скачать книгу бесплатно
– Я много путешествую, – незнакомец нервно хихикнул. – И знаете, мне попадаются разные люди. Но среди них я ещё не встретил человека, которому мог бы продать эту книгу. Вы первая…., – он запнулся и немного помолчал. – Так вы купите у меня книгу?
Мария Луиза купила, отдав за роман все тайно спрятанные от матушки монетки в каком-то странном полубессознательном состоянии. Взгляд юноши подействовал на маркизу как дурман. И только девушка отдала деньги, только отвела взгляд в сторону, как незнакомец исчез. Нет, он не ушел, а просто пропал, будто растаял в воздухе. И если бы не книга в руках и отсутствие монет в мешочке на груди, Мария Луиза подумала бы, что ей померещился юноша похожий на девушку. Вспоминая в дальнейшем его внешность, маркиза совершенно не могла восстановить в памяти черты его лица. Перед внутренним взором стояли только глаза: продолговатые, чёрные, демонические.
«Монахиня» оказалась рукописной книгой. Мария Луиза прочитала роман, и душа её пришла в смятение. Девушка усомнилась в правдивости того, о чём рассказывал священник на еженедельных проповедях. Усомнилась в самой церкви. И даже в боге. Ведь если бог добр, как сказано о нём в писании, то почему допускает такие мерзости в стенах своих обителей? Тревожные вопросы будоражили Марию Луизу после прочтения «Монахини», но задать их, к сожалению, было некому. Сначала, правда, девушка хотела рассказать о своих мыслях исповедавшему её священнику, который жил в Санси. Но вовремя передумала. Падре Иероним мог обо всем поведать матушке. А в тайну исповеди Мария Луиза теперь не верила.
Между тем, ответ дочери вполне удовлетворил Жозефину, и она положила «Монахиню» на место. В сундуке лежали и другие книги, но они старшую маркизу Сансильмонт уже не интересовали. Её внимание переключилось на другое.
– Это хорошо, что тебя интересует литература. Однако, я бы не хотела, чтобы ты читала Вольтера. Он писал богомерзкие вещи, – с этими словами она вернулась к изучению содержимого сундука. – А где те два шикарных платья, что я заказала тебе два месяца назад в Париже и которые на днях были доставлены?
– Мама, они слишком яркие, – возразила Мария Луиза.
– Слишком яркие? Да они великолепны! Желтое, как опавшая листва и бордовое, как затухающее пламя.
– Я не люблю эти цвета.
– Но они делают тебя заметной. А тебя должны заметить при дворе! Просто обязаны, – маркиза Жозефина схватила дочь обеими руками за подбородок.
Мария Луиза невольно отшатнулась. Приторный запах духов хлестко ударил в нос, дыхание перехватило, горло сдавил спазм.
– Мама, – Мария Луиза стряхнула руки маркизы. – Не надо, мама. Ты же знаешь, я не хочу никуда ехать!
– А я не хочу, чтобы ты прозябала в этой дыре! – закричала маркиза Жозефина. – Я хочу, чтобы ты вышла замуж и удачно, чтобы ты жила в Париже.
– И что такого есть в этом твоем Париже, чего нет здесь?
– Там есть все! О, пресвятая Дева Мария, какой у меня странный ребенок! Все девушки хотят в Париж, а ты нет!
– Я не все девушки, – возразила Мария Луиза. – Я – это я.
– Может тогда тебя следовало бы отдать в монастырь? – разозлилась маркиза.
– Я не хочу ни в монастырь, (Марию Луизу внутренне передернуло от этого слова) ни в Париж, ни в Версаль. Я хочу остаться здесь.
– Ты не останешься. Ты едешь завтра в сопровождении мадам Жозани!
***
Из дневниковых записей Марии Луизы:
«Я думала, она обнимет меня на прощание. Моя мама. Она же все-таки моя мама! Но, маркиза провожала меня надменно. Она стояла и просто смотрела. Её глаза холодны, словно небо после грозы. Она, как всегда, торжественная, как всегда напудренная, как всегда чужая. Моя мама не захотела в себе что-то изменить даже в момент прощания со мной. Конечно, я привыкла к ней такой: отстранённой, погружённой в мир своих иллюзий и фантазий, мечтающей о бесконечных балах и развлечениях. Но мне так хотелось, чтобы она увидела во мне человека, свою дочь, а не инструмент для исполнения своих желаний
– Надеюсь, ты не забудешь о своей матушке, когда устроишься в Париже или Версале?
Это все, о чем она меня спросила.
– Я не забуду о тебе, – тихо ответила я.
– Большую часть жизни я просидела в этой дыре, – матушка, словно молясь, вскинула руки вверх. – Может, на старости лет господь пожалеет меня!
Я промолчала. Моей маме безразлично за кого я выйду там, на чужой земле. А в тот момент я почувствовала, что для меня всё кроме Санси чужое. Моей маме безразлична моя грусть. А я так хотела обнять её. Но не решилась.
Я покидала Санси с чувством, которое испытывает человек, идущий за гробом недавно умершего родственника.
Навсегда в прошлом…
Навсегда в прошлом изъеденная древесным червём мебель. И старый клавесин. Он будет помнить всегда прикосновение моих пальцев. В прошлом серые от пыли гобелены, и ковры, и сырость, и пропитанный холодом даже летом воздух. И постельное белье пахнущее тиной.
Я всегда мечтала о путешествиях. Но не в Париж, о котором рассказывала мадам Жозани. Признаюсь, этого Парижа я боялась, как боится ребенок тёмной вязкой ночи. Я мечтала о путешествиях в прошлое. В славное, героическое, прекрасное прошлое. И в воображении своем уносилась я во времена королевы Брунгильды, жены Зигберта Первого, короля Австразии. И представляла я, что спасаю старую женщину от пыток и смерти под конскими копытами, так как с детства восхищаюсь я смелостью и дерзостью Брунгильды и ещё многими другими качествами, мне не присущими.
Оставляю в прошлом и безмолвных, похожих на тени слуг Санси. Молчаливую кухарку Молли, сторожа и смотрителя Сореля, и женщину, водившую во дворе замка овец и кур. К своему стыду я даже не знаю её имени. Однако, я в восторге от результатов её трудов, которые регулярно поступают к нашему с матушкой столу. Жареные куры и варёные яйца тоже в прошлом. Прощай Санси!»
4
Мария Луиза сидела на жёсткой длинной деревянной скамье и уже минут пять пыталась разобраться в своих мыслях и чувствах. Рядом с ней примостилась мадам Жозани и без перерыва шептала на ухо.
– Говорят, королева выезжает в Париж не только официально, но и тайно, без свиты. Говорят, она никогда не надевает одно и то же платье дважды. Говорят…..
И откуда она всё это успела узнать? Они въехали в Париж всего три часа назад, только оставили на постоялом дворе вещи и, не успев перевести дыхание, направились сюда, в Нотр Дам де Пари помолится Деве Марии перед дорогой в Версаль. Неужели мадам Жозани узнала так много от слуг? И теперь выливает на уши маркизы поток совершенно диких новостей.
– Говорят в Версале такие оргии…. Ужасно….
Мария Луиза ещё никогда не отъезжала от замка Санси так далеко.
***
– Тяжелый, сволочь, – кучер Ардан водрузил сундук Марии Луизы позади возка. Поправил весящие на поясе мушкетоны и, повертев по сторонам лысой, непонятно когда успевшей загореть головой, обратился к маркизе и мадам Жозани, – Прошу садиться, дамы.
Мария Луиза с замершим сердцем взобралась на мягкое, обитое тёмно-лиловым бархатом кресло, осторожно провела рукой по бархату стен цвета бордо, немного с испугом наблюдая, как севшая возле мадам Жозани пристраивает рядом с собой мушкетон.
– Зачем мы берем с собой так много оружия? – недоумённо спросила Мария Луиза.
– Много? – мадам Жозани фыркнула, как собравшаяся сбросить своего всадника лошадь. – Вы что шутите, мадмуазель? Это мало, ничтожно мало для той дороги, которая нам предстоит. Понимаете, средства вашей матушки…
Мария Луиза понимала. У Жозефины де Сансильмонт не хватило денег нанять достаточную охрану для своей дочери.
– Надеюсь, Господь поможет нам, – вздохнула мадам Жозани.
***
Наверное, господь все-таки им помог. По крайней мере, всю дорогу от одного постоялого двора до другого Мария Луиза слушала жуткие истории о разбойниках, которые радостный, казалось не боящийся и самого черта, Ардан сопровождал задорными песнями
– Мишка по лесу гулял.
Всю малину обосрал!
Будет пить зимою длинной
Чай с вонючею малиной.
– Мадам Жозани, – испугано тронула Мария Луиза свою воспитательницу за руку, – А вы не знаете, где матушка нашла этого человека, месье Ардана?
– А это вовсе не она, – заулыбалась мадам, – Нашла его. Это я. Мой родственник. Двоюродный брат из Руана. Редкий дурак, но стреляет хорошо.
***
День сменяла ночь. За ночью вновь наступал день. Марии Луизе начинало казаться, что вся её жизнь состоит из монотонного поскрипывания рессор, щёлканья кнута и гортанного грубого голоса месье Ардана. А ещё она состоит из особенно кровожадных клопов, живущих на верхних этажах постоялых дворов, пьяных криков веселящихся путников на первых этажах и ощущения того, что дорога в Париж бесконечна.
Так прошло два месяца.
И как-то под вечер карета, запряжённая двумя усталыми лошадьми: Силу и Марилу оказалась среди одноэтажных из плохо отёсанного камня и деревянных домов, утонувших в грязи не мощеных улиц. Вид города сразу же разочаровал юную маркизу. Она ожидала увидеть дворцы, особняки. Шик и блеск, о котором часто рассказывала мадам Жозани, которым бредила матушку Жозефина. Но, увы….
Париж встречал усталых путников узкими улочками, серой толпой горожан и затхлым духом выплескиваемых из окон помоев.
Только несколько позже, когда их карета, изрядно пропетляв, въехали на улицу Риволи, копыта лошадей зацокали по булыжнику. Карету стало подбрасывать. Пару раз Мария Луиза уткнулась головой в потолок. А когда маркизу опускало после броска вверх обратно вниз, ей казалось, что органы у неё изнутри кто-то вынимал, перемешал без разбора и зашивал обратно.
Темнело. Накрывающие город сумерки поглощали силуэты домов, какого-то сада и гигантского с двумя башнями сооружения – Собора парижской богоматери.
Еще никогда в жизни Мария Луиза так не уставала. Её неудержимо тянуло уснуть, уткнувшись лбом в бархат. (И это несмотря на невыносимую тряску). Похоже, она уже засыпала, когда услышала дикий, безумный крик.
***
Дорогу карете преградил человек в светло-коричневой кожаной куртке, надетой на голое тело и рваных цвета высохшей грязи штанах, с гитарой. Лошади заволновались, закусили удила и резко остановились. Ардан выхватил из-за пояса оба мушкетона. Человек замахнулся на Ардана гитарой.
– Уйди, ошалелый! – заорал Ардан.
– О проклят будет город сей! Ведь кровью он омоется сполна.
Мария Луиза выглянула из кареты и подавилась собственной мыслью. Безумной, невероятной мыслью. Маркиза машинально нащупала кожаные ножны, в которых уже много лет спрятан кинжал. Этого не может быть! Не может человек, который показал Марии Луизе, где найти кинжал во сне, стоять сейчас перед каретой наяву.
– Мадмуазель, – человек опустил гитару и прищурил светло голубые, почти белесые глаза, – Я рад вас приветствовать вновь.
– Уйди с дороги, рвань, – Ардан нацелил дула обоих мушкетонов человеку прямо в грудь.
Но тот не только не сдвинулся с места, а ровным голосом продолжал.
– Уезжайте, мадмуазель, туда, откуда приехали. Не хороший это город….
От испуга Мария Луиза не могла произнести ни слова.
Мадам Жозани дернула маркизу к себе. Ардан щёлкнул в воздухе кнутом, разворачивая лошадей в сторону.
– Девочка, прошу тебя, уезжай! – кричал человек в кожаной куртке на голом теле и рваных штанах. – Он найдет тебя здесь! Он скоро узнает, что ты здесь!
Ошалевшие лошади несли карету вперёд. Оказавшиеся на мостовой люди едва успевали отскакивать в сторону.
И даже когда кричавший скрылся из виду, Мария Луиза отчетливо слышала его голос у себя в голове
– Прошу тебя, уезжай! Тебя в этом городе ждёт только смерть!
***
И вот теперь, оказавшись под защитой сводов Нотра Дам де Пари, испуганной Марии Луизе хотелось просто посидеть, ни о чём не думая, послушать волшебную музыку, звучащую, кажется, отовсюду. Орган, инструмент, ниспосланный всевышним, дабы нашли сердца людские путь в царство небесное. Но нет, мадам Жозани, как всегда, многословна. Даже сейчас во время вечерней мессы.
– Говорят, маркиз Ла Файет содержит целый гарем разномастных дам.
– Помолчите, пожалуйста! – не выдержала Мария Луиза.
Мадам Жозани обиженно поджала губы.
Ну и пусть! Через полчаса она всё равно продолжит болтовню, как ни в чём не бывало.
Нотр Дам де Пари….. Мария Луиза впервые молилась в готическом соборе. Разве можно сравнить его мощь с деревенской церквушкой или с молельней в замке Санси? Великий собор Парижа, великий собор всей Франции! Из темноты вырываются печальные лица двух королей и самой Девы Марии с вознесёнными к небу руками. На её коленях казненный сын, и ангелы плачут о его смерти. Статуи. Здесь так много статуй! Они, словно окаменевшие призраки, выступают из ниш, напоминая о чём-то важном.
«Я растворяюсь. Я исчезаю, – думала Мария Луиза, всем существом сливаясь с торжественными звуками строгой музыки».
– Вам нужно исповедаться, – мадам Жозани настойчиво пожала руку Марии Луизе.
Ну почему, вы не могли помолчать ещё немного? Девушка внимательно посмотрела в лицо своей гувернантки. И впервые подумала о том, что мадам Жозани обычная женщина средних лет. Такая невзрачная. Хлипкие волосы собраны на затылке в пучок и убраны под изящную шляпку. Она постоянно что-то цепляет себе на голову, то чепец, то шляпку, похоже, стесняясь своих волос, считая их неким данным богом недоразумением. Они делают её бледное веснушчатое лицо ещё более невзрачным. Мадам Жозани легко не заметить в толпе, но она вполне гармонично смотрелась бы на кухне с тарелкой пирожков, в окружении пухлых детишек. От неё веяло уютом и размеренностью. Мария Луиза чувствовала, что неприязнь к этой женщине покидает её сердце. И почему она так относится к мадам Жозани? Почему называет её занудой? Ведь простой городской женщине, пусть и парижанке, доверили воспитание юной маркизы де Сансильмонт. И мадам Жозани хорошо выполняет свою работу. И сейчас в её серых с редкими ресницами глазах всё ещё трепыхается обида. Бедная мадам Жозани не понимает, как ей вести себя с надменной, холодной, кажется лишённой всяких чувств девчонкой.
– Вам нужно исповедаться, Мария Луиза, – повторила мадам. – Священник уже прошел в исповедальню.
***
– Слушаю тебя, дитя моё, – тихо сказал чей-то баритон.
Мария Луиза вздрогнула. Голос показался ей очень красивым. Необыкновенным, как и всё в этом соборе. Может быть, именно здесь она сможет рассказать о своих сомнениях. Возможно, сейчас пришло время задать вопросы.
– Святой отец, – запинаясь, начала Мария Луиза, – Моя душа потеряла покой….
– Отчего же?
– Я не могу больше верить так, как верила прежде, – маркиза чувствовала, что кровь горячей волной ударила в виски, страх комком подкатил к горлу. Она же совершенно не знает этого священника. Может её откровение приведёт его в ярость, и он объявит её вероотступницей?
– Во что именно не можешь ты верить, дитя моё? – голос говорил ровно и спокойно.
Мария Луиза сглотнула слюну и, вслушиваясь в тишину, решилась заговорить о книге. Если она не расскажет сейчас, то не расскажет уже никогда. Конечно, страшно доверять кому-либо свою тайну, но ведь после исповеди она убежит из собора и больше никогда в нём не появится.
– Я не могу верить в церковь. И даже в бога.
– Почему? – спросил священник так, будто слушал подобные исповеди каждый день.
Марию Луизу такая реакция несколько успокоила, и она продолжала уже более решительно.
– Недавно я прочитала книгу. Возможно, мне не нужно было её читать, но я всё, же прочитала.
– И о чём эта книга, дитя моё?
– Она об одной девушке. Монахине. Сюзанна Сименон (так звали эту девушку) не хотела отрекаться от мира. Но её продали в монастырь собственные родители, чтобы скрыть тайну её рождения. Святой отец, я прочитала о такой жестокости, о такой лжи, которая возмутила бы меня и в миру, если бы я с этим столкнулась. Но в книге описаны самые почётные, самые святые монастыри Франции. Например, Лоншан. И те монахини, что живут там, такие лицемерные, бессердечные.
