скачать книгу бесплатно
Кива резко обернулась.
– Что, прости?
Джарен посмотрел на Тильду.
– Если эта женщина действительно Мятежная королева, то именно она повинна во всем, что творят мятежники. Во всех беспорядках в Эвалоне. – Он снова повернулся к Киве. – Из-за нее и ее приверженцев умирают люди. Много людей.
– Ты преувеличиваешь, – небрежно отозвалась Кива.
– Неправда, – стоял на своем Джарен. – Снаружи все изменилось, Кива. Мирные протесты переросли в настоящую бойню. Мятежники ходят по деревням, вербуют людей и убивают стражников, которые пытаются им помешать. Не говоря уж о том, сколько невинных ненароком пало от их руки. – Глядя ей в глаза, он закончил: – А ты пытаешься спасти их предводительницу.
Не дай ей умереть.
– Такая уж у меня работа, – будто оправдываясь сказала Кива, хотя сердце ей сковал лед.
– Она тебя чуть не покалечила. – Взгляд Джарена упал на ее горло, голос его охрип от беспокойства. – И, судя по всему, собиралась навредить куда сильнее. А что случилось бы, не поспей Наари вовремя?
Кива вспомнила расползающуюся темноту перед глазами, обжигающее удушье при попытках вдохнуть, панику от того, что никак не получается вырваться.
– Это все неважно. – Она отвернулась обратно к шкафу; ей пуще прежнего хотелось, чтобы Джарен ушел.
– Как ты можешь такое говорить? – вышел он из себя.
Кива наконец заметила маленькую баночку геля алоэ и, ликуя, потянулась за ней. Только тогда она вновь посмотрела на Джарена.
– Потому что это неважно. – Она махнула свободной рукой, обводя стены лазарета по кругу. – В этом месте одни сплошные убийцы, насильники и похитители, но я не могу считать их таковыми. Если они приходят ко мне с жалобой, я должна их осмотреть. Моя работа – не судить их, а лечить. – Кива перевела взгляд на Тильду. – Мятежная королева или нет, хочет она устроить переворот в королевстве или нет, пытается она меня убить или нет – все это неважно. Мне все равно придется ей помочь. Понимаешь?
Джарен долго и внимательно вглядывался ей в лицо, прежде чем громко выдохнуть и кивнуть.
– Понимаю. Но мне это не нравится.
– А я не говорила, будто мне это нравится, – заявила Кива. – Думаешь, хоть кому-нибудь по душе помогать мужчине, который порезал на части собственных детей, а затем под видом свинины продал их мясо в местную таверну?
У Джарена вытянулось лицо:
– Пожалуйста, скажи, что ты это только что придумала.
Кива большим пальцем указала на карантинную зону.
– Он сейчас лежит вот там и пытается выблевать собственные внутренние органы. И несмотря на то, что он сделал, я обязана изо всех сил не дать ему умереть. – Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза, а потом Кива продолжила: – Насколько я могу судить, ты сделал нечто похожее, и тебе я помогла без вопросов. – Она пихнула ему в руки банку. – До сих пор помогаю.
– Ручаюсь тебе, я никого из своей семьи не резал. – На лице Джарена читалось отвращение. – И вообще никого не резал, раз уж на то пошло.
– Вариантов от этого особенно не убавилось. – Кива отступила на шаг назад. – А теперь извини, мне надо успеть проверить, жив ли еще детский мясник. А знаешь, почему?
– Потому что это твоя работа.
– Схватываешь на лету, – ответила Кива, а потом пожелала Джарену спокойной ночи, быстрым почтительным кивком попрощалась с серьезной Наари и нырнула за карантинную дверь, как только из нее вышли Типп и Мот, между которыми мертвым грузом на носилках лежала Лику.
Очередная ночь в Залиндове, очередной мертвый заключенный.
Глава девятая
Олиша и Нергал как всегда опаздывали, но к полуночи они наконец добрались до лазарета, а значит, Киве можно было идти спать. Зевая, она дала им указания следить за пациентами на карантине, объяснила, почему Тильда в кандалах, и попросила послать за ней, если вдруг Мятежная королева очнется.
Содрогаясь от морозного зимнего воздуха, Кива брела к своему корпусу и наслаждалась покоем, царящем ночью на тюремном дворе. Если не считать лучей люминиевых фонарей со сторожевых башен, дорогу Киве освещал только лунный свет. Когда-то этот путь пугал ее. Сейчас она к нему уже привыкла и после очередного долгого дня находила умиротворение в отрешенной тишине. Но все же она ускорилась: хотелось поскорее в душ и в кровать, забыть за сном обо всех заботах.
Проскользнув в седьмой корпус, Кива тут же поспешила в душевую в дальнем конце этажа. На койках, мимо которых она проходила, храпели изнеможенные заключенные, и многие из них дрожали под тонкими одеялами.
Душевые пустовали, как и почти всегда, когда Кива приходила. Не мешкая, она быстро разделась и стиснула зубы в ожидании холодной воды. Судорожно выдохнула, когда кожу ужалило ледяной струей, но едва она зашла под душ, как кто-то сзади зажал ей рот рукой, схватил за волосы и яростно потащил наружу.
Скользя голыми ногами по известняковому полу, Кива закричала, но из-за чужой ладони крик вышел приглушенным; рука, вцепившаяся ей в волосы, переместилась на живот и сжала так сильно, что у Кивы вышибло воздух из легких.
– Заткнись, потаскушка лекарская, – прошипел ледяной голос ей в ухо. – Только попробуй еще раз закричать – мигом пожалеешь.
Кива замерла, узнав голос. В ту же секунду ее отпустили, и она отшатнулась от Кресты, главы тюремных мятежников.
– Нет-нет-нет, не так быстро. – Угроза в ее голосе заставила Киву остановиться. – Нам с тобой нужно поговорить.
Кива дрожала с ног до головы, причем не только из-за воды, но все равно выпрямила спину. Не смущаясь наготы, она уперла руки в бока и требовательно спросила:
– Что ты себе позволяешь?!
Креста откинула спутанные рыжие пряди за плечо, открывая татуировку в виде змеи, ползущей по левой стороне ее лица.
– Я же сказала: нам нужно поговорить.
Кива взвесила все за и против, но потом поняла, что выбора у нее нет. Креста работала на каменоломне и была одной из тех редких заключенных, кто прожил гораздо дольше, чем ожидалось. Ее посадили в Залиндов еще подростком, пять лет назад. Руки у нее были толщиной с Кивины бедра, а тело казалось одной сплошной мышцей; она выглядела как бык и вела себя соответствующе. Другие заключенные слишком уставали и старались лишний раз не лезть на рожон, но Креста упивалась чужими неприятностями, то и дело распуская слухи или развязывая драки. Почти все бунты за последние пять лет поднимала именно она, но каждый раз ей удавалось спихнуть вину на кого-нибудь другого. А еще Кресте хватало ума не попадаться на том, что она возглавляет залиндовских мятежников. Против нее у тюремщиков имелись только догадки – и ни одного доказательства.
Смотрителю Руку нужна информация. Если Кива изловчится, то может быть, Креста случайно выдаст какую-нибудь тайну, и тогда Кива докажет смотрителю, что она еще чего-то стоит.
– Поговорить о чем? – В помещении стоял холод, и Киву уже начинало трясти.
– Ради богов, оденься уже, – презрительно ухмыльнулась Креста. – Я не горю желанием любоваться… – она обвела рукой Киву и скривилась: – …вот этим всем.
Кива едва не высказала Кресте, что та могла бы схватить ее до душа или хотя бы после, но вовремя прикусила язык, чтобы не разозлить мятежницу. Если бы дело дошло до драки, Креста бы победила на раз-два.
Кива быстро оделась, пусть это и не принесло ей большого облегчения, и повернулась к Кресте. Но не успела она открыть рот и потребовать ответа, как та ее опередила.
– По тюрьме ходят слухи, что в Залиндов привезли Мятежную королеву, и что она больна.
Кива промолчала; ее даже не удивляло, что Креста в курсе. У главы мятежников шпионов было не меньше, чем у самого смотрителя.
– Хочу предложить тебе сделку, – продолжила Креста.
Кива никак не отреагировала, хотя, спору нет, сгорала от любопытства. Чего Креста хочет? И что такого она могла предложить Киве?
– Ты спасаешь Тильду Корентин, – заявила Креста. – Делаешь все, чтобы она дожила до тех пор, пока ее не спасут. А я в свою очередь не убиваю твоего любимого мальчишку. Который заикается еще. Кажется, Типп его зовут?
Кива почувствовала, как задыхается.
– Что? – прошептала она.
– Ты меня слышала. – Карие глаза Кресты сверкнули. – Спасешь Мятежную королеву – спасешь мальчика. Умрет она, умрет и он.
Не успела Кива успокоить поднявшуюся внутри панику, как люминиевый фонарь в душевых мигнул и погас, окутывая ее тьмой. Спустя несколько секунд он вернулся к жизни, но Креста уже исчезла.
* * *
– Одного не понимаю: почему она так уверена, что надо заключать с тобой сделку. – Смотритель Рук смотрел на Киву через стол, сцепив пальцы под подбородком.
После столкновения с Крестой Кива отправилась прямиком на южную стену и сообщила дежурившим стражникам, что ей надо поговорить со смотрителем. Несмотря на позднее время, Рук еще не спал, а работал, и его безупречный внешний вид резко контрастировал со взъерошенной, подавленной, дрожащей Кивой.
– Тебе и так было приказано вылечить Тильду Корентин к Ордалиям. Почему Креста считает, что этого недостаточно? – недоумевал Рук. Потом внезапно задумался: – Хотя, может быть, она не знает об испытаниях. Мы о них еще не объявляли, но я полагал, что слухи так или иначе уже разошлись. – На его губах заиграла довольная улыбка. – Похоже, мятежники далеко не так хорошо проинформированы.
– Что бы ей ни руководило, это сейчас неважно. – Кива сидела на краю стула, в животе комком набухало беспокойство. – Она угрожала жизни Типпа. Позвольте ему покинуть тюрьму.
Темные брови Рука взметнулись к волосам.
– Прошу прощения?
Киве стоило огромных усилий заговорить, несмотря на страх:
– Он в тюрьме только потому, что оказался вместе с матерью, когда ее поймали. Ему было всего восемь лет, совсем мальчишка еще. Да он и сейчас мальчишка! Он не заслуживает такой судьбы.
Кива тоже не заслуживала – а она была на год младше Типпа, когда ее посадили. Но лекарь уже давно отчаялась словами выбить себе освобождение из Залиндова.
Смотритель раздраженно ответил:
– Мы уже это обсуждали. Много раз. И мой ответ остается прежним – пока за стенами тюрьмы нет никого, кто согласился бы взять мальчика под опеку, он находится на попечении Залиндова. Мы отпустим его, как только кто-нибудь за ним приедет.
– Но он невиновен! – Кива наклонилась вперед, чуть не упав со стула. – А теперь Креста хочет использовать его против меня.
– Здесь многие невиновны, – небрежно отозвался Рук. – Делай свою работу, и тогда у Кресты не будет причин вредить мальчишке. Впервые мы с ней в чем-то сошлись. Подумать только!
Кива сомневалась, что когда-либо ненавидела смотрителя сильнее, чем сейчас.
Прикусив губу, она тихо призналась:
– Тильда очень плохо себя чувствует. Я не знаю, что с ней… и не знаю, смогу ли я ее спасти. А если не смогу…
– Буду с тобой предельно честен. – Рук откинулся на спинку плюшевого кресла и расслабился. – Лично мне плевать, выживет Мятежная королева или нет. Все эти испытания такая морока, что у меня от них скоро несварение начнется. Столько правил, столько приготовлений, еще и королевства каждый день присылают послания с советами и просьбами держать их в курсе. Слава богам, лично присутствовать будут только Валлентисы, хотя мне и с ними проблем до конца жизни хватит. – Рук поджал губы и продолжил: – И мне это все может сколь угодно не нравиться, однако мне приказали привести в исполнение приговор Тильды Корентин.
На его суровом лице читалось все, что он думает по поводу этого приказа, особенно учитывая, что последние годы он правил Залиндовом, почти ни перед кем не отчитываясь.
– А для этого мне она нужна живой, – продолжал Рук. – А значит, тебе нужно выполнить твою треклятую работу. – Лицо его помрачнело: – Если Тильда не доживет до первой Ордалии, под угрозой окажется не только жизнь Типпа. Понятно изъясняюсь?
Сердце Кивы глухо билось о грудную клетку. Она сглотнула и кивнула – ответить ей не хватало сил.
Лицо смотрителя Рука снова просветлело.
– Ты молодец, что пришла ко мне сегодня, Кива. Рад, что в прошлый раз ты меня услышала. Не бездельничай, и все будет прекрасно.
Кива снова кивнула, все еще не в состоянии выдавить и слова. Похвала смотрителя должна была успокоить ее, ведь она доказала ему свою нужность. Однако он не знал, что кое-что лекарь утаила.
Креста не просто приказала Киве спасти Тильде жизнь – она проговорилась, что Мятежная королева должна дожить до своего спасения. Спасения, о котором Кива не рискнула говорить Руку из страха, что он и ей помешает обрести свободу. Спасения, которое неизвестно еще когда придет.
Конечно, она собиралась исполнить приказ смотрителя и сделать все, чтобы Тильда дожила до первой Ордалии. Но вместе с тем… Как ей уберечь от смерти Мятежную королеву? Если Кива ничего не придумает, то жизнь Типпа оборвется. Ее жизнь оборвется.
Потому что, если она не справится, они все так или иначе погибнут – от руки ли Кресты или же от руки смотрителя.
Глава десятая
Четыре дня спустя температура Тильды спала.
Кива одновременно радовалась и беспокоилась. Радовалась, потому что, возможно, женщина все-таки выздоровеет от болезни, что до сих пор наводняла ее иммунную систему. Беспокоилась, потому что оставалось всего три дня до Ордалии воздухом и приезда наследного принца и принцессы.
Времени катастрофически не хватало.
Хотя Тильда перестала так обильно потеть, что приходилось каждый час менять простыни, и проводила в сознании все больше времени, Кива до сих пор не знала, от чего ее лечить. Женщина не могла – или не хотела – говорить, и никакие уговоры не помогали Киве пролить свет на ее болезнь. Иногда Тильда как будто пребывала в здравом уме, но спустя несколько минут могла с пеной на губах метаться в бреду, вырываться из пут и кричать так громко, что в лазарет сбегались надзиратели.
Кива не имела ни малейшего представления, что ей делать и как помочь женщине. Вдобавок ко всему она жутко устала: мало того, что прибавилось пациентов с кишечной инфекцией, так еще и другие заключенные зачастили в лазарет с проблемами, большая часть которых возникала от стычек с надзирателями.
Глубокими зимами, когда новых заключенных приезжало совсем мало, надзиратели начинали скучать и пускались во все тяжкие. Развлечение себе они находили в узницах, а иногда и узниках. За десять лет Кива привыкла, но ее все равно обжигало ненавистью каждый раз, когда запуганные женщины толпами приходили в лазарет за корой бесплодника, чтобы отсрочить менструацию. Из-за тяжелой работы и скудных рационов у большинства женщин-заключенных месячных и так обычно не бывало, но если кого-то эта участь обошла стороной… Никому в Залиндове не хотелось забеременеть. Такое, конечно же, случалось, и если женщина доживала до конца срока, то Кива помогала принять роды. Однако за последние десять лет еще ни одна мать с новорожденным не прожили долго.
Кива и сама предохранялась, однако она регулярно задерживалась в лазарете допоздна, да и ее, как верного доносчика смотрителя, надзиратели обычно предпочитали не трогать. Конечно, защиту ей это не гарантировало – взять хотя бы ту ночь несколько недель назад, когда за Киву вступилась Наари. Но даже такие случаи приходилось перетерпеть всего несколько раз в год, и надзиратели никогда не заходили слишком далеко – они понимали, что им еще, возможно, пригодится помощь лекаря. Для Кивы это было одновременно благословением и проклятием: благословением, потому что хоть что-то спасало ее от изнасилования, и проклятием, потому что она никак не могла защитить других. Иногда она специально оставалась спать в лазарете, чтобы не только скрыться с глаз неприкаянных надзирателей, но и помочь ночью нуждающимся.
В одну из таких ночей, ближе к утру, Киву разбудило тихое всхлипывание. Олишу с Нергалом она отослала, когда те пришли на смену, сказав, что хочет понаблюдать за карантинными пациентами. На самом же деле Наари предупредила Киву, чтобы та не ходила одна ночью до корпуса, а сопроводить лекаря надзирательница не могла.
Несколько часов после ее предупреждения Кива бесцельно бродила по лазарету. Гадала, поступила ли Наари так из женской солидарности или просто потому что она порядочный человек, пусть и служит в Залиндове. В любом случае Кива была ей благодарна. Отпустив Типпа пораньше и посоветовав ему не отходить далеко от Джарена, она легла спать на одну из коек, как только ее сморило.
Снова раздался тихий всхлип, и Кива заворочалась, силясь сбросить не желавший отпускать сон. Однако потом до нее дошло, что звук донесся со стороны койки Тильды и что это не неразборчивый стон, а слово, и тогда Кива села, свесила ноги с койки и подошла к женщине.
– Воды-ы-ы… Воды-ы-ы-ы.
Тильда натянула ремни и цепи, трясла головой из стороны в сторону, слепо оглядывая скудно освещенную комнату.
– Я здесь. – Кива ободряюще погладила ее по плечу. – Я принесу тебе воды.
Стук сердца гулом отдавался у нее в ушах, когда она кинулась за стаканом и погрузила его в ведро со свежей водой. Краем глаза Кива заметила, что в дверях стоит незнакомый ей вооруженный надзиратель, который с любопытством поглядывал на Тильду и наверняка внимательно прислушивался к их разговору.
Киве мигом стало неуютно от мысли, что мужчина наблюдал за ними, пока они обе спали, и, не глядя ему в глаза, она поспешила к пациентке. Бережно приподняв больной женщине голову, она поднесла стакан к ее губам.
Тильда пила так жадно, что вода потекла у нее по подбородку. Кива вытерла ей лицо, когда в стакане ничего не осталось.
– Спа-а-а… Спаси-и-иб…
– Пожалуйста. – Кива сглотнула ком в горле.
