скачать книгу бесплатно
– Тетушка, это они так представляются. В простонародье эти «менеджеры» – просто… торгаши. Им надо сбыть товар, часто лежалый и, как правило, ненужный, а покупатели с каждым годом умнеют. Не все, но большинство…
Думаете, обжегшись на молоке тетушка стала пробовать кончиком мизинца воду? Нет, она не собиралась менять своих правил. Но и близких больше не донимала. Она просто перестала сообщать им о том, сколько стоил ей очередной чудо-прибор. «Роза мне подарила», «сестра соседки отдала», «нашла около мусорного бака»… И от нее отстали.
А Элька… Элька была помешана на несчастных животных и несчастных людях. «Если я когда-нибудь разбогатею, – думала она, – я открою комфортабельные приюты для животных, удочерю и усыновлю всех больных детей-сирот и построю дом… нет, город для тех, кто не похож на других. Для толстых, некрасивых, несчастных одиноких людей. И сделаю так, чтобы они забыли о своих проблемах. Здоровые и красивые еще позавидуют им.
Правда, стоило ей представить умирающих от зависти тоненьких красавиц, ей становилось жаль и их. Всех Элька жалела и всех готова была утешить, обогреть, накормить и насмешить.
Но самой страстной маньячкой в их семье оказалась бабушка Дюшель, которая дни и ночи напролет проводила у экрана компьютера.
– Ты, мам, как тот медведь… с бочкой меда: то за уши не притянешь, то – за хвост не оттянешь… – смеялась Элькина мама. И действительно, когда два года назад дети – дочь и зять – подарили бабушке Дюшель компьютер, она категорически заявила, что никогда в жизни не прикоснется к железному монстру. Но не прошло и шести месяцев, как она превратилась в самую преданную его рабыню: дни и ночи напролет раскладывала пасьянсы, играла в стрелялки и пугалки, создавала компьютерных страшилищ, играла в покер с американскими шулерами… то есть – с компьютерными партнерами. Когда она, обыграв, «скупила» весь штат Техас, она охладела к картам и пристрастилась к гороскопам и предсказаниям, по вечерам смотрела фильмы, в названии которых мелькало слово «убийство».
А уж когда нырнула в полный загадок океан Интернета, родственники забыли, какого цвета у нее глаза. Радужная оболочка, а не белки: они у компьютерных маньяков одинаковые – багрово-красные. Бабушка знакомилась с интересными людьми, вступала во всемирные общества начинающих волшебников, межпланетные клубы Мастеров магии и чудес, покупала виртуальные острова, участки на Луне и Венере, шесть раз играла виртуальную свадьбу, посетила все мыслимые и немыслимые страны, публиковала стихи собственного сочинения, фотографии, картины, участвовала во всевозможных конкурсах.
К тому времени Эльке было почти восемь. Родители не хотели оставлять ребенка одного в пустой квартире на полдня и уговорили бабушку Дюшель уделить внучке несколько послеобеденных часов. Сначала она упиралась, даже предлагала помочь оплатить услуги няни, но потом, увидев во внучке единомышленницу, успокоилась.
– Чему может научить ребенка безумная Дюшель? – вздыхал папа.
– Смотреть на мир, как на шкатулку с драгоценностями, одна из которых – твоя. Сумей только отыскать ее. Иначе все собьется и придется ждать того, кто восстановит порядок! – парировала мама. – Да, моя мама, наверное, не подарок. Но, займись нашей Элькой твоя вечно унылая маман, ребенок усвоил бы лишь то, что жизнь – путь, полный нескончаемых тягот и трудностей, которые надо все время мучительно преодолевать, чтобы в самом конце попасть в далекую точку, называемую исполнением мечты. Измученным, больным и равнодушным ко всему на свете… Если повезет…
Но на самом деле мама тоже опасалась бабушкиного влияния на внучку. И в чем-то родители были правы. Бабушка Дюшель даже в те времена, когда ребенок был около нее, ни на минуту не отрывалась от компьютера. Более того, она пристрастила к нему внучку. Мама тогда серьезно поссорилась с бабушкой Дюшель и запретила Эльке общаться с ней. Но навещать подружек ей не запрещали, а разве обязана девочка сообщать родителям имена и адреса всех своих друзей? Элька выходила из дома, шла направо, якобы к новой однокласснице – Мари, Софи или Мишель – заниматься английским, но ровно через сорок шагов, оказавшись вне поля зрения домашних, шла пешком до следующей остановки. Там она, чтобы не столкнуться с папой, тетушкой Фанни или соседкой, садилась в автобус и ехала в противоположном направлении. К бабушке, которая уже приготовила для любимой внучки новую игру, фильм или сногсшибательную головоломку.
Так продолжалось до тех пор, пока бабушка не сообщила им, что научилась летать. В тот же вечер она исчезла, посылая время от времени весточки на Элькин электронный адрес то из Индии, то из Новой Зеландии с клятвенными обещаниями в следующий раз взять ее с собой. Вначале Элька пускалась в пляс от радости. Пока не поняла, что бабушка могла бы озолотиться, продавая обещания (десять в одном пакетике) даже по цене одного автобусного билета за пакет. Если относиться к каждому серьезно, все ладони отобьешь от радости и все глаза выплачешь от горя.
Именно в эти годы Элька из застенчивой закомплексованной малышки превратилась сначала в няню своей бабушки, а потом и в маму всего их большого семейства.
Вот как это было. В первые пару недель бабушка исправно забирала внучку из школы и они вместе ехали домой. Потом бабушка уговорила Эльку добираться самостоятельно. Правда, в первый раз она следовала за ней по пятам, стараясь остаться незамеченной. После этого Элька ехала к бабушке одна, дав ей слово, что никогда не скажет об этом родителям.
Потом бабушка стала посылать внучку в ближайший магазин за продуктами, потом – в супермаркет (а это – уже через две дороги!) – за кроссвордами, яблочным табаком для кальяна и свечами. К девяти годам Элька оплачивала на почте все бабушкины счета, выкупала лекарства в аптеках. Она определяла, каких продуктов нет в доме, сама покупала их и сама готовила обед – им на двоих, а еще ужин и завтрак для бабушки, у которой «нет ни секундочки свободной».
Придя из школы, Элька мерила бабушке давление, капала ей глазные капли, кормила ее, покупала закончившиеся зубную пасту, стиральный и чистящий порошки, туалетную бумагу. Убирала квартиру, силой заставляла бабушку оторваться от экрана компьютера, чтобы поесть горячее блюдо.
Когда бабушке Дюшель прописали уколы, та умолила внучку попробовать сделать укол, чтобы бабушка не тратила драгоценного времени на посещение поликлиники, и с тех пор Элька стала домашней медсестрой для всех членов семьи.
Она стригла бабушку (а потом и остальных), красила ей волосы, ногти, пришивала пуговицы, штопала спортивные брючки, с которыми бабушка ни в коем случае не хотела расставаться.
В распоряжении Эльки были деньги, которые лежали на видном месте и никогда не пересчитывались. Ей было разрешено покупать все, что ее душе заблагорассудится. Обнаружив, что не может ступить без Эльки ни шагу, бабушка разрешила внучке принести в дом двух щенков неизвестной природе породы, кошку с четырьмя котятами и двух заблудившихся попугайчиков. Впрочем, участь последних была печальной: подразнив сладкую парочку сатирическими куплетами, бабушка забыла закрыть клетку, и… Сухой корм кошек в тот день оказался нетронутым. Зато весь дом был усеян потрясающей красоты желто-лимонными и ярко-зелеными перышками Эдди и Фредди.
…Всем известно, что тот, у кого есть домашние животные, не может себе позволить такой роскоши, как длительное путешествие. И наоборот. Поэтому, отправляясь в очередное «турне», бабушка Дюшель запирала вещи в третью комнату, а две сдавала жильцам практически бесплатно. Но с условием, что те позаботятся о растениях и животных.
Так было и в последний раз. Тогда она еще не умела перемещаться в пространстве виртуально.
Когда на следующий же день папа пришел за забытым в бабушкиной комнате цветочным горшком, ему встретился молодой человек с огромной сумкой, из которой торчал угол монитора, бок клавиатуры и шнуры. В другой руке он держал тяжелый целлофановый мешок, который, растерявшись, поставил на лестницу и ринулся мимо опешившего папы вниз. Тут же раздался хлопок двери и звук отъезжающей машины. Очевидно, того самого грузовика, который стоял торцом к подъезду.
Войдя в квартиру, папа обнаружил, что все комнаты, в том числе и запертая бабушкина, пусты. По квартире гуляет ветер, животных и след простыл. Но если бог за что-то и наказал бабушку, то тут же раскаялся и подсластил горькую пилюлю. В брошенном воришкой пакете оказался ее любимый «император». Без монитора и других аксессуаров, но это – дело наживное, чего не скажешь об информации на жестком диске, той самой, которую бабушка так бережно и страстно собирала все эти годы.
– Цезарь… жив? – чуть не выронила трубку расстроенная бабушка. Она одушевляла все вокруг, даже зубным щеткам и швабрам давала имена. Компьютер по имени Цезарь был ее «любимым муженьком», монитор Макс, клавиатура Мики и мышка Маус – дорогими племянниками. Почему не детьми? Потому что детьми были ее животные, потерю которых она, как истинная мама-кукушиха, перенесла куда более стоически, чем саму мысль о возможном «вдовстве».
– Жив-жив ваш Цезарь, мама. Но Макс и компания почили в бозе.
– Черт с ними, да будет благословенная их память! – вскричала бабушка. – Ты Цезаря, Цезаря моего поцелуй за меня… десять раз, нет, сто – и прямо в блестящий пупок!
– А вот этого я вам, мама, не обещаю, – усмехнулся папа и подмигнул Эльке. – Для такого рода поручений у вас есть преданные внучки.
В тот момент история с кражей казалась всего лишь досадным инцидентом, поводом для шуточек на семейных торжествах, не более того. Цезарь быстро обзавелся новой семьей: Диной, Дорой и Дороном. Более того, рядом с ним сопел и урчал младенец Дрор – новехонький принтер, деньги на который прислала Эльке счастливая бабушка.
Там, в своей дали, бабушка купила сначала ноутбук, а потом – навороченный мобильный телефон с выходом в интернет, фото- и видеоопциями, причем при первой же возможности обновляла все это хозяйство. Словом, шла в ногу с веком. То есть, мчалась – грудь в грудь, крыло в крыло.
– Бабулечка, научи и меня летать, – канючила Элька в каждом письме.
– Мне сейчас не до этого, – ответила ей бабушка Дюшель. – У меня ужасные проблемы, Лолли.
А если уж у бабушки, их взбалмошной, легкомысленной, беспечной и везучей бабушки Дюшель появились проблемы, – близким смело можно было… начать беспокоиться. Вернее, можно было бы – потому что бабушка никого не посвящала в свои неприятности. Надеялась, как всегда, что все само собой разрешится, рассосется, успокоится и забудется. Но не тут-то было…
Глава 3. Кризли
– А-ааа-аа!!! Уберите эту гадость!
Элька открыла глаза и замерла. Что это было: сон или явь?
– Эй, кто-нибудь, снимите ее с меня! – Истошный женский визг был очевидной… то есть «ухослышной» реальностью, существующей в заоконном суровом мире.
Элька вскочила и, на ходу надевая второй тапочек, кинулась к окну. Женщина стояла на скамеечке, поджав ногу, с видом жертвы, которая вот-вот подожмет и вторую ногу, а там будь что будет… Элька присмотрелась: в метре от ноги страдалицы сидела рыжевато-серая крыса с вьющимися усами и длинным голым хвостом.
– Кризли, бедняжка! Как ты туда попала?
Элька накинула курточку и в домашних тапках выскочила во двор. Женщины уже не было, а на том месте, где она только что танцевала «польку цапель», сидел грустный мальчик с Элькиной любимицей на коленях.
– Только попробуй обидеть ее! – крикнула Элька, бросившись к мальчику. Тот удивленно поднял голову. – Она… она, как человек. Только лучше! Она умеет разговаривать, поет, танцует, считает до десяти, кланяется…
Элька осторожно подсунула ладошку под нежное брюшко Кризли и, подняв, расцеловала ее.
– Бедная малышка! Сначала Аннабель тебя чуть не прихлопнула толстой книжкой, потом Рон хвост прищемил, теперь дура-тетка до смерти напугала! Обещаю тебе, что мой следующий день рождения мы проведем с тобой вдвоем. В кафе. Или в лесу… Только, тогда уж, конечно, с мамой и папой. И Аннабель с Роном, так и быть, позовем. Хотя они этого – правда ведь? – совершенно не заслуживают.
Элька сунула Кризли подмышку (смешно: мышка подмышкой) – и шагнула в сторону подъезда.
Мальчик закашлялся.
– А ты почему спать не идешь? Уже поздно и холодно… – спохватившись, обернулась Элька. – Простудишься… Смотри, как ты кашляешь.
– Т-ты ведь… ты т-тоже не спишь… – тихо промолвил мальчик.
– Я… я за Кризлюшей спустилась, сейчас вернусь, накормлю ее, и ляжем. На моей кровати. Вместе. Обычно мама не разрешает, но сегодня у меня день рождения. А у тебя когда? Тебе сколько лет?
– Нне п-пп-помню, – прошептал мальчик и опустил голову.
– Но ты же помнишь, сколько свечек задул на последнем именинном торте? Одну? Десять? Сто? – Элька засмеялась.
Странный мальчик словно не слышал ее. Элька возмутилась.
– Каждый человек знает, сколько ему лет. Я вот, например, помню все свои дни рождения… после трех лет, конечно… Сначала они были веселые, а потом все хуже и хуже. А сегодняшний… он самый… самый… – Элька чуть снова не разрыдалась. – Хуже не бывает…
– Бывает.
– Что ты понимаешь? Вот скажи: тебе когда-нибудь дарили восемь одинаковых подарков?
Мальчик пожал плечами.
– Ни одного подарка? Никогда? – Эльке стало стыдно. – Совсем-совсем? Даже малюсенького?
Мальчик не ответил.
Элька еще больше расстроилась.
«Ну что же это такое на свете происходит? Ночью на скамейке сидит грустный мальчик, который не знает, сколько ему лет, и не получил ни одного подарка за всю свою жизнь?»
– Тогда… тогда знаешь что? У меня есть для тебя… кое-что! Домик! Он, правда, картонный и весь белый, но его можно раскрасить. Превратить в деревянную избушку, хрустальный дворец, каменную башню. У окошка принцессу посадить или злую колдунью. Можно муравейник из него сделать или пещеру. Или обычную квартиру, однокомнатную…
– В ней можно будет жить? – тихо спросил мальчик.
– Ты поместишься. Я – нет. – Элька посмотрела на нового знакомого в упор: не проскользнет ли хотя бы тень насмешки. Если да – пусть мокнет тут до следующего дня рождения, и пусть ему и через год никто ничего не подарит.
– Уже поздно. И потом… я… я ведь без подарка, – почти прошептал гость.
– Ну и что! Ты мне сделал подарок, вернул Кризли. Мог бы забрать ее, оторвать ус, сломать лапку, убить. Это – лучший подарок из всех сегодняшних! Теперь моя очередь. Будем считать, что сегодня и у тебя день рождения. А спать можешь… в кресле-кровати. Правда, там тоже подарки, но… перетащим их на балкон. Только не забудь отпроситься: твои родители будут волноваться.
У Эльки стремительно поднялось настроение. Вот это приключение! Кризли помогает родителям выпроводить застрявших в прихожке гостей (она всегда пробегает мимо в этот момент, а если ее не замечают, якобы случайно прижимается к туфле самой болтливой из дам). Неизвестный мальчик спасает умную крысу от истеричной тетки. Ну а Элька… Элька вызволяет бесстрашного героя с добрым сердцем из паутины, сплетенной злобными паучихами по имени Темнота, Воспаление Легких и Голодная смерть… И пусть у нее куча одинаковых подарков, разве в этом дело? Во-первых, подарков уже не восемь, а семь. Во-вторых, в каждом празднике главное не то, чем он похож на другие, а то, чем отличается от них. И иногда малюсенькое приключение стоит целой горы долгожданных подарков.
– Меня зовут Элька, а тебя?
– Маню, – тихо ответил мальчик.
– Нашего хомячка так звали. Маню. Моисей, что ли? – не сдержавшись, хохотнула Элька.
Маню не ответил.
– Ладно! – сказала Элька, чтобы странный мальчик не передумал скрасить ей худший день рождения в жизни. – Пойдем к нам, а то все трое простудимся. – Элька взяла Маню за руку и повела к воротам своего дома.
– Твоя мама… она меня выгонит, – остановившись на пороге Элькиного дома, сказал Маню.
– Ты что? Разве гостей выгоняют? И потом, кого-кого, а уж моих родителей можешь не бояться. Им все равно. Они сами… как дети. – Элька усмехнулась. – Но, если хочешь, я спрошу.
– Я здесь подожду, ладно?
Элька снисходительно кивнула и вошла в дом. Увлеченные телешоу, родители хохотали так громко, что Элька могла бы незаметно провести в свою комнату не одного тихого, а дюжину крикливых мальчишек, но она дала Маню слово…
– Папа, помнишь, ты рассказывал, как страдал, когда дедушка не пускал в дом твоих друзей. Ты не шутил? – издалека начала Элька.
– Не только папа, но и я ссорилась из-за этого с родителями. Два раза даже из дому убегала, – сказала мама. Отец был поглощен происходящим в телеящике и не отреагировал. – Эрик, ты слышишь? Ребенок к тебе обращается!
Отец с трудом оторвался от магического серебристого параллелепипеда.
– А в чем дело? Только быстро!
– Я пригласила к нам одного очень хорошего мальчика, вы не против?
– Конечно, только не завтра: завтра мы идем к стоматологу, – как всегда, за папу ответила мама.
– И не послезавтра, – вставил-таки папа. – Я купил вам билеты в цирк!
– Значит, в любой другой день – можно? Тогда я сбегаю за ним. Он тут, у подъезда. – Элька повернулась, чтобы побежать за мальчиком, но грозный голос отца остановил ее.
– Уже поздно, тебе давно пора спать! Все дети в это время должны быть в постели!
– Значит, Маню тоже? Он ведь еще ребенок. А у Аннабель освободился диван!
– Вот пусть и ложится вовремя – у себя дома!
– У него нет дома…
– Ты слышишь, Рина? Ей нет и десяти, а она уже водит мальчиков. И каких? Бездомных, беспородных…
– Эрик, как ты можешь? – возмутилась мама, но, вспомнив про Эльку, осеклась и незаметно махнула ей рукой: мол, иди, зови приятеля, с папой я все улажу.
Элька бросилась было бежать, но невольно остановилась за дверью и прислушалась. Она знала, что это нехорошо, но ничего не могла с собой поделать…
– Ты не понимаешь, какую ловушку нам – и ей! – устраиваешь, – проворчал папа. – Сейчас ей девять, но если мы разрешим сегодня, в шестнадцать лет она приведет на ночь великовозрастного верзилу, – и как ты объяснишь ей, что ситуация несколько… хм-мм… изменилась. Почему она не может, как все другие девочки, рукодельничать, заниматься спортом, расширять кругозор…
– Во-первых, твоей дочери не девять, а десять. А во-вторых… бедный ребенок только тем и занимается, что кругозор расширяет! – мягко сказала мама. – Целыми днями у компьютера торчит или книжки читает. Потому что в секцию тенниса, сам знаешь, ее не приняли. И в танцевальный кружок. И даже в художественную школу: а ведь у нашей девочки талант!
– Вот пусть и развивает его, рисует, читает о великих художниках. А не с мальчиками развлекается… Да еще ночью…
– Эрик, я давно хотела с тобой об этом поговорить. И рада, что этот разговор, наконец, состоится.
– А может, завтра? – попросил папа, и телевизионный конферансье заорал на весь дом.
– Нет, сегодня. Сейчас, – сказала мама – и конферансье споткнулся на полуслове. – Ответь мне: ты когда-нибудь задумывался о том, почему мы берем на себя право разрешать что-то детям или запрещать?
– Как это почему? Мы – взрослые, у нас… э-эээ… опыт, образование. Мы их родители, в конце концов. Кормим их, поим, одеваем, прихоти их исполняем… То есть заслужили право контролировать… Странные однако вопросы ты задаешь, дорогая.
– По твоей логике выходит, что тот, кто сильнее – неважно, физически или финансово – тот и хозяин положения…
– Ну, в некотором роде это так… – папа даже растерялся от того, что мама пытается опровергнуть аксиомы. Вещи абсолютно очевидные…
– А теперь представь, какая нас ждет старость, если твоя логика верна! – голос мамы почти дрожал. – Когда мы станем старыми, немощными, одинокими – а одному из нас это грозит реально, пусть мы пока и не знаем, я это буду или ты. Надеюсь, что ты. И вот, когда ты в один прекрасный день вздумаешь привести домой друзей, возможно, и с ночевкой, твои сильные, обеспеченные, здоровые дети откажут тебе в этом, потому что им это… неудобно, неприятно, потому что у них другие планы или просто плохое настроение. Ты смертельно обидишься, верно? А чем, скажи, ты или я, – чем мы отличаемся от наших юных дочек? Они – не часть нас, не придаток, не отросток, они – отдельные существа, имеющие право на свое мнение, свои привычки и свои ошибки. Наше дело – предостеречь, научить, воспитать. Но не выбирать за них, не решать за них, не жить вместо них…
…Через час окна в доме были погашены и все его жильцы крепко спали. Мама с папой – в их спальне, Маню – на стареньком диванчике Аннабель, а на узкой кровати – святая троица: в середине – Элька, у ее левого уха – Кризли, у правого – котенок, который чувствовал, что именно в этом доме он обрел любовь, заботу и долгое безмятежное счастье… А в Элькином тапке на капустном листе спал, свернувшись калачиком, слизняк Рири, довольный тем, что все дома и ни о ком не надо беспокоиться.
Спала и Элька, но – вполглаза, как курица, которая накормила и обласкала всех своих цыплят. Кроме одного, самого непослушного. Цыпленка по имени Джо.
