скачать книгу бесплатно
Я еле успел подхватить Криту и прижать к себе. Урук поднялся по лестнице и захлопнул люк. Я услышал удары его секиры и увидел, что он загнал на место засов, который, на мой взгляд, невозможно было сломать.
– Ну что. – Я услышал, как он рассмеялся в темноте. – Похоже, человек на самом деле никогда не забывает того, что ему нужно. Теперь, Толар, который Йонан, – он спустился обратно, – перед нами лежат пути, которые были старыми еще до того, как явились фасы и испоганили эти горы. И я думаю, тут нам ничего не грозит. Ну что, идем?
Хотя Крита по-прежнему пребывала в этом своем подобии транса, Тсали мог отчасти контролировать ее. Так что, когда мы двинулись в путь по этим древним коридорам, где само время было позабыто, она шла сама. И чем дольше мы шли, тем больше она возвращалась к жизни. Когда же мы наконец добрались до последнего длинного коридора и Урук приложил ладони к стене, Крита почти очнулась и узнала меня и Тсали, а вот Урук, кажется, вызывал у нее беспокойство.
Камень, преграждавший нам путь, со скрежетом отъехал в сторону, выпуская нас на поверхность. Я огляделся, выискивая знакомые ориентиры. И увидел один прямо перед собой. Мы среди гор, обступивших Зеленую Долину. Теперь, когда мы вернулись, леди Дагона наверняка сумеет полностью исцелить Криту.
Урук подбросил свою секиру и поймал за рукоять.
– До чего же хорошо снова быть живым! – сказал он.
Мои пальцы погладили рукоять Ледяного Жала.
– Да, быть живым хорошо, – согласился я. Я все еще не знал, что за союзника я случайно раздобыл, но уже не сомневался, что это друг. И точно так же не сомневался, что могу теперь сражаться не хуже, чем любой из моей родни. А с таким мечом чего только не сделаешь! Еще никогда в жизни я не чувствовал себя так уверенно.
Часть II
Меч Проигранных Битв
1
В свете утра казалось, будто никакая Тень не может угрожать этой земле. Лежащая внизу чаша Зеленой Долины в лучах солнца сверкала, словно огромный самоцвет. Для нас четверых – ну или по крайней мере для троих – она несла в себе обещание гостеприимства и безопасности, насколько это было возможно в беспокойной, раздираемой бедствиями стране.
Я потянулся к Крите, позабыв на миг, что не имею права ждать от нее ничего, кроме товарищеских чувств, или, самое большее, братской приязни – ведь она была помолвлена с Имхаром, сыном моего приемного отца, лорда Хорвана. Я же был всего лишь Йонаном, почти что самым незначительным из вассалов лорда, несмотря на то что в моем детстве его леди раскрыла для меня сердце и объятия.
Но руки Криты безвольно повисли. Она не смотрела на меня. Она стояла, прикусив нижнюю губу, и медленно моргала, как человек, приходящий в себя после странного сна. Она была околдована фасами, похитившими ее для каких-то своих целей, потому что она обладала неким Даром Силы. Я понял это в тот самый миг, как увидел Криту среди обитателей подземелий, когда отправился освобождать ее. Я бы и сейчас мог, если бы пожелал, отыскать в своей поясной сумке ту грубую фигурку из глины, волос и ткани, которую тайком подложили Крите в постель, чтобы заставить ее служить каким-то их целям.
Тсали, прикасаясь к ее разуму, контролировал Криту, когда мы выбирались из владений фасов. Но теперь, на последнем отрезке нашего пути Крита, похоже, полностью пришла в себя, хотя так и не заговорила с нами.
Наконец я осмелился нарушить молчание:
– Крита.
Девушка очень медленно повернула голову и позволила посмотреть ей в глаза. Но от этого взгляда мне стало страшно – в нем не было глубины. Она по-прежнему смотрела куда-то внутрь себя, не наружу, и это был ее собственный выбор.
– Крита! – повторил я уже настойчивее, надеясь, что могу так достучаться до ее слуха, раз уж не могу дотянуться до ее разума.
Что-то шевельнулось в глубине ее глаз. Она нахмурилась, недоуменно, словно ребенок. Потом покачала головой, словно стремясь изгнать сам звук своего имени, произнесенного мною. А потом еле слышно прошептала:
– Толар…
– Нет!
Я вскинул правую руку. Это имя, явившееся из прошлого, из смертного сна, преследовало меня. Так я ощутил, как кто-то чужой шевельнулся в моем сознании, захватил власть над моим телом, когда я вернул к жизни загадочный меч, висящий ныне на моем поясе, хочу я этого или нет. Странный меч, созданный заново неведомой Силой из рукояти, которая на протяжении веков была впаяна в камень, и обломка льда, который я отломал от свода пещеры. Однако же он лежал в моей руке так, словно был создан для меня одного.
– Я Йонан! – почти закричал я.
Крита заскулила и сжалась. Тсали характерным своим стремительным рывком вклинился между нами и зашипел на меня. Четвертый наш спутник заговорил первым.
С того момента, как мы вступили в Долину, он шел последним, словно не хотел следовать по нашему пути, но поскольку других он не знал, его тянуло к нам.
Урук – но кто он такой, этот Урук? Он был пленником фасов, его на протяжении бессчетных – в понимании смертных – эпох держали заточенным в ледяной колонне в одной из их огромных пещер. Мой странный меч, который он назвал Ледяным Жалом, освободил его, когда чужак, сражавшийся со мной за мое сознание, заставил меня обрушить удар меча на эту колонну. А еще он называл меня Толаром.
Сейчас он стоял, изучающе глядя на меня из-под шлема, увенчанного драконом с глазами-самоцветами; свою огромную секиру он поставил на землю, но по-прежнему держал рукоять обеими руками. Я в ответ с вызовом взглянул на него, мне снова сделалось не по себе. Да, этот человек наверняка был древним врагом фасов. Но в нынешние неспокойные времена враг моего врага – еще не обязательно мой друг или союзник. А я, если говорить начистоту, слишком мало знал об Уруке.
– Она слишком долго пробыла под Тенью, – сказал он. – Возможно, теперь она видит яснее, чем большинство…
– Я Йонан, – мрачно сказал я и выдернул Ледяное Жало из ножен. Мне следовало бы выбросить его. Но я не смог.
– Ты держишь в руках Ледяное Жало, – сказал Урук. – Возродившись, меч принес с собой свои гисы. И они перешли к тебе, кем бы ты ни был и как бы себя ни называл. Это Великое оружие, одно из Четырех Великих оружий, и оно само выбирает себе хозяина.
Я попытался второй рукой разжать пальцы, сжимающие хрустальную рукоять. Она уже не была мутной, как тогда, когда я впервые нашел ее, а искрилась светом, вспыхнувшим в тот момент, когда клинок снова закрепился на рукояти. Но я знал, что мои усилия бесполезны. Я не хозяин, а скорее слуга этой вещи. И пока я не овладею мастерством, которого мне недостает, я не смогу…
Урук кивнул мне, и я понял, что он способен читать мои мысли, как любой обладатель Силы.
– Время – это змея, чьи кольца переплетаются бесконечно. Иногда человек может по какой-то случайности или в силу гиса соскользнуть с одного кольца, собственного, на другое. И если такое случается, ему остается лишь принять это, ибо возврата нет.
– Толар из Ха-Гарка… – Крита тоже кивнула, словно отыскала наконец ответ на какую-то загадку.
Ха-Гарк? Так назывались древние развалины неподалеку от Долины, место, настолько изъеденное временем (а может, и настолько иссеченное Тенью), что никто из ныне живущих не мог, проходя среди развалин, сказать, где здесь был дом, а где – дорога.
Говорили, будто сами горы плясали, когда рухнул этот город, и что плясали они под пение свирели, идущее из Тьмы. Даже легенды, рассказывающие об этом, дошли до нас лишь в виде обрывков.
– Я Йонан! – Я со стуком вогнал Ледяное Жало обратно в ножны. – Ха-Гарк давным-давно мертв, а жители его давно позабыты и людьми, и чудовищами!
– Так, значит, Ха-Гарк пал, – задумчиво проговорил Урук. Он перестал пристально вглядываться в меня. Теперь он смотрел на раскинувшуюся внизу Долину. – А это твоя твердыня, Толар, ставший Йонаном?
– Это твердыня народа Зеленой Долины, их союзников и нас – тех, кто пришел из-за гор.
– Это они идут вон там? – Он снял одну руку с секиры и легким движением показал вниз. И я увидел, что действительно по каменистому склону к нам поднимается небольшой отряд.
Крита вдруг вздохнула и опустилась на землю, как будто ноги перестали ее держать. А Тсали стрелой помчался навстречу отряду. Мне следовало бы пойти за ним, чтобы Крите поскорее помогли, но обнаружил, что не могу сделать ни шагу.
Мне стало страшно. Долину охраняла не только доблесть ее обитателей, но еще и древнейшие и могущественнейшие знаки Силы. И тот, на ком лежала печать Тени, не мог миновать их, если только не был адептом Тьмы.
Но я же не из Тени! Если только… Я посмотрел на Урука и стиснул зубы. Я освободил этого человека не по своей воле, но я это сделал. Если он принадлежал Тьме, то это деяние запятнало и меня.
– Ты!..
Он не дал мне завершить эту угрозу – или обвинение. Вместо ответа он прошел мимо меня, шагнул за край уступа, тут же вернулся обратно, склонился над Критой, бережно поднял ее и прижал к себе, а я так и не смог пошевельнуться.
Меня охватили страх и ярость. Теперь было ясно, что опасность Долине несет не Урук, а что-то во мне – или в мече! Однако же я извлек его рукоять из камня гор, ограждающих эту долину, принес его в самое сердце нашей твердыни, и тогда это не встретило ни малейшего сопротивления. Правда, потом мне приснился жуткий сон о том, как этому мечу пришел конец, а вместе с ним и мне – или тому, кто некогда был мной.
Тогда я дрожащими пальцами расстегнул перевязь с мечом. Я мог еще раз попытаться преодолеть преграду – так она будет иметь дело только с самим Йонаном. Возможно, если не прикасаться к мечу, у меня получится.
Похоже, я рассуждал правильно, потому что как только перевязь с мечом упали на землю, я с легкостью, как и Урук, миновал край утеса. Но сзади донеслось:
– Никто не может отказаться от предназначенной ему судьбы!
– Это мы еще посмотрим!
Я прорычал это, словно снежный барс. Меня охватила такая ярость, какую мне редко доводилось ощущать. Мне хотелось пнуть этот меч, отправить его в полет с обрыва, куда подальше. Каменный склон был испещрен расщелинами – вот пусть бы он и сгинул в какой-нибудь из них, как некогда его рукоять.
Но прежде чем я успел хотя бы шевельнуться, идущий снизу отряд добрался до нас. Леди Дагона двигалась быстро, почти так же проворно, как Тсали, и подоспела к нам первой. За ней шел лорд Килан, потом Имхар, за ним еще трое – двое из Зеленого народа и еще один человек.
Крита отстранилась от Урука с тихим радостным возгласом – будь он обращен ко мне, я приписал бы его боли от раны. Она влетела в распахнутые объятия леди Дагоны, и ее юное тело затряслось от рыданий.
Леди Дагона что-то нежно прошептала ей, и рыдания стихли. А лорд Килан и следом за ним Имхар подошли к нам с Уруком. Первым они оглядели моего спутника, но быстро перевели взгляды на меня.
Урук улыбался, но улыбка лишь приподняла уголки его губ и не коснулась настороженных глаз. Я видел, что лорд Килан тоже настороже. А вот Имхар насупился. Однако он не стал первым нарушать молчание, – кажется, не мог сообразить, что? тут будет уместно сказать.
Первым заговорил Урук и обратился не к ним, а непосредственно к леди Дагоне.
Он вскинул секиру на уровень груди, словно бы в салюте.
– Приветствую тебя, Владычица Зеленой Долины, что некогда звалась Мерхартом!
Леди, не выпуская Криту из объятий, подняла голову и посмотрела на него так, словно могла проникнуть в самые потаенные его мысли.
– Много лет прошло с тех пор, как это название перестало звучать.
– Так я и подумал, моя госпожа. Но немало лет прошло и с тех пор, как я способен был ступать по этой земле. Не знаю, действительно ли ты – та самая, кто носил это имя, или ты произошла от нее, но в любом случае ты должна знать меня.
Леди степенно кивнула:
– Урук Секиры. Но прошли воистину бессчетные годы.
Урук пожал плечами:
– Для меня они были лишь сном. Я был пленником Тарги – его лучшей игрушкой. Так он думал. Я даже успел побывать богом – у фасов, – если только можно представить себе фасов, желающих поклоняться божеству. Но я готов предположить, что даже за эти бессчетные годы, о которых ты говоришь, наша война не прекратилась.
– Это так. Некоторое время мы жили на пустошах, выжидая, пока Тень истощится, раздираемая собственными склоками. Большинство Великих ушли. Но то, что осталось после некоторых из них, теперь разрушает землю, как грибы-паразиты – некогда здоровое дерево. И меч войны снова был поднят, чтобы собрать нас для борьбы.
Урук рассмеялся:
– Тогда, похоже, меня вовремя разбудили. Урук Секиры никогда не бежал от битвы.
Тут в разговор вмешался лорд Килан – как мне казалось, он все еще смотрел на Урука скорее подозрительно, чем благожелательно.
– Дагона, этот человек действительно на нашей стороне?
– Он – легенда, – ответила она. – А легенды…
– Не всегда соответствуют истине, – докончил вместо нее Урук. – Да, мой господин, я не принадлежу Тени. Когда-то я правил городом. Я вел войско этой провинции в битву. Теперь же я – всего лишь еще одна пара рук и голова, помнящая кое-что из древнего военного искусства, только и всего. – Он поднял секиру чуть выше. – Это – Великое оружие, одно из Четырех. А здесь, – теперь он чуть качнул секирою в сторону и кивком указал на меня, – стоит тот, кто может удержать другое такое оружие – в его руках возродилось Ледяное Жало!
Я услышал судорожный вздох леди Дагоны. Она посмотрела на меня, на брошенные мною меч и перевязь и снова на меня. Взгляд ее из изумленного быстро сделался оценивающим.
– Меч Проигранных Битв… – проговорила она.
– Да. И этот молодой лорд только что открыл первый из его секретов: он не может пройти через твои защитные руны.
– Я не желаю им владеть! – крикнул я и уже почти отшвырнул меч, как и собирался, но тут леди Дагона покачала головой.
– Ты можешь оставить его здесь, – сказала она, – но он не оставит тебя. Великое оружие само выбирает себе хозяина и со временем становится единым с ним. Но на этом мече лежит недоброе заклятие. Он предназначался для служения Свету, но во время создания в него закрался изъян. Он приносит Зло тому, кто владеет им, и делу, которому служит. Однако же, насколько нам известно, он не принадлежит Тени и ненавидит все порождения Тьмы.
– Да, – согласился Урук, – он будет приносить несчастья – до тех пор, пока не вернется к истоку. Но кто сказал, что это время еще не настало?
Я покачал головой и решительно зашагал прочь от меча.
– Пускай лежит где лежит. Нам не нужны несчастья. А я – не повелитель времени, чтобы связываться с Силой или с прошлым. Пускай валяется, пока не проржавеет насквозь и не рассыплется прахом.
И я сунул правую руку себе под мышку и зажал ее там, потому что собственное тело взбунтовалось против меня и мои пальцы, вопреки моей воле, потянулись, чтобы снова подобрать этот злосчастный клинок.
2
Отсветы от высоких языков огня выхватывали из темноты то одно, то другое лицо. Здесь собрались все, кто обладал хоть каким-то влиянием в Долине. Леди Дагона и лорд Этутур от народа Зеленой Долины, лорд Килан и лорд Хорван от тех, кто пришел из-за гор, вожди рентанов и крылатых верлонгов и вождь народа Ящеров. С ними пришли их лучшие воины и расселись за спинами вождей в темноте, куда не доставал свет огня. В первом ряду восседал и Урук, секиру он держал на коленях и не отрывал от нее рук.
Леди Дагона держала в руках ту фигурку из глины, волос и ткани, которая увела Криту из-под нашей защиты в руки фасов. И все взгляды были прикованы к этой фигурке.
– Похоже, – нарушил воцарившееся молчание Этутур, – что наша защита не так надежна, как мы верили. Иначе эта вещь никогда бы не попала сюда.
Я сцепил руки перед собою. Правая ладонь зудела, пальцы скрючились, как будто что-то удерживали. Меня терзала жажда, и на сражение с ней уходили все мои силы, потому что я держал клятву. Ледяное Жало осталось лежать в горах, там, где я его бросил. И я не буду об этом сожалеть. Не буду!
– Это, – леди Дагона взвесила уродливый талисман на ладони, – было сотворено не за пределами наших границ, а внутри них.
Услышав это, присутствующие принялись встревоженно посматривать друг на друга. Она что, действительно сказала, что среди них есть предатель? Но как такое возможно? У кого достаточно Темной Силы, чтобы перейти столь часто подновляемые преграды и одолеть нашу защиту?
– Эта глина, – продолжала тем временем леди, – с берега ручья, волосы – с головы Криты, и вот это тоже принадлежит ей. – Она провела пальцем по ткани, в которую была замотана фигурка.
– Кто…
Рука лорда Килана легла на рукоять его меча. Его лицо, сколь бы молодым оно ни выглядело, было хмурым и решительным, как будто он предвидел какую-то битву, в которой он может потерпеть поражение.
– Крита.
Ответ был столь тихим, что мне потребовалось два-три вдоха, чтобы осознать его. А потом я запротестовал бы, но меня опередил лорд Хорван.
– Но, госпожа, зачем ей было бы изготавливать ловушку, чтобы потом самой угодить в нее?! Это какая-то глупость, бессмыслица!
– Она ее не изготавливала, мой господин, не изготавливала сознательно. Но эта дева из вашего Дома одарена куда больше, чем мы это понимали. Без обучения Сила способна как помочь, так и навредить. Девушка охотно использовала то, что сокрыто в ней, как человек, мучимый жаждой, пьет из озера с прозрачной водой, и не видела в этом ничего плохого, ведь она желала лишь добра. Она родилась целительницей, и очень многообещающей. Но никакой Дар не дается один, и когда Сила отворяет двери, а защиты за ней нет, через эти двери может прокрасться то, чего мы страшимся более всего.
– Установленная нами защита сделала Долину неуязвимой для физического вторжения. Но какой-то изощренный ум измыслил способ дотянуться до незащищенного слоя сознания, и способ этот невозможно засечь – можно только обучать обладающих Даром использовать щиты.
– Такая ищущая мысль не доставит проблем тем, кто прикрыт щитами. Но она может влиять – и без их ведома или понимания – на тех, у кого нет таких щитов. Но не бойтесь, это Зло выдало себя и не сможет больше сделать из Криты свое оружие. Урук! – Леди обратилась к нему напрямую: – Кто сейчас повелевает фасами?
Урук ответил не сразу. А когда все же отозвался, то заговорил задумчиво, словно сам столкнулся с какой-то загадкой.
– Моя госпожа, вы сами сказали, что в этом вашем новом мире я – всего лишь легенда. Я жил в другое время и в другом Эскоре. Моим врагом там был Тарги. Фасы отчасти признавали его власть – в достаточной мере, чтобы позволить ему устроить мою темницу в их пещерах. Но Тарги… – Урук медленно покачал головой. – С того момента, как меня освободили, я не учуял никаких его злодейств. Будь он жив… – Он хлопнул ладонью по своей секире. – Я бы это знал! Вражда слишком крепко нас связала, чтобы я мог этого не понять.
