скачать книгу бесплатно
– Что это? – от страха я присел, прикрыв голову обеими руками.
– Птеродактиль, – спокойно констатировал Лука, ничто не могло вывести его из равновесия, – А посмотри вон туда.
Я встал рядом с бесстрашным сверхчеловеком и посмотрел куда он указывал. Несколько нереально гигантских ящеров вытянув свои длиннющие шеи ели папоротник, а их огромный массивный хвост, словно геометрический луч, казалось, не имеет конца. Лука объяснил мне, что это диплодоки и они травоядны. Хотя их названия меня не особо волновали, я всё никак не мог прийти в себя от увиденного чуда. Несколько минут я неподвижно таращился на диплодоков. За это время над нами пролетели ещё пара птеродактилей. Но вот раздались тяжёлые шаги, я даже почувствовал, как от каждого шага трясётся земля под ногами. Я перестал дышать и, выпучив изумлённые глаза, смотрел в ту сторону откуда приближались шаги. Из-за деревьев выскочило огромное чудовище и, схватив кого-то гораздо меньших размеров, умчалось вдаль. По сравнению с меланхолично жующими листья диплодоками этот не казался таким уж большим, но всё равно был огромен. А как он был свиреп и проворен! Я даже не успел разглядеть его несчастную жертву. Острые, загнутые внутрь зубы несущегося на двух ногах чудовища вселяли первобытный ужас.
– А нам точно ничего не угрожает? – я с трудом выдавливал слова из пересохшего рта.
– Это очередная глупая шутка? Аллозавр не тронет нас, как и все остальные.
– Я конечно понимаю, что это какой-то фокус, просто иллюзия, но… – я зачерпнул немного воды из ручейка, что протекал рядышком – Смотри! Рука намокла, вода настоящая! – я протянул мокрую руку, демонстрируя чудеса иллюзии своему гиду, – Согласен, вы величайшие фокусники. Я впечатлён! Но может хватит уже на сегодня экскурсий?
Я резко развернулся в ту сторону откуда как мне казалось мы вошли в Юрский период. Но вместо двери я увидел метрах в пяти от себя длинного ящера из спины которого торчали здоровенные острые камни, а из хвоста острые шипы. Он лениво жевал траву, не обращая на нас никакого внимания.
– А вот и стегозавр. Прекрасен, не правда ли?
– Очень, – ответил я с сарказмом.
– Выключить голограмму, – скомандовал Лука.
В тот же миг всё исчезло, и мы остались стоять посреди пустой комнаты.
– Голограмма, конечно же! – наконец дошло до меня, – Но какая она правдоподобная!
– На Марсе нет животных, – как всегда спокойно и доходчиво объяснял Лука, – Это не эффективно и проблематично. Но каждый может завести себе абсолютно любого голографического питомца или приходить вот в такие зоопарки.
– Завораживает! – не скрывал я своего изумления и восхищения, – То есть как домашнего питомца можно завести голографическое животное?
– Да, но оно будет жить только в пределах голографической комнаты.
– Получается, можно завести себе даже ручного динозавра?
– Конечно, абсолютно любое животное, даже мифическое или созданное своим воображением.
– Ты говорил, что люди ставили иллюзорные развлечения на первый план, но вы достигли в этом компоненте просто невообразимого уровня!
– По-моему, это вполне логично. Твой разум никак не может принять один простой факт. Как бы это тебе объяснить помягче и в то же время доходчиво, – начал рассуждать Лука и умолк, видимо, подбирая нужные слова.
В это время мы вернулись в комнату с анимированными картинками на стенах. Здоровый рыжий орангутанг грыз то ли ветку, то ли кору дерева.
– Вот обезьяна! Ваш эволюционный предок, – картинка подсказала ему как лучше донести до меня мысль, – Ты же понимаешь, что ты и этот «лесной человек» это совершенно разные ступени эволюции. Ну вот и между нами примерно такая же разница.
– Ах, да! Я и позабыл, что я всего лишь канат между орангутангом и тобой.
– Сарказм и ирония здесь ни к чему. Это просто очевидный факт. Предлагаю сейчас поужинать, обсудить вопросы, которые у тебя наверняка за сегодня накопились.
На самом верхнем этаже здания столицы располагался красавец ресторан. Безусловно, это был самый роскошный, самый элегантный, самый богатый и самый люксовый ресторан из всех которые я когда-либо видел. Как я узнал позже, это был самый элитный ресторан в южном полушарии и носил гордое название «Белый король». Стены ресторана были стеклянные, чтобы посетители могли наслаждаться не только изысканными блюдами, но и великолепным видом на планету. А ещё это было единственное место на Марсе где мне удалось увидеть Марсианское небо, а не потолок. Для нас был забронирован столик. Едва мы заняли свои места, официанты-андроиды забегали как трудолюбивые муравьи, заставляя стол разными марсианскими яствами. Но я не обращал внимания на стол и разнообразие блюд, меня завораживала картина за окном. Планета и вправду казалась отсюда красной, даже небо было красновато-розового цвета. А вот вблизи Солнца оно переливалось от голубого до фиолетового, словно бы я смотрел на земной закат, но в точности наоборот.
– Столица – лучший город южного полушария, – в своей привычной властной, но в то же время спокойной манере заговорил Лука за столом, – Этот ресторан лучшее место в столице, здесь бывают только менахели. И то не все. А наш столик – это лучшее место в этом ресторане. Отсюда самый красивый вид из окна. Почти каждый день здесь ужинаю, наслаждаясь умиротворяющим видом из окна.
– Привилегия канцлера! – попытался я его подколоть, но канцлер никак не отреагировал.
Сейчас под лучами заходящего Солнца, он действительно был похож на сверхчеловека. Умный, сильный, властный, уверенный в себе… Но он совсем не казался мне счастливым. Может поэтому я до сих пор не воспринимал его как сверхчеловека.
– Посмотри в окно, – Лука мечтательно вглядывался вдаль, я последовал его примеру, – Видишь башню слева, чуть пониже нашей. Это второй город менахелей. На его крыше тоже расположен похожий ресторан, только называется он «Белая королева». Прямо перед нами один из городов-заводов. А вон внизу тянется бесконечная белая полоса. Это променад. Мы сейчас находимся на самой высокой башне в государстве. Прекрасное место!
– И название такое не скромное. «Белый король»! Мой друг Михаил назвал бы наверно «Король на белом коне», – воспоминания о лучшем друге и его любимой легендарной панк-группе заставили меня улыбнутся.
– Белые кони справа и слева от нас.
– В смысле? – не понял я сверхчеловеческого юмора.
– Я уже говорил, что поверхность Марса разделена на 64 условных квадрата. Как шахматная доска. Такая вот архитектурная задумка. Южное полушарие – это белые фигуры. Каждый город символизирует одну из шахматных фигур. Мы находимся в квадрате Е1 – место белого короля.
– А Северное государство, получается, точно такое же. Так сказать, чёрные фигуры.
– Да, вот так вот всё просто. Разумеется, это разделение весьма условно. Все квадраты разного размера и сверху это совсем не похоже на шахматную доску. Да и города не выстроены точно в ряд как фигуры на доске. Это вполне логично, места под города выбирались исходя из оптимального расчёта. А вот формы городов действительно напоминают шахматные фигуры.
Так в любезной непринуждённой беседе проходил наш ужин. Хотя, говоря по правде, в основном мы молчали, любуясь из окна видом ночного Марса. Желудок переваривал пищу, а ум информацию, полученную за сегодняшний весьма насыщенный день.
– Да, здорово у вас тут, – нарушил я затянувшееся молчание уже доедая десерт, – Сверхскоростные поезда, голограммы, искусственный интеллект, вживлённые телефоны, виртуальное кино… Всё о чём только могли мечтать наши фантасты. Роботов трахаете! Это тоже, наверно, в какой-то степени показатель прогресса. Всё это очень интересно, но, видимо, даже сверхчеловек не лишен пороков.
– О каких пороках ты говоришь? – Лука продолжал смотреть в пустоту ночи, попивая чай.
– Взять к примеру этот ресторан. Почему четаки не могут здесь поужинать? – я решил больше не поднимать вопрос их половой жизни и обратил внимание на другое.
– Это низшая раса, им не место среди менахелей, – холодно отвечал канцлер.
– Получается это ваши рабы. Вы клонируете себе рабов и при этом считаете себя высокоразвитой расой.
– На Марсе нет рабов. Каждый брюти, каждый четака, каждый менахель и даже андроид прекрасно понимают своё предназначение в жизни с самого своего появления на этот свет. Мы не тратим пол жизни на поиски себя, не впадаем из-за этого в депрессию. Все граждане нашего общества довольствуются своим положением и все счастливы.
– Они довольны своим положением лишь потому, что вы их так запрограммировали ещё до их рождения.
– В этом и заключается суть порядка. Если каждый захочет быть канцлером, то кто же тогда будет работать на заводах? В отличие от вашей демократии, где каждый занят не своим делом, у нас все на своих местах. Врач занят медициной, инженер технологиями, а канцлер управлением страной. У нас самое справедливое общество! Каждый получает работу, соответствующую его квалификации и способностям. Каждый задействован там, где может принести максимум пользы.
– И как вы это определяете?
– Мы не определяем, а делаем. Например, мы знаем, что через пять лет нам потребуется 200 шахтёров. Мы просто берём и выводим чуть более двухсот шахтёров, учитывая процент брака и повреждённых.
– То есть вы зомбируете клонов быть шахтёрами. У них даже нет выбора!
– Зато у вас был выбор, и все знают к чему это привело. Полное вымирание вида и непригодность планеты для жизни. Правом выбора должны обладать только те, кто может предвидеть последствия своего выбора. Опасно предоставлять выбор неразумным существам. И даже иллюзия выбора, как это было в вашем обществе, не может обеспечить стабильность на длительное время. Мы учли ошибки людей.
– По сути четаки – это всего лишь биологические механизмы, созданные для конкретной работы.
– И брюти тоже.
Лука так спокойно говорил об этом, словно это в порядке вещей, что приводило меня в бешенство.
– Почему тебя это так беспокоит? Большинство людей в ваше время жили точно так же. Только они не были счастливы, поэтому эмоциональные вспышки приводили к неприемлемым последствиям. Власти прошлого пытались с этим бороться, придумывали всяческие способы поддержания эмоциональной стабильности в народных массах. Мы же просто искоренили эту проблему. Лучший способ решения проблемы – это не создавать её. Не делай поспешных выводов, у тебя будет возможность поближе познакомиться с устройством нашего общества.
– Допустим, – неохотно согласился я, – А что вы делаете с повреждёнными? И вообще, что это значит повреждённые? Не все клоны поддаются зомбированию?
– У некоторых клонов наблюдаются отклонения. Если отклонения выявляются на стадии зародыша, то его просто уничтожают. Но бывает, что отклонения начинают проявляться уже у взрослой особи. Такие случаи очень редки, в последние годы нам удалось свести процент повреждённых практически к нулю. И всё же он есть, поиском и выявлением таких особей занимаются органы правопорядка.
– И что их тоже уничтожают?
– Продолжительность жизни повреждённых особей, как правило, гораздо короче, уничтожать их нет необходимости. Когда таковые выявляются, мы изолируем их от общества, изучаем, пытаемся исправить ошибки.
– А если отклонения выявляются у менахеля? Их тоже изолируют органы правопорядка?
– Органы правопорядка занимаются повреждёнными среди брюти и четаков. Менахели не в компетенции низших рас. Процент отклонений среди менахелей ничтожно мал, таких случаев практически не бывает. Но если даже случаются повреждения у взрослых менахелей, это обнаружить крайне сложно, так как они могут это весьма умело скрывать. Повреждённый не значит ущербный, внешне зачастую это никак не отражается. Если и случаются отклонения у взрослых клонов, то это умственные либо психические. Выявлением повреждённых менахелей мы занимаемся сами.
– Даже не буду спрашивать, что вы с ними делаете.
– Ничего особенного, – едва заметно улыбнулся Лука.
Мы допили чай и молча смотрели в окно. Я пытался разглядеть другие города, но видел лишь их слабые огоньки вдалеке.
– Уже поздно, а у нас остались ещё кое-какие дела, – выдохнув, отвлёкся от ночного вида канцлер.
Лука не спеша приподнялся со своего места и направился к выходу, я поспешил последовать за ним.
– А платить за ужин канцлеру не надо? – прошептал я ему под ухо, догоняя сзади.
– Платить? – Лука, видимо, не сразу понял о чём я, – Ах, ты про денежный расчёт! – дошло до него, – У нас не используются деньги. Нам они не нужны, нам нужны ресурсы.
– Ресурсы… – повторил я за ним, не совсем понимая, что он имеет в виду.
Но канцлер не стал дальше объяснять, наверно, посчитав, что дал исчерпывающий ответ, а я не стал дальше допытываться. После ресторана мы спустились на лифте. Теперь я точно знал, что мы спускаемся, ведь выше было уже некуда. Но мне никак не удавалось определить количество этажей. На сколько этажей мы поднимаемся, опускаемся, даже само движение лифта было не ощутимым.
– Это будет твоей комнатой на какое-то время.
Лука привёл меня в небольшую, но достаточно уютную комнату. На минимальной площади в моём новом жилище располагалось всё самое необходимое: кровать, маленький письменный столик, стул и тумбочка.
– Здесь ты можешь отдохнуть. Дверь справа, – Лука прикоснулся к еле заметной на фоне стены дверце, которую я до этого даже не заметил, и она бесшумно ушла внутрь стены, – Это гигиеническая комната. Там на столике каждое утро будет лежать чистая одежда и обувь, грязную бросай в урну под столиком.
Я проследовал в гигиеническую комнату. Вот столик, о котором говорит Лука, вот урна под ним, вот душевая кабинка, а вот унитаз… Всё достаточно понятно, легко разобраться. Я вернулся в спальную комнату. Канцлер стоял возле кровати и в руках держал металлический пистолет с тонкой острой иглой на конце.
– Садись на кровать и сними верх, не бойся, – повелел канцлер.
Естественно, в подобной ситуации мной овладели сомнения и даже страх, но сопротивляться в данном случае было бы бесполезно и глупо. Поэтому я собрал всю свою волю в кулак. Стараясь казаться спокойным, я снял рубашку и сел на краешек кровати. Своим шприцом-пистолетом он больно уколол меня в правое плечо.
– Немного больно, – констатировал Лука, вытаскивая иглу из моей руки, – Я ввёл сразу два чипа. Коммуникационный и кодированный нейрочип. Коммуникационный чип это то, что ты назвал вживлённым телефоном. А кодированный нейрочип поможет тебе передвигаться по Марсу. Этот код определяет доступные тебе ресурсы. Не буду рассказывать, как это всё работает, завтра сам разберёшься. Сейчас я хотел бы заняться другими, более важными делами.
Лука достал из карманов две металлические присоски и белую продолговатую пилюлю.
– Что это?
– Я показал тебе наш мир, теперь ты мне покажешь свой. Эта пилюля введёт тебя в состояние похожее на гипнотический сон. Ты погрузишься в свои воспоминания, увидишь всё как сон. В отличии от гипноза ты будешь помнить всё, что увидишь во время такого сна. Эти присоски я закреплю у тебя на висках. Это ретрансляторы. Так я смогу видеть то, что видишь ты.
– Как бы читаете мои мысли?
– Не совсем верная формулировка, но суть ты уловил правильно.
– А если я не хочу раскрывать свои мысли? Мало ли что у меня в голове! – возмутился я от такого предложения, не приятно, когда кто-то изъявляет желание покопаться у тебя в душе.
– Во-первых, у тебя просто нет выбора. А во-вторых, я просто хочу увидеть твои воспоминания, прежде всего меня интересует детство.
Лука протянул мне таблетку, и я вынужден был её проглотить. После этого он прицепил мне на виски холодные металлические присоски- ретрансляторы.
– Ложись спать. Думай о своём детстве. Как проснёшься, можешь снять ретрансляторы.
Канцлер вышел из комнаты. За всё время, проведённое на Марсе я, наконец, остался в одиночестве, о котором так мечтал. Растянувшись на кровати, я закрыл глаза и пытался ни о чём не думать. Не хотел, чтобы кто-то видел мои мысли. Я чувствовал на висках металлический холод от присосок. Холодок постепенно распространялся, и вот уже мой череп сдавило ледяным кольцом. Веки становились свинцовыми. Я попытался открыть глаза, но у меня ничего не вышло. «Думай о детстве…» я услышал словно из потустороннего мира. Я вспомнил бабушку, наш маленький деревянный домик в деревне, речку, что текла неподалёку от дома, зелёные луга… Приятные детские воспоминания уносили меня отсюда, словно быстрый весенний ручеёк уносит бумажный кораблик. Моё сознание, подобно тем корабликам, что я так любил пускать будучи ребёнком, стремительно понеслось по течению времени, то притормаживая, цепляясь за веточки реальности, то ускоряясь под порывом ветра воспоминаний.
Глава 5. Воспоминания о былой любви
Я стремительно лечу вверх. Тёплые потоки воздуха мягко касаются моего лица, приятно обдувают волосы. Даже с закрытыми глазами я вижу огненный шар Солнца в ясном небе, каждой своей клеточкой ощущаю прикосновение небесных лучинок. Запах цветущих кругом растений дурманит. Я набрал полные лёгкие насыщенного кислородом и ароматом трав воздуха и не спешил выдыхать. Мне казалось, что я могу почувствовать неповторимый запах каждой травинки, каждого листика, каждого цветочка живущего здесь. На какое-то волшебное мгновение время замерло. Наполненный ароматами цветущего мира и согретый его нескончаемым теплом, я, подобно воздушному шарику, на один фантастический миг завис в воздухе, а после стремительно полетел вниз. Открыв глаза, я сквозь слезинки радости увидел как снова взлетаю, но только на сей раз в противоположном направлении. Земля стремительно удалялась от меня вместе с родителями, которые стояли по обе стороны качели. Вот я, уже вытянув ноги вперёд, лихо несусь обратно вниз. Внизу живота защекотало, и я звонко рассмеялся. Родители, видя своё счастливое дитя, тоже весело засмеялись вместе со мной.
– Держись крепче! – сквозь смех выкрикнул отец и продолжал раскачивать качели.
Этот жаркий июльский день остался в моей памяти как одно из самых ярких и счастливых воспоминаний.
– Надень кепку, голову напечёт, – беспокоилась обо мне мама.
Отец взял меня с качели на руки и крепко прижал к себе.
– Не напечёт! Солнышко нас любит и не обидит. Правда, сынок?
Мы вместе посмотрели на лучезарное Солнце, и я от переполняемых чувств обнял отца за шею изо всех своих крохотных сил.
– Знаешь, что означает наша фамилия? – спросил у меня тогда папа.
Я ослабил свою хватку и отрицательно замотал головой из стороны в сторону.
– Санд Ра значит сын Солнца. Так что мы с тобой сыновья Солнца, – весело потрепал он меня по голове.
– А мама?
– А мама не сын, – хитро заулыбался отец, – Она дочь, – добавил он после паузы.
Мы дружно засмеялись. Отец был выдумщиком и шутником. Я не помню его грустным или унывающим. Он всегда придумывал для меня всякие игры, вырезал из дерева фигурки животных, сочинял смешные и в то же время поучительные истории…
А вот я мчусь на велосипеде. Совсем недавно я научился ездить на двух колёсах и теперь летел наперегонки с ветром. Я чувствовал себя самым быстрым в мире. Я нёсся как угорелый, лихо огибая все препятствия на своём пути. Ветер в ушах, адреналин в крови и вот я распластался посреди дороги. Велосипед, на что-то наскочив, отлетел в сторону, а я с распростёртыми руками прилетел в объятия беспощадного асфальта. Уже через секунду ко мне подлетела перепуганная до смерти матушка и подняла меня с дороги. Лишь в тот миг, когда я почувствовал прикосновение нежных любящих рук матери, я вспомнил про боль от падения и громко разревелся.
– Не плачь, моё солнышко. Сейчас всё пройдёт и совсем не больно, – приговаривала мама, стряхивая с меня пыль и грязь, но я ревел только ещё громче, – Сильно болит?
– Да-а, – ревел я в ответ.
