скачать книгу бесплатно
– Боюсь, Фейт, это слишком простой ответ.
– Я не понимаю.
«Потому что ты не жила в реальном мире. Пока еще не жила».
– Во многом жить по учениям святых братьев гораздо легче, чем без них, – сказала Хоуп. – Ты всегда знаешь, что правильно, а что нет, – или, по крайней мере, ты думаешь, что знаешь. Они принимали за тебя все решения. А сейчас… сейчас тебе придется все решать самой.
Хоуп казалось, что ее ночная смена тянется целую вечность. У них было две роженицы, несколько новорожденных в детском отделении и акушер-гинеколог, который не отвечал на вызовы по пейджеру. Но, несмотря на озабоченность, что, если доктор вовремя не появится, ей или Сандре Клири – начальнице Хоуп – придется самим принимать роды, Хоуп не могла не думать о Фейт. Скоро ее сестра будет заниматься тем же, чем сейчас занимаются женщины в палатах номер 14 и 15, – рожать ребенка. И тогда у нее дома поселится еще и новорожденный. Вместе с сестрой, с которой она не общалась почти одиннадцать лет…
– Хоуп, ты не заглянешь к миссис Уолкер? – спросила Сандра, не отрывая головы от бумаг. Она сидела на сестринском посту и заканчивала заполнять документы. – Она нас вызывает.
– Конечно.
Хоуп зашла в палату номер 14, где и так уже провела большую часть своей смены, начавшейся в десять вечера. Миссис Уолкер поинтересовалась, есть ли известия от доктора. Хоуп пришлось сказать, что нет.
– А что будет, если он так и не появится? – спросила миссис Уолкер, обеспокоенно наморщив лоб.
– Все будет хорошо, – заверила ее Хоуп. – Я работаю здесь медсестрой уже пять лет, а Сандра и того больше. Мы видели сотни родов и несколько раз сами принимали детей. А внизу, в приемном покое, всегда дежурит врач неотложной помощи.
Она не стала добавлять, что он сможет помочь, только если в приемном покое нет никого с более тяжелым состоянием, например с сердечным приступом. Она сочла, что и так сказала слишком много.
Кажется, ее ответ был принят, и, вероятно, потому, что не было выбора. Хоуп принесла миссис Уолкер еще одно одеяло, чтобы укрыть ноги.
– Я сейчас вернусь, – сказала она и пошла на сестринский пост узнавать, нет ли у Сандры новостей от пропавшего доктора.
– Пока ничего, – ответила та, убирая с лица волосы. – Вот увидишь, этого ребенка придется принимать нам…
Самим принимать роды было дичайшим стрессом, и за те же деньги. А врач, который, скорее всего, просто выключил пейджер, получит полную зарплату. А учитывая, сколько всего может пойти не так…
Хоуп даже думать об этом не хотела.
– Он вот-вот появится, – сказала она самым уверенным тоном, на какой была способна, и посмотрела на часы. Звонить Фейт уже поздно? Хоуп очень не хотелось оставлять ее сейчас одну. Она нашла на чердаке Библию для Фейт, чтобы та могла читать в постели, и надеялась, что это поможет сестре акклиматизироваться. Но мир Хоуп был настолько чужд Фейт, что она, вероятно, чувствовала себя совершенно потерянной. Настолько, что она может проявить слабость и начать подумывать о возвращении в Супериор.
К несчастью, только что миновала полночь. Слишком поздно для звонка. Да и миссис Уолкер снова вызывала медсестру.
Возвращаясь в палату номер 14, Хоуп приказала себе прекратить волноваться. Все, что ни делается, все к лучшему.
Следующим утром по дороге домой у Хоуп глаза щипало от усталости. Ей пришлось проработать на пару часов дольше, потому что Реджина Парке, одна из сестер утренней смены, сказалась больной прямо во время внезапных преждевременных родов.
Но по крайней мере, врач миссис Уолкер появился вовремя и отработал свою зарплату. После этого все шло нормально, пока не возникла чрезвычайная ситуация, которая заставила Хоуп задержаться. В шесть утра привезли девочку-подростка с уже начавшимися родами. К счастью, врач из приемного был свободен, и как раз за несколько минут до ухода Хоуп новорожденный мальчик сделал первый вдох. Малыш был крошечным, только-только четыре фунта,[12 - 1,8 кг.] и имел проблемы с дыханием, но врач считал, что он выживет.
Хоуп вспомнила, как восхищалась им новоиспеченная мама, и подумала, не пример ли Лидии вдохновил ее в свое время стать медсестрой-акушеркой. Хоуп обычно сталкивалась с женщинами нормального детородного возраста, которых поддерживали мужья и другие родственники, и, как правило, делала свою работу, не пропуская ее через себя. Но время от времени в больницу поступал кто-то – как сегодня эта девочка-подросток, – кто неизменно возвращал ее к тому дню, когда она рожала сама. И тогда ее охватывала такая тоска, что она едва волочила ноги. Она сказала Фейт, что не сомневается, что ее дочь живет замечательной жизнью. Но она этого не знала и никак не могла узнать. Хоуп могла только молиться и надеяться на лучшее. Несмотря на отторжение церкви, она все еще продолжала молиться. И все еще мечтала о встрече со своим ребенком, о том, чтобы прикоснуться к маленькой девочке, которую она про себя называла Отем.[13 - Осень (англ.).] Всего один раз прикоснуться.
Заставляя себя отвлечься от болезненной пустоты, которую она всегда чувствовала, когда думала об Отем, Хоуп потянула затекшую шею и въехала в гараж. Если ей повезет, она застанет Фейт в хорошем настроении и сможет немного отдохнуть. Судя по ощущениям, она может проспать целую неделю, если…
По дороге от гаража к дому ее ушей достигли чьи-то голоса. Включенный телевизор? Хоуп хотелось в это верить, но мимолетное движение за окнами гостиной сообщило ей, что у них с Фейт гости.
Глава 5
Движимая желанием попасть в дом раньше, чем незваный гость утащит оттуда Фейт, Хоуп мгновенно оказалась на пороге и застыла. Боннер. После стольких лет разлуки она уже начала думать, что больше никогда его не увидит. И уж конечно, она не ожидала увидеть его в собственном доме.
Он изменился. Конечно, когда она видела его в последний раз, ему было всего восемнадцать. Некоторая перемена была ожидаема. Но Боннер не просто прибавил пару дюймов роста и несколько фунтов веса. В отличие от большинства мужчин в общине его темные густые волосы были аккуратно подстрижены, а лицо чисто выбрито. Он был одет в современную одежду и имел ровные зубы, несмотря на то что мало кто из многоженцев ставил себе скобки. А его глаза…
Глаза остались все теми же. Возможно, поэтому Хоуп так потрясло его присутствие.
Боннер медленно встал. Сидевший рядом с ним Эрвин сделал то же самое.
Присутствие Эрвина удивляло гораздо меньше. Хоуп и раньше думала, что он снова может появиться и устроить им неприятности. Боннера она в такой роли не рассматривала.
– Что здесь происходит? – спросила Хоуп, наконец посмотрев на Фейт.
Та стиснула руки, словно защищаясь.
– Хоуп, прости, – сказала она. – Я… Я просто думала, что должна позвонить маме. Сказать ей, где я и что со мной все в порядке. Она была мне очень благодарна…
– И послала за тобой Эрвина.
– Я просто хотела ее утешить.
– Твоя мать все сделала правильно, – заявил Эрвин, глядя на Фейт. – А теперь ты должна сделать правильный выбор. В конце концов, я твой муж.
– Ты ее дядя, – уточнила Хоуп. – И ничего более.
– Ты что, хочешь, чтобы ребенок твоей сестры стал незаконнорожденным? – закричал Эрвин. – Боннер, ты только послушай! Видишь, какой она стала? Она пытается насмехаться над моим бра…
– Эрвин, успокойся, – резко прервал его Боннер. – Дай мне все уладить.
К изумлению Хоуп, Эрвин сразу сбавил обороты.
– Отлично. Уладь все, Боннер. Я просто… Я зол, вот и все. Она не имела права увозить мою жену и ребенка. Я никогда не делал Хоуп ничего плохого.
Боннер наградил его раздраженным взглядом, и Хоуп приготовилась выслушать то, что он собирался ей сказать. Он был единственным мужчиной, которого она любила. Потом у нее было несколько коротких любовных связей, но ни одна из них не приносила удовлетворения.
– Хоуп, ты прекрасно выглядишь, – сказал Боннер. – Но ты всегда была красивой. Красивей, чем любая другая женщина.
– Ты говоришь это, женившись на моей сестре? – усмехнулась она, внутри едва сдерживая эмоции, которые даже не могла охарактеризовать.
– Ты хочешь, чтобы я солгал?
– Я хочу, чтобы ты ушел.
– Только вместе с Фейт, – встрял Эрвин.
Новый пронзительный взгляд Боннера заставил его заткнуться.
– Хоуп, я знаю, что у тебя нет причин выслушать то, что я скажу. Но я прошу всего несколько минут твоего внимания. Безусловно, наши дороги очень сильно разошлись. Мы можем поговорить наедине?
Глаза Хоуп жгли подступающие слезы, но она категорически не собиралась их демонстрировать. Она уже давно оплакала Боннера.
– Мне нечего тебе сказать.
– Всего несколько минут, – настаивал он. – Я хочу с тобой помириться.
Помириться было невозможно. Боннер никогда не сможет вернуть то, что забрал у нее.
Но ему тогда было всего восемнадцать…
В конце концов Хоуп сдалась. Она резко кивнула и увела Боннера на заднее крыльцо. Села в одно из двух кованых кресел, предложила бы ему второе, но не могла заставить себя смотреть на него.
– Здесь хорошо, – сказал Боннер.
Краем глаза она видела, что он оглядывает цветы в саду, птичью купальню и кормушку для колибри.
У Хоуп сдавило горло так, что она не могла произнести ни слова. Она перевела взгляд на огромные головки георгинов – оранжевые, пурпурные, розовые – и попыталась обрести силы и спокойствие у их красоты. Она вдохнула запах мокрой травы и свежевскопанной земли. Это было ее убежище, созданное ею безопасное место.
Но прошлое снова настигло ее.
– Говори, я слушаю тебя, – сказала Хоуп, надеясь побыстрее покончить с напряженным моментом. Она очень устала.
– Посмотри на меня.
Неужели она должна? Она заставила себя встретиться с ним взглядом.
– Мне очень жаль, – просто сказал он, его глаза были грустными. – Я знаю, что причинил тебе боль. Я был молод и глуп и жалею об этом.
Хоуп не знала, что сказать. Она потеряла Отем, а он просто сожалеет?
– Ты даже вполовину не жалеешь, как жалею я.
– Поедем со мной домой.
Ее сердце пропустило пару ударов.
– Что?
– Я никогда не переставал любить тебя, Хоуп. Я постоянно молился, чтобы ты в конце концов вернулась и пришла ко мне.
Когда она заговорила, ее голос был едва слышен.
– Ты, должно быть, шутишь.
– Многое изменилось. У меня сейчас гораздо больше власти в общине. Если ты станешь моей женой, никто не посмеет плохо с тобой обращаться. Тебя простят и обо всем забудут, и все встанет на свои места, как и должно было быть с самого начала. – Он упер руки в бедра, словно уже как следует все продумал и ей остается только дать свое согласие. – Я уже получил у твоего отца благословение. Он дал мне его перед нашим с Эрвином отъездом. Я хочу забрать тебя домой и жениться на тебе. Вернись туда, где на самом деле твое место.
Туда, где ее место? Хоуп даже не была уверена, что такое место вообще существует. Она думала, что ее место здесь, в маленьком домике с красивым садом, но сейчас засомневалась.
– Хоуп? – надавил он, когда она не ответила.
– Я не могу.
– Нет, можешь.
– Прошло одиннадцать лет, Боннер. Все, что у нас было, умерло.
– Я так не думаю.
Хоуп стиснула руки на коленях.
– И тем не менее это так.
– Значит, есть еще кто-то? – спросил он. Как нелепо он поставил вопрос.
– Ты уже женат, – напомнила она.
– У меня в сердце достаточно места и для тебя.
– Боюсь, мне не хочется присоединяться к параду, направляющемуся в твою спальню.
Он скорчил гримасу:
– Все совсем не так. Я хорошо обращаюсь со своими женами. А к тебе я относился бы с особой заботой. Я бы отдавал тебе каждую свободную минуту…
– И лишил бы мою сестру внимания, которое она сейчас получает? Или ее детей? Или, может, ты говоришь о какой-то другой из своих жен, например о вдове Филдс? Ты ведь вообще не собирался брать ее в жены, верно?
Он сказал после продолжительной паузы:
– Ты изменилась.
– И даже больше, чем ты считаешь.
– Ты стала нечестивицей, как они и говорили. Хоуп побледнела, но не ответила.
– Я предлагаю тебе истинную любовь и спасение, а ты, глядя мне в глаза, просто глумишься.
– Мне не нужно твое спасение.
– Хоуп, ты совершаешь ошибку. Ты идешь против всего, чему тебя учили. От слов, что ты поступаешь неправильно, здесь, наверное, уже можно услышать эхо.
– Единственное эхо, которое я слышу, – как ты говоришь моему отцу, что согласен с его решением отдать меня Эрвину, – сказала она.
На его скулах заиграли желваки.
– Хочешь побольнее ткнуть меня носом? Я уже сказал, что был тогда очень молод…
– А я – еще моложе.
– Значит, ты не можешь меня простить? Это все, о чем я прошу.
– Нет, ты хочешь получить больше, чем можешь предложить.
