скачать книгу бесплатно
– А что это значит? – спросил Хит.
– Это значит, что ее следует уважать, понятно? И твоя бабушка не должна говорить, что кто-то убил преподобного, потому что она этого не знает.
– Этого только дураки не знают.
Кеннеди повернулся и в упор посмотрел на старшего сына. Хит тут же отвел глаза и робко добавил:
– Так бабушка говорит.
Кеннеди потер проступившую на подбородке щетину.
– Иногда бабушка говорит слишком много, – проворчал он, хотя и знал, что большинство горожан придерживаются того же, что и Камилла, мнения. Ему и самому иногда казалось… – Преподобный Баркер исчез много лет назад. Что с ним случилось – никто не знает.
– Так что, папа, я могу пойти завтра к Грейс? – спросил Тедди.
Кеннеди вспомнил вдруг, с каким презрением смотрела на него Грейс на парковке возле пиццерии.
– Ей известно, что ты мой сын?
– Не знаю.
– Она говорила что-нибудь обо мне?
– Нет.
– Ладно, можешь постричь газон, но в дом не заходи.
– Почему?
– Потому что таково правило. Либо подчиняйся ему, либо вообще никуда не ходи.
– А как же мое печенье?
– Она может дать его тебе у двери, ясно?
Секунду Тедди молчал, потом покорно вздохнул:
– Ясно. Я оставил ей записку. Вот увидите, печенье будет готово уже завтра.
– А мне одно принесешь? – спросил Кеннеди.
– Пап, в печенье много углеводов, – ответил Тедди.
Кеннеди усмехнулся:
– Ты хоть знаешь, что такое углеводы?
– Нет, но так бабушка говорит. Она печенье терпеть не может.
– Только потому, что следит за своим весом.
– Самое лучшее печенье пекла мама, – сказал Хит.
В голосе сына прозвучала такая грусть, что на душе мгновенно потяжелело. Хит и Тедди ужасно скучали по матери. Кеннеди тоже. Ему так не хватало ее смеха, ее присутствия дома, ее поддержки. Раньше ему не приходилось ежедневно иметь дело с матерью.
– Я вам обоим принесу по печеньицу, – негромко пообещал Тедди.
Кеннеди снова вспомнилось лицо Грейс на парковке.
– Только не говори, что одно предназначено для меня, – невесело усмехнулся он.
Глава 4
– Ну же, расскажи ей. – Мэдлин подтолкнула Кирка Вантассела локтем в бок.
Все трое сидели за кофейным столиком в гостиной, куда перешли после наспех приготовленного Грейс обеда – цыпленка и пасты с зеленым салатом и булочек на опаре. Кирк принес несколько плакатов в поддержку Нибли, и Мэдлин немного пошумела, обозвав их предателями за то, что ни одна, ни другой не поддержали продвигаемого ее газетой кандидата. Кирк признался, что в политике разбирается слабо и всего лишь пытается помочь отцу попасть на встречу с Викки, оставшейся без мужа почти пять лет назад. Слушая его рассуждения, Грейс невольно рассмеялась. Но теперь Мэдлин меняла тему, и она уже чувствовала, как бежит по венам холодок беспокойства. Судя по более раннему, телефонному разговору, ее сводная сестра собиралась перейти к вопросу, обсуждать который у Грейс не было ни малейшего желания.
– Что рассказать? – спросил Кирк, устраиваясь поудобнее на обтянутом оливковым плюшем диване.
Незаконный ребенок, он рос у бабушки в небольшом кирпичном домике по соседству с библиотекой на Первой улице, пока повзрослевший отец не смог забрать его к себе. В школьные годы восемь лет большая разница, так что, живя в Стилуотере, Грейс практически не общалась с ним. Но Кирк всегда ей нравился – сильный, молчаливый, постоянный в привязанностях и чувствах. И вдобавок довольно симпатичный – с кривоватым носом (результат увлечения футболом), светло-русыми волосами и глубокими карими глазами. А еще у него были замечательные руки. Большие, настоящие мужские руки с заусеницами, трещинками и мозолями (Кирк работал кровельщиком), они так отличались от рук Джорджа – с узкими ладонями, длинными, тонкими пальцами и тщательно обработанными ногтями.
– Расскажи, что ты слышал в таверне прошлым вечером. Я не для того тебя притащила, чтобы ты уплел две тарелки пасты и уснул. – Мэдлин собрала свои длинные, темные с рыжинкой волосы, затянула и убрала за плечо.
Грейс взяла со столика бокал с вином, поднялась и, пройдя через комнату, остановилась у окна. Хотя прошло уже восемнадцать лет, ей иногда казалось, что едва ли не в каждом разговоре с людьми, так или иначе связанными со Стилуотером, речь неизменно, в том или ином контексте, заходит о преподобном.
– Ну, я встретился там с Мэттом Хоутоном, – начал Кирк.
Грейс поднесла к губам бокал.
– Мэтт? Что-то я такого не помню.
– Старший сын Джона Хоутона. Высокий, худощавый. Ему сейчас около двадцати трех. Работает в автомастерской у Джеда Фаулера.
При упоминании Джеда Фаулера спина и плечи словно застыли.
– И что сказал Мэтт?
Положив локти на колени, Кирк подался вперед.
– Мы там просто оттягивались, пили пиво, гоняли шары. Мэтт спросил, как дела у Мэдлин, то да се, кто-то помянул, что ты в городе, а уже потом он завел речь о твоем отчиме.
– И?… – Внутри у Грейс все сжалось.
– Мэтт подозревает, что к случившемуся тогда мог иметь отношение Джед Фаулер, – вставила Мэдлин, не дождавшись, пока Кирк перейдет к сути дела.
Грейс в общем-то не удивилась. Мэтт был не первым, кто предполагал, что немногословный слесарь причастен к исчезновению преподобного. Но, судя по тому, как возбужденно прозвучал голос Мэдлин, тут было что-то еще.
– Он объяснил, почему так считает?
– Ты ведь знаешь Лорну Мартин? Ту, что живет за мастерской Джеда? Так вот она говорит, что в ночь, когда исчез наш отец, слышала около полуночи грузовик Джеда. Помнишь?
Грейс кивнула.
– Потом в мастерской зажегся свет и горел до трех ночи. Лорна утверждает, что другого случая, когда бы Джед задерживался в мастерской так долго, она не припоминает.
– И она рассказала об этом в полиции, – добавила Грейс.
Мэдлин повернулась к Кирку:
– А теперь говори, что сказал тебе Мэтт.
– Мэтт клянется, что у Джеда есть ящик, который он всегда держит на замке.
В животе у Грейс как будто что-то заворочалось. В ее жизни хватало запертых ящиков. По собственному опыту она знала – ничего хорошего в них нет.
– Ну и что? – Грейс повернулась к ним. – Может быть, у него там что-то ценное.
Брови у Кирка прыгнули вверх – наверно, он ожидал от нее иной реакции на новость.
– Может, есть, может, нет, но Мэтт считает, что ведет он себя странно. Пару дней назад Мэтт работал в офисе и случайно обнаружил, что ящик не заперт, и, поддавшись любопытству, заглянул. И в этот самый момент вошел Джед. Мэтт говорит, Джед так разозлился, что едва его не уволил.
– Никогда не видела, чтобы Джед злился. – Грейс покачала головой. – Я вообще не помню, чтобы он когда-либо проявлял какие-то эмоции.
– Вот именно, – с хитрой улыбкой согласился Кирк. – Значит, в ящике есть что-то такое, что никто не должен видеть.
Джед давно был опасной переменной в сложном уравнении.
– И что же, например? – спросила Грейс.
– Может быть, какая-то улика, – предположила Мэдлин.
– Если он виновен в убийстве нашего… отца, то зачем ему хранить что-то изобличающее? – Грейс взяла на вооружение сухой, бесстрастный голос прокурора, но по меньшей мере одну правдоподобную причину такого поведения Джеда она могла назвать уже сейчас: если он преступник. И именно к такому выводу пришла Мэдлин.
– Наверняка никто не знает, но случается всякое. По крайней мере в телесериалах нечто подобное бывает нередко. – Она допила бокал. – Да что там, ты, наверно, и сама сталкивалась с преступниками, хранившими у себя такого рода трофеи, разве нет?
– Только с одним, – неохотно согласилась Грейс – вспоминать о том случае не хотелось. Помолчав немного, она посмотрела на Мэдлин. – Я думала, ты уже решила, что это был Майк Метцер?
За неделю до исчезновения преподобный застал девятнадцатилетнего Майка в церковном туалете, где тот курил марихуану, и сдал его властям. Майку это сильно не понравилось, и он даже успел отпустить по адресу преподобного несколько угроз, а впоследствии открыто радовался, когда тот исчез. Но его мать поклялась, что в ночь, когда Баркера видели в последний раз, сын спал дома, а косвенные улики были недостаточно убедительны, чтобы полиция смогла предъявить ему обвинение. Сейчас Майк отбывал срок за изготовление метамфетамина у себя в подвале, но это не мешало Мэдлин на протяжении многих лет утверждать, что в исчезновении ее отца виноват именно он.
Большие карие глаза Мэдлин разделила задумчивая складка.
– Знаешь, я даже мысли не допускала, что это может быть Джед. Он всегда мне нравился. С другой стороны, нельзя отрицать, что Джед и впрямь немного… не такой, как все.
Грейс согласно кивнула:
– Да, куда легче поверить, что это Майк совершил нечто ужасное.
– Вот именно. Но, возможно, я просто не хотела рассматривать все варианты. По крайней мере мы знаем, что в ту ночь Джед работал на ферме. Ремонтировал трактор.
– Он был в амбаре. Это вовсе не означает, что он виновен в убийстве. Майк жил всего лишь в миле от фермы. Даже пешком рукой подать.
Мэдлин, поднявшись, налила Кирку и себе еще вина. Высокая, под шесть футов, изящная, роскошная. Ее можно было бы назвать изысканно красивой, если бы не легкая россыпь золотистых веснушек.
– У Джеда было больше возможностей. Кирк чуть-чуть подался вперед:
– Мне картина представляется такой. Преподобный возвращается из церкви, видит свет в сарае, идет посмотреть, как дела с ремонтом трактора. Они с Джедом ссорятся, схватываются и…
– Ссорятся из-за чего? – перебила его Грейс. – У Майка по крайней мере был какой-то мотив. Но Джед-то ничего против… папы не имел. – Слово «папа» далось с трудом. В какой-то момент она даже испугалась, что не сможет его произнести.
– Может, они не сошлись в чем-то, – пожал плечами Кирк.
– Все дело в том, что папа в тот вечер домой так и не пришел, – сказала Грейс, сжимая ножку бокала и делая усилие, чтобы выжать из себя самую обычную, сотни раз повторенную фразу. – Если бы он приехал, я бы слышала.
– Может, ты просто не обратила внимания, – предположил Кирк.
– Нет. – Грейс решительно покачала головой. – Мы его ждали, потому что он каждый вечер проверял, как каждый выполнил свое задание. Так ведь, Мэдлин?
– Так, – кивнула Мэдлин.
Грейс постаралась незаметно перевести дыхание. Она всегда следила за отчимом внимательнее, чем другие.
– В ту ночь, третьего августа, он домой не вернулся, – тихо, едва ли не шепотом, сказала она.
– А что еще ты помнишь? – спросил Кирк.
Что еще? Память сохранила больше, чем хотелось бы. Она помнила, какой липкой оказалась кровь, как трудно было стереть ее с рук. С каким скрежетом прорубалась через песок и глину лопата. Помнила запах дождя и мокрых листьев. Помнила, как сидела, дрожа, в ванне с горячей водой, как стучали зубы и как мать мыла ее, словно ребенка. И еще она помнила розоватый цвет воды в ванне.
Сколько раз она пыталась стереть эти воспоминания.
– Ничего особенного. Та ночь ничем не отличалась от других.
– Если не считать того, что Джед так и не пришел получить деньги за работу, – напомнила Мэдлин. – Разве это не странно?
Конечно, странно. Почему он не пришел? Что видел в ту ночь? Грейс не знала ответа. Иногда она убеждала себя, что Джед ничего не видел, что, починив трактор, он сразу же отправился домой, как и заявил позже полиции. Но порой ей начинало казаться, что ему известно намного больше, чем он говорит.
– Может быть, он увидел, что папа еще не вернулся, и решил не беспокоить нас.
– Или был занят чем-то другим. Например, прятал тело и заметал следы, – вставил Кирк.
Грейс покачала головой:
– Джед не из таких. У него не было мотива. С какой стати ему желать зла самому популярному духовному лидеру?
– Джед не считал его духовным лидером, – возразил Кирк. – И в церковь перестал ходить еще за несколько месяцев до исчезновения преподобного. Неужели не помнишь? Однажды он встал прямо во время проповеди, вышел и уже не вернулся.
– Джед не единственный, кто перестал ходить в церковь.
– Но единственный, кто сделал это так демонстративно, посреди проповеди, которую читал твой отец.
