скачать книгу бесплатно
Она все время улыбалась; улыбалась искренне. Что-то в этой улыбке смущало и заставляло юношу отводить взгляд.
– Вам совсем не страшно? – спросил он.
– Нет, – ответила Аня, и, добавила, отвечая на вопросительный взгляд Кирилла, – Да и с чего? Потому, что все боятся?
– Ну, хотя бы поэтому, – Кирилла задело ее безразличие.
– Предпочитаю не нервничать раньше времени. Скажу по секрету: рано или поздно каждый приходит сюда в последний раз, – она подмигнула. – Просто расслабься.
– Каким образом?! – резко и с какой-то неосознанной злобой спросил Кирилл. Аня, словно не заметив его грубости, все так же спокойно, весело улыбаясь, разглядывала окружавших их людей.
– Представь, что ты где-то далеко отсюда, в другом месте, красивом и спокойном. Например, в парке. Конец осени. Свежий прохладный ветер, сладкие запахи прелой листвы. По дорожкам гуляют причудливые тени. Вокруг все желтое и оранжевое! И весь парк пылает в закатном солнце. А эти болванчики, – она кивнула на солдата за ее плечом, – стройные, яркие клены и осины.
Над дверью загорелась надпись «Следующий». Пожилая дама не вышла. Никто не поднимался, наоборот, все с удвоенной силой вжали свои ягодицы в лавки. Один из военных вальяжно двинулся по коридору. Его грудь пестрела огромным количеством наклеек-дубликатов наград. Судя по погонам – капитан. Смакуя каждый шаг, он поочередно останавливался у каждой лавки, скалился, переводя пьяный от самодовольства взгляд с одного лица на другое. Пол гремел под его тяжелыми ботинками. Он дошел до конца коридора.
– Что, никто не хочет? – и капитан мерзко рассмеялся, – Тогда я сам…
Он грубо выдернул с лавки парня, вдвое больше себя. Парень мог бы одним ударом выбить дух из этого, в сравнении с ним, карлика, мерзкого и наглого; многие были бы ему за это благодарны. Но этого не случилось. Парень послушно зашагал к двери. Когда он проходил мимо, Кирилл поймал его взгляд: обреченность и бессилие. «Потасовки не будет».
– Как думаешь, много людей надо убить, чтобы получить хоть половину тех значков, что есть у этого павлина? – спросила Аня, когда дверь за парнем затворилась.
– Не думаю, что он убивает людей… – ответил Кирилл.
– А что же он делает? – почти крикнула Аня. Теперь она не улыбалась.
– Следит за соблюдением Закона, – не очень уверенно ответил Кирилл. Аня поморщилась, но промолчала.
На противоположной лавке закашлялась женщина. В то же мгновение, как по волшебству, в ее груди расцвел красным оперением дротик. Ее глаза остекленели, тело обмякло, приоткрытый рот изогнулся в отвратительном подобии ухмылки. Мужчина, сидевший рядом, вскочил со своего места и бросился на капитана.
– Что ты творишь, ублюдок?! Она же просто поперхнулась!
– Сядьте на свое место, – спокойно сказал капитан и направил на мужчину автомат. Мужчина с секунду стоял, злобно глядя в лицо офицера, но затем покорно вернулся на лавку.
Из двери вышла женщина. Быстрым шагом она направилась к противоположному шлюзу, стирая на ходу слезы со щек, одновременно прячась от завистливых взглядов и молчаливых проклятий; на волю – к семье, к солнцу и рутинной работе, прочь из катакомб ЦМСН. Она невозмутимо переступила через труп и несколько секунд спустя исчезла за дверью. О ней тут же забыли.
Распростертую на полу женщину двое охранников за руки оттащили к двери, над которой вновь загорелась надпись «Следующий». Когда дверь открылась, втащили ее внутрь, и видимо бросили где-то там, на полу – голова гулко ударилась о кафель. Кирилла начал бить озноб.
Аня зло смотрела на капитана, насвистывающего что-то себе под нос. Кирилл молчал. По закону необходимо было обследовать человека; только после полноценной медицинской комиссии в редких случаях могла быть вынесена смертная казнь. Бедную женщину никто и не думал осматривать.
– Это было незаконно, – сказал он Ане.
В злополучную дверь вошел очередной пациент.
– Неужели?!
– Да! – не заметил иронии Кирилл. – Необходимо сообщить об этом!
Аня звонко расхохоталась. Она хлопала себя ладонями по ляжкам, то и дело громко набирая воздух в легкие. Кирилл тихонько тыкал ее в бок, не выдерживая напора острых холодных взглядов, но она и не думала останавливаться.
– Прекратите смеяться! – громыхнуло за Аниным плечом.
– Чего ради? – не столько нагло, сколько удивленно спросила она.
Солдат растерялся и не смог ответить ничего внятного, и, чтобы не потерять авторитет, зыркнул на нее взглядом «Еще раз – и узнаешь», на что в ответ тут же получил недвусмысленный жест.
Следующим пошел мужчина, вступившийся за убитую. По пути он крепко задел плечом капитана, который тут же вскинул автомат и направил в спину удаляющегося мужчины; целясь, он ломал голову, вернется ли он еще в этот коридор или стоит пристрелить его сейчас, пока еще можно списать на то, что он угрожал здоровью остальных. Закрывшаяся дверь сама сняла все вопросы. Капитан опустил автомат и негодующе сплюнул.
– Моя прабабка померла в 107 лет. Мать рассказывала. Думаю, не раз болела старуха-то… Сейчас не встретишь никого старше 60. Всех… да… чего ради… – говоривший был вторым соседом Кирилла. Старик ни к кому не обращался.
– Не обращай внимания, – шепнула ему Аня.
– Смешно… Научились лечить все болезни, все! А зачем?! Боролись с естественным отбором, чтобы теперь его переплюнуть! – продолжал мужчина. Он взмок, в уголках губ собралась слюна, взгляд беспокойно бегал, ни на чем не задерживаясь. – А эти дома… Ужас! Ужас… думаете раньше кто-нибудь смог бы себе такое представить? Полторы минуты на скоростном лифте, три на монорельсе только чтобы выйти из дома. На всем экономят. Места на планете не хватает. 370 этажей. Сто гектаров. 370 этажей. Страшно. Квартиры без окон. Живем в гробах. Хуже, чем смерть. Моя прабабка… Машина сбила. Царствие небесное. Мать рассказывала. Была здорова, как девчонка. Машина сбила… Представляете? – он дернул Кирилла за плечо. На секунду взгляд мужчины перестал бегать по лицу Кирилла, и он посмотрел ему прямо в глаза.
– Простите, – Кирилл поспешил отвернуться: «Совершенно сумасшедший». Но мужчина снова окунулся в свое безумие и уже не обращал на Кирилла никакого внимания.
– Они ведь там не больных выбирают, а здоровых. Да-да! Именно здоровых, – после этих слов никто уже не скрывал, что слушает мужчину. Он был в центре внимания. Военные бездействовали. Только капитан подошел к солдату, что был ближе остальных к помешавшемуся, и шепнул: «Начнет буйствовать – ничего не предпринимать. Я сам».
«Следующий». Мужчина не вышел.
– … сливают кровь, выковыривают глаза, вырезают все, что только можно и хранят для себя. Двадцать лет, как приняли Закон, а президент и правительство все те же. Те же! Не стареют, хотя давно уже должны помереть! Ну, ничего. Меня вам так просто не взять… не дамся я! – он бросился к выходу. Никто его не останавливал. Уже у самой двери, отказывавшейся открываться, он рухнул замертво. В спине торчали три дротика.
– Который час? – нарочито вежливо спросила Аня у «своего» солдата.
– Тринадцать сорок, – рявкнул тот.
– Какая ирония. Из пятидесяти трех вышло только тринадцать. Ребята трудятся, как говорится, в ногу со временем, – она рассмеялась, но теперь иначе. Как-то неестественно. Видимо, страх добрался и до нее – коридор заметно опустел.
Она вдруг стала маленькой, милой и беззащитной. Кириллу захотелось защитить ее ото всего этого, и он аккуратно обнял девушку. Аня вжалась в него, крепко обвив руками его шею, и заплакала. Он гладил ее волосы и спину, вздрагивающую от всхлипываний.
– Поцелуй меня.
– Зачем?!
– Тебе не хочется?!
Испуганный взгляд, подсыхающие на раскрасневшихся щеках слезы, маленький, чуть приоткрытый рот – она очень красива, слишком красива для этого темного подвала, для комнаты, поглощающей людей без счета, для этих жестких лавок, холодных стен, запаха плесени… Ее глаза и впрямь могли перенести их обоих отсюда, в золотые парки, на зеленые лужайки, на теплоход, покачивающийся за много тысяч километров отсюда на высоких, сверкающих и кипящих волнах, на далекие песчаные пляжи к зеленому зеркалу моря, под палящее белое солнце; туда, где нечего бояться, где нет людей с автоматами, где нет этой проклятой двери, ненавистной таблички и мерзкой, отвратительной, жуткой безысходности. Кирилл зажмурился и, отогнав от себя спасительные грезы, вернулся на лавку, к Ане.
– Здесь не место, – отрезал Кира, ласково посмотрев на Аню. Она медленно кивнула и уставилась в пол. Он наклонился к ее уху и зашептал. – Послушай, рано или поздно нам все равно придется войти. Так что хватит нервы себе мотать. Сейчас пойду я, а следом ты. Мы молоды и здоровы, все будет хорошо. Нужно быстрее убираться отсюда.
– Ты прав. Иди. А я следом. Все будет хорошо… – неуверенно повторила она. Когда он ушел, Аня расплакалась.
Кирилл вошел в темный проем. Дверь за ним закрылась. В ту же секунду включился свет, больно резанув по глазам после долгих часов темноты.
– Рады вас приветствовать, – пропел мелодичный женский голос. – Пожалуйста, разденьтесь и встаньте в центр круга. Вещи положите на пол.
Он аккуратно сложил вещи и шагнул вперед. Перед ним был узкий проем, по бокам полукруглые стены, за спиной – дверь. Вокруг что-то защелкало и загудело.
– Полное сканирование тела завершено. Пожалуйста, проходите дальше.
Протиснувшись сквозь узкую щель в стене, он очутился в просторной комнате. Пол и стены были выложены белым кафелем. Здесь свет был еще ярче, и у него заслезились глаза.
За столом в углу сидел мужчина в комбинезоне, таком же, что и у военных в коридоре, только белом. Он изучал результаты сканирования Кирилла.
– Добрый день, – поздоровался мужчина, не отрываясь от бумаг. – Присаживайтесь.
Его «усадили» в почти горизонтальное кресло. Ноги и руки зафиксировали ремнями. Двое непонятно откуда взявшихся санитара по частям засовывали его под микроскопы и сканеры, изучали, как подопытную крысу. В него втыкали десятки игл, поочередно и одновременно. Ни одно из отверстий в теле не оставили в девственной неприкосновенности, загоняя туда зонды, трубки, беря мазки и соскобы. Он глотал пилюлю с камерой, в глаза капали какую-то едкую дрянь и минисканером высвечивали их внутри и снаружи, проверили рефлексы, осмотрели зубы, поскоблили ногти; обвешав кучей датчиков, его усадили на велотренажер. Половину этих малоприятных опытов он предпочел бы забыть навсегда.
Он был здоров.
Все это время Аня безотрывно смотрела на дверь. Когда Кирилл вышел, она едва не подпрыгнула от радости! Аня бросилась ему на шею и поцеловала. Они оба улыбались.
– Половина дела сделана! Моя очередь, – весело сказала Аня, и решительно направилась к двери.
– Я буду ждать тебя снаружи, – сказал Кира, когда дверь за ней уже закрылась.
Он простоял у входа в ЦМСН несколько часов, пока не вышел один из тех, кто сидел с ним в очереди.
Костюм
1
Николай Петрович сам не заметил, как превратился в стороннего наблюдателя своего семидесятилетия. Он все так же сидел за столом, окруженный друзьями и родственниками, притопывал в такт игравшей музыке и разговаривал с невесткой; и в то же время он смотрел на застолье немного сверху. Он, другой, впервые видел этот зал, собравшихся здесь людей; его взгляд был холодным и свежим. Он рассматривал гостей, словно перелистывал страницы детской книжки: дряхлеющий старик во главе стола и его жена, неловко выплясывающая с сыном на танцполе – ее начало, а крошечная Лиза на руках внука – финал. Одному из них, тому, что закусил водку огурчиком, стало обидно, что в действительности он никакое не начало, так, очередная страница. Звено, соединяющее давно умерших незнакомцев с маленькой Лизой. Наблюдатель же задумался, есть ли вообще мыслимое начало или конец этой истории?? Лиза заплакала. Олеся забрала ребенка у отца, о чем-то поговорила с официанткой, и та увела мать с дочкой за собой.
Без ребенка стало скучно. Девочка была сосредоточением взглядов, отправной точкой разговоров. Когда Лизу унесли, все внимание вернулось к юбиляру.
– Уф! Ну и натанцевалась же! Ей-богу! – взмокшая Зоя Николаевна опустилась на стул. Раскрасневшаяся, она тяжело дышала, и от ее колыхающегося тела исходило влажное тепло. – А где Лиза? Антон не звонил? Горячее уже несут! Николай, давай-ка мне эти тарелки сюда. – Суетливость жены и гости, то и дело пытающиеся вовлечь Николая Петровича в разговор, вернули ему ощущение присутствия. Но он старался отвечать односложно или вообще молчать. Он устал.
Из-за стола поднялась тучная Наталья Николаевна.
– От лица… – она запнулась. Водка совершенно захватила ее. – Николай! Коля! Я тебя поздравляю!
Он знал эту женщину много лет, и ее тосты так и остались торжественно-советскими. Н.П. снова захотелось отключиться от торжества. Сделать это нужно было как можно скорее, пока Наталья не начала декламировать стихи собственного сочинения. От них Н.П. неизменно становилось неловко. «Как она может читать это вслух?» – удивлялся он и краснел, как в детстве, когда старший брат целовал при нем и родителях свою невесту. Испанский стыд. Наталья прокашлялась. «Началось…» – подумал Н.П. и заблаговременно покраснел.
– Желаю вам успехов и здоровья
В вашей жизни, а также и в труде,
Желаю, настроение чтоб хорошее
Не покидало никогда вас и нигде.
Н.П. посмотрел на Витю. Взгляд товарища был полон тоски и скуки. Он понимающе кивнул и подмигнул. Оба улыбнулись.
Антон вошел, когда Наталья Николаевна закончила поздравительную речь, и шутливо раскланивалась аплодирующим гостям.
– Не знал, что вы так ждали, а то свинтил бы с работы пораньше, – он поздоровался с родителями, поцеловал Алису и подошел к деду.
– Привет! Поздравляю тебя!
Антон с апломбом протянул ему небольшой сверток: «Дарю тебе, дед, не ерунду какую-нибудь, а вторую молодость!»
– Только спрячь пока, при всех не открывай. А то начнется тут… – шепнул он деду на ухо.
Антон пожал ему руку и, взяв стул, втиснулся между Алисой и отцом. Зоя снова ушла танцевать, утащив за собой Наталью и Алису. Тост за тостом гости желали имениннику здоровья. Антон объявил, что после его подарка дед просто обязан застать еще его, Антона, правнуков. Н.П. с умилением смотрел на гостей. По обеим сторонам от него сидели сыновья с женами, за ними их дети, тоже с женами, Сашина дочь – без мужа пока. Олеся вернулась за стол, неся на руках затихшую Лизу. Дальше сидели коллеги и товарищи. Напротив Н.П. на другом конце стола – Виктор Александрович с женой, Витька. «Вот она, жизнь, – подумал Н.П. – По этапам. Годы. Поколения».
«Все переменилось. Дети повзрослели, постарели даже. Жена… – он силился вспомнить, почему когда-то выбрал именно ее, но все, что приходило на ум, сейчас казалось ненастоящим. Даже Витька. Раньше – спортсмен-гиревик, а теперь – еда по расписанию, лекарства и процедуры. Старый ипохондрик». Его тосты противно слушать. «Теперь только о здоровье».
В зале стало душно и шумно. Начались громкие споры о политике, медицине, маленьких пенсиях. У Н.П. закололо сердце, и он вышел на улицу.
Близилась ночь. Небо посерело. В прохладном воздухе неповторимо пахло весной. Н.П. закурил. Облокотившись на перила, он смотрел сквозь дома, окружавшие парк, в самое сердце города, а может и мира, ища что-то давно утраченное. Но все было впустую. Частица этого жила теперь только в нем. Его захватили обрывочные воспоминания: осколки ушедших дней, мимолетные запахи, рваные фразы. Он достал из внутреннего кармана сверток – подарок Антона.
«Вторая молодость… было бы кстати», – подумал он и тут же закашлялся.
Внутри лежал паспорт. Самый настоящий российский паспорт. Н.П. раскрыл его на странице с фотографией и вздрогнул: он был молод, гораздо моложе, чем в настоящем паспорте.
Н.П. выбросил сигарету и вернулся в кафе. Быстрым шагом он подошел к Антону.
– С ума сошел?! – Н.П. хотел сказать это внуку на ухо, но из-за волнения вышло слишком громко. Антон резко поднялся, взял деда под локоть и вывел на улицу.
– Ты что? Это же поддельный паспорт! А если узнают?!
Антон улыбался.
– Дед, успокойся. Если ты не будешь так кричать, то никто ничего не узнает.
– На открытку денег нет? – спокойней спросил дед.
– Думал, что ты оценишь. Тебе там восемнадцать, – Антон взял паспорт из рук Н.П. и развернул. – Зацени! Ну, здорово ведь!
– Откуда ты его взял вообще?
– В паспортном столе подруга. Бланк списала. Не волнуйся, не крал.
– Балбес! – Н.П. отвесил внуку легкий подзатыльник. – Ладно, в следующий раз лучше открытку купи.
– Окей!
Антон ушел. Н.П. снова закурил, продолжая вертеть в руках паспорт.
– Ты как?
Н.П. обернулся.
– Думаю. Смотри… – он протянул сыну паспорт. Тот отвел его руку.
– Я в курсе.
– Вот думаю…
