скачать книгу бесплатно
– Фальк, владыка Верлена.
Женщина достала из корзины вторую фигурку, подошла к соседке Саймона, и теперь он смог полнее оценить совершенство ее работы – в дым жаровен рука колдуньи поместила прекрасную копию женщины, которая не так давно просила приворожить Ивиана.
– Альдис.
– Альдис из Карса, – кивнув, произнесла колдунья, когда фигурка опустилась на сине-зеленый символ.
– Сандар из Ализона. – Третья фигурка опустилась на стол справа от Саймона.
– Сирик. – Фигурка толстого человека в сутане заняла свое место.
Прежде чем поместить в дым жаровни последнюю фигурку, колдунья критически осмотрела ее. Затем, остановившись возле Саймона и Верховной Владычицы, она, не называя никакого имени, подержала ее перед глазами Саймона, чтобы тот смог оценить – похожа ли? Перед ним была фигурка, изображающая главного кольдера в шлеме, которого он видел на Горме. Сходство было потрясающее!
– Горм! – не найдя других слов, произнес Саймон.
Женщина аккуратно поставила фигурку в золотой овал на бурого сокола.
5
Игра Силы
Пять изящных фигурок заняли свои места на символах, нарисованных на столе. Но зачем все это? Саймон повернул голову влево. Тонкие ножки восковой фигурки Альдис были зажаты в руках колдуньи; то же самое сделал Брайант с фигуркой Фалька, и при этом они пристально смотрели на то, что сжимали их руки. Было заметно, что юноша сильно волнуется.
Саймон опустил глаза на фигурку, стоящую перед ним. В его памяти всплыли смутные воспоминания о древних легендах, и он подумал, что сейчас в восковые фигурки начнут втыкать иголки, чтобы те, по образу и подобию которых они изготовлены, зачахли и умерли…
Верховная Владычица взяла Саймона за руку так же, как тогда, в Карсе, брала его за руку колдунья, рассчитывая на его помощь. Кистью другой руки Владычица образовала полукруг у основания фигурки в шлеме, и Саймон сообразил, что нужно сделать то же самое. Теперь их пальцы соприкасались, заключая фигурку кольдера в круг.
– Думай о том, кто перед тобой, с кем ты связан борьбою духа. Оставь все прочие мысли. Сосредоточься на том, кого ты должен достать и согнуть, подчинить своей воле. За этим столом в этот час победим либо мы, либо они! Это Игра Силы!
Саймон так пристально смотрел на фигурку в шлеме, что и не знал, смог ли бы он оторвать взгляд от нее, даже если бы захотел. Наконец-то он понял и другое: его вовлекли в это таинственное действо лишь потому, что он – единственный в Эсткарпе, кто видел этого кольдера с Горма.
Маленькое лицо фигурки в металлическом шлеме стало расти, оно словно оживало, увеличиваясь. И вот Саймон снова смотрит на него – точно так же, как совсем недавно в башне Сиппара.
Вновь, как и тогда, глаза кольдера были закрыты – он всецело занят своим таинственным делом. По мере того как Саймон продолжал пристально смотреть на врага, он чувствовал, что вся неприязнь к кольдерам, вся ненависть, рожденная тем, что он видел в мертвом городе, и тем, что кольдеры творили с пленными, превращая их в одержимых, – все это собралось воедино в его душе. Так человек собирает смертоносное оружие из мелких деталей.
Теперь Саймон был уже не в палатке, за столом с символами, теперь он стоял перед кольдером в башне Сиппара, заставляя его открыть глаза, чтобы встретить его, Саймона Трегарта, взгляд и вступить в жестокую схватку разума и воли.
Глаза кольдера открылись, и Саймон заглянул в черные зрачки, которые внезапно расширились, словно кольдер узнал его и ощутил надвигающуюся угрозу.
Между ними началась борьба духа. Постепенно черты широкого лица кольдера, его шлем и прочие детали одежды исчезли – остались одни глаза. Подобно тому как в Карсе Саймон ощущал поток энергии, исходящий из его руки в руку колдуньи, сейчас он чувствовал, как Сила, сконцентрированная в его мозгу, подпитывается эмоциональной энергией куда более могучей, чем та, которую он мог бы генерировать сам, без посторонней помощи. Поддерживаемый Силой Владычицы, он на какое-то мгновение показался сам себе иглой, готовой сорваться и поразить цель.
Поначалу кольдер выглядел довольно уверенно, но вот он попытался уйти от этой борьбы – глаза в глаза, сила духа на силу духа, – да, видимо, слишком поздно понял, что попал в капкан – и тот захлопнулся! Но кольдер все еще не сдавался и боролся так, будто не мог смириться с поражением.
Саймон остро чувствовал все нарастающее напряжение этой борьбы. Наконец он дал выход переполнявшей его энергии – глаза кольдера потемнели от страха, а еще через мгновение неимоверный ужас пожирал их, словно пламя, пока не испепелил окончательно. Саймон вдруг осознал, что противник превратился в пустую оболочку и сейчас он выполнит любой его приказ точно так же, как беспрекословно повинуются рабы Горма.
И Саймон начал приказывать. Его по-прежнему поддерживала Сила Верховной Владычицы – она внимательно наблюдала за происходящим и была готова в любую минуту прийти на помощь, но пока не вмешивалась. А Саймон уже не сомневался в победе – кольдер сломлен, и барьер будет снят! Теперь у Эсткарпа есть свой послушный робот в самом сердце цитадели врага.
Саймон поднял голову и открыл глаза. Его пальцы по-прежнему соприкасались с пальцами Владычицы, охватывая стоящую на символе фигурку, но теперь она потеряла былое совершенство – шлем кольдера превратился в бесформенный ком расплавленного воска.
Владычица высвободила руку, Саймон повернулся налево и увидел уставшее, посеревшее лицо и запавшие темные глаза. Его соседка, что концентрировала волю на фигурке Альдис, откинулась без сил на спинку стула. Голова ее восковой противницы тоже оказалась расплавленной.
Фигурка Фалька, владыки Верлена, лежала на столе, а склонившийся над ней Брайант сидел, закрыв лицо руками. От напряжения он весь взмок.
– Сделано, – нарушила тишину Верховная Владычица. – Все, что может Сила, сделано. И никогда еще она не действовала с такой мощью, как сегодня! Теперь слово за огнем и мечом, ветром и волнами. Да послужат они нам, если мы сумеем ими воспользоваться! – От нервного истощения голос Владычицы был еле слышен.
Лязгая доспехами, к столу подошел Корис и, взмахнув топором Вольта, сказал:
– Не сомневайся, госпожа! Мы сумеем использовать любое оружие, данное нам судьбой. Сигнальные огни зажжены, наши войска выступают!
Саймон встал, покачнулся, но шагнул к Корису. Женщина, сидевшая слева, сделала быстрое движение рукой, будто хотела его остановить, да так и не дотронулась до Саймона, опустив свою руку на стол, но и словами она бы не выразила того протеста, который можно было прочесть в каждой линии ее напряженного тела.
– Теперь битва пойдет под знаком вашей Силы, – заговорил Саймон, обращаясь к ней, словно они были одни в палатке. – Так воюют в Эсткарпе. Но я из другого мира, знаю другие войны, и в этом – моя Сила! В вашу игру я уже сыграл, госпожа, а теперь хочу сыграть в свою!
Саймон вышел из-за стола и присоединился к Корису, который замешкался и стоял рядом с Брайантом, положив руку на стол. Молодой человек мрачно смотрел на лежащую перед ним фигурку, которая хоть и упала, но осталась неповрежденной.
– Я никогда и не претендовал на обладание Силой, – глухо сказал он. – Похоже, здесь я потерпел поражение, так, может, с мечом в руках мне повезет больше!
Корис сделал рукой протестующее движение, но колдунья, которая была с ними в Карсе, быстро заговорила:
– Всякий, кто выступил под знаменем Эсткарпа, волен в выборе, и никто никому не должен мешать.
Верховная Владычица кивнула в знак согласия. Так втроем они и вышли из палатки на берег залива: оживленный Корис, высоко подняв свою красивую голову над непомерно широкими плечами, – ноздри его раздувались, словно он чувствовал не только запах соленого ветра; чуть живой Саймон, на которого вдруг навалилась огромная усталость, и все же он горел желанием поскорее завершить начатое дело; и угрюмый, но полный решимости Брайант, надевший шлем и обмотавший горло кольчужным шарфом, – глаза его были устремлены вперед, словно его подгоняло в бой нечто большее, нежели собственная воля.
Когда они достигли шлюпок, на которых воинов должны были перевезти на корабли, Корис обернулся:
– Вы пойдете со мной на флагмане. Ты, Саймон, будешь проводником. А ты… – Он посмотрел на Брайанта и заколебался.
Юноша с вызовом вскинул голову и сверкнул глазами, и Саймон, почувствовав, что между этими людьми происходит какая-то борьба, касающаяся только их двоих, молча ждал, чем Корис ответит на вызов юноши.
– Ты, Брайант, зачисляешься в отряд моих щитоносцев. И не отходи от них ни на шаг!
– А я, не будь я Брайант, – вскинулся юноша, – буду рядом с тобой, капитан гвардейцев Эсткарпа, тогда, когда сочту это нужным! Но в этой и в любой другой битве я сам распоряжаюсь своим мечом!
Казалось, вот-вот Корис возразит, но в этот момент их поторопили со шлюпки. Когда все разместились, Саймон заметил, что юноша старается держаться как можно дальше от своего командира.
Флагманский корабль был небольшим рыболовным судном, и гвардейцам приходилось стоять на палубе, прижавшись плечом к плечу. Следом за ним шел весь флот Эсткарпа.
Когда они подошли к Горму настолько близко, что стала видна заброшенная гавань, с кораблей сулькарцев, с их разношерстной командой, состоящей из сокольников, карстенских беженцев и уцелевших сулькарцев, раздался сигнал, и корабли выстроились в линию.
Саймон совершенно не помнил, где он нарвался на заградительный барьер при бегстве с Горма. Как бы, чего доброго, не привести весь флот в ловушку… Но он очень надеялся на то, что Игра Силы сделала свое дело и барьер будет хотя бы ослаблен.
Стоя на носу рыболовного судна, Саймон смотрел на гавань мертвого города и все ждал появления хоть каких-нибудь признаков силового барьера. А может, они подвергнутся нападению тех странных кораблей, в трюме одного из которых он побывал? Ветер раздувал паруса, и перегруженные корабли Эсткарпа тяжело рассекали волны. Вдруг какая-то посудина, сохранившая еще обрывки парусов, вышла из гавани и, таща за собой якорными канатами шлейф морских водорослей, направилась им наперерез.
На палубе этой развалюхи не было ни души. С одного из сулькарских кораблей взметнулся какой-то шар и угодил в парусник. Он пробил палубу, а из пролома взметнулись языки пламени. Сухое дерево вспыхнуло мгновенно, и пылающая посудина, минуя корабли Эсткарпа, продолжила свой последний путь неизвестно куда.
Саймон повернулся к Корису и улыбнулся. Он чувствовал, что они успешно преодолели первое препятствие.
– Мы уже прошли твой барьер? – спросил Корис.
– Пожалуй. Если только они не перенесли его поближе к острову.
Положив подбородок на рукоять топора Вольта, Корис мрачно смотрел на то, что некогда было цветущим городом, то и дело стискивая зубы, – так волк показывает клыки перед началом жестокой схватки.
– Похоже, на этот раз Сила сработала, – сказал он. – Теперь дело за нами.
Однако Саймон не терял бдительности:
– Не стоит недооценивать противника. Мы прошли только первый рубеж их обороны, возможно самый слабый.
Воодушевление Саймона быстро улетучилось – вокруг него были мечи, стрелы и щиты, а ведь у кольдеров есть оружие, основанное на достижениях науки далекого будущего: в любую минуту могло произойти что-нибудь неожиданное.
Войдя в гавань, корабли сулькарцев начали лавировать между стоящими на якоре ветхими судами, чтобы подойти поближе к берегу, а Сиппар по-прежнему не подавал никаких признаков жизни. Угрожающая тишина мертвого города давила на эсткарпских воинов, пугала, гасила их боевой дух и уменьшала радость оттого, что им беспрепятственно удалось преодолеть заградительный барьер.
Корис почувствовал это и, пробившись через толпу гвардейцев, ожидающих высадки, разыскал капитана судна и приказал ему побыстрее причаливать. Однако тот возразил ему, сказав, что командир гвардейцев Эсткарпа может командовать на суше, а действовать на море пусть предоставит тому, кто лучше его знает, и что он не желает распороть днище корабля, натолкнувшись на какую-нибудь затонувшую посудину.
Саймон внимательно изучал глазами берег, вглядывался в пустынные улицы, идущие вверх от гавани к цитадели Сиппара. Он даже не знал, чего теперь больше бояться – авианалета или появления на улицах затаившейся армии противника. Впрочем, отсутствие какого бы то ни было сопротивления казалось ему куда более зловещим, чем встреча с таинственным оружием кольдеров или с ордами его рабов. Все шло слишком уж гладко… Его опасения были вызваны тем, что он все-таки не очень верил в успех Игры Силы, сомневаясь в том, что расплавленная голова восковой фигурки обеспечит им победу.
Высадка прошла без происшествий: часть сулькарцев высадилась несколько в стороне, чтобы прикрыть основной десант от возможного нападения с фланга. Войско Эсткарпа двинулось по пустынным городским улицам, по которым Саймон шел всего несколько дней назад. Ожидая засады, воины внимательно осматривали все закоулки, дергали запертые двери, но так никого и не обнаружили на улицах Сиппара.
Они добрались уже до центра города, когда наконец встретили сопротивление. Враг напал не с воздуха и не с помощью невидимой силы – на них обрушились полчища пеших воинов, которые сражались так, как воюют в этом мире уже много поколений.
Неожиданно улицы заполнили вооруженные мечами воины, которые грозно наступали – стремительно и молча. Одни из них были в доспехах сулькарцев, другие – карстенцев, мелькнуло и несколько клювастых шлемов сокольников.
На войско Эсткарпа наступали не просто опытные воины, но люди, лишенные инстинкта самосохранения, все те же одержимые, что погибали не защищаясь и убивали не задумываясь. Их первый натиск был подобен удару танка по пехоте. Саймон занялся привычным делом – он стрелял и стрелял, а Корис орудовал топором Вольта, размахивая им направо и налево, выкашивая ряды противника.
Наступавшим явно не хватало разумных действий, чтобы вовремя перестроиться и использовать преимущество своего численного перевеса. Они знали только, что должны нападать, покуда способны стоять на ногах и держать оружие, – что они и делали с упорством безумцев, и началась настоящая бойня, какой не могли припомнить даже видавшие виды гвардейцы.
Топор Вольта теперь уже не сверкал на солнце – он был залит кровью. Наконец Корис поднял его, подавая сигнал, и гвардейцы двинулись вперед, оставляя улицы за собой уже не пустынными, но усеянными трупами одержимых.
– Это чтобы задержать нас, – заметил Саймон, приблизившись к командиру.
– Я тоже так считаю. Но что будет дальше? Смерть придет с неба, как было в Сулькаре? – Корис поднял голову, с беспокойством глядя на крыши.
Возможно, именно этот его взгляд и подсказал Саймону план дальнейших действий.
– Не думаю, что нам удастся пробиться в башню снизу, – начал Саймон и услышал, что Корис рассмеялся.
– Ошибаешься! Я знаю потайной ход, о котором едва ли пронюхали кольдеры. Как-никак это моя бывшая крепость!
– У меня тоже появился план, – настаивал Саймон. – На кораблях есть веревки и абордажные крючья. Пока ты будешь пробиваться с отрядом подземным ходом, пусть другой отряд пойдет по крышам, и, может быть, нам удастся взять их в клещи.
– Отлично! – согласился Корис. – Ты же у нас большой мастер по полетам с крыш! Подбери себе людей, но не больше двух десятков.
Еще дважды бросались на них полчища живых мертвецов, и хотя всех их удалось перебить, потери гвардейцев тоже с каждым шагом множились. Наконец силы Эсткарпа разделились. Саймон с отрядом из двадцати человек, взломав дверь, ринулся вверх и поднялся на крышу. Трегарт сориентировался верно – в крыше соседнего дома зияла дыра от его недавнего падения в самолете.
Саймон стоял в стороне, пока моряки перебрасывали абордажные крюки через широкую улицу на крышу возвышавшегося над ними соседнего здания. Затем воины пристегнули ремни, затянули потуже свои портупеи и с решимостью поглядывали на две тонкие веревки, зависшие над улицей. Саймон отобрал с собой только тех, кто не боялся высоты, и все же теперь, оценив реальную опасность предстоящего испытания, он немного засомневался в успехе.
Саймон полез первым. Грубая веревка обдирала руки, и временами ему казалось, что он не выдержит.
Наконец перебравшись на крышу башни, Саймон снял с пояса еще одну веревку и привязал ее к стойке навеса ангара, а второй конец бросил через улицу гвардейцу, которому предстояло лезть следом за ним. Эта веревка значительно облегчила подъем всем остальным воинам.
Самолеты, которые он вывел из строя, стояли на месте, однако открытые капоты двигателей, разбросанные кругом инструменты свидетельствовали о том, что их пытались отремонтировать. Саймон оставил четверых гвардейцев охранять веревочную переправу, а с остальными двинулся вниз.
В башне их встретила все та же гнетущая тишина. Они шли по коридорам мимо запертых дверей, спускались по лестницам, но не слышали ни единого звука, кроме топота собственных сапог. Неужели башня пуста?
Гвардейцы приближались к самому сердцу цитадели, и в любую минуту можно было ожидать нападения. Свет становился все ярче, появились какие-то незнакомые запахи, говорящие о том, что если башня и пуста, то опустела она совсем недавно.
Отряд Саймона достиг наконец того лестничного марша, который врезался ему в память еще с прежнего посещения этого логова. Ниже находилось серое обиталище кольдеров. Саймон прислушался: откуда-то из глубины помещения донесся слабый ритмичный звук, подобный биению его собственного сердца.
6
Очистка Горма
– Командир! – К Саймону подошел Танстон. – Что ждет нас внизу?
– Я знаю не больше твоего, – рассеянно ответил Саймон, продолжая размышлять о том, что в этом гибельном месте он почему-то вообще не чувствует никакой опасности. Но что-то там все-таки есть, иначе не было бы звуков.
Вытащив самострел, Саймон двинулся вниз по ступеням, сначала осторожно, а потом все увереннее. Все двери были заперты, и открыть их не удавалось. Наконец гвардейцы добрались до комнаты с картой на стене.
Здесь пощелкивание, которое они слабо слышали наверху, стало громким и барабанной дробью отдавалось в ушах.
Огоньки на карте погасли, на столах больше не было приборов, лишь остатки проводов и металлические крепления указывали, где они стояли. Однако за выносным пультом, как и прежде, неподвижно сидел кольдер в шлеме с проводами. Глаза его были закрыты – совсем как в прошлый раз, когда Саймон увидел его впервые.
Сначала ему показалось, что кольдер мертв. Он осторожно подошел к нему и пригляделся, с удовлетворением отметив, что именно этот образ он себе и представлял, держа за руки искусницу-колдунью, – зрительная память его не подвела!
В следующее мгновение Саймон застыл на месте, заметив, как рука кольдера, лежащая на пульте, шевельнулась и он нажал пальцем одну из кнопок.
Саймон прыгнул, на короткое мгновение взглянув в открытые глаза кольдера и в его лицо, искаженное ненавистью, а может, не столько ненавистью, сколько страхом… Руки Саймона вцепились в провода, что тянулись от головы кольдера к щитку на стене, он рванул их что есть силы и порвал. Кто-то тревожно крикнул, предупреждая его, и Саймон увидел направленный на него ствол какого-то оружия.
Болтающиеся обрывки проводов мешали движениям кольдера, и это, возможно, спасло Саймону жизнь. Он с размаху ударил самострелом по перекошенному лицу кольдера и рассек его до крови. Противник так и не издал ни звука, он лишь смотрел на Саймона полными ненависти глазами, и хорошо, что тот вовремя заметил оружие, появившееся в руке врага. Перехватив руку кольдера, он вывернул ему запястье так, что тонкий луч ударил в потолок, а не ему в лицо.
Оба повалились в кресло, с которого кольдер только что вскочил, и сразу послышался резкий щелчок, а затем шею Саймона обожгло огнем. Кольдер сдавленно крикнул, его окровавленное лицо исказила гримаса, но железные мышцы еще не ослабли.
Его глаза… Эти огромные глаза, они все увеличивались, заполняя собой всю комнату… И Саймон, казалось, тонул в них, и вот это уже не глаза, но затуманенное окно в какой-то иной мир, а может быть, и в другое время. Между колоннами виднеются фигуры людей в серых комбинезонах, потом они на каких-то странных машинах приближаются к нему, от кого-то отстреливаясь, и он понял, что это остатки какой-то армии уходят от преследования…
Они двигались узкой колонной, а их ужас, раздирающий на части сердце и мозг, передался Саймону. Он и представить себе не мог, что такие муки могут существовать. Ворота… им нужно туда – за Ворота… Там у них будет время, чтобы восстановить силы и возродить на новом месте все то, чем они жили. О, у них еще хватит для этого и ума, и воли. За спиной они оставляли разбитую империю и разграбленный мир… Зато впереди – новый мир, свободный и богатый, который им предстоит завоевать.
Мираж исчез… Перед Саймоном вновь было лишь окровавленное лицо кольдера. В воздухе стоял запах горелой ткани и паленого мяса. Видение длилось, очевидно, не больше секунды, и Саймон продолжал схватку, еще сильнее заламывая руку противника и прижимая ее к креслу. Еще дважды он нанес мощные удары кулаком, и наконец пальцы кольдера разжались, выпустив оружие.
Кольдер издал слабый звук – послышалось невнятное бормотание, вызвавшее у Саймона жалость. Секундное видение бегущих людей и их эмоции, передавшиеся ему и вызвавшие невольное сочувствие, подействовали на него как удар. Подоспевшие гвардейцы повалили кольдера на пол. Последний раз в голове Саймона мелькнула мысль о какой-то близости с этим человеком, и в это мгновение он почти догадался, кто такие кольдеры, – по крайней мере, твердо знал, что они явились из другого мира. Оцепенение сменилось безразличием, и Саймон отошел от поверженного тела.
Над кольдером склонился Танстон и попытался снять железный шлем с его головы. Удивленный возглас собрал вокруг него всех гвардейцев – Танстон не мог снять шлем, поскольку выяснилось, что он является неотделимой частью тела кольдера.
– Оставьте его! – приказал Саймон. – И пусть никто не касается этих проводов.
Тут он вдруг обратил внимание на то, что трескотня, встретившая их барабанным боем, прекратилась, и понял – кольдер в шлеме как раз и был тем самым сердцем, которое, перестав биться, прекратило существование неприступной цитадели, и жизнь ушла из нее, как некогда ушла из Сиппара.
Саймон подошел к нише, в которой находился лифт, и подумал на ходу, что вряд ли он работает – ведь перестали работать все механизмы. Однако лифт оказался незакрытым, и Саймон, передав командование Танстону, вошел с двумя гвардейцами в кабину и руками закрыл дверь.
