраивало, так как позволяло прилично сэкономить время и деньги за аренду помещения. Клиенты попадались всякие, но зато почти все они не скупились на выпивку и угощения, так что Молли в отличие от большинства товарок, вынужденных отстёгивать проценты «крышующим» их бандитам, считала себя вполне самостоятельной и в меру счастливой. Свой кусок хлеба и бокал красного на ужин она всегда имела.
Знакомство Сида с девушкой произошло, когда она приходила к отцу в качестве сиделки. Молодые, общительные, они быстро подружились. Сид, пожалуй, единственный кто пусть и не одобрял рода её занятий, но хотя бы и не осуждал, понимая, как трудно одинокой рыбке выжить в большом океане, кишащем стаями хищных акул, так и норовящих её проглотить.
Они не были любовниками, хотя Молли не раз намекала, что была бы совсем не против перейти на следующий этап отношений, но юноша, со свойственной ему ловкостью, всякий раз умудрялся уйти от разговора, находя предлоги чтобы вовремя улизнуть.
В самом деле, что он мог ей предложить? Ни дома, ни любви, ни крепких отношений и стабильных заработков. Он бывший вор-виртуоз, а ныне же простой наёмный рабочий без определенной цели в жизни, готовый сорваться с места в любой момент да так, что его только и видели. А она? Готова ли променять весёлую жизнь на стряпню и грязные пеленки? Вот то-то и оно…
С девушкой он столкнулся уже в дверях. Смыв с лица следы ночных похождений и сменив вызывающий наряд на облачение медсестры, она, как обычно с утра страдая лёгким похмельем, никак не могла попасть ключом в отверстие замка. Появление Сида пришлось как нельзя кстати. Девушка с явным облегчением передала ему ключи и, на ходу чмокнув его в губы, поспешила к лестнице, пообещав купить после смены что-нибудь вкусненькое.
Ну а Сид, как только за ним закрылась дверь, прямо в одежде и не снимая ботинок, рухнул поверх простенького, местами заштопанного лоскутного покрывала на расшатанной кровати и мгновенно уснул.
