скачать книгу бесплатно
– Побыстрее, – произнесла женщина, на тонком красивом лице смешались досада и нетерпение.
– Да пусть его, – одернул муж, а нотариус уставился на последний уходящий песок.
– Семь-шесть секунд.
Человек неуверенно шел, все с тем же растерянным чувством: «а, надо ли?».
Младший охранник, не выдержав, громко произнес «ой», струйка уже добегала из ничего, но на последних шагах человек проявил проворность и на ходу извлек шар.
– Вот!
Он, словно желая обрадовать остальных, поднял руку с ним вверх.
– Да, вы успели.
Похоже, и хладнокровному нотариусу это принесло облегчение.
– Свидетели, подойдите, пожалуйста, ближе.
Двое молодых людей сделали пару шагов, но нотариуса дистанция не устроила, он приказал встать с ним рядом.
– По разные стороны. Вы здесь, а вы… да.
Получилась своеобразная тройка с «председателем» посередине.
– Теперь, господа наследники, откройте ваши шары и продемонстрируйте нам результат.
Стало заметно, что никому не хочется это делать.
– Прошу! – подстегнул нотариус.
Руки людей задвигались, размыкая небольшие белые шарики…
– Внимание, господа свидетели. Итак? – прежде чем он продолжил, раздались вздохи, неясные звуки, «черт!» выговорила молодая особа. – Крест у вас, сударь, – рука нотариуса показывала на блондина – сводного брата покойного.
Тот никак не отреагировал.
Стоявший с ним рядом темноволосый, чуть не опоздавший к жребию человек, теперь проявлял подвижность – глядел на крест на чужом шаре, переводил взгляд на нотариуса, на другие лица, пытаясь в них что-то понять. В лице женщины заметна была переживаемая досада, но муж ее нашел в себе силы проявить благородное хладнокровье.
– Поздравляю, – он протянул руку счастливчику.
Тот, впрочем, таким вовсе не выглядел.
Переложив шар из правой в левую руку, но чтобы нотариус продолжал видеть крест, он ответил быстрым рукопожатием и вернулся в исходное положение.
–О–
– Интересная история.
– Это, Сергей Петрович, не самый финал.
– А что еще?
– Я тут записал… более или менее точно. – Старший охранник извлек бумажку: – «Наследник любой очереди вступает в права после похорон и не имеет права покидать территорию до дня похорон, а день назначается по общему согласию всех четырех». И еще сказано: «В случае отказа вступления в наследство, получившего это право по жребию, его физической или гражданской недееспособности после объявления завещания, наследство распределяется равными долями»… я не дописал, но между остальными, в общем. А что тут означает «гражданская недееспособность», Сергей Петрович?
– Гражданская?.. Психическая невменяемость или вынесенный по уголовному преступлению судебный приговор, вот что это означает. Любопытно. Ну, пойдем в дом?
– Пойдемте. Странно – «гражданская», а по «уголовному».
– Эта такая юридическая формулировка стандартная, Леша.
Они прошли к дому, где после газона начинался окаймляющий синеватый асфальт, и прямо с него ступили внутрь разъехавшихся на фотоэлементах панелей.
Глядевшие во внешность затемненные стекла невольно побуждали встретить приглушенность внутри, и что-то такое предусмотрел архитектор, желая поразить входивших воздушным объемом еще более светлым и солнечным, чем давала снаружи природа, – свет шел через стекла и добавлялся вертикальной системой тоненьких шахт зеркального перископического устройства. Зайчики, проникавшие сверху, лезли озорными пятнами в зелень зимнего сада, росшую кругом в изобилии, бегали по ореховым перилам просторной лестницы, уходящей спиралью вверх. Хоть не от первого впечатления, гость все равно приостановился, поводил в стороны поднятой головой и даже вдохнул так, словно захотел вобрать в себя кусочек пространства.
– Хорошо здесь.
Но почти уже улыбнувшись, перехватил взгляд старшего охранника и ответил таким же – да, все это для них обоих очень скоро останется в прошлом.
Зимний сад обходил первый этаж с трех сторон, кроме противоположной, на которой находился бассейн.
Человек показал туда кивком головы:
– Работает?
– Да, чего ж ему не работать.
Оба увидели женщину, появившуюся рядом с розовым чайным кустиком, стройную очень, в темно-сером открытом платье, но не траурном, по фасону, скорее, – вечернем.
Расстояние было несколько большим удобного для взаимных приветствий, и охранник решил посодействовать:
– Вы познакомьтесь тут сами. Я, Сергей Петрович, отнесу чемодан в вашу комнату.
– Спасибо, Алеша.
Прибывший повернулся к женщине, чуть постоял и сделал к ней несколько шагов. Та тоже сдвинулась ему навстречу.
– Вы с юга?
– Да, здравствуйте.
– Здравствуйте. Муж говорил, вы были другом покойного?
– В этом роде. Меня зовут Сергей Петрович.
– Елена.
– Припоминаю. Ваше имя как-то звучало – жена его племянника. Не ошибся?
– Правильно.
Она сдержанно улыбнулась.
Еще показалась мужская фигура метрах в пяти впереди, фигура сначала выдвинулась из-за увитой плющом перегородки, однако затем сдвинулась наполовину назад – опять расстояние было малоудобным для представлений, и приехавший лишь сделал кивок в ту сторону.
Женщина обернулась.
– Владимир… двоюродный брат.
– Да, тоже припоминаю. Но видеться не приходилось.
Средних лет человек расслышал слова и подтвердил их полуулыбкой.
– А что мы стоим, – она сделала знак рукой, приглашая в глубину зимнего сада.
Приехавший подчинился, показав даме идти вперед, и по дороге чуть задержался у розового куста с небольшими нераспустившимися еще бутонами – зелень сада была очень знакомой, а этот куст всегда особенно нравился. Дальше будет уютный грот с мягкими креслами, баром и фонтанчиком в напольной бронзовой вазе – место, где они, да, много сиживали с покойным.
Приехавший обошел деревце с красноватыми листьями и сразу за ним увидел знакомый продолговатый стол, кресла, молодого человека на другом конце, и тот, старше, что был впереди, сел с ним рядом.
– Здравствуй, Аркадий.
Тот, привстав, поздоровался и поинтересовался для вежливой процедуры о том, как прошла для гостя дорога.
Бутылок на столе не было – только бокалы, гостю следовало распорядиться по этому поводу самому, у других имелось уже содержимое, а из бокала молодой женщины шли пузыри.
Человек, хорошо представляя выбор, тоже, было, подумал о стакане брют «Абрау-Дюрсо», не магазинном, конечно, а том, что привозили сюда по заказу, но позволительное для дамы мужчине в траурный день шло не очень, да и в машине подукачало.
Он подошел к бару, подумал у бутылочного многообразия…
Плеснул себе немножечко скотча и сразу выпил глотком.
Еще подумал, снял с крючка штопор, за его спиной пока никто не проронил ни слова.
Красное терпкое «Бордо» полилось в стакан – темное, уверенное в себе, как допускавшиеся к сбору этого сорта немолодые уже и благополучные французские женщины.
Приехавший возвратился к по-прежнему молчавшей компании и сел у длинного конца стола, оказавшись от остальных на некотором удалении.
Оно и лучше от табачного дыма, хотя легкие синие струйки быстро тянуло вверх.
У ближнего пустого кресла стоял недопитый стакан отлучившегося четвертого – стало быть, свободного брата умершего от первого по отцу брака, старшего его немного годами – угадавшего, значит, наследство по жребию.
Прочим, надо полагать, здесь невесело.
Человек хотел спросить про похороны, но не успел.
– Вы на пенсии или работаете, Сергей Петрович? – поинтересовался брюнет.
– Работаю. Благодаря вашему брату, кстати сказать.
– А кем, если не секрет?
– Руковожу, – человек приостановился и сделал большой глоток, – охраной крупной компании руковожу. – Он не стал опускать стакан и сделал еще – теперь так, чтобы интенсивный букет немного пополоскался по рту… – А когда похороны?
Ему не ответили и отчего-то переглянулись.
– Вы бывший военный? – женское резное лицо смотрело на него в пол оборота – внимательное и красивое.
– Я бывший следователь, Елена.
Гость поставил стакан и задумался.
О чем ему было сейчас?
Только о том, как быстро движется время, очень быстро, порою кажется – как поезд, вошедший в туннель, вот виден уже его маленький оставшийся хвостик.
– На этом поприще мы с ним и познакомились двадцать годов назад.
– Когда он сидел?
– Нет, перед этим. Я вел его дело.
Она теперь повернулась к нему, и дымчатые какие-то глаза стали шире.
– Вы его и посадили?
– Посадил. Аркадий, ты разве не знал эту историю?
– Нет.
Захотелось еще глотнуть, но человек решил досказать.
– Фарцовка. А где фарцовка, там часто валюта. С валютой – это двенадцать минимум. В начале восьмидесятых он к нам попал. Тогда никаких снисхождений. Он, помнится, тихо так проговорил: «Мать не доживет».
Человек мотнул головой, взял стакан, еще раз мотнул и выпил тремя глотками.
– Хе, мне закрывать уже дело, заключение писать, я даже ему потом не рассказывал – всю ночь не спал. Мы ж людей научаемся видеть. Другой на три года напакостит, а задушить бы мерзавца. А тут вижу, совсем не гнилой человек. И можно переквалифицировать на семь. С нарушениями, конечно. Но можно. Ну, где семь, там и пять через условно-досрочное.
Человек посмотрел на стакан, выпитый слишком быстро.
– Вот такие дела.
Что-то пробежало сразу между тремя, сообщившись через внутренний телефон, и человек понял это вроде комплимента в свой адрес.
Женщина вдруг энергично допила свой бокал.
Гость встал.
– Вам налить, Елена?