Призрак Надежды. Часть I

скачать книгу бесплатно


– Какие будут вопросы? – с обидой в голосе слышу тебя.

– Всего доброго, – бросила трубку.

Добра не жди, подумал я.

Enter

Первой рухнула Москва. Не видел я этого фейерверка, видимо зрелище было незабываемое. Потом пошло прахом всё остальное: Нью-Йорк – большое яблоко, Канберра – родина кенгуру, Лондон – твой любимый город, Париж – с красавицами парижанками, Майями – с идеальными фотомоделями, Мадрид – с постройками средневековья, Дели – с индийскими фильмами, Пекин – с дешёвыми товарами.

– Разве это главное? – спрашивала меня Алиса.

А главное растворилось вместе с разнесённым в прах мегаполисом. Не хожу я по тем развалинам, может и тебя убило? Людское мнение тебя заботило, жизни тебе не хватало. Вот она жизнь – сумрачный мир Земной, поглощённый Тьмой.

Перед пропастью я стою, ни конца ни края ей нет, гляну в неё, крыло Надежды мелькает призрачно. Да не дотянутся до неё. Слово одно довлеет, по которому оглянуться хочется, да мешает мне оно. Вперёд надо идти, а мне это слово в голову идёт, остановить меня хочет. Только пути нет, пропасть передо мной, да и мост мне не нужен. И как идти дальше не знаю. Да и путей других не видно, то ли пеплом их занесло? Звёзды тухнут уже, которые свет мне давали. И тишина наступила, слова вымолвить не даёт, дыхание спирает.

Так побывала ты в Зазеркалье? Я только в кроличью нору залез, чудеса разные видел в Стране Чудес. И сейчас заносит меня в Страну Чудес, тебя в ней найти пытаюсь, а ты в Зазеркалье меня ищешь. В зеркала смотришь, себя видишь и моё отражение тоже, только рядом с тобой я не стою, Зазеркалье это.

Дианону ты отдалась, а меня в голове держала. Имел он тебя, как наложницу свою.

Глава 3

Наше время

Одиннадцать раз Земля вокруг Солнца обернулась с того времени, как увидел тебя первый раз и девять, как я написал код Сатаны. Не знаю ничего о тебе, лишь иду по дорогам пустынным. Так и не понял я, что правильно, что нет. Может я и не прав был, что мир угрохал.

– Назад не вернёшь.

– Да, – сказала ты мне тогда.

Да, не вернёшь тот мир благополучный, который был до кода Сатаны, мною написанный. Не родился бы я, мир процветал бы этот, хорошо всё было бы. А я его угрохал, а сам жив остался. А пусть теперь так, оазис Ада на Земле наступил. Мама меня родила, надеялась, что благополучно всё будет у меня, жизнь мне дала. Как-то правильно у всех всё, в 23 года женятся, детей рожают вовремя, жизни радуются, да теперь печалится будут. Не зря я его развалил, мир этот, пусть плачут сидят теперь люди на руинах городов. А я лишь путь видеть буду, Звезда меня ведёт моя. Пусть Херувимы с Дианоном сражаются, решают правоту свою на обломках мира. Как ни старался я суетность разрушить, да люди теми же остались.

Вспомнил я, что мне Елена шепнула на прощанье:

– Прочти рукопись эту и поймёшь, куда идти тебе.

Вспомнил и озадаченный стою, рукопись древняя на арамейском языке написана. Алфавита даже этого не знаю. Ветер осенние листья перебирал, свежий воздух приятно холодил лицо. Серафим, к нему идти надо. Да сначала в город зайти надо, провизии купить, невдалеке он.

Фасонная юбка на Элизе, я за титан её покупаю, один кусок за час. Волшебные руки у неё и нежная шея. Где она такую юбку взяла, не знаю, нравится мне. Синие туфли на не высоком каблуке, шагает игриво. И аромат какой-то необычный, с запахом тропического дерева. Давно на постели не лежал, в окно смотрю, небо синее, вспоминаю руки твои загадочные на шее моей. Танцуем мы с тобой в пабе в Лондоне.

– Не в этом дело, – говоришь ты мне.

– Дело в тебе, – я держу тебя за талию, мы танцуем в полумраке.

Мы сидим за столом, пьём виски.

– Алиса, ты замужем? – спрашиваю я.

– Да, вот кольцо, – ты показываешь мне золотое кольцо на пальце, сжав ладонь в кулак.

Паб закрывается, скоро утро, посетителей нет, мы сидим за столом, собираясь уйти.

– Надеемся, что вы уходите, – говорит барменша.

– А чего это вы нас так выпроваживаете? – улыбаешься ты дельфиньей улыбкой. Так и помню её, улыбку твою.

Темза, восходящее солнце. Биг Бен показывает 7 утра.

– Жаль, что я здесь не живу, – оглядываешься ты по сторонам.

– Как мне тебя найти?

Ты пишешь всё, что мне нужно на кусочке бумаги. Я смотрю на твой мелкий почерк и кладу записку в карман.

– Что грустишь, Виктор? – спрашивает Александр.

– Жена у меня есть, Даша. Не знаю, где она сейчас. Развела нас судьба. Расстались во время, когда города рушились. Фото вот её. Не сумрачный я, молчал просто.

– Не знаю, как тебе сказать… – Александр смотрит на фото.

– Что, ты что то знаешь? – Виктор поднимает взгляд.

– У Дианона она. Брат я ему двоюродный. Ходил как-то к нему, образумить пытался.

Похолодело сердце Виктора, «Новый Завет» из рук выронил.

– Наложница?

– Да.

– Я пойду туда.

– Не сделаешь ты ничего, Виктор, Дианон с Сатаной договор заключил.

Виктор поджал губы.

Осень холодила. Я провёл ночь с Элизой, заплатил ей пять кусков титана. Я смотрел на голубовато-серое небо в окне пасмурным утром, размышляя о мире настоящего времени и мире века. Слово «зачем», иногда приходящее мне в голову, заставляло думать. Я думал, зачем я устроил апокалипсис, я думал, зачем существовал мир века, где люди радовались жизни, создавали семьи. Видимо так должно быть, и кто же я, который устроил этот развал мира, крах и выживание?

Стакан воды стоил 6 граммов титана, пачка Marlboro – 10 граммов. Золото стоило дороже, но оно было реже. В баре обслуживала девушка-андроид, обычно это редкость. Она улыбалась белоснежными зубами заманчивой улыбкой розовых губ. С ней нельзя было вести беседу, как с человеком, она сообщала некоторые фразы о том, что мир прекрасен, будьте счастливы и наслаждайтесь. Видимо это была ранняя модель Сильвия-5.

Я заказал чашку чая и присел за стол у окна. По ту сторону ворона недоверчиво косила взгляд. В баре стоял запах алкоголя и сигаретного дыма. Напротив сидел сумрачный, пил молочный коктейль, у сумрачных тяга к молочным продуктам. Утро пробуждало людей, сонные лица проходили за окном. Чья это была территория, мне было не известно, но не Дианона. Девушка-андроид включила музыку из кинофильма Титаник, которая была неуместна насущному моему настроению. Я допил чай и вышел в город, население которого составляло тысяч 15.

Я не знал Серафима в лицо, и как его найти не имел понятия. А он в это время мчался на мотоцикле Судзуки по направлению в город, в котором находился и я. Когда он промчался мимо, я подумал, что это один из Херувимов, и пошёл дальше. Я подумал, что Александр должен знать, где обитает Серафим, ещё я хотел увидеть Александра, последний раз я его видел в веку. Херувимы с незнакомцами в общение не вступали. У них было одно на уме – победить Дианона. А Серафим ехал к незнакомому диакону, в надежде узнать о рукописи-предсказании, он знал, что эта рукопись спасёт ещё существующий сумрачный мир, который стал таким из-за меня. Элиза проходила в это время мимо дома диакона и увидела Серафима, он сделал суровый вид, а она улыбнулась. Когда-то в веку, до того как Серафим стал пастырем, она была его подругой некоторое время, пока не наступил крах мира, тогда же наступил и крах их отношениям. Элиза стала торговать своим телом, а Серафим бороться с Дианоном, такова судьба.

Я посмотрел на часы, которые показывали 9 часов 9 минут, такие совпадения у меня не редкость, Александр в это время загасил свечу. Серафим вышел от диакона неудовлетворённый, тот ему сообщил, что о рукописи ничего не слышал. Виктор открыл «Новый Завет» на 31-й странице, пытаясь читать. Элиза купила новый сиреневый лифчик у заезжего торговца за 20 граммов титана. Дарья мыла пол, вытирая его от глины, оставленной Дианоном, который в это время спал в постели с Аделаидой. Ничего не зная об Алисе, я вспомнил Елену, мне подумалось, что она должна была знать о ней, но спросить я не догадался, а когда я ещё встречу Елену, я не знал.

Я вставил наушники в уши и пошёл по должному пути, ведущему в монастырь, где обитал Александр. Бесы пока не встречались, собак пугал выстрелом револьвера, у бизнесменов были девушки-андроиды, которых использовали как обслуживающий персонал или ради развлечения. Говорили на руинах Москвы много бесов водилось. Один из бывших военноначальников открыл склад с ротой боевых девушек-андроидов в подмосковье и устроил бойню с бесами. Чем всё закончилось никто не знал, военноначальник исчез, а бесов в Москве меньше не стало.

Время нельзя ускорить, время нельзя замедлить, нельзя вернуться в прошлое и отправиться в будущее. Время – есть настоящее. Шагая по пути, я шагал секундами времени, наблюдая разрушенные города. Никто не знал, кто я, человек, разрушивший благополучный мир. Я проходил мимо людей, и им было неведомо, что виновник сей жизни я – Лазарь, погубивший мир из-за несчастной любви. Чувства людей столь обширны, что, созерцая мир, мы наделяем его человеческими отражениями чувств, потому что это наш мир. Прошлое – это прошлое, нужно оно нам или нет. Я не могу его забыть, выбросить, я его оставляю, продолжая жить. Я иду, не чувствуя своей вины, так, как-будто это произошло без моей воли. Моя воля, стечение обстоятельств, сила и не понятое мной, всё это виновник существующего мира.

Дианон черепа убитых Херувимов ставил на колы вдоль дороги, ведущей из его города, кровью их поливал землю и ступал по ней. Серафим молился Богу и проклинал Сатану. Во всём зле он винил его, а Дианона считал его приспешником. Ладан курился в келье для молитв у Серафима, у Дианона горели факела в зале для собраний и висели шкуры убитых медведей. Дианон также проводил Сатанинские обряды, сжигал лебединые перья и посыпал ими свои сапоги, потом шёл по тлеющим углям, по бокам стояли на коленях голые рабы, поющие: «Да возвысься, Сатана». Таким образом он брал у Сатаны силу из Ада.

Дианон любил Аделаиду и своих наложниц, я не мог спросить его, куда ушла Алиса, и нужно было ли это? Спокойствие пришло ко мне, я надеялся, что у Алисы было всё благополучно в то время, как я шёл по пустынной дороге в степи, пахнущей осенней травой и пылью, приносимой ветром. Алиса не красила губы и ресницы, она любила говорить, пить виски, курить Marlboro, и одевала золотые цепочки на обе руки. Её всегда окружали парни в то время, как я оставался один. Теперь же наступило время выживания, но куда может уйти либидо, лишь с последним человеком, живущим на планете. Дианон не считал сколько у него было наложниц, но их было около сорока. Все они жили в разных домах по несколько девушек, только Дарья жила одна. Они были или бывшие жёны убитых мужей, или девушки, на которых Дианон глаз положил. Наложницы носили браслеты на руке с датчиками, чтобы нельзя было убежать, но и бежать им было некуда.

Был случай с Дианоном, в одной деревне, которую отбили у соседних бандитов, шла девушка очень красивая.

– Как твоё имя? – спросил её Дианон.

– Софья, – ответил нежный голос.

– Будешь моей наложницей, – сказал он ей.

Она лишь улыбнулась.

– Уведите, – приказал он помощникам.

На Софью одели браслет и повели её к машине. Она шла плавной походкой с некоторой грацией. Сумрачный шёл мимо с потускневшим взором наклонив голову, увидев ноги этой девушки, он поднял взгляд:

– Кукла, – произнёс он негромким голосом.

Но Дианон был рядом и это услышал.

Ах ты тварь! – в ярости он выхватил пистолет и стрельнул ей в затылок.

Андроид задымился и упал ничком в землю. Искры синего цвета разлетались из головы Софьи.

Глава 4

Время безупречно шло вперёд, покрывая пылью разрушенные города. Вместе с временем шёл я, созерцая просторы мира. Недостаток продовольствия и всего необходимого, очаги в домах, как во время средневековья, изношенная одежда, бродяги, сомнительные личности, встречающиеся в пути, я это созерцал, это существующее время, которое я устроил сам.

Виктор сидел сложа ладони и молился мысленно. Пламя свечи озаряло его лицо в сумрачном помещении. Вера в Бога сохраняла его жизнь, которая была у всех людей, выживших в настоящем времени, поддерживающих свою жизнь, которая таковой называлась в этом мире, покрытом пеплом и усыпанном костями бывших живых людей на планете Земля. Её вращение не остановилось, и солнце продолжало гореть как прежде. Как и в веке, я созерцал восходы и закаты солнца, очаровываясь красотой, и в тоже время осознавая горесть произошедшего для людей. Чувствовал ли я печаль? Моя печаль была сожжена 666-ю боеголовками, которые я запустил нажатием одной клавиши. Какое удовольствие от жизни можно получить в настоящее время? Меня принимали за бродягу путники и городские жители, а я искал Призрак Надежды. За её сенью пряталось то, что обретали счастливые люди в мирное время века.

Даша встречала рассвет глядя в окно. Осеннее дерево стояло невдалеке, просыпались бандиты и город, в котором она жила. Десять лет назад такой же рассвет радовал её, а теперь он пробуждал грусть и меланхолию. И города стали уже более запущенными, в которых ещё жили люди. Но люди продолжали жить. Вопреки сатанинскому замыслу, человеческое не было изжито. Да, это был мир беззакония и выживания, силы и насилия. Человечество упало в развитии, которое было похоже на времена средневековья с использованием современных предметов, которые были созданы в веке, и которые изготавливались и сейчас кое-где, где существовали очаги цивилизации. Но никто не отменил человеческих чувств, дружбы, любви, общения, стремления к лучшему, благополучному.

Я проходил один заброшенный город и увидел череп, который окаймляла цепочка с жетоном. В черепе была дыра, кому-то отстрелили голову. Брошенные поржавевшие автомобили, полуразрушенные здания и ветер, одиноко гулявший среди пустынных улиц. Когда-то здесь была жизнь, женщины заходили в этот магазин одежды, вывеска которого покосилась и витрина была разбита, пыль и полумрак теперь обитали в нём. В таких местах можно было сейчас встретить кого угодно, но женщин маловероятно. Я почувствовал пустынное одиночество с наветом тоски, приходящей от созерцания заброшенного города без людей. Цивилизация отсутствовала в этом, покинутом людьми, месте. От неё осталось память означаемая постройками века некогда процветающего города. Я включил Моцарта, который зазвучал в моих наушниках и пошёл вперёд.

Александр подошёл к Виктору:

– Помолимся вместе.

Они сели за столом в полумраке кельи и начали молиться. Когда они закончили, Виктор сказал:

– Завтра с утра я отправляюсь в путь.

– Я это предполагал, и это твоя воля, Виктор. Но лучше бы ты пошёл к Серафиму, присоединился к пастырям.

– Нет, я пойду один.

– Ты идёшь на погибель.

– Да, я знаю, но другого выбора нет.

Александр задумчиво подпёр подбородок руками. Виктор встал из-за стола и вышел из кельи. Александр подошёл к иконе, перекрестился и вышел следом.

Я же прошёл треть пути до монастыря. Сейчас каждый жил чем мог, и я не спрашивал об этом случайных людей, вступавших со мной в редкий разговор время от времени. Виктор плохо спал эту ночь, а я спал в спальном мешке в покинутом людьми городе. Мрачно это было осознавать, что, возможно, ты один во всём городе, в котором раньше жило 400 тысяч человек. Я прислушивался к ночным звукам непонятного происхождения, глядя в темноту, но я уснул. На утро я развёл костёр, вскипятил чаю и отправился дальше. Я созерцал эту явь – утро пустынного города. Вот, это великолепие, которое я устроил по причине, которая уже была затёрта прошлым, причина забывшаяся с течением времени. Но я надеялся, что человечество возродится во времена, которые наступят после меня. Когда-то здесь отмечали день города, и фейерверки искрились в небе, люди поднимали головы и радовались жизни. Теперь же пустынные окна смотрели на тебя безмолвно и грустно. Моя информация – это был окружающий мир, интернет был убит, книги можно было поискать в заброшенном городе в бывшем книжном магазине, в который я зашел, проходя по центру города. Некоторые полки были опрокинуты, на других книги стояли как и прежде, с наветом времени и безлюдности. Я выбрал одну из них, много я унести не мог. В остальном, я созерцал людей в небольших обитаемых городках и сёлах. Телевидение тоже было убито. В одном баре я наблюдал телевизор, по которому крутили клипы века, это мне напомнило прежние времена, я смотрел на Майкла Джексона и думал, что он не дожил до этого времени, в котором нельзя спеть всему миру, который тебя будет слушать и восторгаться.

Александр сидел в тишине помещения, размышляя о насущном, Викторе, которого он проводил утром, Серафиме. Он не видел Серафима с века, и думал, какой он сейчас? Александр не предполагал, что к нему путешествую я, он размышлял о пастырях и его чувства склонялись к их деянию. Благопристойство монашества умиротворяло, но зло обитало в настоящем мире. И это зло олицетворял его двоюродный брат – Дианон. Слова Александра не дошли до Дианона. Противоречивые чувства одолевали Александра, в детстве он дружил с Дианоном, их отцы были братьями, а теперь, он, Александр обращён к Богу, а Дианон к Сатане. Мы предстанем перед Богом по окончанию жизни, а что будет с Дианоном? Как он ответит за свою жизнь? Эта было вечное противостояние Бога и Сатаны.

Чувство бессмысленности иногда навевало на меня, это было мне не впервые, тогда я включал громче музыку и шёл дальше, глядя вперёд перед собой. В такие минуты мне становился безразличным исход борьбы добра и зла. Потом оно несколько уходило, я смотрел в небо, очаровываясь ему. Где-то была Алиса, она могла также смотреть на осеннее небо. Я вспомнил время перед запуском ракет: всё было тихо и спокойно, никто не ждал апокалипсиса. Я мог бродить по мирным улицам. Потом началась суматоха, а дальше выживание. Я уже перестал бредить тобой, я продолжал жить. Жить в пути. Мне нечем было почистить зубы, а стоматолога я давно не видел. Поэтому я решил поискать заброшенный магазин, чтобы найти зубную пасту, и я её нашёл. Досталась она мне бесплатно, хотя ценник указывал, что она стоит 89 рублей 90 копеек. На ней было написано что она отбеливает зубы, но я знал, что в лучшем случае она просто почистит их.

Страх осенял, напоминая о себе безмолвием зданий и улиц. Хотелось скорее уйти, но улицы без людей всё тянулись, ты был один, вверху голубовато-серое небо. Тишина говорила, что это последствие апокалипсиса. И ты знал это. Чувствуя безлюдность, ты мог думать, что ты единственный человек, оставшийся от цивилизации. Ты не хотел оборачиваться назад, чтоб не попасть в уныние, подозрительные звуки настораживали. Код Сатаны был написан мной, и Сатана возымел власть, а я стал путником в этом мире, наблюдая его картины, явившиеся вследствие комбинации нолей и единиц. Комбинации нолей и единиц составляют код Сатаны, как и всё существующее в цифровом мире. Я не мог к тебе прикоснуться, почувствовать твоё дыхание, я помнил прошлое, в котором мы были когда-то вместе. Уже прошло достаточно времени и ты была где-то далеко. За это время я встречал разных женщин и девушек, угрюмо одетых или более-менее сносно, но я почти не вступал с ними в отношения, и они проходили мимо, оставляя лёгкие воспоминания, мало что значащие. Некоторые девушки, встречающиеся в пути, настороженно поглядывали, боясь изнасилования, но они были редкостью в дороге. Я знал, что в ближайшем будущем мир будет таким, каков он есть сейчас, он не изменится в настоящее время, пройдёт ещё много времени, что бы цивилизация восстановилась и воспряла. Время было подобно древнему, и современным, такого оборота не знало человечество, это была новая эпоха упадка, выживания, с надеждой на становление. Да, так должно быть, только это наступит не скоро. Выжившие вспоминали благополучную жизнь века, но люди продолжали жить и рожать детей, это был естественный процесс во все времена, не исключая и настоящего.

Изредка я находил кофе, такое благо, как кофе со сливками, я мог позволить себе в мирное время века, а теперь чаще обходился чаем. Иногда не было сахара, тогда я пил чай без сахара. В пути я вёл дневник. Я брал ручку, подкладывал книгу под тетрадь и писал. Я писал свои размышления о существующем мире, я думал, прочтёт ли кто-либо этот дневник после меня? Что будет после меня, и кто будет читать мой дневник? Мои записи не были частыми, я мог месяц не писать. Сидя в каком-нибудь баре в дождь, я писал дневник, глядя в окно и осматривая посетителей, которые, вероятно, считали, что какой-то чудак что-то пишет. А дождь навевал настроение, я слышал его шум, размышляя о смене поколений и существующем мире выживших. Тем, кому было 16 лет до краха, уже 25, они рождали новых людей в этих условиях, а дети, родившиеся незадолго до этого, стали подростками. Они воспринимали мир таковым, каков он был сейчас, мирное время осталось у них смутным воспоминанием, их мир был существующим теперь. Это была их реальность. Они знали, что до них была другая жизнь, но они не понимали, насколько другая.

Глава 5

«Вера без дел мертва», – вспомнил Александр слова Писания. «Я отправлюсь к Серафиму и присоединюсь к Херувимам». С печалью он осознавал, что ему придётся сражаться против Дианона, своего брата. Покидая монастырь, он обернулся, перекрестился и пошёл прочь. Осенний путь приветствовал его. Он был безоружен, путь далёк, и неизвестное ждало впереди его. Никогда не знавший чувства любви, он смиренно шёл по дороге. Его облачение выдавало странствующего монаха. Не одержимый страстями, он шёл спокойно, предчувствуя встречу с Серафимом. В монастыре ничто не искушало его, а теперь он вышел в мир, в прискорбии своём ставший упадническим. Ушедший из мира 15 лет назад в монастырь, Александр вновь видел его, но мир был уже не таким как прежде, он это знал. Много времени он проводил в уединении в кельи, а теперь простор был вокруг, он предчувствовал встретить людей в каком-нибудь поселении, и он ожидал, что он увидит.