скачать книгу бесплатно
– И их называют “погребами”?
– Да.
– И в них есть тюрьма, где спрятали Ловкача?
– Какого Ловкача?
– Неважно. Кто такой Мармадук?
Но Бобрик отказался отвечать на последний вопрос – одно лишь упоминание этого имени очень испугало его. Кукса смогла выяснить только, что входов в пещеры немного и ближайших находится неподалеку от королевского дворца.
Она скрутила мальчишку тем же манером, что и Дылду, и выволокла его из подворотни.
В школе аксов ее научили определять время по звездам в любую пору года. Стояла середина лета и, судя по небу, было уже примерно пол второго ночи.
Глава 3
Они сидели рядом, как добрые друзья, но даже не делали вида, что любят друг друга.
Создавая графа Сокольника, творец вовсю использовал лекало и циркуль, но линейку – ни разу. Волнистые линии и кривые преобладали в фигуре графа: грудь вогнута, животик наоборот, щеки и глаза запали, лоб выпуклый, плечи покатые, ноги кривые, нос крючком, брови дугами, а белые, редкие, словно приклеенные к голове столярным клеем волосы состоят из мелких завитушек. Человек с такой внешностью не может быть кем-то средним, он просто обязан являть собою либо милейшего добряка, либо отъявленного мерзавца.
Добряком Сокольник не был.
Сидящий напротив него колдун Мармадук не представлял из себя такой колоритной личности, как граф. Просто толстый пятидесятилетний мужчина с вечно красными от недосыпания и ядовитых магических испарений глазами. Осознавая всю неприглядность своей внешности, он всегда носил цветастую одежду, в которой было много кружев, лент, шнурков и бантов. Одна мало заметная, но интересная деталь присутствовала в его облике: если смотреть чуть в сторону от Мармадука, то его фигура представлялась окутанной бледно-голубым маревом, словно запеленутой в сгусток тумана.
Дрожащей рукой он поднес ко рту бокал с вином и искоса глянул на графа. Огонь, горевший в камине, был единственным источником освещения в комнате, находившейся на втором подземном этаже королевского дворца Лаверикса. Окна здесь отсутствовали, и лишь одна неприметная узкая дверь возле камина вела наружу – комната считалась потайной.
– Надо что-то делать, надо! – в который раз с чувством сказал Мармадук (у него была привычка дважды повторять отдельные слова). – Народ может, может выйти из повиновения.
Граф Сокольник скривил рот и произнес с насмешкой:
– А я, между прочим, уже нашел выход из положения. Кого горожане не любят?
– Всех, – не задумываясь, ответил колдун.
– Не поспоришь. Но кого они особенно не любят?
– Нас.
– И это верно. А кого еще?
Наступила пауза, во время которой собеседники обменялись искренними ненавидящими взглядами.
“Чтоб ты лопнул, – подумал Мармадук, – со своими загадками!”
“Какой же ты тупой, – подумал Сокольник. – Чтоб ты провалился!”
– Кого же еще? – наконец спросил колдун.
– Аксов. Лично я всегда считал непонятной эту неприязнь простого люда к иностранцам, я сам с детства хорошо отношусь ко всем, кроме, конечно, горцев, островитян, женщин, детей и некоторых других, но кого на этом свете интересует частное мнение скромного графа?
– Ох-ох, тоже мне, скромник! – Придворный колдун Лаверикса хрипом закашлял и пролил вино на свой камзол. – Перед Лагуной надо было лицемерить, передо мной – нечего!
– Как там, кстати, она? – поинтересовался граф.
– В это время суток ведьмы особенно сильны. Пришлось включить волшебное ложе. Спит, наверняка спит.
– Не мешало бы пойти проверить. Меня всегда интересовало, как это вы смогли подчинить себе волшебное ложе, как вообще исхитрились что-либо понять в Чертовом Наперстке? Ваших скудных силенок явно не хватило бы на это.
– Мои силенки не скуднее ваших, – с достоинством возразил колдун. – А в том деле мне помог Желтый.
– Желтый? – поразился граф. – Но он был крупнейшим магом Галактона! Легендарная личность! Не хотите же вы сказать, что дружили с Желтым? Интересно, что с ним сейчас?
– Дружил – вряд ли. Иногда оказывал кое-какие услуги, а он в ответ помогал мне… И я понятия не имею, что он поделывает сейчас, покинув монастырь. Он всегда был ленив, да и самолюбие у него было совсем слабое, да, слабое. В один прекрасный день он просто взял и исчез, сбежал из того монастыря… мы искали его, но не нашла даже следов… – Мармадук поднял голову и вдруг заорал на графа. – Зачем, скажите на милость, вам понадобились мои гончие?!
Некоторое время назад граф Сокольник и колдун заключили пари. Понятно было, что после того, как старый король Лаверикса выпьет отравленное молоко, колдуну придется вступить в схватку с охраняющей короля ведьмой. Мармадук утверждал, что справиться с Лагуной за минуту, а граф – что это отнимет больше времени. Колдун спорил на одно из своих заклинаний под названием Гончие, а граф – на свой загородный дом.
– Пари выиграл я, – произнес Сокольник, – Как вы смеете высказывать какие-то претензии?
– Загородное имение, которое можно использовать для всяких темных дел – это хорошооо… – плаксиво протянул Мармадук. – Ему найдет применение любой, да, любой. Но зачем обычному человеку, тем более, такому скучному типу, как вы – колдовские гончие? Вам более к лицу стилеты, розги и отравленные дротики. У меня были гончие – замечательные злобные твари, а что же теперь? – патетически вопросил он и сам себе ответил: – А теперь прекрасных злобных гончих меня нет! О, я просто сосуд скорби и всяческих болячек!.. – Мармадук грустно высморкался в рукав.
Сокольник с презрением наблюдал за ним.
– До чего же вы мерзки, – произнес он наконец.
– Мерзкий? – воскликнул колдун. – Вот, я сижу тут перед вами, вот я сижу – пожилой, уставший человек. Мои почки и печень отравлены испарениями, кожа изъедена химикатами, я близорук, у меня насморк, больной желудок, искривление позвоночника и, самое главное, я катастрофически лысею, потому что большую часть своей неудавшейся жизни я провел в лабораториях, смешивая и изготавливая магические вещества и яды… Мы отравили короля, безвинного, хорошего человека, заточили в темницу обожавшую его няньку-ведьму, впутались в авантюру, из которой, возможно, не выпутаемся… и все же я доволен. И знаете, почему? Потому, что меня из-за всего этого мучает совесть, а вас – нет! Значит вы – еще больший негодяй, чем я!
Граф Сокольник широко зевнул.
– Не лицемерьте. Ничего вас не мучает, кроме страха, что наш заговор раскроют. Хотя теперь раскрывать его некому. У нас остались только одни противники, эти заговорщики. Но они слабы, мы с ними сможем разобраться. Да, кстати. Надо решить еще одно дело. Горожане любили старого короля и вряд ли удастся обмануть всех, рассказав, что его отравил кто-то из жителей Лаверикса. Но аксов в городе не любят. Сегодня моя охрана арестовала одного мальчишку. Мы скажем, что он – шпион, специально подосланный, чтобы отравить короля.
– Потом не оберешься проблем с аксами… – проворчал колдун и, подумав, добавил: – Не оберешься проблем.
– Этот акс всего лишь какой-то мелкий цирковой актеришка. Хотя дерется, как и все они, надо признать, отменно… понадобился лягуш, чтобы унять его.
– Где этот мальчишка сейчас?
– В погребах, естественно. Пойдемте, взглянем, как там Лагуна, а заодно и на акса поглядим.
Они поднялись, и граф сунул в карман небольшой, туго перехваченный у горловины и запечатанный коричневым сургучным клеймом холщовый мешочек – выигранных с споре с колдуном волшебных гончих.
* * *
Темное время для темных дел – и не только Мармадук с Сокольником держали в этот час ночи военный совет. Недалеко от главной городской площади в полуподвальном этаже неприметного дома за наглухо закрытыми дубовыми ставнями собрались трое. Это были те самые упомянутые графом заговорщики. Один из них, старый ростовщик Нилсон, был хозяином этого дома, двое других, носящие имена Боден Дэвидсон и Жур Харлик, пришли только что. Они и не подозревали, что граф с колдуном давно знают о них.
– Это уже никуда не годится, – заявил Нилсон, когда все трое расселись за круглым столом, посередине которого в глиняном блюдечке тускло горела дешевая свечка. – Теперь их люди арестовали какого-то акса. А как вы думаете, зачем?
В дворцовых интригах лучше всего разбирался Жур Харлик, занимавший когда-то должность начальника королевской стражи, которую теперь отдали чудовищному лягушу по имени Топ-Ганка.
– Тут все просто, – ответствовал он. – Сокольнику нужно обвинить кого-то в убийстве короля. Аксов не любят…
– Но это же очень плохо! – Нилсон озабоченно поерзал на стуле. – Мы рассчитывали, что Сокольнику с Мармадуком не на кого будет свалить вину за отравление… а теперь им таки есть на кого свалить эту вину! Мы должны действовать, и действовать немедленно… А что вы думаете по этому поводу, Дэвидсон?
Боден Дэвидсон, носивший громкий титул Убийца Дюжины Драконов и Спаситель Одиннадцати Принцесс, сейчас тоже находящийся в опале. Раньше в списках, ежегодно распространяемых Гильдией Золотого Меча, он всегда попадал в первую тройку лучших рыцарей Галактона, а теперь, зажимаемый графом, отказавшемся выдать из королевской казны сумму, необходимую для покупки очередного комплекта доспех, не попал даже в первую десятку. Рыцарь грозно нахмурил густые черные брови и тяжело призадумался. Дэвидсон хорошо умел драться, а вот разговаривать – не очень, и через минуту напряженных размышлений он прорычал:
– Меч мне! Отсеку Сокольнику башку совсем!
Нилсон возразил:
– Но большую проблему составляет Мармадук. Он неоднократно брал у меня взаймы под свои колдовские эксперименты, а теперь, воспользовавшись обретенным положением во дворце, отказывается расплатиться! Как председатель гильдии ростовщиков Лаверикса я…
– Да подождите вы со своими процентами! – перебил Жур Харлик. – Нам надо решить…
– Он говорит "подождите с процентами"”! – возмутился хозяин. – Ай, молодой человек, не морочьте мне голову… Проценты не могут ждать!
– У вас тут есть, чем утолить жажду? – спросил бывший начальник дворцовой стражи.
– Пить! – хрипло подтвердил Дэвидсон. – И есть!
– Они говорят "пить и кушать"! – Нилсон патетически всплеснул руками. – Я бедный старый… э… старик, у которого обманом вытянули почти все накопленные за долгие годы кропотливого ростовщичества сбережения, я гол, бос, нищ и, э… сед… – Он похлопал по голове, увенчанной длинными, подкрашенными черной косметической смолой, завитушками. – Я практически лишен средств к существованию, а они говорят про пить и кушать… сырая вода и сухарики устроят вас? – Произнеся эту тираду, Нилсон почувствовал, как что-то жжет ему пятки, и опустил взгляд. В полу, как раз на том месте, где сейчас прибывали обутые в подранные тапочки ступни Нилсона, имели место совсем неприметные щели маленького люка, под которым находился тайник, доверху забитый золотыми слитками. На сумму, которую они стоили, можно было приобрести примерно два с половиной таких города-государства, как Лаверикс. Ростовщик кашлянул и отвел взгляд.
– Когда народ увидит казнь акса, все будет кончено, – сказал Жур Харлик. – Люди взбудоражены и жаждут крови. Они получат кровь – и успокоятся. Мы должны действовать до казни.
– Как действовать? – уточнил хозяин.
– Штурмовать дворец. Дэвидсон должен торжественно, при стечении народа, заколоть графа. Тогда нам поверят.
– А колдун?
– Точно пока не могу сказать. Что сейчас с Лагуной?
– Насколько я могу судить, Мармадук заключил ее в волшебное ложе. Эта такая непонятная… вещь, находящаяся в Наперстке. Она погружает в глубокий синий сон.
– Щит! Меч! – опять хрипло высказался Боден Дэвидсон.
– Правильно, – подвел итог Харлик. – В поединке с графом наш славный Эд должен выглядеть как положено. Вам, Нилсон, придется сегодня утром потратиться на новые доспехи для него. Я созову верных сторонников. Скоро мы нападем на дворец.
Глава 4
Полуразрушенные ворота, через которые можно было попасть в подземный город, никто не охранял. Между двумя покосившимися колоннами зиял глубокий темный провал, из которого вверх поднималась мерцающая алая дымка.
Кукса Пляма отпустила Бобрика, который сразу же присел на корточки и принялся растирать плечо.
– Сначала я хотела притащить тебя к Сокольнику и обменять на Ловкача, – произнесла она. – Но теперь передумала. Все равно толку не будет, граф не согласиться обменять вас.
– Кто такой этот ловкач? – прохныкал Бобрик.
– Для тебя – Пак Ловкач! – отрезала Заноза. – Он, между прочим, спас тебя от стражников.
– Так это тот! – ойкнул мальчишка. – Ух ты, здоровый!
Кукса развернулась и дала ему подзатыльник.
– Чего ты?! – заскулил Бобрик.
Пока она тащила его, Бобрик пару раз пытался сбежать, а однажды даже подрался с ней, но быстро отказался от своих намерений, уяснив, что с Занозой ему не сладить.
– Говори, где точно эти темницы, – приказал она. – И кто их охраняет?
– Да откуда я знаю? В тюрьму, которая в подвалах королевского дворца, можно попасть, и можно выйти. Но из темниц не выходят. Хотя, мне рассказывали, что они в северной стороне, под речкой…
– А что это светится?
– Ну ты и глупая. Это ж гномья перхоть, плесень такая. Она питается человеками и светится в темноте.
– Кем питается? – не поняла Заноза.
– Людьми. Если кто-то, к примеру, заснет там, внизу, где-нибудь на земле, то она полезет на него и за ночь съест. Только кости остаются, и те блестящие, совсем объеденные. Поэтому там никто и не живет.
– Ну и ладно, – подумав, произнесла Кукса. – Я, конечно, немного боюсь, но Ловкача все равно надо спасать. Все, Бобрик, пока… – Она решительно развернулась к белеющим во тьме колоннам.
– Стой! – крикнул сзади мальчишка. – Ты чё, собираешься туда одна?
Не ответив, Кукса миновала ворота и стала спускаться по узким, покрытым мхом ступеням. Вскоре стало прохладней и мерцающая муть гномьей перхоти вытеснила бледный свет Госпожи-Луны. Лестница закончилась небольшим коридором. Кукса пересекла его, миновала крутой поворот… и резко встала, потому что дальше пола не было.
У ее ног простиралась бездна.
Заноза замерла, недоуменно разглядывая гигантский провал. Дальний его край просто не был виден – тьма скрывала его. Все-таки “бездна”, неподходящее слово, решила акса, “очень глубокая расщелина” будет точнее. Интересно, сколько здесь локтей? – подумала она, заглядывая вниз.
Дно, как и дальний край, просто отсутствовало, хотя, судя по всему, расстояние до него равнялось примерно миле…
И вся эта миля была заполнена руинами. Дома – но не такие, как в Лавериксе и других виденных Плямой городах – а многоэтажные, высоченные и очень покосившиеся, возвышались без всякого порядка и плана. На их крышах, некоторые из которых были буквально возле ног Занозы, а некоторые – далеко внизу, зияли дыры. Этажи разных строений соединялись друг с другом висячими мостками и лестницами. Все подземное пространство было до краев наполнено тусклым алым свечением, волны которого поднимались от гномьей перхоти, приклеившейся к стенам и крышам.
Позади нее что-то хрустнуло, она стала оборачиваться, и ее пятка соскользнула с края – Заноза почти потеряла равновесие, но мальчишка успел схватить ее за руку и дернул на себя.
– Ты что здесь делаешь? – рявкнула Кукса, переводя дух.
– Решил помочь тебе, – смущенно ответил Бобрик. – Такой как ты, малявке, не выйти из погребов в одиночку.
– Да, я пока что малявка, – подтвердила Кукса, старавшаяся во всем сохранять справедливость. – Но и от тебя помощи не будет.
– Да? А как ты будешь спускаться вниз? – ехидно поинтересовался он.
Вместо ответа Кукса смотала с пояса пружинный шнурок. На одном его конце была петля, на другом – довольно сложное металлическое устройство, нечто среднее между альпинистским карабином, трехпалой "кошкой" и маленьким гарпуном. Набор вручался юношам и девушкам аксам по достижению "первого совершеннолетия" – у их племени оно происходило в семь лет. Она отыскала в полу подходящую щель между камнями, примерилась и глубоко всадила в нее загнутые острия. Потом накинула на себя петлю, затянула ее под мышками и сказала Бобрику:
– Иди обратно.
– Что ты собираешься делать? – испуганно крикнул он, но Заноза, не ответив, шагнула вперед и прыгнула.
