скачать книгу бесплатно
Хождения к Южному Ледовитому океану
Евгений Норинов
Что является причиной, возбуждающей в человеке страсть к путешествиям? Наверное, у каждого есть своя версия ответа. У берегов Антарктиды у меня и моих коллег был научный интерес – у океанологов академический, у рыбаков прикладной. Но все одинаково любовались созвездием Южного креста, завораживающим полярным сиянием и грациозными айсбергами. Южный Ледовитый океан хоть и не является официальным географическим названием, но таковым определил его Фаддей Беллинсгаузен.
Евгений Норинов
Хождения к Южному Ледовитому океану
Посвящается двухсотлетию экспедиции русских мореплавателей Фаддей Фаддеевича Беллинсгаузена и Михаила Петровича Лазарева на шлюпах «Восток» и «Мирный» к Южному Ледовитому океану, в результате которой была открыта Антарктида.
Предисловие
Тяга к путешествиям. Что является причиной, возбуждающей в человеке эту страсть? Та же это причина, влекущая нашего современника в экзотические страны, на далёкие острова среди океанов и даже к берегам Антарктиды и на Северный полюс?
Возникающее ещё в раннем детстве любопытство, тяга к познанию окружающего мира, сначала непосредственно близкого, а потом и за пределы простой поездки на природу, пешего похода. С возрастом страсть к странствиям обостряется и даже для некоторых превращается в профессию: геологи отправляются на поиски полезных ископаемых, археологи ищут объяснений исторических событий, моряки осваивают торговые пути, не редко путешествия связаны с профессией журналиста, а рыбаки устремлялись в дальние моря за большими уловами. Христофор Колумб пошёл искать ближний путь в Индию, а открыл Америку – заразил своих современников страстью новых открытий.
Большинство великих путешествий и географических открытий приходится на XIX век. В следующем столетии посещение Марианской впадины и полёт на Луну вряд ли можно назвать путешествиями, хотя и связаны они были с огромным риском и являются величайшими достижениями. А кругосветные плавания в одиночку? Ведь эти смельчаки называют себя путешественниками. Обидно, что нас, идущих на юг более чем на 100 градусов по широте и становящихся вверх ногами, никто путешественниками не назовёт и не признает наших достижений. Всё стало просто и обыденно. Но мы-то помним, что это было не так.
Многое с годами стёрлось в памяти, но сохранились документы в форме дневников и фотографий. К сожалению, многочисленные слайды потускнели и запылились, и лишь благодаря современным технологиям смогли быть хоть частично восстановленными. Более сорока лет назад, когда начинались наши первые экспедиции, мы ещё не владели цифрой, и только сейчас пользуемся этим чудом как кистью реставратора.
Все фотографии, восстановленные с цветных диапозитивов, за исключением немногих, взятых из Интернета, авторские. Дневниковые записи, собственно говоря, составляющие основу повествования, приводятся в оригинале.
И о тех, кому посвящается книга – Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен и Михаил Петрович Лазарев. Считается, что только три географических открытия удостаиваются чести называться мировыми. Это открытие трёх континентов – Америки, Австралии и Антарктиды. Поэтому среди имён великих мореплавателей четыре достойны быть названы первыми, и среди них наши герои-соотечественники.
Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен родился 9 сентября 1778 года. Настоящее имя великого мореплавателя – Фабиан Готтлиб Таддеус фон Беллинсгаузен. Отец принадлежал к аристократическому роду балтийских немцев Беллинсгаузенов и воспитывал мальчика без жены – мать Фабиана умерла во время родов. Детство, проведенное в месте, со всех сторон окруженном морем, наложило свой отпечаток – о службе на флоте Беллинсгаузен грезил, еще будучи ребенком.
После смерти отца в 1789 году мальчика отправили учиться в Морской кадетский корпус Кронштадта, где его «русифицировали» до Фаддея Фаддеевича. В 1795 году Беллинсгаузен стал гардемарином. Через год после этого юноша вышел в первое в биографии плавание – в Англию. Когда учеба подошла к концу, Фаддей был произведен в мичманы, а в 1799 году Беллинсгаузена отправили служить в Ревельскую эскадру, под парусами судов которой моряк ходил в плавания до 1803 года.
В 1803 году Беллинсгаузен был рекомендован И.Ф. Крузенштерну в команду первого в истории России кругосветного плавания, за участие в котором молодой моряк был удостоен весьма хвалебных отзывов начальника экспедиции. В 1806 году Фаддей Фаддеевич в ранге капитан-лейтенанта командовал фрегатом Балтийского флота, участвовал в русско-шведской войне. В 1811 году молодому офицеру поручили командовать гребной флотилией в Риге, а еще через год перевели управлять фрегатом «Минерва» в Черное море, во время службы на котором он стал капитаном II ранга. Походы по Черному морю Беллинсгаузен сопровождал тщательной картографической работой и исправил множество ошибок своих предшественников.
В 1819 году в России было принято решение о снаряжении экспедиции с целью обнаружения Южного материка. Для экспедиции подготовили два шлюпа – «Восток» и «Мирный». Ф.Ф. Беллинсгаузен был утверждён командиром «Востока» за месяц до отплытия. Всей работой по подготовке путешествия занимался Михаил Петрович Лазарев (https://24smi.org/celebrity/74945-mikhail-lazarev.html), командир «Мирного». Шлюпы вышли в море из порта в Кронштадте в середине лета 1819 года. К ноябрю суда достигли острова Южная Георгия, где Беллинсгаузен открыл архипелаг Траверсе.
Почти через полгода с начала плавания, 28 января 1820 г., на следующий день после пересечения Южного полярного круга, экспедиция достигла материка в координатах 69° 21' 28" южной широты и 2° 14' 50" западной долготы – берегов гипотетического Шестого континента, существование которого к этому моменту не было доказано. Это была Антарктида!
2 февраля участники экспедиции снова увидели берег, а 16 и 17 февраля смогли даже вплотную подойти к нему и нанести на карты береговую линию.
Однако наступала антарктическая зима. Условия для плавания в этих водах стали практически невыносимыми. Помимо холода и бурь, шлюпы рисковали оказаться в ледяном плену или быть раздавлены льдами.
Поэтому 5 марта 1820 года Беллинсгаузен дал приказ отплыть от открытой земли в сторону Австралии.
В ходе исследований, проведённых в 1820—1821 годах, экспедиция Беллинсгаузена полностью обошла южный материк.
Благодаря экспедиции были обнаружены 29 ранее не известных островов. Участники плавания собрали обширные этнографические коллекции и сделали подробные зарисовки Антарктиды и ее животного мира. Сам Фаддей Фаддеевич рассматривал экспедицию как служебный долг, дополнительно оказавшийся полезным и для науки.
После завершения плавания к Антарктиде Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен был произведен в чин капитана I ранга, затем стал капитан-командором. В 1826 году мореплаватель дослужился до чина контр-адмирала и в этом звании участвовал в Турецкой кампании 1828-1829 годов, отличившись при взятии Мессеврии и Инады. В 1843 году Беллинсгаузен стал адмиралом.
Михаил Петрович Лазарев родился в губернском городе Владимире в семье дворянина, сенатора Петра Гавриловича Лазарева, происходившего из дворян Арзамасского уезда Нижегородской губернии. Незадолго до смерти, в 1800 году отец определил троих сыновей – Андрея, Михаила, Алексея – в Морской кадетский корпус. В 1803 году Михаил в числе 30 лучших выпускников корпуса был отправлен в Великобританию, где служил военным на флоте до 1808 года для ознакомления с постановкой военно-морского дела в иностранных портах. В течение пяти лет находился в непрерывном плавании в Атлантическом океане и Средиземном море. 21 мая 1808 года произведён в мичманы и направлен на службу на Балтийский флот. Участвовал в Русско-шведской 1808—1809 гг. и Отечественной войне 1812 г. В 1813 году лейтенант Лазарев получил новое назначение – командовать фрегатом «Суворов», отправляющимся в кругосветное плавание, главным образом, для охраны Русской Америки.
В марте 1819 года Лазарев получил назначение командовать фрегатом «Мирный», которому предстояло отплыть к Южному полюсу в составе антарктической экспедиции. Лазарев принял на себя непосредственное руководство всеми подготовительными работами. За участие в Антарктической экспедиции Лазарев был произведён в капитаны 2-го ранга, минуя чин капитан-лейтенанта.
В то время как Лазарев находился в полярной экспедиции, обострилась обстановка в районе Русской Америки. Поэтому было решено направить к её берегам 36-пушечный фрегат «Крейсер» и шлюп «Ладога». Командование фрегатом возлагалось на Михаила Лазарева, а командование «Ладогой» – на его старшего брата Андрея. За образцовое выполнение задания Лазарев был произведён в капитаны 1-го ранга. Но капитан «Крейсера» настоял, чтобы награды получили не только он сам и его офицеры, но и все матросы его корабля, участники труднейшего похода.
27 февраля 1826 года М. П. Лазарев был назначен командиром 12-го флотского экипажа и строящегося в Архангельске 74-пушечного корабля «Азов». После окончания строительства, 5 августа – 19 сентября 1826 года, М. П. Лазарев руководил переходом отряда кораблей, в составе «Азова», «Иезекииля» и военного транспорта «Смирный», из Архангельска в Кронштадт.
10 июня – 6 октября 1827 года, командуя кораблём «Азов», совершил переход из Кронштадта на Средиземное море. Здесь, 8 октября 1827 года, являясь командиром «Азова», М. П. Лазарев принял участие в Наваринском сражении. Сражаясь с пятью турецкими кораблями, уничтожил их: он потопил два больших фрегата и один корвет, сжёг флагманский корабль под флагом Тагир-паши, вынудил выброситься на мель 80-пушечный линейный корабль, после чего зажёг и взорвал его. Кроме того, «Азов» под командованием Лазарева уничтожил флагманский корабль Мухаррем-бея. За участие в Наваринском сражении Лазарев был произведён в контр-адмиралы и награждён сразу тремя орденами (греческий – «Командорский крест ордена Спасителя», английский – Бани и французский – Святого Людовика, а его корабль «Азов» получил Георгиевский флаг.
В 1828—1829 годах руководил блокадой Дарданелл; в 1830 году вернулся в Кронштадт и командовал отрядом кораблей Балтийского флота.
В 1832 году Лазарев стал начальником штаба Черноморского флота. В феврале – июне 1833 года, командуя эскадрой, возглавил экспедицию русского флота в пролив Босфор, в результате которой был заключён Ункяр-Искелесийский договор. С 1833 – главный командир Черноморского флота и портов, военный губернатор Николаева и Севастополя. В том же году он был произведён в вице-адмиралы.
Часть I. С готовностью помочь академическим исследованиям в южном ледовитом океане
Такое название Антарктики употребил Фаддей Фаддеевич Беллинсгаузен в своём отчёте: «Двукратные изыскания в Южном Ледовитом океане и плавание вокруг света в продолжение 1819, 1820 и 1821 гг., совершённые на шлюпах «Восток» и «Мирный». Славу первооткрывателя Антарктиды командир «Востока» и формальный руководитель экспедиции разделил со своим другом и помощником, командиром «Мирного» Михаилом Петровичем Лазаревым.
У нашей же экспедиции цели были скромнее – новые данные о фауне глубоководного жёлоба Маккуори, разрезавшего дно Тихого океана между Антарктидой, Новой Зеландией и Австралией. Одним из основных организаторов экспедиции был Теодор Саулович Расс, известный советский ихтиолог. Его идея состояла в том, чтобы для сбора ихтиологического материала использовать так называемые распорные тралы или оттертралы, имеющие значительные габариты по сравнению с традиционно применявшимися тралами с жёстким каркасом. За помощью в реализации этой идеи Теодор Саулович обратился в ТИНРО, в лабораторию тралирующих орудий лова заблаговременно, чтобы было время тщательно подготовиться. Решить эту, в общем-то, не сложную, но необычную для рыбохозяйственной науки задачу поручили автору этих воспоминаний о далёком в человеческом измерении прошлом.
Насколько помню, энтузиазм был неподдельный. Дело в том, что предоставлялась возможность проверить трал с квадратной ячеёй в реальных условиях, причём, довольно-таки сложных. Эта тема занимала меня, если можно так сказать, как хобби, потому что не входила в научную тематику лаборатории. Но в данном случае она была как раз кстати, поскольку траления на больших глубинах требовали от орудия лова наименьшего сопротивления, что обеспечивалось сетной оболочкой с квадратной структурой.
Лето 1974 г. было посвящено моделированию донного трала с квадратной ячеёй, которое включало в себя и его проверку в натурных условиях. В процессе выполнения работ по основной тематике лаборатории экспериментальный трал достойно выполнял возложенную на него функцию буксируемого орудия лова и, несмотря на довольно-таки скромные размеры, приносил приличные уловы, достаточные, чтобы обеспечить ужин нашему коллективу из пяти человек, живущих в полевых условиях на острове Рейнеке. В сетной мешок попадала крупная камбала, гребешок, морские ежи, креветка и другая живность, обитавшая на полигоне в бухте Пограничной соседнего острова Попова. Образцы пойманных морских организмов были отправлены в Москву доктору Рассу, чтобы он мог убедиться в улавливающих способностях заказанного им орудия лова.
В следующем году разработанные нами тралы были изготовлены на фабрике орудий лова города Находка и доставлены на НИС «Дмитрий Менделеев», готовившийся к экспедиции в Южный Ледовитый океан.
На 50-летнем юбилее ТИНРО летом 1975 г., куда известный советский учёный был приглашён как бывший сотрудник института, активно участвующий в его создании и становлении, нам удалось встретиться и пообщаться с Теодором Сауловичем лично. Он поблагодарил нас за работу и пожелал удачи в предстоящей экспедиции. К сожалению, ему самому по состоянию здоровья не суждено было участвовать в созданном им проекте. А вот его коллеге и, судя по всему, хорошему приятелю Анатолию Петровичу Андрияшеву врачи всё-таки разрешили выйти в море, несмотря на уже преклонный возраст. Член-корреспондент АН СССР, сотрудник ЗИНа А.П. Андрияшев на «Менделееве» возглавил ихтиологический отряд, к которому была приписана и наша небольшая траловая бригада.
Как автор одной из модификаций научного разноглубинного трала (РТАК-3) Анатолий Петрович был нашим коллегой и с надеждой ожидал результатов применения нового варианта в арсенале средств лова водных биологических объектов.
А.П. Андрияшев был самым почитаемым в научном сообществе экспедиции, основоположник отечественных биологических исследований в Южном океане, участник Первой советской антарктической экспедиции в 1955 году, автор огромного количества публикаций по антарктической тематике, в том числе двух монографий по рыбам Антарктики, опубликованных в 1964 и 1986 годах. Им описаны 8 новых родов и 57 видов, многие из которых впервые обнаружены в Антарктике. В предстоящей третьей экспедиции к Южному океану Анатолий Петрович надеялся пополнить список своих открытий.
6.12.75. Японское море.
Вчера в 14.10 начался мой 5-ый рейс. Рейс несколько необычен для нас, потому что выполняется по чисто научной программе на НИС «Дмитрий Менделеев» ИО АН СССР. Наша программа не является целью рейса, и от её выполнения лишь косвенно будет зависеть успех экспедиции в целом.
К сожалению экспедиция началась с нашей оплошности по причине местного разгильдяйства, характерного для судов ТУРНИФ, как правило, отходящих в рейс с задержкой на сутки, а то и более. Мы с моим начальником Рыкуновым Э.М. по привычке не спеша прибыли на борт «Менделеева» с опозданием, когда на борту уже находились Власти, оформлявшие отход судна в рейс. Начинать с серьёзного замечания от руководства экспедицией, безусловно заслуженного, было весьма неприятно. Ещё один наш товарищ, откомандированный из ТУРНИФ для помощи траловой бригаде, видимо по той же причине, так и не появился до отхода.
НИС «Дмитрий Менделеев», принадлежавший ИО имени П.П. Ширшова АН СССР и РАН
Первые дни рейса, в первую очередь, ознаменовались стремительным переходом из зимы в лето, минуя весну. Возможно, она проявляла себя ночью, но мы в это время крепко спали, убаюканные ещё непривычным покачиванием. Днём же народ стремился на палубу, где тепло южных широт приятно согревало северянина. Вскоре появились и загорающие, расположившиеся на просторной площадке верхнего мостика. В подготовительный период не все одинаково загружены работой, у кого-то свободного времени было больше, у кого-то меньше, но все использовали его в первые дни для знакомства и общения в не принуждённой дружеской и, как принято в этом случае говорить, неформальной обстановке. Постепенно кружки общения ограничивались по профессиональному признаку, то есть внутри отрядов. Мне посчастливилось быть принятым в двух коллективчиках, в ихтиологическом отряде, к которому официально принадлежал, и в биохимическом, сотрудники которого не менее чем ихтиологи, были заинтересованы в результатах наших тралений на глубине. Биохимики даже выделили мне одно из своих помещений, правда, небольшое, но отдельное. Вместо стула в своём кабинете, по началу, мне пришлось использовать большущий сундук, в котором хранился спирт, предназначенный для фиксации печени и мозга глубоководных рыб.
Основное же наше рабочее место, как и положено траловой бригаде, располагалось на открытой палубе в кормовой части судна. Место было просторное, по бортам продолжавшееся верандами с выходом на бак. Для меня это была ещё и беговая дорожка, замкнутая по кругу, без каких-либо препятствий, очень удобная для разминки по утрам. Здесь же располагались различные приспособления и устройства, выстрелы, блоки, лебёдки, которыми пользовались океанологи практически всех специализаций: гидрологи, гидрохимики, гидробиологи, геологи и другие. Не пользовался нашей общей палубой только картограф доктор Живаго. У него было своё помещение со множеством эхолотов и других необходимых приборов для зондирования океана до самого дна на любой глубине.
Не заставил себя долго ждать и первый шторм. Нельзя сказать, что великий, но волны разгулялись не на шутку. Не опытные ещё обитатели нижней палубы оставили открытым иллюминатор, в который с очередным валом нагрянула стихия, испортив в каюте всё, что могла испортить солёная морская вода. В ответ на такого рода предупреждение по судну объявили о необходимости задраить иллюминаторы на всех палубах (на всякий случай). Мы со Стасом, моим соседом по каюте, жили не на самой нижней палубе, но иллюминатор задраили даже на броняжку, которую не открывали аж до самого Владивостока.
8.12.75 Тихий океан.
Первые работы с тралом намечено провести через девять дней с начала рейса, т.е. где-то числа 14 декабря. Это будет пробное траление. Основная же работа начнётся после захода в Сидней.
Надежды на наш трал у биологов огромные. Ажиотаж вокруг предстоящих тралений на больших глубинах распорным тралом необыкновенный. Это можно сказать без преувеличения.
Необходимо разъяснить термин «распорный трал». Это большой сетной мешок, размеры которого в ширину достигают нескольких десятков метров, а в высоту – до одного десятка. Это габариты донных тралов, и зависят они от типа рыболовного судна, от его мощности, а также от условий лова. Вертикальное раскрытие такого мешка под водой на малой глубине обеспечивают кухтыли (или поплавки), закреплённые на верхней подборе, а на нижней – в самом простом варианте обычные металлические цепи. На глубинах более 1000 м на верхней подборе устанавливают специальное гидродинамическое подъёмное устройство, поскольку кухтыли, даже изготовленные из высокопрочного сплава, не выдерживают большого давления и разрушаются. В ширину трал раскрыть значительно сложнее. Для этого в современном рыболовстве используют так называемые доски. В начальный период появления распорных тралов так оно и было, из нескольких досок сколачивали нехитрое плоское устройства, похожее на двери. Это устройство оснащали тяжёлым килем, креплениями для тросовой оснастки (ваера, который идёт к судну, и кабели, которые идут к крыльям трала). С развитием техники от древесины отказались в пользу металла или прочной пластмассы, или их сочетания. Таким образом, современные тралы любых размеров раскрываются по горизонтали гидродинамическими распорными устройствами (досками) с различной формой и качественными достоинствами, т.е. с различными гидродинамическими характеристиками.
Разноглубинные (пелагические) тралы, которые буксируются в толще воды, по сравнению с донными имеют на порядок большие габариты, однако раскрываются под водой теме же гидродинамическими подъёмными и распорными устройствами с соответствующими размерами, а иногда и с конструктивными отличиями. Пелагическими тралами добывается основная масса уловов в мире. Минтай, сельдь, сардины, скумбрия, ставрида и даже тунцы составляют уловы разноглубинных тралов. Как правило, они одновидовые. Сочетания видов в уловах пелагических тралов редки. Уловы донных тралов богаты разнообразием, особенно в южных широтах. Здесь может быть множество разных рыб, моллюсков, ракообразных, иглокожих, а на малых глубинах попадают и водоросли. Поэтому ихтиологи и гидробиологи, сотрудники прикладных рыбохозяйственных институтов, работающие на научно-исследовательских и научно-поисковых судах соответствующих специализированных флотов, предпочитают использовать для своих научных и учётных съёмок именно донные распорные тралы.
11.12.75. Тихий океан.
Рейс набирает мили, часы, сутки. Полным ходом идут подготовительные работы. Уже кое-что сделано: вооружены тралы, рассчитаны системы для каждого, набирается тросовая оснастка, устанавливаются ваерные блоки там, где их недостаёт.
Отношение команды к нашим действиям пока благосклонное, почти всё выполняется без звука, лишь изредка поскрипывает старпом. И это вполне естественно. Только плохой старпом может спокойно смотреть на то, как из его белоснежного лайнера делают рыболовный траулер и при том кустарными методами. Иногда случается услышать и скептические реплики. И это тоже вполне естественно, потому что мы и сами не совсем уверены в успехе. На это есть серьёзные объективные причины, независящие от нашей воли, знаний и опыта.
Приближается день испытания тралов. Ждём его с нетерпением и тревогой или, скорее, с волнением.
С тревогой ждём праздника Нептуна (день пересечения экватора). Чем ближе экватор, тем больше разгорается страстей вокруг, для нас «ужасного» праздника, тем сильнее палит Солнце. Кое-кто уже успел поджариться, не дождавшись, когда черти сунут его в котёл или посадят на нептунью сковороду. «Нехристям» чистилища не миновать. Каждому из нас предстоит побывать в грязных лапах коварных чертей – пережить эти неприятные минуты издевательства над свободной личностью.
Это традиционный праздник для российского флота, берущий своё начало с давних времён первых кругосветных плаваний Крузенштерна, Коцебу, Головнина, Беллинсгаузена и других знаменитых русских мореплавателей. Он проводится в день пересечения экватора на всех судах, идущих с севера на юг, главным образом, для совершения обряда «крещения» над теми членами экипажа, которые пересекают эту условную линию первый раз. Сей обряд закрепляется Грамотой с печатью Нептуна.
Празднику предшествует тщательная подготовка с написанием сценария, выбором самого матёрого члена экипажа на роль Нептуна, формированием свиты, нескольких чертей, пирата и других морских хулиганов. Виночерпий с красным носом – обязательный атрибут праздника.
После объявления по судну о пересечении экватора с оглашением даты, времени и координат места события на борт подымается Нептун со своей свитой. Хозяина морей и океанов встречает и приветствует капитан с буфетчицей. Капитан в парадном мундире, спутница его разнаряженная подносит дорогому гостю традиционную чарку водки, хлеб-соль и любимый царём русский солёный огурец. Нептун произносит речь, желает спокойного и успешного продолжения рейса, обещает не чинить препятствий на пути экспедиции к цели, просит не загрязнять море и щадить его обитателей.
Обряд начинается с чистилища, затем чумазого бедолагу окунают в купель и в заключении угощают вином. Весь процесс сопровождается нравоучениями о поведении на море, необходимости соблюдать его законы, о пагубности загрязнения колыбели живой природы, гуманном отношении к его обитателям, а также о вреде чрезмерного пьянства и выпивки вообще во время купания в естественных водоёмах. Приведу пример реального события в день пересечения экватора на фрегате «Память Азова», на котором цесаревич Николай Александрович путешествовал на восток в 1890/91 годах, описанного его непосредственным участником Э.Э Ухтомским. «Переход фрегатов до Явы (440 миль от Сингапура на юг) длился около двух суток и ознаменован только обычным для моряков празднованием пересечения экватора. Для Нептуна смастерили колесницу, самого «бога морей» облекли в мачалу и временно спрятали за борт, кое-как разодели нескольких матросиков в арапа, чудища из глубины океана. Нептунову свиту… Под вечер, когда наступила минута непосредственной близости к воображаемой линии, их высочества, офицеры и команда пошли к баку встречать поднимающихся им навстречу (точно из воды) диковинных гостей. Немедленно началось крещение новичков окатыванием из пожарных кишок и купанием в особо приготовленном чане. Палуба вскоре залита была струями на всех без исключения направляемой влаги. При общем веселье она не щадила никого, в том числе и опытных моряков, уже пересекавших экватор. Нижние чины тщательно разыскивали тех из своих, кто хотел спрятаться, и усиленно окунали таких в большую кадку. Брызги, хохот, шум от беготни наполняли воздух».
15.12.75.
В 13-й день декабря на борт нашего «лайнера» явился Нептун со своей свитой и сотворил обряд по старому морскому обычаю над обитателями судна, впервые пересекающими экватор. Меня первого пропустили через чистилище как предводителя крестного шествия нехристей. Черти оказались неграмотными и не испугались даже креста. Кое-кто из манифестантов очутился в купели вне очереди, а мне «повезло» больше всех – внеочередное посещение чистилища не зачлось, и я попал в эту грязную трубу вторично, в порядке общей очереди.
Большое количество зрителей, разумеется, из числа уже посетивших южное полушарие, с интересом наблюдало за ходом крещения, фиксируя всё происходящее на фото- и киноплёнку. Мне же удалось отснять лишь один ролик, потому что взяться за кинокамеру я смог только после применения мочалки и хозяйственного мыла.
Вечером праздник продолжали в лаборатории биохимиков в узком кругу вновь окрещённых, потому настроение у всей компании было одинаково приподнято.
Наказ виночерпия воздерживаться от пьянства
Страх, накануне будораживший нас, с завершением обряда «крещения» прошёл. Пугали нас, конечно же, только для того, чтобы подогреть градус загадочности праздника. А организованное заранее выступление не крещённых, ряженных и с большим чёрным крестом, нести который во главе колонны доверили мне, не входило в сценарий обряда, стало неожиданным для царя и свиты, и добавило весёлости и настроения свидетелям происходящего «безобразия». После внеочередной бани, специально организованной на судне по случаю возможных обрядовых злоупотреблений, теперь уже состоявшихся морепроходцев промыли изнутри чистейшей жидкостью, укрепив единство в наших маленьких коллективчиках.
Появились привычки и традиции, например, утренние пробежки по кругу рабочей палубы 5 км, затем утренний кофе, который Эдик Светайло готовил нам на двоих, а другие биохимики предпочитали подольше поспать. Кофе Эдик варил очень вкусный, смешивая «кению» и «арабику», о существовании которых мне до той поры не было известно. Москвичи же знали в этом толк, в отличие от нас провинциалов, довольствовавшихся молотым в красных или зелёных пачках с чашкой. Настоящие гурманы, наши земляки, интеллигенты старой закалки где-то доставали зёрна, а нам иногда доставалось вдыхать аромат этого божественного напитка.
18.12.75.
Вчера был знаменательный день на пароходе. Во-первых, день рождения «Дм. Менделеева» – судна. Во-вторых, поставили первый трал. Первый в рейсе, первый на «Дм. Менделееве». Юбилей был достойно ознаменован. Свой восьмой год судно начало с приставки – траулер. Теперь НИСТ «Дм. Менделеев» сможет более продуктивно работать на благо науке.
Правда, первое методическое траление нашим пелагическим зеркальным тралом несколько разочаровало многочисленную толпу учёных, жаждущих потерзать живое, поднятое с морских глубин. На этот раз в кутке оказалось лишь несколько экземпляров рыбоподобных существ. Но, несмотря на свою малочисленность, рыбёшки не остались без внимания. Ползая на коленях, ихтиологи осмотрели чуть ли не каждую ячейку трала и выбрали из него всё, вплоть до минимально заметной невооружённым глазом живой клетки.
В общем-то, никто из нас на улов и не надеялся. Необходимо было лишь испытать схему и показать людям, что к чему. Приличная рыба могла попасть в трал только случайно. Но этой случайности, к сожалению, не произошло, и мне было очень жалко, что люди, с надеждой наблюдавшие за всем процессом траления, в конце концов, разошлись разочарованные. Я невольно чувствовал себя виноватым перед ними, ведь многие биологи пошли в этот рейс с верой в успех наших работ, с надеждой заполучить живой материал во много большем количестве и разнообразии, чем в предыдущих экспедициях.
Как отмечалось выше, успех лова рыбы тралом зависит от его габаритов. Особенно это важно для разноглубинного (пелагического) лова, поскольку большинство пелагических рыб обладают сравнительно высокой скоростью движения в толще воды и реагируют на приближение опасности с приличного расстояния. Например, на промысле скумбрии и ставриды используют тралы с раскрытием устья сетного мешка до ста и более метров, а скорость его буксировки при этом не должна быть меньше 6 узлов (3 м/с). Это обстоятельство и стало причиной того, что в наш пелагический трал ничего, достойного внимания ихтиологов не попалось, даже несмотря на то, что его габариты значительно больше габаритов стандартного научного трала, так называемого РТАКа, которым биологи пользовались до сих пор. Кроме того, процесс разноглубинного лова достаточно сложный для того, чтобы, поставив наугад трал, рассчитывать на то, что в него кто-нибудь непременно попадёт. На реальном промысле любому тралению в пелагиале предшествует поиск скопления объекта лова, причём поиск ведётся не на любом случайном пространстве, а в районе, где вероятность обитания данного объекта лова достаточно велика. Определяется эта вероятность предварительной разведкой или промысловой обстановкой в районе работы добывающего флота. Когда скопление обнаружено, на ленте самописца гидроакустической станции (эхолота) определяется горизонт его положения в толще воды (верхние и нижние границы). И только после этого судно ложится на обратный курс, ставится трал и выводится в горизонт обнаруженного скопления рыбы, то есть осуществляется прицельное траление. В наш трал могли попасть одиночные кальмары или светящиеся анчоусы, которых в океане огромное количество, но они редко создают скопления и находятся в толще воды в разреженном состоянии, то есть вероятность их встречи с орудием лова не велика.
Обитатели морского дна менее подвижны и пространство их манёвра при приближении опасности ограничено. Поэтому габариты донного трала значительно уступают размерам пелагического. Причём вертикальное раскрытие его на много меньше горизонтального и иногда не превышает нескольких метров. Несмотря на свои сравнительно небольшие размеры донные тралы редко приходят пустыми, если, конечно, не встречают на своём пути больших камней, кораллов и других серьёзных препятствий, способных повредить сетное полотно и остропку. Но и здесь есть свои противоречия. Если дно абсолютно ровное, илистое или песчаное, без каких-либо неровностей, то обитаемость его живыми организмами весьма ограничена. Совсем другое дело, если грунт, на языке рыбаков, «тяжёлый». Щели, бугорки, камни, нагромождение сидячих животных – это благодатная среда для бентоса и донной ихтиофауны. Для того чтобы трал здесь оставался целым, а уловы были богатыми применяются специальные защитные устройства (грунтропы), приборы, контролирующие состояние и характер грунта, и не мало важную роль, конечно, имеет искусство рыбака, того, кто управляет судном и тралом.
К сожалению, «Дмитрий Менделеев» не имел ни того, ни другого, ни третьего. Поэтому как бы ни был хорош пароход, его капитан и руководящий состав экспедиции, мы были обречены либо на пустой мешок, либо трал вдребезги. Оставалось надеяться на благоприятное стечение обстоятельств, то есть, на удачу.
19.12.75. Коралловое море.
Состоялось совещание по результатам методической станции. Основное внимание отводилось нашему вопросу. Как и следовало ожидать, пробное траление оставило плохое впечатление у руководства судна. Особенно категорично выступил капитан. Его заявление против кормового траления с использованием кустарного оборудования вполне обосновано. В данных условиях работы с тралом существует реальная возможность возникновения нежелательных ситуаций. В тоже время корма, пожалуй, самое удобное место для нас и, в общем-то, самое безопасное для судна. Бортовой вариант, оговоренный Рассом в «Тех. задании» и поддержанный капитаном, намного сложнее и говорить о нём можно будет только после проведения ещё одного методического траления и предварительной подготовки.
Большинство представителей научного коллектива стояли за трал. Мнения сторон сошлись на необходимости ещё раз взвесить все «за» и «против» в «узком кругу», создать комиссию, которая бы оценила все возможности, и только потом вынести окончательное решение. Судя по настроению верхов, нам дадут шанс тральнуть по дну. От результата донного траления будет зависеть многое. Во всяком случае неудача не оставит ни каких надежд, лишив нас поддержки заинтересованных лиц.
Сегодня в 20.10 пересекли тропик Козерога. В полдень Солнце стояло почти в зените (87 гр. к горизонту). Приближаемся к Сиднею.
Конечно, проблему постановки и выборки трала, имеющего большие габариты, да ещё с траловыми досками нужно было обсуждать ещё на берегу. Возможно, инициатива должна была исходить от нас, но мы никогда не сталкивались с такой проблемой, поскольку наши суда оборудованы всем необходимым для работы с тралами практически любых габаритов. Представители же Института океанологии, привыкшие работать с маленькими орудиями лова, считали, что бортовой вариант универсален и обсуждать другие варианты нет необходимости. При подготовке судна к рейсу вопросов к нам со стороны экипажа не возникало, несмотря на то, что мы грузили на «Менделеев» огромное количество тралового снаряжения, явно необычного для предыдущих рейсов. Сейчас вполне можно предположить, что оголись эта проблема заблаговременно на берегу, идея Т.С. Расса могла быть похоронена на вполне резонных основаниях. С началом рейса, когда пути назад уже не осталось, и за кормой были уже тысячи миль, в интересах науки нужно было рисковать. Капитан ещё колебался, надеясь на бортовой вариант, видимо оговоренный с представителями института за долго до начала рейса. Руководство экспедицией и заинтересованные учёные ратовали за реализацию программы без исключения её ключевого пункта, настаивать же было не корректно, поскольку вся ответственность ложилась на капитана. Мне, как дипломированному судоводителю и не мало времени до этого проработавшему в море на разных судах, осторожность капитана была вполне понятна. Как учёному же хотелось рискнуть, попробовать в надежде на то, что, в конце концов, будет найден компромисс.
21.12.75. Соломоново море.
Завтра утром первый заход. Будем гостями крупнейшего порта Австралии – Сиднея.
Сегодня состоялось заседание комиссии, на которой мы предложили новую схему траления с использованием кран-балок правого борта. Вариант «корма-борт» тщательно обсуждался и, в общем, был принят как оптимальный. Теперь от нас требуется официальная бумага с изложением наших соображений по технике осуществления траления по новой схеме, с обоснованием её оптимальности, максимальной безопасности и реальности исполнения. Последнее слово за капитаном.
Перед заходом в иностранный порт в нашем коллективе, естественно, все разговоры были о том, кто бывал в Сиднее, кто что-то читал или слышал рассказы об этом знаменитом городе. Выяснилось, что никто из нас в Сиднее не бывал. Мне так вообще предстояло впервые ступить на иностранную землю. А слышали или читали о знаменитой Opera House, об уникальном зоопарке с мишкой коала, что есть большой красивый мост – гордость жителей города, представительницы женской половины нашего коллектива, тщательно готовящиеся к путешествию с заходами в австралийские порты.
Вот что вспоминали о Сиднее участники 6-го рейса «Дмитрия Менделеева», побывавшие в австралийском порту почти за десять лет до нашего путешествия. «Город очень своеобразный, лишь в центре среди солидных старых зданий банков и магазинов есть несколько новых небоскрёбов, а остальная часть – одноэтажные коттеджи под черепичными крышами с маленькими садиками и цветниками». Они же более подробно о Коала-парке и зоопарке Таронга: «Трудно описать всю прелесть этих двух парков. Огромные вольеры с серыми кенгуру в Коала-парке. В вольеры можно свободно входить, гладить почти ручных кенгуру, фотографировать их, кормить жаренным картофелем. Но главный предмет восторга всех без исключения посетителей парка – «медвежата» коала. Этот небольшой зверёк живёт только в Австралии, так как питается листьями определённых видов эвкалиптов. Все повадки коала, его медленные повороты, внимательный взгляд очень своеобразны, грациозны и милы.
Таронга-парк действительно одно из чудес света. На огромной территории склона, обращённого к бухте, можно увидеть всех животных Австралии. Здесь все виды кенгуру – древесные, скальные и типичные серые крупные кенгуру, ехидны, вомбаты, много жирафов, гориллы, целые кварталы птиц.
В 1967 году правительство штата Новый Южный Уэльс дало парку значительную субсидию для усиления работы со школьниками, развития научных исследований и сохранения диких животных от истребления. Школьники проходят в зоопарке курс обучения по зоогеографии и охране природы. Сиднейских детей здесь учат любить природу и животных».
22.12.75. Порт Сидней.
От избытка впечатлений немного побаливает голова. Шесть с половиной часов, проведённых в мире, о котором только слышал или видел чужими глазами, утомили. Впечатления хаотично роятся в голове, и изложить их на бумаге просто невозможно. Жаль, что разрешают ходить в город только до 20 часов. Неплохо было бы взглянуть на этот мир вечером, когда солнечный свет заменяют огни реклам и людям уже некуда спешить.
Современный Сидней ночью
Конечно же перед заходом в Сидней с экипажем и научным составом экспедиции первый помощник и капитан провели серьёзную беседу о режиме пребывания советского моряка в иностранном порту. Подробнейшим образом рассказали о сроках пребывания в увольнении, о местах не желательных для посещения, о покупках, об употреблении алкоголя, об общении с гражданами данной страны, об отношении к возможным провокациям и ещё о многом другом. Бдительность должна была быть на высоте, кроме того, находиться в увольнении можно было только в составе группы не менее, чем из трёх человек. Старшим группы назначался партийный человек с опытом пребывания за границей. По мнению бывалых в 16-м рейсе на «Менделееве» режим был сильно ужесточён, якобы, в связи с тем, что в предыдущем рейсе в одном из иностранных портов с судна сбежал молодой научный сотрудник. Причиной столь крутого поступка, опять же якобы, была американка, входившая в научную группу, и, конечно же, сотрудница ЦРУ. Нам оставалось только сожалеть, лишившись возможности бродить по вечернему городу, заглядывать в развлекательные заведения, знакомиться с местными красавицами, ходить в гости. Рассказывали, что до инцидента с побегом на академических судах разрешали даже отлучаться на время стоянки со знакомыми из местных и уезжать в их сопровождении за город.
Для нас, впервые оказавшихся за границей, достаточно было и того, что разрешали. Белоснежный «Менделеев», наверное, в знак признания советской науки причалили буквально под самым мостом Harbor Bridge в центре города, откуда до другой знаменитости Opera House было рукой подать. Конечно же мы в первую очередь поспешили рассмотреть поближе уникальное сооружение. В то время, насколько мне память не изменяет, в Австралии гастролировала шведская группа АВВА, и концерты, видимо, давались и днём, поскольку, с опаской проникнув в фойе театра, мы обнаружили большое количество посетителей. От шика нарядов и блеска украшений рябило в глазах. Такое можно было увидеть только в кино. Во всяком случае, мне не до не после видеть такое богатство наяву не приходилось. Почувствовав себя очень неловко в этой сказке, мы поспешили на свежий воздух поближе к реальности.
Уже позднее удалось уточнить, что Opera House сооружалась в Сиднее как аргумент в борьбе с Мельбурном за звание столицы Австралии. Мельбурн, в свою очередь, провёл летние Олимпийские игры, но ни тот, ни другой желаемого титула не добились. Говорили, что затраты на строительство Оперы обошлись Сиднею чуть ли на порядок больше, чем планировалось изначально по проекту.
Порт Сидней. На переднем плане Луна-парк. Справа знаменитый мост HarborBridge и наша стоянка
23.12.75. Порт Сидней.
Три часа совершали поездку по городу на экскурсионном автобусе. Смотрели на город с видовых точек, открытых площадок, из окон автобуса, проезжая по многочисленным улицам деловых и жилых районов. Смотрели, смотрели, смотрели …
Автобусная экскурсия по улицам Сиднея
Высотные здания немногочисленны и характерны лишь для делового центра города. Высота самого высокого сооружения 210 м. Центр резко отличается от жилых кварталов, застроенных одно- и двухэтажными коттеджами. Жилые районы и улицы различаются по категориям их населения: в одних живут привилегированные люди, в других – квалифицированные рабочие, в третьих – молодёжь. Коттеджи прилегают один к другому вдоль всей улицы, у каждого своя архитектура, но содержатся они в одинаковом порядке, чистоте и вкусовом оформлении. Зелёные и цветущиерастения придают этим районам особый колорит. Деловой и торговые районы менее озеленены, здесь присущи яркие краски
Заход в Сидней. Участники экспедиции (в центре А. Городницкий)
витрин и реклам. Один к другому теснятся магазины, магазинчики, мясные и овощные лавки, кафе, в угловых домах бары. Бросается в глаза обилие автомобилей, в основном легковых. Различных марок и расцветок они снуют по улицам, бесконечными рядами стоят вдоль тротуаров, толпятся у подъездов, мастерских и заправок. Общественного и грузового транспорта мало, как и двухколёсного. Поражает ассортимент товаров как промышленных, так и продовольственных. Но покупателей мало. По-видимому, к одной из причин этому можно отнести относительно высокие цены, особенно на продукты питания и одежду, составляющие основную потребность населения.
Центральный деловой район Сиднея
