скачать книгу бесплатно
Настроение у неё было паршивое, голова кружилась, попа болела, и видеть сейчас совершенно никого не хотелось. Хорошо, что мужа нет дома. Он уехал часов в семь невероятно бодрый и свежий после ночи вымотавшей Розу. И молодая жена осталась одна в резиденции директора Школы Рун.
Чтобы отогнать воспоминания о том, что заставлял делать в постели Маркус, Роза переключилась на воспоминания своего детства. Адель, конечно, не владела такими хоромами, но их с Розой дом был просторным, светлым, с множеством комнат и тайников. Тайники придумала Адель, чтобы прятать от любопытной и смышлёной дочери подарки на день рождения, Новый год и другие праздники. Потому что эти самые подарки никогда не доживали благодаря Розе до торжества, а оказывались съеденными или заигранными задолго до того. Тайники Розу вдохновляли. Она с азартом находила их снова и снова, как бы Адель ни старалась. И вот теперь новоиспечённая миссис Сантон подумала, что возможно у Маркуса тоже в доме есть сокрытые места. А если таковые имеются, то Роза их непременно найдёт.
***
Резиденция Маркуса Сантона – двухэтажный особняк в классическом стиле в виде буквы П. Условно делился на южную, центральную и северную части. Внутренний интерьер отличался хаотичностью стилей. Почему мистер Сантон решил оформить именно так, оставалось загадкой. Однако Розе такой разброд даже понравился. Она с удовольствием окунулась в негу стиля рококо в южном крыле, оценила парадность и монументальность греческого стиля центрального корпуса. Но более всего заворожила готическая мрачность северной части. Тайников, однако, девушка не обнаружила, к своему величайшему расстройству. Только камин в большой северной зале привлек внимание Розы. Камни над ним необычной кладки – вдавленные и выпуклые чередовались между собой, и когда девушка стала ощупывать их, один из выпуклых поддался нажиму и немного повернулся вбок. В образовавшийся зазор вполне проходила человеческая рука. Роза пошарила в углублении, и пальцы нащупали что-то завернутое в шелковую ткань.
Это был достаточно толстый блокнот в коричневой кожаной обложке с позолоченным тиснением. Сердце Розы забилось чаще в предвкушении того, что сейчас она прочитает тайные записи Маркуса, но открыв блокнот, девушка вздрогнула. Почерк мамы. Записи сделаны аккуратным, почти каллиграфическим почерком Адели.
«Роза, доченька, если ты читаешь эти записи – значит, меня уже нет в живых. Я опять покинула мир жестокости и страсти».
Роза глубоко вздохнула и перевела дыхание. Захлопнув блокнот, она прижала его к груди и огляделась в поисках укромного места. За камином приоткрытая дверь манила в некое помещение. Роза вошла. Это оказался малюсенький кабинет с полками, заваленными исписанными бумагами, по видимости отчётами по учебной работе. Роза включила настольную лампу и тихо прикрыла за собой дверь. Только примостившись на стуле так, чтобы блокнот попадал в полосу света, Роза стала читать.
«Девочка, я пишу для тебя. Хочу рассказать мою историю. Мою и твоего такого могущественного отца»
Роза снова прервалась. Снова стала справляться с участившимся от волнения дыханием. Тема отца в детстве и юности всегда была под запретом. Когда Роза спрашивала Адель о папе, ответом было неизменное: «У тебя нет отца. Я не хочу говорить об этом человеке. Я считаю, что он умер, должна считать и ты»
И вот теперь посмертное откровение…
«Эта история началась очень давно, даже в другом мире, в том мире, который поглотили время и война. Имя твоего отца – лорд Дарвалау. Да, да, ты сейчас смотришь на буквы, и у тебя замирает сердце! Возможно, ты что-то слышала о моей связи с этим великим не человеком, но я тебе запрещала говорить об этом. Как запрещала спрашивать об отце. Теперь время пришло. И мне не придется рассказывать, глядя в твои изумленные глаза. Я начну с самого начала. С первой нашей встречи в мире, которого больше нет. В Едином мире семьдесят миллионов лет назад…»
Роза опять отложила блокнот. Чувства лавиной захлестнули её. Удивление, паника и скорбь. Девушке казалось, что где-то в глубине её сознания звучит тихий мелодичный голос мамы.
«Моё первое воспоминание о том времени начинается с моей могилы и далёкого василькового поля. Когда я пытаюсь сосредоточиться на чем-то одном – сначала всплывает поле, тёмно-синее и бескрайнее, способное поглотить как его глаза.
Это поле из моего детства. Оно расплескалось недалеко от селения, где мы жили с отцом. Я помню как маленькая, до того момента как меня избрали быть жрицей храма Неспящей бегала среди васильков, сдирала пальцами синие цветы и бросала их над головой. А вдали виднелся «алый город» – Ноэльван. Ни я, ни мой отец – староста селения – никогда не бывали в этом городе. А те, кто бывал, рассказывали, что в Ноэльване будто бы кровь разлита по улицам, там всё из алого камня: дома, дворцы, дороги, мосты. Но в то время город богов мало волновал меня. Я любила ветер, ощущение бесконечности пространства и одиночество. В детстве у меня не было подруг, только отец, а матери я не помнила. Кажется, она умерла еще до того, как я заговорила. Отец берег меня, как некую драгоценность, которую он сможет однажды хорошо продать. И он продал. Когда пришли жрицы из храма – предложил меня, подарил меня, получив взамен уважение, почет и должность старосты. Не часто дочери простых селян становились служителями храма богов.
Храм Неспящей возвели на заре Единого мира в честь Договора, который должны были подписать бессмертные. Он символизировал жестокую, не умирающую звезду, чей свет мог дарить и забирать жизнь на планете. Он символизировал могущество двух враждующих сторон, которые в то время так и не смогли обрести мир.
Следом за васильковым полем мне всегда вспоминается собственная могила. Я вижу себя на дне глубокой ямы, устланной обожаемыми васильками. Вижу плачущую старую служанку, единственную оставшуюся верной мне, после того, как все, даже отец, отвернулись от меня.
А между двумя этими воспоминаниями – несколько дней испепеляющей страсти, с тем, на кого смертные в Ноэльване даже не смели взглянуть. С тем, кто сотворил меня и уничтожил.
Иногда я думаю о том, что была обречена на встречу с лордом Дарвалау, правителем Ноэльвана. Он любил путешествовать по окрестностям города, любил природу и красоту. А я на свою беду показалась ему красивой.
Когда меня избрали жрицей, я радовалась. Новый статус возносил меня над другими смертными, делал связующим звеном между ними и такими недосягаемыми богами. Я училась тайным ритуалам прилежно и очень скоро была назначена Верховной жрицей. Ко мне за советом и за исцелением приходили люди, много людей. В какой-то момент я настолько возгордилась, что почувствовала себя выше остальных смертных. Теперь я думаю, что именно это сыграло роковую роль в тот день, когда в храм приехал лорд Дарвалау. Если бы я оставалась такой как остальные, с чувством рабыни, то никогда не посмела бы принять ухаживания лорда, не позволила бы себе влюбиться в него. Но я вдруг поняла, когда лорд обратил на меня внимание, что могу стать равной ему. Дерзкая мысль! Недопустимая мысль! Но тогда я в это верила. И он был слишком красив, и я была молода и доверчива. Мимолетное увлечение приняла за настоящие чувства. Он очаровал меня речами и неповторимым обаянием, присущим богам. Недопустимо влюбляться в бессмертных. Они легко дарят надежду, а затем так же легко её забирают. О нашей связи не знал никто, кроме моей старой служанки. Я не посмела сказать даже отцу, хотя могла. Могла сказать, что это воля лорда заставила меня нарушить обет девственности и спасти себя от позора и изгнания. Но не стала. Я обожала Дарвалау. Обожала его то темно синие, как васильки, то бездонно чёрные глаза, и тонкую линию властного рта, и чувство могущества, которое обретала в его объятиях. Он не заставлял меня любить себя, но он хотел заставить меня забыть. А я не смогла.
Тогда и случилось самое страшное. Последствием недопустимой страсти стала беременность. И опять я не посмела пойти на хитрость и сказать, что лорд взял меня силой. Мне бы поверили, а лорда никто не посмел бы спросить. Но я сказала, что Дарвалау полюбил меня и ребенок под сердцем от любви.
– Ты лгунья! – отец ударил меня по щеке. – Никогда бог не полюбит такое ничтожество!
Отец прав. Он и не полюбил. Полюбила я, до смерти, до боли, до забвения! И потому не посмела соврать. Не посмела спасти себя от нищеты, голода и презрения.
Из селения меня изгнали. К храму я не смела даже приблизиться. Меня кормила старая, нищая и тоже изгнанная из-за меня служанка. Её изгнали потому, что не отказалась от меня, не предала. Из-за того, что, по сути, заменила мне мать. Она уговаривала забыть лорда и всю свою любовь отдать ребенку, который должен родиться. Но своему сыну я ничего не смогла дать, кроме имени – Джек.
Я помню свою могилу. Приличных людей хоронили в саванах. Но у моей служанки не было денег даже на кусок ткани, и она пошла на поле, моё любимое васильковое поле детства. Она нарвала много васильков и устлала ими дно могилы. Я помню свой труп. Глядя на него сложно было поверить, что лорд мог очароваться такой страшной костлявой девицей. Любовь иссушила, выпила меня, выбросила кожу и кости в землю.
Я помню запах и вкус смерти – сладковато – тошнотворный – именно так смердят разлагающиеся трупы. Помню мир мёртвых, мир из которого потом возникнет Отражение.
Я видела, как вырос мой сын. Видела, как лорд Дарвалау влюбил в себя юную королеву Тиа, а потом передал её Атанаэлю. Видела, как погиб Единый мир, а планету на многие века поглотил хаос небытия. Потом бессмертные воссоздали жизнь на Земле. Возникли Большой и Перевёрнутый миры. Через созданное отражение из мира мёртвых в живой мир стали возвращаться все, кого я знала: лорды – правители, королева Тиа, мой сын Джек. И только я не решалась покинуть тишину и покой загробного существования, хотя чувства мои к Дарвалау только усилились. Старая служанка оказалась права – эта любовь проклятие, наваждение! Я слонялась по самым отдаленным, самым уединенным закоулкам мира мёртвых, проходя в одиночестве по густым лесам, плавая в бурных горных реках, преодолевая жар бескрайних пустынь. И везде, везде я думала о лорде Дарвалау. Даже своего сына не желала я так видеть, как лорда. И даже самые безлюдные места, где царство природы способно было поглотить всю сущность человека, не спасали меня от изнуряющей любви. И тогда я решила вернуться.
Перевоплощение – это как если попасть в аварию и вновь начать учиться ходить. Я входила в Перевёрнутый мир неуверенной, потерянной душой. Какие-то детали нового мира напоминали мне Единый. Например, бесконечный день, система Иерархии, воссозданная лордами. Но что-то было совершенно новым, непонятным. Я воплотилась, родилась в Лабрине. В семье уважаемого человека. Поскольку мои воспоминания о прошлой жизни не были закрыты как у большинства смертных, я с самого детства рассказывала родителям и знакомым о той большой, погубившей меня любви. И однажды мои рассказы дошли до самого лорда Дарвалау. Теперь его знали под именем Мариус Эрвард и он был директором прославленного Института Высшей магии. Сказать, что лорд был удивлен, не сказать ничего. Он немедленно пожелал познакомиться со мной, а поскольку я к тому времени уже стала совершеннолетней, наши те безумные отношения возобновились.
И поверь мне, моя девочка, несмотря на прошлое – это были самые счастливые годы моей жизни. Да, да теперь наши отношения продлились несколько лет. Мариус, лорд Дарвалау вел себя странно и противоречиво. Он, то страстно желал меня, часто говорил о сыне Джеке. Однако через какое-то время отталкивал, а о сыне ничего не хотел слышать. Мой бедный Джек, да и ты моя бедная доченька! Вам достались чудовищные родители, поглощенные своими страстями. Мать безумно влюбленная в того, кого испокон веков терзают противоречия. Лорд Дарвалау желал и отталкивал меня, потому что одновременно его захлестывали чувства вины и отвращения к ничтожности какой-то смертной, посмевшей обратить на себя внимание бога. Я же не хотела тратить время ни на что другое, кроме наслаждения его мимолетными ласками и обманчивыми чувствами. Потому я знала, где живет, но не встречалась с Джеком, а когда родилась ты, я собственно практически не задумывалась о твоем будущем. Я знала, что ты будешь жить в достатке и почете. Я создала для тебя «Сердце и камень» – как символ наших отношений с лордом Дарвалау. А ведь он даже не знал о твоем рождении, вернее лорд знал, что у меня родилась дочь, но не знал (я не говорила), что именно от него. В наших отношениях он всегда предоставлял мне свободу и был уверен, что через мою постель проходили многие мужчины. Но лорд Дарвалау был у меня один, всегда один! Я бы даже не посмела представить в постели на его месте рядом с собой еще кого-то. Для меня это сродни кощунству.
Лорд Дарвалау предоставлял мне свободу, но и сам считал себя свободным выбирать женщин на сутки, на месяц, на годы или на всю жизнь. И у него были женщины…
ГЛАВА 4
Маленькая королева
У него было много женщин. Большинство на несколько дней, но иногда встречались и такие, которые смогли удержать внимание лорда. Одной из таких женщин стала Лана, невзрачная весьма порядочная девушка тоже из уважаемой семьи Лабрина. О таких как она говорят – зубрилка. И внешний облик и манеры соответствовали. Невысокая блондинка в очках, всегда со стрижкой каре. Тихая, покорная девочка. Через некоторое время лорд устроил Лану на работу в Институт Высшей магии своей секретаршей. А чуть позже я узнала причину внимания Мариуса Дарвалау к скромной девушке.
Дело в том, что со времен Единого мира лорд Дарвалау не мог простить себе то, что отдал королеву Тиа лорду Атанаэлю. Да, когда-то Дар влюбил в себя юную бессмертную, но парадокс заключался в том, что спустя века он понял, что и сам влюблен. А между тем королева Тиа предпочитала нормальным воплощениям подселение в уже воплотившихся людей. Сама она обретала только ей принадлежащее тело пару тройку раз. И лорду Дарвалау, да и лорду Атанаэлю никак не удавалось поймать мятежную душу в нужное воплощение. Но однажды свершилось! Как директор Института Высшей магии смог завладеть душой Тиа и поместить ее в тело родившейся в Большом мире девочки – загадка. Однако это случилось, и нареченная Хэуин Энсси стала жить в двух мирах. Сначала девочку взял на воспитание сам лорд Дарвалау, но… Девочка оказалась несколько шкодливой. Хотя память королевы Тиа до поры до времени лорд заблокировал, но видимо интуитивно Хэуин чувствовала, какую роль в её прошлом играл надменный красивый мужчина – её опекун лорд Дарвалау. Испачканные краской полотенца лорда, его измазанные клеем рубашки, подожжённые зажигалкой платья уважаемых дам на торжественных мероприятиях – всего этого в итоге Мариус Эрвард, лорд Дарвалау не выдержал. И перепоручил воспитание маленькой королевы декану второго потока Института Высшей магии – Карлеусу Деланэ.
